Читать книгу: «Возвращение. Пошаговая инструкция и тактика борьбы с травмой и ПТСР от солдата, вернувшегося с войны», страница 4

Не слушайте скептиков

Будет много людей, готовых дать вам плохой совет.

– Просто смирись с этим.

– Все происходит не без причины.

– Не вороши прошлое.

– Что случилось, то случилось.

У меня есть подруга Анна, которая несколько лет назад переживала тяжелый развод. Она кое‐как выкарабкивалась, опираясь на друзей и позволяя работе занимать ее мысли и время. Примерно через три месяца после расставания она узнала: близкая подруга сказала другой ее подруге, что Анне нужно «выбросить это из головы и жить дальше». Анна не участвовала в разговоре и не высказывала свое недовольство по этому поводу, но на самом деле и не знала бы, что сказать. Она считала, что ей готовы прийти на помощь в трудных обстоятельствах, и была крайне разочарована таким бестактным комментарием. Ей было больно. Очевидно, подруга не осознавала масштабы травмы. К счастью, Анна обратилась к психотерапевту, который помог ей понять, что этот комментарий скорее имел отношение к подруге, а не к ее собственной ситуации.

Людям легко давать советы, если они не сталкивались с подобными трудностями сами. Это американский подход. Будь жестче. Не теряй времени. Не вешай нос. Советы, как отогнать боль, дают, когда мы еще не горевали по‐своему. Если мы послушаем их, то можем воздвигнуть стену, чтобы больше никогда ничего не чувствовать. Но испытывать эмоции – в природе человека. Поэтому будьте сильными. Примите как факт: другие могут просто не понимать, что вы чувствуете.

Одна из причин, почему люди это делают, проста. Они не знают, что сказать. Поэтому мы не можем их винить. Но советы не помогают нам исцелиться. Возможно, люди думают, что приносят пользу, но это не так. На самом деле они могут лишь усилить вашу боль. Вот показательный пример. Когда дочь Лиз погибла в автокатастрофе через несколько лет после смерти ее мужа, люди говорили: «Ну, ты уже похоронила мужа. Так что знаешь, как с этим справиться. Я бы никогда не смогла оправиться от потери ребенка или мужа, но с тобой все будет в порядке». Эти булавочные уколы повлияют на вас только в том случае, если вы позволите. Я веду к тому, что вам следует горевать или испытывать эмоции по‐своему. Не позволяйте другим диктовать, что вам следует чувствовать (если только вы специально не попросите их о помощи).

Горевать – нормально

Чувствовать – это нормально. Для меня горе похоже на фантомный болевой синдром, который я пережил после травмы. Мое тело ощущало боль в конечностях, которых больше не было. О боги, как же они болели. Временами горели как огненная буря. Но почему? Конечности может и не быть, но боль реальна. Головной мозг продолжает получать импульсы по нервным волокнам, как если бы эта конечность все еще была на своем месте. Даже если первоначальная травма (смерть, несчастный случай, развод) уже позади, вашим чувствам, как и нейронам, нужно время на то, чтобы адаптироваться. Подобно тому, как тело горевало об утраченных конечностях, я горевал о своем прошлом. Я горевал об утрате того, что казалось нормальным, обыденным. Мне требовалось время, чтобы поразмыслить над ситуацией, оценить ее и отпустить. Всем известна поговорка «Что имеем – не храним, потерявши – плачем». Абсолютно справедливо, согласны? Этот процесс может быть болезненным, но в конце концов вы окажетесь на другом берегу и почувствуете себя более счастливым человеком. Не позволяйте никому диктовать, как долго должен длиться этот процесс. Все люди разные. Все мы горюем по‐своему. Нет неправильного способа чувствовать боль, главное – не запрещайте себе это делать.

Что там, в вашем рюкзаке?

В процессе горевания вам следует поразмышлять над причиной ваших страданий. Ведь если этого избегать, мы не сможем докопаться до сути, верно? Как говорит Ричард Тедески, один из психологов, придумавших термин «посттравматический рост»: «Это часть процесса, во время которого вы проговариваете, что произошло и происходит: вы рассматриваете последствия травмы – ограниченные и масштабные, краткосрочные и долгосрочные, личные и профессиональные – и возникающие в связи с этим трудности. Сформулируйте их, и это поможет вам осмыслить травму и превратить мысли из изнурительных в более продуктивные» [1].

• Найдите хорошую, безопасную и надежную среду, где вы сможете быть открытым. Уязвимым. Возможно, в обществе любимого человека, психотерапевта или в терапевтической группе. Вам необходимо место, где вы способны быть самим собой и опустошить этот пресловутый рюкзак. Обратиться к собственному прошлому, разобраться в нем, никого не винить и не задерживаться. Нам нужно оглянуться, чтобы извлечь уроки из всего пережитого и «порадоваться тому, что всё еще живы, несмотря на весь дым, грязь и пыль».

• Обретите комфорт в дискомфорте – не привыкайте к своему положению, не принимайте сложившийся сценарий. Не бойтесь идти туда, куда совсем не хочется (конечно, лучше всего делать это вместе с психологом или другим специалистом). Иногда попытки оставаться в зоне комфорта могут сделать нас несчастными, поскольку мы не позволяем себе расти над собой. Осознайте, что чувствуете. Позвольте этим эмоциям идти своим чередом. Обращайтесь к ним, учитесь у них и благодаря им развивайтесь. Вы уже испытали боль. Справитесь и с чуть более сильной!

• Определите, что вы способны контролировать, а что не входит в сферу вашего влияния. Сосредоточьтесь на первом. Мой приятель Дэвид всегда говорит: «Люди, места и ситуации – не в нашей власти. Наше дыхание, наша способность видеть вещи с разных точек зрения и понимать, что весь наш опыт (хороший и плохой) работает на нас несмотря ни на что. Это тот тип людей, с которыми я хочу иметь дело. И наоборот, стараюсь держаться подальше от тех, кто не в состоянии использовать собственные шрамы для личностного роста, поскольку они непременно попадут в передрягу снова».

Отделите травму от трудностей

Травма – понятие относительное. Потеря конечностей – определенно травмирующий опыт. Для вас травмой может быть автомобильная авария, домашнее насилие или проведенное в нищете детство. Травма – это переживание чего‐то настолько неприятного или стрессового, что оно меняет ваше представление о себе, мире или других людях в нем. Какой бы ни была травма (а у всех она будет разной), страдания всегда одни и те же. Вам необходимо отделить эту травму от ваших трудностей. Это то, на чем мы концентрируемся.

Только наши страдания и имеют значение. Мы все сталкиваемся с трудностями. На этой планете нет ни одного человека, который бы не страдал. Я не виноват в том, что подорвался на СВУ, но я несу ответственность за хорошее (или плохое) отношение к жизни. Именно на этом этапе нам и нужно отделить травму от трудностей.

У всех нас бывают плохие дни, когда мы чувствуем себя подавленными. Нам не хочется вставать с постели, мы злимся и иногда остро реагируем на происходящее. Это страдания. И хотя я не несу ответственности за то, что со мной произошло, я отвечаю за то, что делаю со случившимся.

Другими словами, не позволяйте травме определять то, кем вы являетесь. Возможно, вы стали жертвой преступления или, как и я, тяжело ранены. Но это не значит, что вы обязаны нести это бремя всю оставшуюся жизнь. Вы не жертва до конца своих дней, как и я не раненый до скончания своего века. Это просто то, что произошло. Не меняйте свой взгляд на себя или на свою идентичность. Если же вы это сделаете, то не вернете свою жизнь назад – вместо этого продолжите чувствовать себя подавленным и беззащитным. Вам нужно знать: хотя вы не властны над тем, что с вами случилось, вы способны контролировать свою реакцию на произошедшее. Это определенный образ мыслей. Именно поэтому я не называю себя раненым бойцом. Эти слова имеют негативную коннотацию и вызывают жалость. Мне не нужна ничья жалость, мне не нужно жалеть себя.

Как только вы примете тот факт, что событие, вызвавшее сильное потрясение, вовсе не обязательно определяет вас и ваше будущее, вы увидите путь вперед. Я понимаю, что люди могут сначала видеть во мне парня, которому серьезно не повезло в жизни. Но я хочу, чтобы они уходили, вспоминая меня так: «О да, он один из владельцев этой пристани, и у него отличная семья…» Я хочу слышать слова одобрения моей сегодняшней жизни, а не сочувствия моим травмам. К примеру, обсуждая шаги продвижения вперед в моем фонде TMF, мы не используем слово «инструменты». Мы говорим «практики». Инструменты – это то, чем вы пользуетесь, если ваша машина ломается.

Мы не сломаны.

Именно поэтому и важно отделять травму от страданий. Вам нужно видеть себя истинного, а не в тени того, что с вами произошло.

Смотрите вперед

В начале выздоровления я заметил большую разницу между собой, человеком с ампутированными конечностями, и теми, кто не получил физических травм. Они все равно страдают, хотя им ничто явно не мешает. Просто источник их боли труднее обнаружить. Мне было легче сосредоточиться на выздоровлении, поскольку оно протекало на физическом уровне, но гораздо труднее приходилось людям, которые не могли указать на то, где у них болит. Им больно, но они не знают почему. Из‐за этого они чувствуют себя застрявшими в прошлом и вечно смотрят в зеркало заднего вида.

Мы часто используем аналогию с зеркалом заднего вида во время ретрита Warrior PATHH в нашем фонде. Поначалу это просто кучка незнакомцев, но в течение 24 часов эти же люди уже делятся своими самыми сокровенными мыслями. Поскольку это безопасное место, они чувствуют себя комфортно и говорят все, что захотят. Но чтобы дать им возможность отдохнуть, между трудными занятиями мы предлагаем заняться более легкими делами, например стрельбой из лука или медитацией. Завершая программу, они оглядываются на прошлое в последний раз. В этот момент мы приводим аналогию с зеркалом заднего вида, позаимствованную двумя основателями программы PATHH, Кеном Фальке и Джошем Голдбергом. Представьте, что вы сидите на месте водителя и намерены двигаться вперед. Зеркало заднего вида, отражающее травму вашего прошлого, служит вам лишь напоминанием. Время от времени в него можно заглядывать, но вы не сможете двигаться вперед, не отрывая от него взгляд. Будут дни, когда нужно будет с ним свериться, чтобы напомнить себе о том, где вы были и как далеко продвинулись. Возможно, вы даже снизите скорость и насладитесь этим расстоянием. Но постарайтесь не смотреть на него все время, иначе не сможете добиться прогресса и наконец освободиться от страданий.

На дороге будет много выбоин, но придерживайтесь своего решения и продолжайте двигаться вперед.

Как выглядят эти выбоины? Что касается меня, я по‐прежнему сожалею, что не могу делать что‐нибудь вместе с детьми. Время от времени я вижу, как какой‐нибудь отец в шутку борется со своим сыном. В такие моменты думаю: «Черт, какой же отстой. Я не могу так повозиться с Даксом». Это взгляд в зеркало заднего вида. Признаюсь, порой в душе я восклицаю: «Ах, если бы только у меня была хотя бы одна рука или одна из четырех конечностей, насколько иначе выглядела бы моя жизнь…» Но потом это проходит. Потому что я ничего не могу с этим поделать. Я перестаю смотреть в зеркало заднего вида. У меня был момент слабости, но я его отпустил. Меня больше беспокоят те, кто никогда не проявляет подобной уязвимости, поскольку игнорирует ее. Рано или поздно она поднимет свою уродливую голову.

Перестаньте сравнивать

У нас есть дурная привычка сравнивать себя с другими. Мы делаем это почти во всех аспектах жизни, а также тогда, когда дело касается прилагаемых нами усилий. Начав стажироваться в TMF, Джеймс осуждал себя за то, что находится в «лагере» страдающих. Он смотрел на ветеранов с гораздо более серьезными физическими нарушениями и думал: «Вот человек, чья ситуация намного хуже моей. Тем не менее он отлично справляется. Почему же я в полном раздрае?» Он долго придерживался подобного образа мышления. Это привело к двум негативным последствиям.

1. Джеймс осуждал себя еще более строго, чем прежде.

2. Он возносил на пьедестал тех, с кем себя сравнивал, что оказывало на них давление, вынуждая быть «идеальными». Теперь этот человек должен был соответствовать возложенным на него ожиданиям. Если он совершал ошибку или терпел неудачу, то чувствовал, что подводит тех, для кого служит примером. Закреплялась мысль о том, что он не имеет права говорить о своих трудностях. А это контрпродуктивно для роста.

Мне нравится цитата из одной из лучших книг на тему травм Бессела ван дер Колка «Тело помнит все: какую роль психологическая травма играет в жизни человека и какие техники помогают ее преодолеть»: «Никто не может „вылечить“ войну, изнасилование, растление или любые другие ужасные события… случившегося уже не отменить. Но с чем реально справиться, так это с отпечатками травмы на теле, разуме и сдавливающими ощущениями в груди, которые вы можете назвать тревогой или депрессией, страхом потерять контроль над собственной жизнью, ненавистью к себе… кошмарами и флешбэками… Травма лишает человека самоконтроля…» [2].

Для меня распаковка рюкзака – первый шаг к возвращению своей жизни. Второе место занимает сострадание к себе.

ПРИНЦИП № 3
Соринки в чужих глазах

Не вините других и будьте сострадательны к себе

Мой директор программ Джеймс знает, как низко можно упасть, прежде чем подняться. С 2009 по 2013 год он работал оператором спецтехники Корпуса морской пехоты. Часть его работы заключалась в борьбе с СВУ во время двух командировок в афганскую провинцию Гильменд. Со временем он привык к взрывам, но сила некоторых все равно ошарашивала. Однажды он даже потерял сознание, однако все обошлось, не считая того, что его всю ночь рвало. «Ничего страшного», – решил Джеймс. Но когда он вернулся из командировки, жена подумала иначе. Как любой хороший морской пехотинец, он игнорировал мысль о том, что с ним что‐то не в порядке из‐за взрывов СВУ, потери друзей или многих других вещей, которые он пережил. Он снова отправился в командировку, чтобы избежать тяжелых разговоров с женой о своем психическом здоровье. И лишь в 2012 году, вернувшись из второй командировки, понял, что происходит нечто серьезное.

«Я был очень зол. Просыпался злым на весь мир. И именно таким оставался 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, сам не зная почему. Просто знал, что меня все бесит. На работе с младшими по званию становился агрессивным, а словесные перепалки дома продолжали обостряться. Это было в числе причин, которые привели к разводу. Я ушел со службы в апреле 2013 года, но к тому моменту у меня диагностировали посттравматическое стрессовое расстройство, черепно‐мозговую травму (ЧМТ) и кучу всякой другой дряни, так что я был вынужден обратиться за лечением. Врачи прописали мне зомби‐коктейль из лекарств – в итоге получилось семнадцать различных препаратов. Что‐то от депрессии, что‐то от тревожности, что‐то от головных болей, связанных с ЧМТ. И еще кучу других таблеток для борьбы с побочными эффектами принимаемых лекарств». Отец предложил Джеймсу вернуться в родительский дом. Он согласился. Джеймс не позволял себе сидеть дома наедине со своими мыслями, поэтому начал работать в продуктовом магазине отца. Начал с торгового зала, но его перевели в пекарню после того, как он бросил в покупателя 20‐фунтовый кусок ветчины. Примерно в это же время Джеймс почувствовал, что лекарства не для него, поэтому прекратил их принимать.

Вместо этого Джеймс запил. Сильно. Это лишь подпитывало его гнев. Он бросался из крайности в крайность – то устраивал загулы, злоупотребляя спиртным, и дрался, то запирался дома. В те дни, когда Джеймс оставался дома, он едва мог встать с постели. Он был достаточно сообразителен и понимал, что выпивка, вероятно, была не очень хорошей идеей. Но это не помешало ему проявлять агрессию по отношению к членам семьи и друзьям, перекладывая вину за свои проступки на ЧМТ и посттравматическое стрессовое расстройство. Это был порочный круг. Джеймс видел, что катится по наклонной, но не знал, как перестать «быть засранцем» (его слова, а не мои). Джеймс начал терять над собой контроль. Как бы он ни злился на себя, он все равно проецировал свой гнев на кого‐то другого. Он думал: «Кого мне обвинить сегодня? Потому что я ни в чем не виноват». Это ментальность жертвы.

Весь этот гнев и саморазрушительное поведение разъедали Джеймса. Уже сама его жизнь повисла на волоске. «Я был послан на эту землю не для того, чтобы причинять боль людям, не говоря уже о тех, кто любит меня больше всего на свете». Его охватили мысли о самоубийстве, что довольно часто встречается у армейских служащих. Вероятность самоубийства у ветеранов боевых действий в 1,5 раза выше, чем у тех, кто не служил в горячих точках [1]. Как и многим другим в похожих ситуациях, Джеймсу казалось, что близким было бы легче, если бы он просто исчез и больше не гулял по этой зеленой планете. Однажды ночью, за долю секунды приняв решение покончить с собой, он съехал на своем грузовике с дороги, проехал 100 ярдов в чащу леса, пока не врезался в большой валун. Затем отправился домой, вздремнул, после чего позвонил в полицию. «Я чувствовал, что ничего не могу сделать правильно – даже не способен себя убить».

К счастью, эта авария стала тревожным звонком, в котором Джеймс так нуждался. Он сознавал, что ему необходимо во всем разобраться. Джеймс вступил в мотоклуб ветеранов – место общения людей с похожим опытом. Процесс шел медленно, но безусловно это был первый шаг в правильном направлении. Вскоре он пришел к тому, что перестал перекладывать свой гнев на других. «Я понял, что даже не знаю никаких чертовых эмоций, кроме гнева. Мы не имеем права настолько зацикливаться на своих проблемах, чтобы перестать обращать внимание на чувства и эмоции других людей». Самое большое откровение для Джеймса – осознание того факта, что он сам несет ответственность за себя. «Если я не поменяю свой метафорический подгузник, то мои штаны будут в дерьме. Я понял, что сам во всем виноват. Я перестал обвинять окружающих и обратился внутрь себя». Перебирая свой рюкзак (то есть прорабатывая то, что произошло), он постепенно осознал, что стал другим человеком и что он может выбирать, как меняться. Джеймс научился ценить жизнь и людей, которые пытались ему помочь.

В конце концов Джеймс получил образование в области восстановительной медицины, прошел стажировку в моем фонде. Теперь помогает таким же людям, как он, в их нелегком путешествии. (Очевидно, он узнал о TMF лишь потому, что его бабушка была моей большой поклонницей – у нее даже на холодильнике было больше моих фотографий, чем Джеймса… Я не шучу.)