Читать книгу: «Исключительно твой», страница 2

Глава 3

Марат

Первый порыв, конечно, возразить. Сделать все от меня зависящее, чтобы задержаться рядом с ней подольше, но у меня куча дел. Афина и без того нарушила все мои планы. Как увидел ее впервые, так к чертям забыл обо всем. Усилием воли заставляю себя собраться в стройную композицию вместо абстрактной растекшейся у ее ног кучи. Афина. Надо же. Ну, какая… Трясу головой как дурак.

– Погоди, дай хоть провожу, – протягиваю руку. Она, неуверенно на меня косясь, все же вкладывает свои тонкие пальчики в мою лапищу. Идем через дорогу к интернату. Афина хромает и рвано дышит, превозмогая боль. Танюшка же без умолку трещит, словно за поводок, хватаясь за ее цветастую юбку.

– Ну, вот и пришли. Спасибо за помощь, Марат. Рада была знакомству.

– А почему была? – удивляюсь.

– Эм… Потому что мы скорей всего больше не встретимся? Ты же проездом. – Ведет округлым сахарным плечиком.

– У меня отпуск.

Ага. Фиг ты теперь от меня отделаешься. Да, я еще не знаю, что это за чувство, но то, что мне с ним теперь жить – факт. Оно под кожей уже. Внутри. Беспокоит, ворочается. Отдает в ушах оглушающим «моя»!

– Хочешь провести его здесь? – усмехается.

– Почему нет? Полагаю, чем больше народу, тем лучше?

В кармане вибрирует телефон. Наверняка меня давно уже потеряли. Делать нечего. Пока надо валить. Толкаю калитку. Раз – облом. И со второй попытки ничего не выходит. Афина оттесняет меня в сторонку и, резко опустив ручку, рывком открывает дверь.

– Вот так надо. Сильно и до упора.

Нет, я, конечно, понимаю, какой смысл Афина вкладывает в слова, но в голову бьет, словно она совсем о другом. Меня окатывает волной испепеляющей нестерпимой жажды.

– Ты когда освобождаешься? – сиплю я, раз уж мы перешли на ты. Афина вскидывает ресницы. На секунду ее задумчивый взгляд задерживается на моем лице. На губах мелькает улыбка.

– Ничего не выйдет. Даже не пытайся. – Отводит глаза.

– Почему? – задерживаю в руке ее ладонь.

– Просто. Извини, мне нужно идти.

Делать нечего. Отпускаю. Не держать же мне ее силой! Танюшка машет пухлой ладошкой. Машу ей в ответ. Калитка с лязгом захлопывается у меня перед носом. Телефон опять настойчиво звонит.

– Да… – отхожу. – Что там у вас случилось?

– Мы босса потеряли, Марат Маратыч. Где тебя носит?

Они потеряли, блин… Да я вообще, похоже, потерян. Оглядываюсь на злосчастный забор. В ушах звучат строчки из древней песни: «Выкраду вместе с забором»…

– Я на место заехал посмотреть, что да как. Сейчас заскочу в больницу к пострадавшим.

– Вот еще! Ты свою физиономию не свети. Учуют, что сам биг босс подъехал, повысят ставки. А тут и без тебя уже один алкаш орет, что ему непременно нужно лечение в Швейцарии.

– Подъеду – разберемся, – смеюсь. Внутри пузырятся эндорфины. Мне так офигенно, несмотря на ее «нет», что я готов оплатить лечение всей деревне.

– Ну, как скажешь. А потом какой у нас план?

– Потом я тут потусуюсь. С местными.

Миша в трубке закашливается.

– Лучше ты ничего не придумал? – возмущается.

– Нет. А у тебя есть какие-то другие идеи?

– Пока нет.

– А у меня нет лишнего времени. Стройку надо начинать. А как это сделать, если мы не знаем, кто стоит за пикетом?

– Но…

– Миш, я уже еду. Там и поговорим, – закрываю тему.

Больница в поселке – зрелище довольно унылое. Из четырех пострадавших, о которых мне стало известно, в ней остался всего один. Тот, которому лечение в Швейцарии подавай. Остальные отделались легким испугом. Ну, или нарочно наврали о травмах, чтобы раздуть скандал. Нахожу врача, получаю заверения в том, что у бедолаги есть все необходимое. И что его сотряс вполне по силам вылечить даже местным специалистам.

– На Петровиче все заживает, как на собаке. Вы не переживайте, – уверяет меня докторица.

– Тогда я денег ему оставлю.

– Зачем?

– На лечение.

– Лекарствами его уже обеспечили, а если оставите ему деньги, он их все подчистую пропьет.

Смотрю на Мишу, тот закатывает глаза, мол, а я тебе что говорил?

– Ладно. Тогда это вам. Возьмите на расходы. Пойдем, – оборачиваюсь к заму.

– Охрана не в восторге, что ты в самоволку отправился.

– Ничего. Переживут. Лучше подскажи, есть ли здесь какой-нибудь магазин поблизости?

– Тебе зачем?

– Жратвы купить. Я же в лагере остаюсь. Ты что, совсем меня не слушаешь? – открываю багажник. Помимо всего прочего здесь у меня имеется несколько комплектов одежды, спальник и тонкий походный матрас. Иногда я могу вот так в один момент сорваться и куда-то поехать… Иногда с друзьями, но чаще – один.

– Ты?! В лагере? Да зачем, господи?!

– Хочу прощупать ситуацию изнутри.

– Так я поручу кому-нибудь другому прощупать. Ну, не тебе ж этой херней страдать?!

– Я как раз хотел отдохнуть пару дней, Мих. А там хорошо. Озеро, ивы, природа. Вот же черт! – прячусь в тень.

– Это еще что за нимфы? – глядит вслед проходящим вверх по улице девчонкам мой зам.

– «Блогерши недоделанные. Экоактивистки долбаные»… – цитирую я иронично.

– Вот эти? – тычет пальцем. – А! Так вот с чего у тебя такое желание остаться, – смеется. – А я-то думал. Что, зацепили девочки? Хороши-и-ие. Только посмотри.

Я и смотрю, да. Но не на них. Потому что в сравнении с Афиной все другие женщины меркнут. Там такая порода чувствуется, что просто ух! Эти на ее фоне – дворняжки.

– Поеду, познакомлюсь. Узнаю, че да как. Вдруг кто-нибудь проболтается?

– Не нравится мне эта авантюра, – нудит Миша.

– Да все нормально будет, – отмахиваюсь. – Ну, хочешь, оставь со мной пару ребят. Только чтобы они не отсвечивали. Оставь мне хоть немного приватности.

Миха задумчиво кивает. Я запрыгиваю в машину. Плавно трогаюсь. И через несколько десятков метров так же плавно притормаживаю, поравнявшись с девицами.

– Привет. Куда направляетесь, красивые?

– В магазин, – кокетливо хлопает ресничками одна.

– О, а мы тебя знаем! Ты с Афиной был, – подключается к разговору другая.

Был. Да… И буду.

– Все так. Хотите, подвезу?

Девчонки радостно кивают. Быстренько набиваются в тачку. Все ж в машине кондиционер, а на улице асфальт от жары плавится.

– Надеюсь, нам по пути!

– Я тоже в магазин, да. Надо бы пополнить запасы еды. У вас как в лагере с этим? Есть дежурный по кухне? Или каждый сам за себя?

– Есть-есть. Заведует всем интернатская повариха, а мы на подхвате.

– Не знаю, как вам, а мне этот режим боком выходит, – бурчит одна из девчонок. Другая щиплет ее.

– Вот этим боком? Ага. Ты жирная, Ритка.

– На себя посмотри, коза!

Та самая коза придирчиво себя осматривает. Девчонок пятеро. И все они одеты похожим образом. Уж не знаю, водится ли в их гардеробе изначально целая одежда, но сейчас они сплошь в каком-то модном мало что прикрывающем рванье. Наверное, подразумевается, что оно должно выглядеть сексуально, но меня такая откровенная демонстрация прелестей совершенно не вдохновляет. Другое дело Афина в своей юбке до пят.

– А вы как, девчонки, надолго сюда? – закидываю удочку, не позволяя мыслям о ней отвлечь меня от работы.

– Я еще на пару деньков.

– Я до конца недели…

– А ты? Тебя тоже Афина позвала? Вы с ней вместе? Или как? – хлопает ресничками блондинка и, кокетничая напропалую, ведет длинным ноготком по моей руке.

– Ты дурочка, что ли?! Не знаешь, с кем она? – шикает брюнетка.

– Да они ж расстались давно!

Сжав челюсти, внимательно прислушиваюсь к разговору.

– Ага. Как же, – фыркает рыженькая.

– Я своими ушами слышала, как она говорила, что между ними давно все кончено!

– Вряд ли это ему, – девица поднимает глаза к небу.

– Почему ты так решила?

– Потому что после такого велик риск скончаться самой. Он же на ней повернут!

Та-а-ак, это ж они про Афину, так? Получается, у нее кто-то есть? Или был. Она поэтому сказала, что у нас ничего не выйдет? Сбавляю скорость, поймав себя на том, что не очень-то хорошо контролирую ситуацию. Перед глазами мелькают точки, складывающиеся в слова «моя», «моё». Ни хрена себе, как меня пробрало! И это учитывая, что между нами еще даже толком ничего не было.

– Ой, а мы магазин проехали… – спохватывается одна из девчонок. Я притормаживаю, разворачиваюсь осторожно, но пыльная взвесь все равно поднимается над пустынной дорогой.

– А как тебя зовут, красавчик?

– Марат.

– Я – Леся, это Милана, Сашка, Рита и Вета.

– Значит, вы приехали по просьбе Афины? – пытаюсь осторожно прояснить ситуацию. Паркуюсь на небольшом пятачке у магазина.

– Угу. Она в этом интернате росла, ну и вот… Хочет защитить.

– А нам несложно, – подхватывает другая девчонка. – Ритка, ты куда это?

– За винишком, – усмехается Вета, глядя в спину приятельнице. – Куда ж еще?

– Афина строго-настрого запретила бухать в лагере!

– Вот пусть и не бухает. А я от скуки скоро помру.

– Допросишься ты! Вышвырнут тебя.

– Невелика потеря. Много мне радости в этой глуши куковать.

– Так какого черта приехала? Сидела бы дома.

Рита на последнее замечание никак не реагирует. Только выставляет перед собой фак. Я морщусь. Вот вроде и живу я в этой культуре с рождения, а все равно она мне как будто чужда. Разве женщина может вести себя так?

Беру тележку. Иду между неказистых витрин. Даже вспомнить не могу, когда я вот так лично сам что-нибудь покупал. Придирчиво изучаю этикетки. Срок годности и состав. Из всего этого я могу приготовить разве что мясо. Кладу в тележку несколько лотков с курятиной. Девки покупают что-то свое, не упуская возможности при случае состроить мне глазки.

– А ты ж нам составишь компанию?

– Посмотрим.

– Вечером веселей. Жара не такая, можно искупаться, потанцевать.

Бурчу что-то невнятное. Расплачиваюсь за покупки. Забиваем багажник. Всю дорогу до лагеря девчонки напропалую со мной флиртуют. Я вяло отмахиваюсь. От стоянки до полевой кухни идти прилично. Делать нечего. Вызываюсь помочь девчонкам донести сумки.

– Марат, а ты вечером свободен?

– Как сказать, – ухожу от ответа.

– А пойдем купаться? Голышом. Я так ненавижу все эти купальники. Но сама из-за местных боюсь. Мало ли что у них на уме.

Девки хихикают. Закатывают глаза. Намек весьма и весьма непрозрачный.

– А то, что здесь детей тьма, тебя не смущает, Никитина? – доносится глубокий, отзывающийся лаской в животе голос.

– Ой, Афин, а мы тебя не заметили.

– Я так и поняла, – усмехается та. Нечитаемый взгляд соскальзывает на мою руку, за которую прочно вцепилась девчонка. Оуч… Я машинально стряхиваю чужую загребущую лапку. Бутылки в пакете звякают. Афина недобро сощуривается.

– Надеюсь, это лимонад.

– А если нет? – выступает вперед Рита.

– А если нет, то тот, кто это приобрел, забирает свое барахло и валит отсюда на все четыре стороны.

– Это благодарность за то, что мы пришли тебе на помощь?! – рычит девица, наступая. – Да если бы не мы, здесь бы все с землею сравняли!

– Вы помогли не мне. А детям. И не за просто так, – цедит Афина. – Вы с ней заодно? – оборачивается к остальным девочкам.

– Нет. Мы говорили, что алкоголь покупать не надо. Но кто нас послушал?

Взгляд Афины скользит дальше мимо меня. Будто я – вообще пустое место.

– Я только помог донести, – замечаю тихо, и улыбка помимо воли касается моих губ. Афина в ярости – это что-то. У меня слабеют коленки. У меня кружится голова. У меня такой стояк, что сдохнуть просто. – Не могу разрешить женщине таскать тяжести, даже контрабанду.

– Блин, ты такой классный! – стонут девицы. Афина громко фыркает.

– Не злись, – подхожу к ней, опускаюсь на корточки. – Это тебе.

Афина недоверчиво заглядывает в пакет.

– Курица? – удивленно хлопает глазами.

– Угу. Разве я не добытчик? – улыбаюсь. Ну, пожалуйста, пожалуйста, давай уже, выдыхай. Не нужны мне эти малолетки и даром. Ты же умная девочка…

– Э-э-э… Еще какой. Спасибо, что она, по крайней мере, по частям и без перьев. Теперь, видимо, предполагается, что я должна ее приготовить?

– Готовка – женское дело, – пожимаю плечами.

– Т-ш-ш!

– Что?

– Ты здесь со своим махровым сексизмом потише. Девчонки-то у меня в основном феминистических взглядов. Рассоришься, никто больше не позовет купаться.

– Ревнуешь? – касаюсь ее подбородка пальцами. Фиксирую взгляд своим.

– П-ф-ф-ф. Было бы к кому.

– Ты права. Не к кому совершенно. Я исключительно твой.

Афина потрясенно моргает. Несколько раз открывает и закрывает рот, да так и не находится с ответом. Касаюсь ее губ своими, девчонки, которым хватило ума отойти, улюлюкают.

– Ты что делаешь? – накрывает губы пальчиками.

– Целую. Нельзя?

– Не слишком ли поздно ты спрашиваешь? – хмурит соболиные брови.

– Тебе не понравилось?

– Хм…

– Не распробовала? – улыбаюсь и наклоняюсь снова, но наталкиваюсь на блок.

– Перестань, – твердо. – Я не заинтересована в интрижке.

– Я тоже, – усмехаюсь, целую ее в лоб и, подхватив злосчастную курицу, иду к полевой кухне.

Глава 4

Афина

– Ну и чего ты крутишь носом, Алфеева? Ну, прелесть ведь, а не мужик! Культурный, обходительный. Настоящий джентльмен. А как на тебя смотрит! – вздыхает сидящая в тени деревьев Сергеевна.

– Вот-вот! И нам он тоже понравился, – улыбается самая добродушная и неиспорченная из понаехавших девчонок. Леся.

– Смотри, а то уведем, – добавляет Милана, смеясь. Хмурюсь, хотя, казалось бы, какое мне дело до пустой болтовни девчонок? У них вообще язык без костей, а я барышня ученая жизнью, степенная. Развести меня на эмоции не получится, как ни старайся.

– Да, пожалуйста, – отмахиваюсь.

– Но-но, ты тут мне с барского плеча мужиками не раскидывайся, – тычет Сергеевна в бок.

– Да не светит мне с ним ничего!

– Почему это?

И правда? Хороший вопрос.

– Во-первых, я его совсем не знаю, во-вторых… – «во-вторых» даже моя богатая фантазия сгенерировать не в силах. Говорю себе, что и первого вполне достаточно, а сама невольно кошусь на Марата, который раздобыл где-то решетку для барбекю и теперь чистит овощи.

– А я, пожалуй, пойду, развею скуку, – кошкой потягивается Рита. Ее куцый топик задирается, обнажая поджарый живот. Она явно пытается меня спровоцировать, но ничего у нее не выйдет.

– Делай что хочешь. Только пакет с выпивкой оставь, – вытягиваю перед собой руку и с намеком шевелю пальцами.

– Подумаешь, – оскаливается стервоза и вместо того, чтобы отдать пакет мне, бросает его под ноги. – Там такой мужик, что голова и без винчика кругом.

Я вцепляюсь пальцами в деревяный шезлонг. Эх… Закурить бы. Мужик и впрямь хорош, кто ж спорит? Он откликается во мне, а этого так давно не случалось, что я уже и забыла, как оно порою бывает. Вот, что значит – традиционное воспитание. От наших мужчин настолько деликатного обхождения и внимания к себе ни за что не дождешься, а тут – конец света просто. Чувствуешь себя королевой.

– Бедовая девка, – качает головой Сергеевна, глядя вслед удаляющейся Ритке. – Найдет ведь себе на задницу приключений! И что тогда?

– Надо ее убирать отсюда. Нам проблемы не нужны. Как и скандал вокруг лагеря. Уж эти… – киваю в сторону брошенной техники, что темнеет чуть дальше по берегу, – не упустят случая выкрутить его себе в плюс. А мы и так здесь на птичьих правах. Не мне тебе это рассказывать.

– Ритка вроде завтра домой собиралась. Но теперь может и передумать. – Милана, поджав губы, кивает в сторону Марата и вьющейся вокруг него девки.

– Да ладно. Не ее уровня «папик».

– Сашка! – шикают на нее остальные девчонки. – Хочешь выговор, да?

Понятно, что выговор девчонки ждут от меня. Приподнимаюсь. Нога ноет, но уже не так сильно. Все же вовремя оказанная медицинская помощь свела к минимуму последствия травмы. И тут Марату спасибо, конечно, но на этом и все.

– Я вам не мамка – жизни учить. Если кому-то карьера нужна лишь для того, чтобы обзавестись мужиком побогаче – дерзайте. Я предпочитаю ни от кого не зависеть.

– Мы тоже! Сашке вон Фенди предложили контракт…

– А мы ведем переговоры с Томом Фордом.

– А Ритка с Удовиченко вроде таскалась. Поправилась, ну и на почве этого у нее возникли серьезные проблемы. Даже неустойку пришлось платить. Кто теперь с ней захочет работать?

Ничего удивительного. Контракты с агентствами у девчонок довольно строгие. Да и вообще это собачий труд. Попробуй, вытяни, не тронься умом и не сторчись в попытке держать вес в норме. На кокаиновой-то диете. Меня бог миловал, но в тусовке я на это дерьмо насмотрелась. До конца жизни иммунитет.

Я потихоньку встаю и начинаю пробираться к лагерю.

– Афина! Постой. Ты далеко собралась? – догоняет меня Марат. Только-только остывшая к вечеру голова вновь начинает кружиться. От его голоса и аромата теперь с примесью легкой прокопченности. Прячу улыбку.

– К себе.

– А как же ужин? – чуть сводит темные брови. – Я старался.

– Уверена, на мою порцию найдутся желающие, – усмехаюсь я, впрочем, не спеша уходить. Складываю руки, смотрю мимо Марата на воду, в которой, перевернувшись, отражаются разноцветные домики, вышки электропередач и макушки ив. Умиротворяющая картина. Я за этим здесь, а не за очередной встряской. Главное, помнить об этом. Ведь рядом с таким, как Марат, довольно просто потерять голову.

– Может быть. Но это не означает, что я готов ее отдать кому-нибудь другому.

– С кем-то другим у тебя гораздо больше шансов. – Вздыхаю и, прихрамывая, осторожно шагаю дальше. Ну, вот и все. О чем еще говорить?

– А я не ищу легких путей, – прилетает в спину, невольно снова меня замедляя. Так хочется поддаться этому наваждению… Так хочется!

– Заметно, – не могу скрыть улыбку в голосе.

– У тебя кто-то есть? – за спиной хрустят ветки, это Марат увязывается за мной по давно не метеным дорожкам. И почему-то это мне кажется страшно неправильным. Такой мужчина, как он, ни за кем бегать не должен. Есть в этом что-то противоестественное, ненормальное, дикое…

– Дело не в этом. – Останавливаюсь и чуть отхожу в сторону, пропуская идущую к озеру парочку. Девчонка с любопытством на нас косится. Я уже лет пять как сошла с подиума и с обложек модных журналов, но в свое время так ярко о себе заявила, что даже теперь меня нет-нет да и узнают.

– А в чем?

– Я же уже сказала. Мне не нужна интрижка.

– А я ответил, что и мне она даром не далась.

– Означает ли это, что ты предлагаешь мне серьезные отношения? – усмехаюсь.

– Почему бы и нет?

– Потому что ты совершенно меня не знаешь и не можешь всерьез этого хотеть.

– Так давай познакомимся поближе. Разве не с этого начинают все нормальные люди?

Заманчиво. Боже, как это заманчиво. Просто вот так, не спеша, узнавать друг друга.

– У тебя, кажется, мясо горит, – съезжаю, поведя носом.

– Да блин! – Марат оглядывается, зарывшись пятерней в волосы. – Погоди, я сейчас сниму и вернусь.

– Не могу. Мне малышню уложить надо.

– Ладно. Тогда я приду, как справлюсь.

– Так не положено ведь, – теряюсь от его напора.

– Мы никому не скажем. Ну, все. Убегаю…

Растерянно провожаю взглядом широкую спину Марата. Ничего не могу с собой поделать. Он мне страшно нравится. Хромая, бреду к зданию интерната. Проверяю детвору. Перекидываюсь парой слов со старшими, малышам читаю сказки, а те доверчиво льнут ко мне. Будучи еще наивной дурочкой, я верила, что обязательно смогу кого-нибудь из них забрать в свою семью…

– Афин, – в тишине комнаты зовет меня воспитательница. – Ты никак задремала?

– Нет.

– Там к тебе пришли. Такой… темненький.

Сердце подпрыгивает в груди.

– Спасибо, – шепчу, осторожно отвожу ручку Танюшки, даже во сне продолжающую сжимать мой указательный палец. Встаю. У зеркала в коридоре останавливаюсь ненадолго, жалея, что не потрудилась хоть немного прихорошиться. Это то же самое зеркало, у которого я лет пятнадцать назад крутилась, собираясь на свое первое свидание. Смешно… И страшно почему-то, и томно.

Касаюсь пальцами лица. Убеждаю себя, что оно по-прежнему красиво. Все-таки у меня были самые лучшие врачи. Может, права Сергеевна, и мне стоит перестать зацикливаться на прошлом, позволив себе небольшую, придающую уверенность шалость? Марат как раз из тех мужчин, рядом с которыми у женщины очень быстро поднимается самооценка.

Спускаюсь потихоньку. Таблетка, видно, перестает действовать, и ступать на ногу все больнее. Поморщившись, выглядываю в окно. Марат сидит на качелях, поставив на колени полную снеди тарелку.

– Марат! – зову, поколебавшись. Он торопливо преодолевает двор. – Проходи!

– Будем нарушать? – сверкает глазами.

– Похоже на то. У меня нога вконец разболелась. Или так, или отложим.

– Да какой там?! Я тебя лечить буду. Вот, вроде бы ничего получилось. – Берет с тарелки зарумянившуюся ножку и подносит к моим губам. Делать нечего. Откусываю. Слизываю жир с губ под его плавящим косточки взглядом.

– М-м-м. Фкушно… Но мне лучше присесть.

– Куда идти? – спохватывается Марат.

– Куда поближе, – указываю на первую попавшуюся дверь. Он кивает. Отставляет тарелку на покосившуюся тумбу, подхватывает меня на руки и заносит в музыкальный зал. Прячу нос у Марата на шее. Ловлю себя на том, что хочу его запахом, им изнутри пропитаться. И хоть так утолить проснувшийся всепоглощающий голод. В комнате тихо. Поэтому надсадные звуки моего дыхания невозможно скрыть. Он прекрасно понимает, какие чувства во мне пробуждает.

– Нужно включить свет.

Марат осторожно опускает меня на пол. Но меня все равно ведет, голова кругом… Чтобы устоять, хватаюсь за мебель и случайно ударяю по клавишам стоящего у стены фортепиано.

– Черт! – ругаюсь. Марат тихо смеется.

– Где-то тут выключатель, – шепчу, ощущая странное, давно забытое чувство смущения.

– Не надо света.

– Темно ведь, – вздыхаю.

– Если ты откроешь глаза, то сможешь убедиться, что света с улицы вполне достаточно. Романтика, ну!

Медленно поднимаю ресницы. А ведь я и впрямь все это время стояла, зажмурившись, как малолетка, на которую, наконец, обратил внимание самый популярный в округе мальчик. Блин. Неловко-то как. По живому…

– Присаживайся. Я сейчас принесу наш ужин.

Марат уходит, я падаю в скрипучее кресло. Колени подкашиваются, но я вынуждена признать, что моя больная нога тут совсем ни при чем.

– А вот и я. – Марат пододвигает стул и ставит между нами тарелку. – Ешь! И рассказывай.

Послушно беру ножку. Пахнет мясо просто божественно. Я это еще в первый раз оценила. Откусываю, с губ срывается стон удовольствия. Уж не знаю, как ему удалось разбудить мой аппетит.

– Что рассказывать-то? М-м-м, – закатываю глаза.

– Тебя тут голодом морили, что ли? – ведет пальцами по моей щеке. Я нервно сглатываю.

– Нет. Просто не было аппетита.

– Почему?

– У меня сейчас не самый лучший период в жизни. Я, собственно, поэтому сюда и приехала.

– А я думал, ты приехала сюда потому, что руководишь пикетом против сноса лагеря.

– Да нет, что ты. Здесь и не надо какого-то руководства. Вот координатор, да. Потому как то густо у нас, то пусто. Среди недели особенно сложно. Все работают. Разъезжаются по домам.

– А девочек разве не ты позвала? – Удивляется. – Этих… Блогерш, которые подняли шум.

– Ну как позвала? Написала о том, что происходит, у себя в соцсетях, понимая, что эти ни за что не упустят возможности засветиться. Девочки – модели. А сложившаяся ситуация для них – хороший фон.

– Так вот оно что. Значит, и ты модель?

– В далеком прошлом.

– А в настоящем?

Вот о чем мне не хотелось бы говорить.

– В настоящем я помогаю Сергеевне. Это заведующая интернатом. Потрясающая женщина. Работать-то сюда особенно не идут, вот она и тащит на себе все сама. В летний период особенно сложно, потому как отпуска.

– Значит, ты помогаешь детишкам?

– Или они мне, – пожимаю плечами, – это же фантастика, как они…

– Что?

– Как они готовы прощать тебе все что угодно, принимать тебя со всеми твоими тараканами и заморочками, быть полностью и абсолютно на твоей стороне, бескорыстно, щедро, по-царски. Даже не знаю, почему принято считать, будто это мы их чему-то учим. На самом деле все происходит с точностью до наоборот.

– Значит, ты учишься прощать? Только не говори, что хочешь простить мужчину.

– О, нет. – Мне даже смешно. – Но что мы все о грустном? Ты, помнится, мне романтику обещал.

– Раз обещал, надо исполнять, – задумчиво кивает Марат, а я иронично ухмыляюсь, потому как у мужчин обычно какие-то свои представления о романтике. Жду, что он поцелует меня или попытается соблазнить. Даже почти решаюсь поддаться этому. И тут он усаживается за фортепиано и уверенно касается клавиш… Ну, нет. Так не бывает. Он не может еще и музицировать. Хоть где-то же он должен сплоховать!

– Не то? – даже в темноте вижу его белоснежную улыбку. – Сыграть другое? Тебе не по душе репертуар?

– Нет, – откашливаюсь, – Шопен мне вполне подходит.

– Тогда что не так?

– Тебе кто-нибудь говорил, что нельзя быть таким идеальным?

– Почему нет?

– Это жутко раздражает.

– Значит, ты раздражена? – смеется тихо.

Эх… В том-то и дело, что нет. Я в полнейшем восторге. И это проблема. Очень-очень большая проблема. Но с другой стороны, если об этом никто не узнает, то… Нет. Я не могу рисковать.