Читать книгу: «Сенсор. Перерождение», страница 11

Карты открыты

Тишина. Ни боли, ни страха, не переживаний. Исчезло дуновение ветра, звуки выстрелов и крики людей. Лежу и не хочу открывать глаза. Все закончилось и я тоже. Чувствую лишь бессилие. Было больно, но сейчас хорошо. Лишь эмоциональное опустошение и нежелание просыпаться.

Я перекатилась на спину и с трудом открыла глаза. Хотелось понимать, где я нахожусь – отсутствие звуков настораживало.

Перед глазами бескрайняя пустота. Меня окружало знакомое темное пространство.

– Ты очнулась, я рад, – знакомый голос закружил в воздухе.

Он звучал спокойно и искренне…

– Почему я снова здесь?

Каждую ночь мне снится это место. Каждый раз я попадаю сюда и говорю с этими мужчиной. Я так и не узнала, зачем прихожу.

– А почему нет, Ника? Там тебе больно. Я забрал твои страдания и защитил от всех. Ты что, не понимаешь? – в голосе мужчины послышалась обида.

– Я понимаю лишь то, что ты каждый раз без моего согласия запираешь мое сознание в этом ужасном и пропитанным одиночеством месте, – меня злила его самоуверенность. Я не просила меня спасать.

– Ты считаешь, я одинок? Ужасен? – голос был удивлен моим мнением. – Возможно, ты права, я одинок. Но знаешь, я скоро перестану таким быть. Ужасен? Нет, ты что? Я справедлив. Не иду на компромиссы, это черта слабаков. Нужно иметь силу, чтобы не сломить свое решение, не отступить от цели. Знаешь, сколько душ хотят, чтобы я отступил от намеченного пути? Но нет. И ты поймешь меня, согласишься – я уверен.

Я опешила. Это невероятно, быть такого не может. Я поняла, что он имеет в виду. В прошлый раз, голос тоже говорил загадками. Я решила задать прямо

– Ты? Это пространство – твое подсознание?

Я пригнулась от неожиданности – надо мной раздались короткие, но громкие аплодисменты.

– Браво, Ника, браво! Ты выросла именно такой, как я ожидал. Мы очень похожи.

– -Мы знакомы?

Тишина.

– Может, ты уже скажешь кто ты? – не выдержала я и повысила голос.

– Я очень хочу, Ника, очень, но не могу решить, готова ли ты узнать ответы на свои вопросы.

– О, господи, ты сумасшедший. Как ты заманил меня сюда? Отвечай! – я кричала в пустоту и понимала, что от меня ничего не зависит.

– Не злись, Ника, и не бойся. Я не причиню тебя зла, если сама не напросишься. Я буду любить тебя, и оберегать, любого убью, кто навредит тебе. И эти твари, что причинили тебе боль, испытают в сто раз худшие страдания. Я внятно объяснил, как с тобой нужно обходится, прости за них, они глупы. Не справились даже с девчонкой.

– Что? – потеряла лицо ладонями. Я брежу. – Ты тот, кто приказал меня похитить?

Я закружилась на месте в поисках говорящего, вскинула голову, но вокруг только пустота.

– Где ты? Где? Ты должен быть здесь. Ты Моисей? – все, я произнесла это, и мои ноги задрожали.

Громкий хохот разнесся по округе.

– Хватит смеяться! Покажись! Или ты смелый, только когда недосягаем?

Я злилась и кричала. Но голосила оттого, что было дико страшно. Что он со мной сделает? Безумие – спастись в реальном мире, но попасть в плен в подсознании.

Смех резко прекратился. И я услышала совсем другой, ледяной голос.

– Ты права Ника, думаю, если я представлюсь лично, тебе будет легче со мной общаться. Ты начнешь доверять и даже примешь мою сторону. Я уверен.

И вдруг далеко в пространстве из мрака вышел силуэт человека. Он шел в мою сторону, быстро приближаясь, словно делая шаг, он преодолевал десятки метров.

Силуэт приближался, а мое сердце колотилось быстрее. Интуиция кричала, что я пожалею, что вынудила его показаться. Предвкушение встречи делало ноги ватными, меня охватило волнение. И когда мужчина подошел, я поняла почему.

– Ты? Этого не может быть!

Я с неверием уставилась на мужчину. Это галлюцинации, такое совпадение – одно на миллион. Или я чего-то не понимаю?

– Это какие-то игры? Ты издеваешься надо мной? Зачем тебе это нужно? – от шока мои вопросы множились.

– Ника, это я. Здесь нет иллюзии или обмана. Почему тебе трудно поверить, что я тоже исключительный, как и ты?

– Исключительный? Ты самовлюбленный и эгоистичный, жестокий и беспринципный. Мой брат не был таким. Никогда. Он был дружелюбным, всегда приходил на помощь, заботился о близких и считал жестокость слабостью души. Потому что был уверен, что проявлять добросердечность, видя безжалостность мира, труднее, чем отпустить вожжи своей души и позволить ей низменные пороки, – я говорила и не могла поверить, что это один и тот же человек.

– А ты уверенна, что знала меня? – пристально смотря мне в глаза, спросил Моисей. – Но, в любом случае, по отношению к тебе, я не изменился. Если только не встанешь у меня на пути. А я прошу – будь мне союзником.

Моисей – мой брат. Вот почему в прошлый раз он спрашивал меня про грусть о прошлом. Уже тогда он давал намеки о том, что мы знакомы, но я не видела всей картины.

В Физмире его звали Юра, он был моим троюродным братом по линии мамы. Было время, когда он приехал в наш город и поступил в Институт. Окончив его, устроился на работу. Юра был детским психологом, добрым, чутким, все понимающим.

Я любила наши встречи по вечерам. Он никогда не критиковал меня, но делился опытом, позволяя самостоятельно принимать решения и учиться на ошибках.

Он погиб, когда мне было девятнадцать лет. Его сбил пьяный водитель прямо на пешеходном переходе. Юра умер не сразу. Весь поломанный и с травмами внутренних органов, он какое-то время пролежал в реанимации. Шансов не было. Он мучился, страдали близкие, но в итоге его не спасли.

Более пяти лет назад я похоронила дорогого мне человека, а сейчас он стоит передо мной и нагло улыбается.

– Ты мне не брат, – отрезала я. – И не потому, что я узнала, что мои родители другие люди, а потому, что ты не похож на него. Твое лицо потеряло привлекательность и мягкость, на нем отражается злоба и самодовольство.

– Пусть так, мне это не интересно. Я давно переродился и не тебе меня судить, – Моисей щелкнул пальцами, и в пространстве появилось два кресла.

Он сел и жестом предложил мне сделать то же самое.

– Я канальный и с самого начала жил с отбросами в Канале. Мне не повезло трансформироваться в светлого, а жирных мест в этом городе на всех темных не хватает. Да и исполнять беспрекословно приказы не привык.

Моисей поднялся, встал за спинкой кресла и посмотрел на меня. Костяшки пальцев, которыми он сжимал кресло, побелели, на лице отразилась ненависть.

– Это у вас в Сенсоре все катаются как сыр в масле, даже неисключительным сосудам выделяется жилье в городе, предоставляется работа по характеру ядра. Живи и наслаждайся жизнью. А ты знаешь какие условия в Канале?

Я отрицательно покачала головой.

– Если ты не светлый и у тебя нет работы по достоинству, то тебя направляют в шахты добывать руду. Или на вышки, для прогонки энергии для Физмира через твой внутренний канал. И ты думаешь, там заботятся о душах? Дают отдыхать и кормят деликатесами? Ошибаешься. Канальные непрерывно подключены к энерговышкам и едят хлеб с водой.

– Я не верю тебе, – тихо произнесла, пораженная такими порядками, – ты намерено мне все это говоришь.

– Вру? – взревел Моисей, – Я три года отпахал на вышке! Ты даже представить не можешь, как я себя чувствовал. Использованным! Представь, тебя трахает взвод солдат несколько дней, без остановки. То же самое чувствует канальный на вышке, только лечебной мазью внутри не помажешь. Они все поломанные, Ника! Непрерывный поток энергии – это мощная стихия. И если ее не остановить вовремя – внутри все выгорит.

Моисей расставил руки в стороны:

– Посмотри вокруг, моя девочка, что ты видишь?

Я оглянулась. В пространстве по-прежнему, кроме нас, ничего и никого не было.

– Пустоту. Я вижу мрак и тьму.

– Все правильно. Здесь нет ничего. Пусто. Это мое подсознание, Ника! Здесь нет источника силы – я не сосуд. Но раньше здесь был мой внутренний мир, вот все те качества, которые ты, еще десять минут назад искала во мне, освещали это место. Но все стерто, выжжено. Ничего не осталось.

Я молчала, была поражена услышанному. Не уверена, что Моисей сейчас врет. Он так искренне убежден в том, о чем говорит, что сомневаться в его словах трудно.

– Ника, – Моисей не дал мне время осмыслить сказанное, – я прошу тебя мне помочь. Залатай пробитые центры канальных, дай им шанс узнать другую жизнь.

Он снова сел на кресло передо мной и в молитвенном жесте сложил ладони.

– Я столько лет ждал душу с трехмерной силой и безумно рад, что судьба выбрала именно тебя. Я скучал. Ты мой самый близкий человек и теперь мы снова можем быть вместе.

Моисей все сильнее давил на жалость, на мое чувство справедливости и родственные связи.

– Ника, я хочу помочь душам обрести спокойную жизнь. Свободную и равноправную. Я хочу восстановить справедливость в этом мире, чтобы одни не использовали других. Чтобы у канальных был выбор. Чтобы они не жалели, что умерли. Они думали, что ад на земле, а он здесь в Канале.

– Ты хочешь улучшить мир одних, за счет убийств и страданий других? Ты считаешь, что на войне все методы оправданы? – возмутилась я.

Моисей потер руками лицо.

– Всегда приходится кем-то жертвовать, Ника. И я решил, что это больше не канальные.

Если все так, как говорит мой брат, то учесть канальных действительно незавидная. Почему в Сенсоре это допускают? Почему Центр управления Канала ничего не делает? Моисей хочет справедливости. Трудно винить его за это. Его подсознание похоже на пустоту – бесконечная, безжизненная и одинокая.

Я не могу отозваться на его просьбу. Просто не смогу жить со знанием, что являюсь причиной мучительной смерти людей. Это не правильно, убивать одного, чтобы жизнь другого изменилась. Жизнь за жизнь.

Души этого мира – это продолжение человека из Физмира, мы едины, мы не животные, чтобы убивать друг друга ради выживания.

Живя здесь, я поняла – миры не такие уж и разные: в Физмире сильнее тот, у кого есть деньги, в Мире душ – у кого сильнее ядро. Но человечность никто не отменял. Везде есть любовь и сострадание, сочувствие, грусть и чувство юмора. Да, здесь есть и жестокость, но я не стану частью тех, кто порождает и размножает агрессию.

Но кто такой Моисей, чтобы позволять себе решать, кто будет жить, а кто умрет? Почему возомнил, что может влиять на судьбы людей, менять природный порядок? То, что он задумал, нарушит баланс в обоих мирах.

– Почему ты выбрал такой сложный и жестокий путь? – я решила попытаться переубедить его и придумать другое решение. – Почему бы тебе не повлиять на Центр управления Канала. Они в состоянии улучшить условия жизни, изменить систему работы, да и вообще организовать комфортное существование для обычных канальных душ?

– Я ни с кем не собираюсь торговаться, сестра, – рявкнул Моисей, а я подскочила от неожиданности. – Хватит! Я видел эту систему изнутри, с ней не договориться.

– Хорошо, не торгуйся. Но может, стоит поменять порядок вещей внутри самого мира, не привлекая к этому Физмир? – решила я попытаться еще раз.

– Нет. У меня есть план, и я ему следую. У меня нет влиятельных союзников или козырей против Центра Канала. Мне нечем взять их за задницы. А когда я создам армию и наделю ее боевой силой, тогда и поговорим.

Наступила тишина. Нам больше нечего было сказать друг другу. Он привел все свои аргументы. А я поняла, что его не переубедить.

Моисей одержим возможной силой и властью. Я убеждена, если бы темный боролся только за справедливость, он бы никогда не подверг земных людей опасности. Но ему все равно на человечество, ему нужны ядра, а значит, цель его иная и далеко не благая.

– Так ты согласна помочь канальным душам стать другими? Согласна помочь своему брату восстановить справедливость? Ты встанешь на мою сторону, будешь моей правой рукой? – Моисей замер напротив меня и нетерпеливо ждал ответа.

– Нет! Ты борешься не за справедливость, а за власть над Каналом. Ты тешишь свою алчность и самолюбие. Я никогда не буду участвовать в массовом убийстве. Даже косвенно. И сделаю все, чтобы у тебя не ничего получилось.

Лицо Моисея исказила гримаса ярости. В глазах вспыхнула ненависть. На скулах заходили желваки. От братской любви не осталось и следа. Пелена компромисса слетела.

Моисей схватил кресло и с невероятной силой швырнул его в мою сторону. Я сжалась и закрыла голову руками, но в одно мгновение все исчезло.

Наступила непроглядная темнота.

Лабиринт

То, что я не вернулась в реальность, стало понятно, как только рассеялся мрак. Меня окружали бетонные стены, высотой с двухэтажный дом. Такой себе каменный коридор шириной на вытянутые руки.

Я оглянулась. Сзади меня тупик, передо мной коридор уходил направо. Когда подняла голову вверх, то увидела бесконечное темное пространство. Я все еще находилась в подсознании Моисея, и он начал новую игру.

– Моисей! – что было сил, заорала я, но в ответ услышала лишь тишину. – Черт!

Это, какими способностями нужно обладать, чтобы удерживать чужое сознание в заложниках? Но если есть вход, то должен быть и выход.

Я пошла вперед. Неизвестность пугала, но другой дороги нет. Брат решил не посвящать меня в правила игры, значит, придется ориентироваться на месте.

Коридор сворачивал то в одну, то в другую сторону, на пути встречались развилки и, выбрав неправильную, я упиралась в тупик. Несколько раз я возвращалась в исходную точку, после чего поняла – меня закрыли в лабиринте.

Спустя время я выбилась из сил и привалилась к стене, чтобы передохнуть и подумать. Перебрав в голове книги и фильмы из Физмира, я вспомнила правило – в лабиринте нужно идти, придерживаясь левой стены. Тогда найдешь выход. Выбора у меня не было, и я решила попробовать.

Я шла по лабиринту, слегка касаясь рукой каменистого ограждения. Метод работал – уже знакомые повороты и развилки остались далеко позади.

Внезапно надо мной озарилось пространство. Яркая вспышка света ослепила глаза, а следом раздался оглушительный раскат грома. От неожиданности я присела и подняла голову: над лабиринтом сгустились тучи и, в глубине черных облаков мелькнула молния.

Я не боялась ни дождя, ни грома, но атмосфера стала мрачной и пугающей. Серость окутала тело и стала заползать в душу. Я поднялась и ускорила шаг. Моисей пытался меня напугать, и у него это получалось.

Через несколько метров на лицо упала первая капля дождя. Я перешла на бег, в надежде найти укрытие, но, кроме голых стен, здесь ничего не было. Дождь пошел сильнее. Я прилично вымоталась, поэтому снизила темп. Тратить впустую силы не стоило.

Гроза разгоралась все сильнее: гром гремел так, будто трескалась по швам сама Вселенная, а молния ослепляла. Стихия нагоняла на меня ужас. Из-за поворотов появлялись тени. Они удлинялись и становились страшнее по мере моего приближения. Каждый раз я ожидала, что на меня выпрыгнет какое-нибудь существо, но шаг не замедляла.

Разразился ливень. Дождь лил сплошной стеной. А когда я заметила, что коридор лабиринта наполняется водой, меня накрыла паника.

– Что ты творишь? – снова заорала я в пустоту. – Чего добиваешься?

Вода доходила уже до колен и поднималась все быстрее. Я осмотрела стены в поисках выступов, чтобы забраться повыше. Но ограждения были ровные и гладкие.

Когда вода достигла моего подборотка и ноги уже не доставали до дна, я поплыла.

Главное – продержаться на воде как можно дольше, а дождь однажды закончится. И, словно прочитав мои мысли, в другом конце коридора образовалась волна и стремительно, набирая скорость, помчалась в мою сторону. Я развернулась и поплыла от нее, как можно дальше. Только бы успеть заплыть за поворот.

Но волна, увеличиваясь в размерах, тянула меня под себя. Попытки плыть были бесполезны. За считаные секунды водная махина подхватила мое обессиленное тело и понесла в сторону стены. Сопротивляться не было смысла. Я лишь успела сгруппироваться всем телом, когда меня на бешеной скорости ударило о бетон, а затем завертело в водной пучине, не позволяя всплыть и сделать глоток воздуха.

От удара головой в глазах потемнело, в груди запекло без кислорода. Придя в ужас, я широко распахнула глаза, но уже не понимала, где верх, где низ. Сил практически не осталось. Я расслабила тело и позволила воде управлять моей жизнью. Стало все безразлично, бороться не хотелось, и я стала опускаться на дно.

Снова это место испытывает меня. В первый раз пространство Моисея без видимых причин мучило и приносило боль. Только тогда я не знала кто враг, а песня ребенка выворачивала все сознание наизнанку. Что он пел? Какую-то бессмыслицу.

«И пусть жизнь – это сон,

А где сон, там игра.

Ты в игре потерялся,

Но есть выход всегда.

Дождь – расслабься и жди,

Морок – сядь и запой…»

Я словила себя на мысли, что больше не чувствую невесомости. Открыла глаза. Я лежу на полу все в том же коридоре. Дождь прекратился, тучи исчезли, воды словно и не было никогда.

Я подползла к стене и облокотилась. Мое тело ныло из-за удара, но кости все целые. Я дотронулась до места, которым приложилась о стену, и зашипела – чуть выше виска образовался отек со ссадиной на коже. Голова гудела, я судорожно пыталась прийти в себя и собрать мысли в кучу.

«И пусть жизнь – это сон», – запел в голове ребенок.

Я в ужасе завертела головой. Я больше не вынесу пыток. Но ничего не произошло. И тут меня озарила догадка. Я мысленно прокрутила текст песни еще раз.

«И пусть жизнь – это сон,

А где сон, там игра.

Ты в игре потерялся,

Но есть выход всегда…»

Ну конечно, я во сне и меня вынуждают играть в игры разума.

«Ты в игре потерялся…» наверно имеется в виду лабиринт, из которого тоже есть выход.

Что там дальше?

«Дождь – расслабься и жди,

Морок – сядь и запой…»

Дождь, точно! Только что был дождь, потом потоп, и я тонула. Когда я смирилась с участью и расслабилась, все прекратилось.

Значит, эта песня подсказка? Но я ее слышала, когда была в подсознании Моисея. Какой смысл? Неужели в его душе осталось капля братской любви, что, сам того не зная, он раскрыл все ходы. А боль, которая сопровождала песню, для того, чтобы я никогда не забыла слова.

От понимания произошедшего я испытала шок. Кто Моисей такой, черт возьми? Или точнее, как он таким стал?

В глазах потемнело. Я протерла глаза руками, но ничего не изменилось. Оглянулась – ничего не вижу, сплошная темнота. Началось. Я плотнее прижалась к стене, стало тревожно.

Сама по себе темнота не опасна, но в песне поется про морок. Я не знала, чего ждать, от этого стало страшно, сердце бешено забилось.

Над головой пронеслась птица, задев меня когтями. Я дернулась в сторону. Ожидание убивает. Я подняла руки ближе к лицу, чтобы защитить глаза. Но птиц больше не было.

Где-то вдали послышался визг. С каждой секундой он приближался, а звук нарастал. Пронзительный скрипучий тон заполнил темное пространство вокруг меня. Я закрыла уши, но это не спасло, визг проник в мое сознание и парализовал мозг. Он действовал на мою психику – я заплакала. Плач перешел в рыдание, ощущение, что я схожу с ума. Вспышка света моргнула и погасла. От испуга у меня началась истерика.

Визг прекратился так же резко, как и начался. Я сделала вдох и выдох, пытаясь восстановить дыхание и успокоить мозг. Не успела.

Справа возле меня раздался грохот музыкальных тарелок. Я отпрянула в сторону, как тут же над ухом раздался истерический хохот. Прямо над головой кто-то прошелся гвоздем по стене. Спереди – зарычала собака. Паника накрыла и обездвижила. Я повалилась на пол, подтянула к груди ноги и закрыла голову руками.

– Хватит! Хватит! – шептала я.

Что пелось в той чертовой песне про морок? Не могу вспомнить. От ужаса не соображаю. Внимание отвлекали резкие и громкие звуки вблизи меня.

Нужно вспомнить. Раз, два, три, четыре, пять. Вдох- выдох, вдох- выдох.

«Дождь – расслабься и жди,

Морок – сядь и запой…»

Вспомнила. Нужно сесть и петь. Я сделала еще несколько вдохов и с трудом села. Тело тряслось, но я запела. Не думая и не выбирая подходящую, дрожащим голосом я затянула колыбельную, которую пела Алине на Земле. С каждым словом, с каждой новой строчкой мое тело расслаблялось, разум освобождался от липкого и вонючего страха, мысли становились светлыми, легкими.

Я пела громче и смелее, улыбка растянулась на губах, а глаза раскрылись в ожидании света. Жуткие звуки исчезли, а тьма медленно начала рассеиваться, прорисовывая контуры коридора и моего тела.

Я все еще сидела на полу и не могла встать. Да и не хотела. У меня не осталось сил. Морок пропитал меня страхом, лишил смелости и морально опустошил. Все больше хочется лечь, закрыть глаза и заснуть. Но я заставила себя подумать о том, кто ждет меня в реальности.

Егор! Как же я соскучилась. Рядом с ним никогда не страшно, его сильные мужские руки дают чувство защиты и одновременно невероятную нежность. Я хочу к нему, хочу в его объятия. Хочу почувствовать поцелуи на своих губах, на теле – везде.

Не переставая думать о любимом, я встала и, держась за стенку, пошла дальше в поисках выхода.

Правило левой стороны работало. Я шла довольно долго и еще ни разу не вернулась к предыдущим коридорам. Мое тело двигалось на автомате, сил не осталось, но внутри укоренилась уверенность, что я выберусь отсюда и Моисею меня не сломать.

Нужно вспомнить, о чем следующие строчки песни, чтобы быть готовой. Я прокрутила всю песенку в голове и произнесла последние строки вслух:

– Где реальность, где дым, ты для сердца открой.

Реальность и дым, чтобы это значило? Не знаю. Строчки были непонятны. Возможно, я смогу их расшифровать, когда наступит время.

Я прошла два поворота и, повернув за очередной, вышла на небольшую круглую площадку. Это был конец лабиринта. Напротив меня в противоположной стороне находился открытый проход. Мое сердце радостно застучало в груди, и я сделала шаг в сторону выхода.

– Ника!

Я резко затормозила и повернулась на знакомый голос.

– Ника, слава богу, я тебя нашел!

С другой стороны этого участка быстрым шагом ко мне приближался Егор.

– Егор? Егор! – я побежала навстречу, но снова резко остановилась.

Сделав очередной шаг, ноги Егора увязли в бетонном полу, как в топях. Мужчина удивленно вскинул голову в мою сторону и нахмурился.

– Ника, стой. Это ловушка, не иди сюда.

– О боже, нет! – я закрыла рот руками, чтобы рыдания не вырвались наружу. Я подняла голову вверх. – Хватит, слышишь, хватит уже! Я все равно не присоединюсь к тебе.

Но в ответ тишина. Не тратя больше время, я побежала к Егору, но приблизиться не смогла – моя нога наступила на мягкий пол.

– Ника, стой!

Я отпрянула назад.

– Девочка моя, послушай, видишь там выход, беги к нему, уходи.

– Нет! Без тебя не уйду, – я не собиралась бросать Егора здесь погибать. – Я помогу тебе, не шевелись.

Осмотрела всю площадь, но ничего не нашла того, что помогло бы вытащить любимого. Пусто. Голая каменная площадь. Здесь нет ни деревьев, ни кустов, ничего.

– Ника послушай, хорошая моя, я так долго искал тебя, что будет обидно, если никто из нас не спасется. Иди к выходу, прошу тебя, – Егор смотрел на меня с мольбой в глазах. Этот взгляд выражал смирение.

Вот только мне не нужна его жертва, я нуждаюсь в нем самом.

– Ты рвешь мое сердце на части, Егор. Я не могу, не хочу без тебя, – мои слезы текли по щекам горькими ручьями, в груди растекалась лава горечи и отчаяния.

Я схватилась за голову. Душа рвалась на части от беспомощности. Думай, Ника, думай.

– Я соглашусь на условия Моисея, – приняла решение, видя, как Егора затянуло уже по пояс.

– Что? На какие условия? Ника, не вздумай, он сумасшедший.

– Он хочет, чтобы я помогла ему залатать канальных. Его цель – изменить жизнь для жителей Канала.

– Ника, нет! Моя жизнь не стоит, жизни всех людей на Земле, – воскликнул Егор, пытаясь достучаться до моего разума.

– А что я еще могу? – истерически заорала. – Я не могу тебя потерять.

Я рыдала в голос. Я только обрела себя, обрела любовь. Любимый мужчина ответил взаимностью, вернул смысл жизни, желание идти вперед. Как я могу остаться одна? Как могу потерять часть своей души? С ним я чувствую себя сильной, уверенной в себе. Он делает меня лучше, его любовь уравновешивает мои нестабильные эмоции. Нет, не позволю ему умереть.

Я стянула с себя футболку и сняла джинсы. Связав одежду между собой, я кинула импровизированный канат Егору.

– Егор, хватайся крепче, я медленно буду тянуть канат на себя, – Егор утвердительно кивнул и намотал штанину на руку.

Медленно, без рывков я потянула одежду на себя. Егор помогал руками. Стало легче дышать, когда поняла, что у нас получается.

Любимый освободился по бедра, когда я услышала грохот со стороны выхода. Обернулась. Огромная каменная плита, которая возвышалась над проходом, стала медленно опускаться. Дверь закрывалась.

Я быстрее потянула Егора на себя.

– Ника.

– Нет, – заорала я. – Мы успеем вдвоем.

Из-за того, что я отвлеклась на дверь, а Егор зашевелился, болото быстрее потянуло мужчину на дно. Егор погрузился по плечи и продолжал опускаться.

Только не это. Проход закрывался, Егор тонул. Я нигде не успевала. Я плакала и тянула канат. Пожалуйста, пожалуйста! Я не уйду, останусь с любимым здесь. Я потянула сильнее и в руках осталась футболка – одежда развязалась.

– Не-е-е-т, – заорала я.

– Ника! Девочка моя, иди, у тебя мало времени. Меня не спасти. Твой брат не отпустит. А ты не можешь принять его условия. Это против твоей природы и против всего человечества. Я люблю тебя…

– Что? Что ты сказал? – я замерла.

Слезы перестали литься из глаз, дыхание прервалось, я уставилась на Егора неверующими глазами.

– Я люблю тебя…

– Нет, не это.

Егор нахмурился.

– Ты сказал, что мой брат не отпустит тебя.

– Да, разве это не так? – не понял Егор.

То, что я услышала, принесло чувство облегчения.

«Где реальность, где дым

Ты для сердца открой».

– А то, что я не говорила тебе, что Моисей мой брат.

Егор погрузился уже по шею.

– Ты дым, ты не реальный.

Это понимание принесло моему сердцу чувство освобождения, камень с души упал, боль рассеялась. Я задышала глубоко и уверенно.

Как только я осознала, что Егор не реальный, мужчина растворился в воздухе мелкими капельками дождя, осевшими на бетоне.

Я, не теряя времени, бросилась к выходу. Каменный проход закрылся наполовину.

– Как тебе удалось выбраться из ловушек? – сзади меня, возле лабиринта стоял Моисей. – Как узнала правила игры?

Я обернулась и с жалостью посмотрела на брата.

– Ты сам однажды дал мне ответы, когда я впервые попала в твое подсознание. Моисей, ты, видимо, не знаешь, но в твоей душе еще теплится искра добра.

Темный хмыкнул.

– Ты выиграла сегодня, но это не конец, Ника. Я не отступлю и найду способ уговорить тебя, быть моим союзником.

– Я лучше подготовлюсь к нашей следующей встрече, и ты больше не застанешь меня врасплох, – мой голос был уверенным, как никогда. – Мой тыл крепкий. Души за моей спиной делают меня сильнее, учат управлять энергией. Они моя защита и вера в праведное дело.

– Вера? Тыл? – от моих слов брови брата поползли вверх и он рассмеялся. – Они тебе не сказали, да?

Моисей хохотал.

– Что не сказали? – не поняла я.

– Твои хваленые сенсоры под предводительством любимого главы, зная, что я имею на тебя виды, укоротили твою жизнь в Физмире вдвое, чтобы первыми сцапать твое ядро.

– Что ты имеешь в виду? – я стояла и не верила своим ушам.

Моисей врал. Я уверена – это очередная уловка, чтобы меня развернуть против сосудов.

– Лишь то, что тебя убили свои же. Забрали жизнь на Земле, забрали тебя у твоего ребенка. Им нужна была ты, чтобы контролировать, не дать принять мою сторону, чтобы воздействовать на твои решения. Михаил влияет на эмоции людей, а они, в свою очередь, основа принятых решений. Ты уверена, что твои мысли и поступки – исключительно твои?

И Моисей расхохотался сильнее прежнего.