Читать книгу: «Сенсор. Перерождение», страница 6

Хочу увидеть дочь

Почему я так реагирую на Егора? Он красивый и притягательный. Внушает силу и уверенность в себе. Я уверена на все сто, что мужчина скорее закроет собой от пули, чем позволит чему-то случиться со мной. Возможно, это всего лишь стремление безупречно исполнять свою работу. Быть нянькой – это не его выбор, а поручение Михаила.

И, тем не менее, Егор надежный и ему можно доверять. Возможно, пережитые эмоции и то, что он вытащил меня из мрака, вызвали теплые чувства к нему и потребность сильного мужчины рядом.

Нет смысла себе врать – Егор мне нравился. Я думала о нем полночи и от бессонницы бродила по комнате. Десятки раз я останавливала себя, чтобы не пойти к нему в комнату. В конце концов, я легла в постель и не позволила себе больше встать.

А вот сейчас нужно подниматься. Я не знаю, какие на меня планы у Михаила, но у меня к нему есть разговор.

– Я знаю, что отсюда можно вернуться на Землю. Я хочу знать, что для этого требуется, и в каких случаях это возможно? – даже не поздоровавшись с Михаилом, я протараторила вопрос прямо с порога.

Если души могут вернуться на землю снова в человеческом теле, я хотела узнать, могу ли я это сделать. Хотя бы понимать свои шансы и что для этого нужно. Пусть не сейчас, пусть позже, но необходимо знать, возможно ли это.

А еще я очень хочу увидеть Алину. Я понимаю, что родись я заново в Физмире, я не вспомню свою дочь, да и возраст у нас будет разный. Но мне как воздух нужно увидеть ее сейчас, убедиться, что она в порядке и вдвоем с мамой продолжают улыбаться без меня.

– Доброе утро, Ника. Как твое состояние? Николай Сергеевич доложил о вчерашнем происшествии во время сна. Это на самом деле интересно. Еще никто не умудрялся вести свою игру в подсознании. Ты и правда удивительная, Ника.

Михаил, как и всегда сидел за своим столом и перебирал бумаги. На лице читалось уже привычное добродушие и участливость. Но теперь я знала о даре главы и решила четко отслеживать изменения в моем настроении. Интересно, а есть какие-то признаки того, что на душу влияет чужая способность? Хотелось бы различать, что мое, а что чужое.

– Михаил, ответьте на мой вопрос.

– Я отвечу, Ника. Отвечу. Тем более их у тебя, как всегда, больше одного. И это затянется. Поэтому сначала расскажи, где ты была, когда тебя нашел Егор, опиши место?

Я почувствовала, как медленно накатывает раздражение. Меня интересовали ответы на мои вопросы, именно поэтому я пришла в этот кабинет в такую рань. Но Михаил, как всегда, умело перевел тему разговора в нужное ему русло.

Я продолжала молчать, задумчиво смотря на мужчину. Решала: упрямиться и настоять на своем или пойти на компромисс и поговорить сначала о вчерашнем дне. Ведь если быть честной, мне тоже хочется понять, что это было за место, и почему детский голос навязчиво пел.

– А вот и Егор, проходи парень. Мы как раз с Никой пытались выяснить, где она вчера путешествовала в своем подсознании.

Не удержавшись, я хмыкнула: «Мы с Никой».

Я автоматически дернула головой в сторону входа. Внутри пробежала рябь тепла. Он смотрел прямо в глаза, уголок рта дергался в еле скрываемой улыбке. Теперь я уверена, он подслушал мои чувства.

– Привет, Ника. Доброе утро, Михаил.

Меня обдало жаром, но я взяла себя в руки и кивнула в ответ.

Егор прошел вглубь кабинета и сел на стул возле стены. Я вздохнула, понимая, что от этого разговора не отделаться и придется играть по правилам Михаила. По примеру Егора я прошла дальше в кабинет и села на свободное кресло.

– Ты как?

Я повернулась на голос. Егор сидел серьезный и больше не улыбался.

– В порядке.

Михаил смотрел на меня в ожидании. Я не хотела возвращаться к воспоминаниям вчерашнего дня. Искала любой повод этого не делать. Он не понимал, что я пережила. Мысль, о том, что это может повториться, засела в голове.

Глава хочет, чтобы я рассказала про мрак. Но как только я подумала об этом месте, паника накрыла с головой. Егор нахмурился и не сводил с меня глаз. Он чувствовал изменение внутри меня, собственно как и Михаил, только вот последний не проявлял признаки беспокойства.

– Я не знаю, что это за место, – все-таки выдохнула я, смирившись, что снова придется окунуться в воспоминания. – В подсознании мое ядро признало меня мощным энергообменом, после которого я словно взорвалась на тысячи кусочков. Очнулась уже в месте… – я громко сглотнула от воспоминаний непрекращающихся пыток. В ту же минуту меня поразила боль во всем теле, и я согнулась пополам.

– Ника? – Егор был рядом и пытался поднять мою голову за подбородок. – Дыши медленно и глубоко.

Я кивнула. Егор пытался успокоить, но легче не становилось.

– Тебе нечего бояться, Ника. Послушай. Посмотри на меня.

Я подняла глаза на Егора

– Веришь? Я не дам тебя в обиду, не позволю ничему случиться.

Егор протянул мне стакан с водой, переданный Михаилом. Я не хотела пить, но жар внутри словно охватил мои органы. Я залпом выпила прохладную воду, надеясь потушить пожар.

– Ника, послушай теперь меня, – Михаил встал со своего кресла и тоже подошел ко мне. – Никогда еще за все существование Института никто во время летаргического сна не терялся.

Я пришла в недоумение.

– Да, ты потерялась. Когда ты покинула подсознание, ты не вернулась в сознание. Именно поэтому Егору пришлось рисковать своей душей и идти на твои поиски. Он мог заблудиться в чужих мирах и больше никогда не вернуться. Это был первый опыт не только для него, но и для нас. Ни у кого не было плана.

Михаил замолчал, давая несколько секунд на осознание информации. Я посмотрела на Егора. Он по-прежнему сидел рядом. Почему он рисковал своей жизнью? Я смотрела на него так пристально, словно пыталась найти ответы на его лице. И я спросила то, что хотела еще вчера:

– Зачем?

Егор ответил не сразу. Но я ждала.

– У меня не было выбора.

Внутри все оборвалось. Глупая. У него просто не было выбора. Но выбор есть всегда. Егор мог отказаться, и ему бы за это ничего не было. Или что полагается за отказ выполнить задание? В тюрьму посадили, уволили, премии лишили? Почему-то внутри стало так горько. Меньше всего я хотела, чтобы для меня что-то делали против воли. Тем более рисковали жизнью. Тем более Егор.

– На данный момент это не имеет значения, – прервал мое самобичевание Михаил, – Егор опытная душа и командир первого отряда безопасников. Он бы справился в любом случае.

Я грустно хмыкнула. После слов Михаила, как подтверждение моих домыслов, внутри растеклась мучительная, тягучая пустота.

– Ника… – почти одними губами позвал меня Егор.

Чертов эмпат. Но я лишь мельком взглянула на мужчину и уже спокойно сказала:

– Я благодарна тебе, очень. Если бы не ты, возможно, я бы здесь не сидела. Мне лишь жаль, что тебе пришлось принимать такое решение и рисковать.

У меня нет права обижаться на Егора, я обязана ему жизнью в очередной раз. Что я ожидала услышать? Что меня оскорбило? Это его работа и он выполняет ее на отлично. А мои личные эмоции – они лишь мои.

– Михаил, давайте продолжим. Вы обещали удовлетворить и мое любопытство, – совершенно спокойно напомнила я главе о цели разговора. Но внутри все словно зажато в кулак.

– Да, Ника, – Михаил зачем-то посмотрел на Егора и, видимо, не дождавшись возражений, продолжил. – Ты потерялась. Именно поэтому нам важно понять, почему это произошло, и где ты была. Я не могу позволить, чтобы подобное произошло еще с кем-то. Поэтому опиши это место.

– Хорошо, я попробую, – я закусила губу и закрыла глаза, вспоминая подробности. Но волна боли пронзила мой живот, и схватившись за него руками, я застонала.

– Я не могу, – стараясь восстановить дыхание, открыла глаза. – Как только я пытаюсь вспомнить… Становится больно… Везде.

Предательские слезы навернулись на глазах, но я не хотела плакать при мужчинах. Не хотела казаться размазней.

– Хорошо, Ника, я тоже чувствую твои резкие изменения внутри, – Михаил задумчиво на меня посмотрел. – С твоего разрешения, я хочу воздействовать на твое внутреннее состояние и максимально приглушить бдительность, вернее, твоего сознания. Если боль на воспоминания служит защитой информации, то, возможно, ослабив твой собственный контроль, удастся обойти блок, и ты сумеешь рассказать, что запомнила.

– Вы считаете, что кто-то поставил защиту на воспоминания Ники? – Егор снова сидел на расстоянии от меня.

– Может кто-то, может сама Ника. Но почему то же этот барьер стоит?

– Это не логично. Есть еще я. Я тоже там был и могу рассказать. Но не испытываю ни страха, ни боли при попытке прокрутить картинку в голове.

– Да, все так. Но мы еще не знаем, совпадет ли твой отчет с информацией Ники. А для этого нужно узнать, что видела она, – и до меня с Егором дошло, что имеет ввиду Михаил. Если воспоминания и правда не совпадут, значит, кто-то действительно защищает то пространство от посторонних. Но кто?

– Ника, ты согласна? – обратился глава.

– Да, – без раздумий согласилась я. – Мне теперь и самой интересно, получится ли и что скажет в ответ Егор.

– Хорошо, тогда начнем. Ничего не жди, просто отвечай на вопросы и веди разговор, как ни в чем не бывало. Ты не почувствуешь моего вмешательства.

Я молча кивнула.

– Ника, опиши место, где ты была.

Я сделала глубокий вдох и напряглась в ожидании боли, но не остановилась.

– Это было темное, совершенно без просветов пространство. Без времени и расстояния, – я застонала, боль была очень чувствительной.

– Получается, Ника, продолжай. Я усилю влияние, включу на максимум, должно стать легче, – Михаил потер лицо руками. По нему было видно – он тратил большое количество энергии.

– Я могла бежать в любую сторону, но ничего не менялось, я никуда не приходила. Картинка оставалась прежней. И… Не было ощущения временя. Непонятно какое расстояние я прошла и сколько там находилась. В один момент, казалось, что прошла уже вечность, в другой – только несколько минут.

Влияние Михаила так меня расслабило, словно я была пьяна. Боль была далекой и совершенно не туманила сознание. Я была счастлива и чувствовала ликование.

– Боль обрушивалась волнами. Это был ад. Меня пытали невидимые палачи. Возможности передохнуть не было, а тело терзали с новой силой. Казалось, я сходила с ума, но в этот момент услышала крик Егора. Он был… – Я посмотрела на Егора, ожидая, что тот подтвердит мои бредовые слова, – он был наверху. Сидел на темном пространстве. Далеко. Когда я к нему потянулась, он невероятным образом оказался рядом.

Я почувствовала себя пьяной. Все стало неважным. Страх и боль – мелочью. Если это цена за блаженство, которое я испытываю сейчас, то она невысокая. Улыбка не сходила с губ. Я задышала полной грудью. Не хотелось не о чем думать и ничего решать. Просто жить и наслаждаться каждым солнечным днем.

– Ника! – позвал меня глава. – Что еще ты помнишь?

Я вспомнила песню. И ребенка. О чем он пел? Кажется… Воспоминания остановились, замерли, как кадр на паузе. Вспышка. Яркая, звонкая вспышка взорвалась в голове и накрыла зрение. Я почувствовала чьи-то руки на моем лице. И все исчезло.

В реальность я вернулась резким выбросом в сознание. Я громко втянула воздух через рот и раскрыла глаза.

– Тихо, девочка, все хорошо. Выпей воды, – Михаил протянул стакан, а Егор придержал, чтобы я не упала.

Я сделала глоток, но вода не лезла.

– Что произошло?

– Думаю, твой мозг не выдержал нагрузку. Мы же пытались обойти блок. Ты не успела адаптироваться в Мире душ. Возможно, произошел энергетический перегруз, – Михаил отошел и сел за стол. – Думаю, на сегодня хватит. Если ты больше ничего не помнишь и не можешь сказать, идти к себе. Отдохни. У тебя сегодня по плану были тренировки. Как твои ребра, кстати?

– Все хорошо. Как и сказала доктор пару дней и все пройдет. Гематома практически прошла. Но…

– Вот и отлично. Сегодня мы тебя трогать не будем, а с завтрашнего дня начнешь занятия. Нужно понять, что ты можешь и научить тебя с эти работать.

– Нет, подождите. Я хочу знать, что скажет Егор. Что видел он.

– Ника, – обратился ко мне Егор, – у тебя вчера был трудный день, ты потратила много сил. Сейчас отключилась от перегруза. Я расскажу все Михаилу, – Егор встал. – Идем, я провожу тебя. Потом все узнаешь.

– Я не хочу отдыхать, – вскочила я со стула и повысила голос. – Хватит мне говорить, что делать. Я отлично себя чувствую и хочу услышать твой рассказ.

Сев в кресло, я глубоко задышала. Вдох-выдох. Контроль, Ника. Помни о контроле. Загасив злость, уже спокойно сказала:

– Тем более у меня с Михаилом есть еще один нерешенный вопрос. Ведь так? – я ждала, что глава снова попытается юлить, но он молча кивнул.

– Ты упрямая, Ника. Ладно. Я видел совершенно иную картину, чем предстала перед тобой, – Егор указал рукой в мою сторону. – Это был неизвестный мне дом. Старый, деревянный, половицы скрипели, на мебели пыль и паутина. Судя по беспорядку, дом был заброшенный. Долго я его не рассматривал. Из соседней комнаты доносились стоны. Я узнал твой голос и бросился на звук. Ты лежала в глубокой яме. Она напоминала погреб. Я вытащил тебя, и наши сознания вернулись в тела в Комнате снов. Вот и все.

– Но мы видели с тобой совершенно разное! – меня удивил рассказ Егора. Он не только не был в моем пространстве, но и ничего не сказал про песню.

Пока Егор рассказывал свою версию, Михаил встал и с задумчивым видом начал ходить по кабинету.

– Это и странно. Раз ваши версии разные, значит, кто-то из вас был в иллюзии. Возьму на себя смелость и предположу, что это был ты, Егор. Если бы ты не принял решения искать Нику, тебя там и не было бы. А значит, тебя не ждали, – Михаил повернулся к нам, задумчиво покусывая кончик ручки. – Все предназначалось только девочке. И блок стоит, чтобы никто не узнал больше, чем дозволено.

– Но зачем я там была нужна? А главное, кому? – что то мне подсказывало, что ключом в моей истории была песня ребенка. Что-то ею хотели сказать. Вот только я не понимаю что. В словах нет логического смысла, просто набор слов.

– Мне тоже это интересно. Если ты вспомнишь какие-то новые детали, приходи ко мне в любое время. Это важно, запомни. Я еще не понял почему, но обязательно разберусь, – Михаил подошел ко мне. – Я все же настаиваю, чтобы ты отдохнула сегодня. Ты очень бледна. Но ты упрямая, – глава сложил на груди руки и склонил голову набок. – Говори, с чем пришла изначально. Ты же не уйдешь, пока не скажешь.

– Не уйду, – я набралась смелости и выпалила. – Я хочу увидеть свою дочь.

– А если я откажу? – Михаил не удивился моему желанию, словно ждал, когда я приду к нему с этим.

– Тогда в один прекрасный день вы получите ядерную бомбу с оголенными проводами.

***

Егор настоял на том, чтобы проводить меня до комнаты. Я не возражала. Счастье наполняло до краев. Михаил не отклонил просьбу увидеться с Алиной. Теперь все мысли только об этом. Моя девочка, скоро я увижу тебя. От одной мысли сердце готово выпрыгнуть в нетерпении. Глава пообещал что-нибудь придумать и, в скором времени, сообщить. А я должна отдохнуть и завтра начать тренировки.

Егор закреплен за мной, как куратор и телохранитель. Поэтому все инструкции я получу напрямую от него. На том и разошлись.

Мы подошли к моей комнате. Я уже согласна была лечь – меня слегка вело. Но я все равно улыбалась.

– Ты ликуешь внутри, – отметил Егор.

– А ты снова читаешь меня, – наигранно нахмурились я.

– Я должен, извини. Я за тебя отвечаю.

– Сейчас нет опасности, ты можешь отпустить поводок. У меня должно быть свое личное пространство. Не хочу, чтобы кто-то знал обо всех моих чувствах. Это личное. Я имею право на приватность своих эмоций. Тебе отдали приказ, но я не давала разрешения копаться во мне, – мою веселость как рукой сняло.

Мне действительно не нравилось, что я не могу свободно думать. Ведь мысли порождают соответствующие эмоции. Я развернулась и открыла дверь, давая понять, что разговор закончен.

– Ника! – негромко позвал Егор. – У меня не было выбора не потому, что мне приказали.

Егор еще несколько секунд внимательно смотрел в мои глаза, затем развернулся и ушел.

Встреча с Алиной

Вот и настал день, когда я увижу свою дочь. Михаил сдержал обещание. Он понимал, что этой встречи не избежать, иначе Институт потеряет в моем лице ценного союзника.

Не знаю, как справляются остальные души, каждый оставил любимых в прошлой жизни, но для меня мысль о встрече с Алиной была навязчивой.

Бурные события с самого пробуждения в этом мире отвлекали от воспоминаний. Но ложась спать и просыпаясь, я каждый раз давала волю слезам. Я скучала. Связь с ребенком здесь не пропала. Возможно, нужно время, но для меня его прошло слишком мало. Вспоминая мою девочку, внутри затягивается тугой узел и душит меня. Уверена, Михаилу докладывают о моем состоянии, поэтому он решился на нашу встречу.

На землю меня не отправят. Как мне объяснили, особенным сосудам запрещено перерождаться на земле именно потому, что мы исключительные.

Дело в том, что когда душа вновь рождается на земле, ее ядро угасает и зарождается новое. Так как родители рожденной души другие, то и набор качеств совершенно иной. А значит, источник в корни отличается от предыдущего. И лишь, когда в Мир душ приходит дубликат твоего ядра, можно надеяться, что Институт позволит прожить еще одну земную жизнь.

Именно поэтому Егор до сих пор здесь. По этой же причине и я никуда отсюда не денусь. Мы единственные с такими способностями и крайне важны для Сенсора.

Советом решил отправить меня в Физмир со Смотрителем Алины. Под его контролем мне разрешено провести рядом с дочкой час. Один земной час. Я понимала, что могла не иметь и этого, потому не спорила.

Переход из мира душ в Физмир происходил при помощи светлых канальных и затрачивал много энергии. Специальной подготовки не требовалось, но так как я молодая душа, то могу чувствовать слабость и бессилие.

Переход в Физмир возможен только из гидроэнергетических точек, которых по всему миру было несколько. Они тщательно охранялись безопасниками тех Институтов, рядом с которыми располагались. И одна из таких точек находилась на нашей территории, у озера Сенсора.

Со Смотрителем знакомиться нельзя, чтобы не появилось желание требовать ежедневные отчеты о ребенке. Здесь пришлось тоже согласиться. Встреча с Алиной была исключением из правил, поэтому первая и единственная. Встретить Смотрителя большая редкость, так как их души большую часть времени проводят в Физмире. Именно поэтому Михаил согласился на этот вариант. Он ничем не рисковал, при этом удовлетворял мое материнское сердце.

На самом деле, при переходе рассмотреть мало что удалось. Выйдя из тоннеля к озеру, куда привез меня Егор, в воздухе сразу вспыхнул яркий свет. Вспышка белого, режущего глаза блика поглотила всю территорию вместе с озером. С двух сторон ко мне подошли души и взяли за руки. Я зажмурила слезящиеся глаза, не в силах терпеть. Справа от меня раздался голос:

– Тебе нечего бояться, скоро все закончится. Не открывай глаза, они неспособны выдержать подобную нагрузку. Я проводник. Я использую энергию воды для создания энергетического портала, через который вы попадете в Физмир.

В одно мгновение, ребра сильно сдавило, и дышать стало нечем. Я почувствовала, как лечу вниз в густом потоке холодного воздуха. Тошнота подступила к горлу. Не успев понять, что происходит – мы оказались на Земле.

Когда я увидела мою девочку – сердце остановилось, все чувства замерли, а я не могла отвести глаз. Связь между матерью и ребенком настолько сильна и неразрывна, что любой измеритель внутренней силы достиг бы красной отметки, кричащей об опасности.

Мощнейший поток двинулся из самого центра моего ядра и взял путь к ладоням. Я растерялась. Терять контроль нельзя. Я закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, усмиряя лавину эмоций.

Алина заметно повзрослела, но не время сделало ее взгляд осознанным и серьезным. Обстоятельства заставили мою девочку смотреть на мир недетскими глазами. В то же время, видя неподдельную радость от покупки радужной сладкой ваты, в моем сердце растеклось чувство облегчения. Дочь не растеряла вкус к жизни, не стала угрюмой и безразличной к мелочам.

Михаил сразу предупредил, что быть Смотрителем собственной дочери я не могу. Во-первых, я не носитель подобного ядра. Во-вторых, Институт не позволяет подобные контакты. Мать всегда слишком опекает земного ребенка, не позволяя душе самостоятельно набираться опыта.

Таких людей в Физмире называют везунчиками, говоря, что удача сопутствует им по жизни. Но подобная защита негативно сказывается на формировании и развитии подзащитной души. Излишняя опека формирует в человеке беспечность, уверенность в том, что с ним ничего не случится. Человек стремится испытывать судьбу, рисковать собой, а поиски адреналина становятся частью жизни.

Такое безрассудное поведение накладывает на Смотрителя огромную ответственность и забирает много энергии. Появляется вероятность вовремя не заметить опасности. Поэтому, если человек не ценит свою жизнь, а переходить в Мир душ еще рано, Смотрителю отдают приказ допустить трагедию. Человек останется жив. Но либо он пересмотрит отношение к себе, либо останется инвалидом, для сохранения еще не созревшего ядра.

Выбор результата остается за Советом. Важно понимать, сможет ли душа полноценно сформировать внутреннюю силу, будучи инвалидом или переоценки ценностей хватит, чтобы пропало желание рисковать.

Я не хотела навредить Алине и в глубине души понимала, что Михаил прав и защитой моей дочери должен заниматься посторонний для нее Смотритель, и что важнее, опытный. Конечно, я считала, что защитить дочь лучше меня не сможет никто. Но роли распределены и мне остается лишь согласиться с ними.

На самом деле, я согласилась бы на любые условия, лишь бы увидеть свою девочку снова, подойти на расстояние вытянутой руки, услышать заливистый смех и неподдельный детский восторг в ее глазках.

Алина гуляла в парке с бабушкой. Был солнечный день. Нежное голубое платье разлеталось от легкого ветерка и неутомимого бега за голубями. Я помню это место. Мы часто гуляли здесь, когда я жила в Физмире.

Смотритель понимающе улыбнулся и отошел на пару шагов назад. Я залюбовалась моей солнечной девочкой. Внутри заныло. Я не могу обнять свою дочь, не могу сказать: «Привет». Хотелось, чтобы она почувствовала мое присутствие, чтобы знала, что я рядом и в любой момент приду на помощь, что она не одна и всегда может на меня положиться. Но Алина смотрела в мою сторону и не видела.

Моя мама неотрывно следила за Алиной, была ее Ангелом хранителем на Земле. Я знала, что она сохранит мою дочь и отдаст все свое тепло. Но было больно оттого, что я не могу сказать Алине, как люблю ее, как мне без нее тоскливо.

«Помни всегда и везде – ты не одинока. Никогда не подпускай чувство одиночества близко. Позволить ему поселиться в себе легко, изгнать – непросто. Радуйся жизни здесь и сейчас. Начинай день с улыбки этому миру. Злиться, грустить, поддаваться отчаянию может каждый. Жить с добром в сердце, с улыбкой на лице, нести позитив в новый день вопреки всему – только сильные. И ты такая, Алина. Знай это и помни всегда.

Все можно пережить, все исправить, лишь смерть исправить нельзя. Береги себя. Твоя жизнь – это твоя ответственность. Если кажется, что сил и желания бороться больше нет – посмотри в окно, посмотри вокруг себя. Заставь себя найти причину, благодаря которой ты снова будешь вставать каждое утро и улыбаться. Жизнь одна и она не черновик. Не позволяй сгущаться тучам над твоей головой. Не позволь завтрашнему дню не наступить. Я люблю тебя! Я всегда рядом. Даже если не видно».

Громкий вскрик вывел меня из задумчивости. Я подняла глаза на Алину и не заметила ее. Повернув голову на голос дочери, я увидела, как Алина стояла на самом краю озера и прижималась к бабушке всем телом. Ее колени были грязные.

– Она бегала у озера за птицей и поскользнулась у края берега. Бабушка была рядом и успела схватить Алину за руку. Девочка лишь испугалась, – спокойным голосом отрапортовал Смотритель.

Но это был не отчет. Смотритель дал понять, что он следит за ситуацией, а я нет. Мысли унесли в прошлое, поэтому я ничего не заметила и не среагировала вовремя.

– Я сохраню твою дочь, тебе не стоит волноваться. А у тебя другая задача, – понимающе успокоил Смотритель и подошел ближе к Алине.

– Спасибо, – тихо ответила я, злясь на себя за былую самоуверенность.