Читать книгу: «Четыре крыла», страница 4

– А в поселке?

– С дочкой парикмахера она контактировала. С единственной. Хотя та в разговоре со мной факт их дружбы не подтвердила. И сообщила – давно Алину… Александра Алиной себя звала… не видела. А в школе она порой общалась с Русланом Карасевым.

– Школьный роман? – спросил Макар. – Бросили Скоробогатово и махнули в Сочи вместе? На юг? К морю? Лето в разгаре.

– Они не летом, а в мае пропали. Насчет романа их доказательств не имею, – буркнул словно нехотя Бальзаминов. – Александра не только с Русланом в школе общалась. Но и с Пауком. И с Локи. Я их тоже опросил – нет, говорят, давненько мы Севрюгу не встречали. Да и странная вообще у них была компания… Девочка нос сильно задирала, не давала местным забывать, чья она дочка – хозяина хлебозавода и чиновника. Хухрин ведь даже по телику порой мелькает. Она и гордилась отцом. Хвасталась им перед сверстниками. Даром что он сам знать ее не хотел. Избегал. Они с ней годами не виделись.

– Может, она все же упорхнула к отцу в Москву? – предположил Клавдий.

– Мать Севрюнина с Хухриным связалась. Спросила про Александру. Хухрин открестился – не приезжала она к нему. Строго наказал нам, местной полиции, искать дочку в Сочи, раз в записке это указано. Мы в Сочи запрос отправили, я в УВД звонил лично. Они обещали посодействовать. Но все глухо пока. Хухрин же от поисков самоустранился. Пообщаетесь с мадам Севрюниной, может, и узнаете любопытные подробности насчет него и семейных склок, расскажет она вам про Хухрина.

– Мобильный Александра с собой из дома прихватила. А ее комп домашний? – задал новый вопрос Клавдий. – Проверили?

– Старые школьные файлы, финансовые таблицы из колледжа, разная финансовая лабуда. В ее профиле во «ВКонтакте» мало информации и постов. Сплошной этот, как его… бодипозитив! – участковый печально усмехнулся. – Ну, ей по интересам. Не красотка ж…

– А домашний комп Руслана? – продолжил Клавдий.

– Нет его у Розы Сайфулиной. Сказала мне – увез ноутбук Руслан, когда в Москву на работу перебрался. Мы до сих пор не установили, где он жил с апреля, покинув Скоробогатово.

– Фотографии Александры Севрюниной у тебя есть, Михал Михалыч? – спросил по-свойски Клавдий. – Скинь нам, а?

Бальзаминов достал мобильный, пролистал, нашел.

– Диктуйте номера, волонтеры, – объявил он.

Через минуту обоим друзьям пришли фотографии пропавшей без вести.

Макар внимательно изучал снимки: Александра Севрюнина и точно красотой не отличалась. Удивительной у нее была лишь густая и длинная русая коса ниже пояса. Почти на всех фотографиях она запечатлена именно с туго заплетенной косой. И лишь на одной с распущенными по плечам волосами, подобно русалке. В остальном – рядовая внешность: невысокая, крепко сбитая, широкобедрая, крупная и слегка нескладная девушка с голубыми глазами на круглом пухлом лице. Нос курносый, массивный, портящий ее внешность. Правда, кожа на лице сияла, излучая свет. Светлые брови, белесые ресницы, рот – этакая «куриная гузка». Выражение лица сосредоточенное и надменное. Ни на одном снимке Александра Севрюнина не улыбалась на камеру. Однако все мелкие недостатки внешности перевешивали ее юность и свежесть. Двадцать лет – волшебный возраст. На нескольких фотографиях Севрюнина была в длинном сарафане с открытыми покатыми плечами. На одном снимке – нарочито броско накрашенная в выпускном платье – ядовито-розовом в стиле «барби». На прочих фото она делала селфи в домашнем худи, в джинсах в облипочку и в черной кокетливой короткой шубке из искусственного меха.

Клавдий отыскал у себя фотографии Руслана Карасева. Сравнил обоих пропавших без вести бывших одноклассников.

– В общем-то, они друг другу подходят. Чисто визуально, – констатировал он. – Версия – они удрали вдвоем. Сладкая парочка.

Участковый Бальзаминов молчал. Лицо его приобрело странное выражение. Макар старался изо всех сил, но «считать», о чем размышляет хитрый бывалый участковый, не мог.

– У Александры имелся свой собственный счет, – произнес Бальзаминов медленно. – Мамаша ее мне призналась. Отец ее туда деньги посылал напрямую с шестнадцати лет Александры – не желал своей бывшей деньги в руки давать. Боялся, наверное, – на любовника молодого та потратится. Александра же к деньгам отца всегда относилась рачительно. И школьницей-девочкой копила, имела достаточно денег на карманные расходы. А с момента окончания школы на счету у нее вообще лежало сто восемьдесят тысяч. В марте она сняла все наличные деньги – я с ее мамашей в банк ездил, там нам распечатку дали. По словам матери, в марте Александра приобрела себе новый айфон. Но на него не все деньги потратила. У нее могла остаться немалая заначка. Вывод: средствами для поездки в Сочи она и правда располагала. На билет ей бы хватило. И на первое время на курорте.

– И Руслан заработал в Москве, – подхватил Макар. – Вместе они…

– А ее вещи? Она взяла из дома одежду, чемодан, рюкзак? – задал важный вопрос Клавдий.

– Мадам Севрюнина затрудняется точно сказать – я поинтересовался, конечно. – Бальзаминов жевал сладкий хворост, запивая приторным чаем. – Заладила: я ее не контролировала, Алина жила сама по себе. Я по командировкам моталась в филиалы фирмы… Я по горло занята… С молодым любовником она голову потеряла. Дочку забросила. Все твердила мне: дочь совершеннолетняя, самостоятельная. Все ждала – объявится та, позвонит, пришлет сообщение. Правда, с течением времени ее материнская надежда угасла. Севрюнина сейчас отпуск оформила – вроде в Сочи с любовником улетают на днях – Александру искать самостоятельно на морях. А там уж не знаю – может, просто снова отдохнуть они решили вместе с женишком.

– Когда дочка без вести пропала, мать планирует отдыхать?! Ты, Михал Михалыч, их обоих в гибели Александры разве тоже не подозреваешь? – осведомился Клавдий. – Если предположить, что дочка матери мешала устраивать новую личную жизнь?

Бальзаминов глянул на него остро.

– Сами клинья подбейте к ее мамаше. Вдруг вам, волонтерам, повезет больше, чем мне. Только надо и Руслана тогда со счетов не сбрасывать.

– То есть их убили… если убили… вместе? – спросил тревожно Макар.

– Не забывайте про записку Александры, – напомнил Бальзаминов. – Нет у меня пока законных оснований записывать ее в жмурики. А ее мать с любовником в душегубы.

– Дайте нам адрес Севрюниных, пожалуйста, – попросил Макар. – И подскажите, где найти подружку Александры – дочку парикмахера.

– Она в нашей парикмахерской-эконом работает посменно, – ответил Бальзаминов. – Езжайте… адрес вот вам… отыщите ее на месте. А Севрюнина живет в «пасте».

Увидев недоуменные лица приятелей, он заржал.

– Хухрин с компаньонами в благословенные времена процветания и тотального гламура приобщал и нашу глубинку к европейской цивилизации. Навез итальянских спецов на фабрику – поваров-консультантов, – построил для них современный кондоминиум. Одну секцию подарил Севрюниной с дочкой, откупился. Крайний коттедж справа – отыщете. Три другие секции пустуют, на продажу выставлены. Итальянцы покинули Скоробогатово. У местных купить бабла нет. Охотников переселиться тоже нема… Для дачников-москвичей кондоминиум не годится. Он прямо напротив хлебозавода с фабрикой расположен. Фуры спать по ночам мешают.

Глава 8
Записка

«Пасту»-кондоминиум для бывшего иностранного персонала Клавдий и Макар отыскали в Скоробогатове быстро, едва лишь проехали от шашлычной прямиком к хлебозаводу. Небольшие кирпичные двухэтажные коттеджи на огороженной ухоженной территории. Напротив через дорогу – современные фабричные корпуса, покрашенные в розовый и бежевый цвета.

Макар подрулил к воротам кондоминиума и посигналил.

– Мать Александры вроде не выглядит несчастной и скорбящей, – Клавдий кивнул на решетку ворот.

За ними появилась высокая стройная темноволосая женщина в широких джинсах-карго и полосатой майке.

– Риелтор? Покупатели? Коттедж смотреть? Опять?! – визгливым тоном прокричала она. – Я вам не привратник! Риелтор у владельца код обязан узнать на въезд!

Женщина нажала кнопку пульта и открыла им ворота. Они въехали и вышли из машины. Она демонстративно повернулась спиной, намереваясь уйти в свою секцию…

– Вы Севрюнина? Мама Александры? – спросил громко Клавдий.

Брюнетка резко обернулась. Темные густые ухоженные волосы рассыпались по плечам.

– Да. А вы кто? Что вам угодно? – Она уставилась на Клавдия в черном костюме. Затем перевела взор на Макара. В ее темных глазах вспыхнули искры интереса.

Макар мысленно сравнил дочь и мать. Ни малейшего сходства! Трудно вообразить более разные создания: стройная, поджарая, смуглая, изящная брюнетка-мать и приземистая, ширококостная, круглолицая русоволосая дочь с курносым носом. Лишь одна общая деталь у обеих – великолепные волосы.

– Нас направил к вам участковый Бальзаминов, – веско начал Клавдий. – Мы представляем интересы Розы Сайфулиной, чей сын Руслан пропал без вести, – Клавдий назвал свою фамилию и представил Макара как своего напарника. – Участковый сообщил нам об исчезновении примерно в тот же период – в мае – и вашей двадцатилетней дочери, бывшей одноклассницы Руслана. Для себя участковый поиски объединяет. Мы с моим напарником склонны теперь рассматривать оба исчезновения в единой плоскости.

– Вы частные детективы? – вежливо осведомилась Севрюнина.

Клавдий кивнул, но сразу пояснил:

– Мы действуем в интересах Розы Сайфулиной.

Севрюнина пропустила мимо ушей «тонкости перевода». Она откровенно разглядывала Макара. Выпрямилась, приняла изящную позу. А он отметил – несмотря на поджарую тощую фигуру и ухоженный вид, женщина вполне тянет на свой возраст – пятьдесят годков. У нее пронзительный, оценивающий, дерзкий взгляд зрелой и опытной, повидавшей жизнь любовницы и содержанки «большой шишки», покинутой, но не покорившейся судьбе, а пытающейся свить, подобно ощипанной райской птице, гнездо с новым потенциальным кандидатом-самцом.

«Самец» не заставил себя ждать: в крайней секции коттеджа распахнулась дверь, и по ступенькам медленно спустился бойфренд Севрюниной. Макар сразу окрестил его про себя Азазелло – невысокого роста, с широченными плечами, накачанными грудью и бицепсами и кривыми ногами. Он подошел, встал рядом с Севрюниной. Азазелло едва доходил ей до плеча. Лет ему было слегка за двадцать. Неулыбчивый, заросший щетиной провинциал с Кавказа.

– Мой жених Аслан, – представила Севрюнина коротышку-атлета.

– А ваше имя-отчество? – спросил вежливо Клавдий. Бойфренд доходил ему до груди, но пялился с вызовом.

– Полина Владиславовна, – Севрюнина опустила на глаза темные очки, украшавшие венцом ее темя. – Итак, вас ко мне послал участковый?

– Без особого энтузиазма, – признался Клавдий. – Хотя сам он, по его словам, объединяет случаи пропажи молодых людей.

– Он спятил, – сухо ответила Севрюнина. – Он говорил мне и Аслану ужасные вещи.

– Какие? – спросил Макар, подключаясь к беседе.

– А вдруг вы на пару со своим женихом убили Сашу, она ведь вам мешала жизнь устраивать. И половина коттеджа записана на ее имя. – Севрюнина опустила голову, голос ее зазвучал совсем глухо: – Мне, матери, подобное заявить! В глаза! При женихе! Иметь наглость! Я проконсультировалась с юристами – они согласны: типичный произвол. Полиция за два месяца Сашу домой так и не вернула. Им, полиции, выгодно представить дело о пропаже без вести потенциальным убийством. Но они не нашли трупа, поэтому возбудить уголовное дело по сто пятой статье не могут. А бросаться дикими обвинениями – пожалуйста.

Ни слез, ни скорби не проявилось на ухоженном лице Севрюниной во время ее монолога. Макар отметил: она говорит о трупе и статье УК отстраненно, если не равнодушно. Бойфренд лишь крякнул угрожающее и подбоченился.

– Участковый и с нами был… неприветлив. – Клавдий хмыкнул. – И особо не церемонился. Нашу подопечную Розу Равильевну он тоже безосновательно подозревает в убийстве сына.

– У тупоголовой нищенки он обыскал квартиру в хрущобе, думал – она сынка в ванне расчленила и по частям вынесла на помойку! – воскликнула зло Севрюнина и сразу осеклась. – Простите… вырвалось… мать Руслана – ваша клиентка… Я не хотела ее оскорбить. Я сама вся на нервах, не в себе. Таблетки горстями глотаю все два месяца.

– Мы понимаем, – мягко заверил ее Макар. – Горе матери ни с чем не сравнить. Значит, Александра не выходила с вами на связь?

– Нет. И ее телефон отключен, – ответила Севрюнина. – Я была занята на работе важным проектом, не могла бросить. Но сейчас, закончив дело, я взяла отпуск за свой счет. Мы с моим женихом летим в Сочи и, возможно, отправимся дальше… В Адлер, в Абхазию. Будем искать Сашу по всему Черноморскому побережью сами. Расспрашивать людей.

– Для вас ваша дочь цела-невредима? – спросил Клавдий.

– Да. Да! – пылко повторила Севрюнина. – Если бы хоть на минуту я разуверилась, я бы покончила с собой!

– Леля! – взволнованно воскликнул ее жених.

– Молчи! – Севрюнина цепко ухватила его за руку. – Ты один меня поддерживаешь и понимаешь, любовь моя. Но даже ты не сможешь… сердце мое рвется на куски…

– Леля! – уже раздраженно повысил голос юный Аслан.

– Моя Саша жива, – произнесла Севрюнина хрипло. – Я и ее отцу заявила: оторви зад от министерского кресла! Отец ты или кто? Твоя дочь, твоя кровиночка нуждается в тебе сейчас, как никогда прежде. Едем со мной ее искать!

– В Сочи? На Красную Поляну? В «Розу Хутор»? И озеро Рица? – самым невинным тоном осведомился Мамонтов.

– В «Розу Хутор» ее отец бы махнул на пару деньков. Даже со мной и Асланом. – Севрюнина криво усмехнулась. – Но его нынешняя не отпустит. Нашел себе новую куклу и развелся в мгновение ока. Меня все динамил когда-то – не в силах был бросить семью, осиротить детей… А появилась молодая пустышка… Она дочурка очень, очень влиятельного человека. Мой бывший Хухрин у него на побегушках, пресмыкается. Ну и женится теперь по расчету. Ему не до Саши и ее исчезновения. Заявил мне по телефону: ты бы лучше за дочерью смотрела, чем… дальше матом непечатно обо мне и Аслане. А я ему тоже матом… мол, за своей куколкой лучше следи! Тебе семьдесят, на черта ты ей сдался, старый хрен? Короче, поругались мы с Хухриным, и помощи в поисках дочки я от него не жду. Я участкового попросила: а вы и его проверьте, он же тоже жениться собрался, а вдруг и ему Саша бельмом на глазу показалась в его новой жизни? Слабо вам, полиции, Хухрина за задницу взять? А участковый на меня словно на больную психическую глянул. И забубнил – мол, ваш Хухрин Сашу даже и не признавал дочерью никогда официально! Да! Просто я пошла у него на поводу когда-то, мы уладили все вроде миром. Он давал деньги на воспитание дочки. И я не имела претензий до поры до времени. Не добивалась официального признания отцовства и алиментов. Но сейчас… все изменилось.

У Клавдия возникло стойкое ощущение: мадам Севрюнина много болтает… она словно зубы им заговаривает, мозги затуманивает, отвлекая от чего-то…

От чего?

«Участковый Бальзаминов подозревает, что Севрюнина с бойфрендом убила дочь, а Сейфулина – сына. Но он все равно объединил оба случая пропажи без вести по принципу единого отрезка времени…

Сплошные нестыковки…

Как же майора Бальзаминова понимать?»

– И нам теперь ясно: помощи в розыске Александры со стороны ее родного отца вам ждать не приходится, – сочувственно изрек Макар. – Но все же в свое время Хухрин проявлял заботу?

– Деньги переводил, – холодно отрезала Севрюнина. – Я на себя его подачки не тратила. Все на дочь. Саша у меня получала все желаемое – шмотки, косметику, планшет, компьютер, а в детские годы – игрушки разные… Позже стильная обувь для подростка, куртки, прочие тряпки – молодежный тренд. Я сама прилично зарабатываю в своей компании. Деньги Хухрина принадлежали исключительно Саше. Более того, с пятнадцати лет она ими сама распоряжалась. Я сначала контролировала ее, затем перестала. Моя дочь умна, она не транжира. У нее всегда имелся запас личных средств.

– Участковый нам сообщил, что она сняла все свои накопления со счета в марте, – заметил Клавдий.

– Купила себе новый дорогой телефон. Ее воля – ее же деньги, – Севрюнина пожала плечами. – Мы с Асланом не вмешивались. Она сама себе хозяйка. Но у нее на руках оставалась приличная сумма – на поездку на юг хватило бы.

– По-вашему, она уехала в Сочи вместе с Русланом? – продолжил расспросы Макар.

– Никогда не поверю, – раздраженно отчеканила Севрюнина.

– Почему? – Макар удивился. – Они ж бывшие одноклассники. Ровесники. И вроде общались прежде.

– Я не стану обсуждать этого несчастного парня, – ответила Севрюнина. – Было бы низко и непростительно с моей стороны. Сплетничать…

– То есть? – Макар уже искренне недоумевал.

– Вы же сами понимаете. Ваша клиентка, мать парня вам же сказала?

– О чем? Мы… – Макар глянул на Клавдия. Тот моргнул: молчи! Очередной подвох где-то рядом…

– Ну, она в самых общих словах нам обрисовала ситуацию, – заметил он уклончиво.

– Тогда не приставайте ко мне. Не расспрашивайте меня про их дела, – отрезала Севрюнина.

– Вы имеете в виду попытку убийства Руслана родным отцом в детстве, – констатировал веско Клавдий. – Да? И суеверия жителей городка о дурной способности парня быть горевестником.

Севрюнина чуть отступила. Лицо ее приняло странное напряженное выражение. Макар вспомнил: участковый Бальзаминов тоже смотрел на них загадочно, говоря про Руслана. Что за всем этим кроется?

– Мне трудно представить мою дочь и несчастного юношу вместе, – осторожно подбирая слова, заметила Севрюнина. – Парой влюбленных, сбежавших из города. В интимных отношениях… в объятиях другу друга в постели… Конечно, Саша взрослая, однако… нет, подобное просто невозможно вообразить!

– Чего на свете не приключается, – хмуро бросил молчавший доселе бойфренд Аслан. – Вдруг он ее похитил, увез и прячет где-то от тебя, Леля. Найду его… их обоих в Сочи – башку откручу подонку!

– Тише-тише, успокойся, – Севрюнина коснулась его плеча. Коротышка зарделся.

– Мы никому ничего плохого не делали. И не будем, – продолжила Севрюнина. – И мы Сашу непременно отыщем. Если нет… мне даже подумать страшно… я не смогу пережить утрату своего единственного ребенка!

– Леля! – зардевшийся коротышка обнял ее за плечи, встав на цыпочки. Ей пришлось даже немного нагнуться к нему.

– Вы в свое время, по словам участкового, на фабрике финансистом трудились, а ваш Хухрин был боссом, – заметил Клавдий, чтобы слегка разрядить наэлектризованную атмосферу. – Александру фабрика не влекла?

– Еще чего! Не для этого я ее в муках рожала, – фыркнула Севрюнина. – Саша мечтала о престижном образовании в области финансов и банковского дела. Она недобрала баллов в вузы, в которые подала документы. И пошла пока в колледж на финансовое отделение. Но там, по ее словам, был сущий отстой. Конечно… не Москва ведь…

– Участковый навел справки: вы в мае улетели в отпуск с вашим женихом, а дочка сразу же колледж перестала посещать.

– Я провела в Сочи майские праздники и отгулы, накопившиеся у меня за два года адской работы, – отчеканила Севрюнина. – Я Сашу не бросала. Она достаточно взрослая и жила самостоятельно с момента окончания школы. Да, она оставила учебу, но я об этом узнала лишь постфактум после ее исчезновения.

– Участковый бегло проверил и ее комп, – продолжал Мамонтов. – А вы сами смотрели, что там?

– Ничего интересного и полезного. Саша все школьные чаты и группы ликвидировала, – ответила Севрюнина. – Словно специально следы подчистила. Оставшееся не дает ни малейших зацепок, где ее искать.

– А записка, оставленная ею вам лично? – задал Клавдий самый главный вопрос.

– Участковый вам сообщил про записку? – Севрюнина поджала губы.

– Именно.

– А зачем? – она повысила голос. В тоне ее появились прежние визгливые нотки. – Для чего чужим, посторонним людям… пусть и частным детективам, вываливать все… наше дерьмо?!

– У вас сохранился скрин записки? – гнул свое Клавдий Мамонтов.

– Конечно. Идиот участковый решил, будто я сама нацарапала записку от лица Саши, тень на плетень навожу!

– Нет, он нам признался – записка вашей дочки подлинная. Они с экспертом сравнили почерк с образцами из школьных тетрадок, они же их у вас тоже тогда забрали, да? И почерк в записке принадлежит Александре. Железно и точно.

Севрюнина воззрилась на Мамонтова. Ее бойфренд отпустил ее, разжав богатырские объятия, она распрямилась.

– Наш Бальзаминов, гляжу, с вами откровенен, – процедила Севрюнина. – Вы с ним поосторожнее.

– Примем ваш совет к сведению, – кивнул Макар и спросил почти наивно: – Не покажете нам записку дочери? Она очень поможет при правильном анализе текста профессионалам…

– Вам? – Севрюнина усмехнулась. – Лично вы совсем не похожи на частного детектива. И у меня ощущение… я вас где-то раньше уже видела… Вы отель «Мэриотт», часом, не посещали? У нас в отеле прежде неоднократно проводились корпоративные мероприятия, презентации…

– Нет, – Макар покачал головой. В «Мэриотт» он когда-то заглядывал и со своей бывшей женой… и с отцом при его жизни пересекался там…

Севрюнина, глядя в его голубые глаза, извлекла из кармана джинсов мобильный, нашла в нем файл и протянула им – читайте.

Текст на листке в клеточку, вырванном из блокнота, написанный угловатым крупным четким почерком:

«Мама, прости! Я ухожу из дома. Насовсем! Я уезжаю в Сочи. Там было классно, когда мы с тобой отдыхали на Красной Поляне. Здесь я не могу больше оставаться. Я тебя люблю, мама, и поэтому пишу. Ты меня не ищи. Я тебя предупреждаю серьезно. И отец пусть меня тоже не разыскивает. Не подключает свои связи. Я рву с вами окончательно и бесповоротно. И снова предупреждаю: если начнешь меня искать, я разрушу твою жизнь. Тебе причиню боль и горе. И папу Хухрика тоже не пожалею. Начнет папочка меня искать – я донесу в полицию: родитель меня трахал с первого класса. Его посадят в тюрьму. И со своего поста он слетит. В тюрьме его, как педофила, опустят. Вы, оба, родители… я вас, конечно, очень, очень люблю. Просто обожаю до судорог. Но вы оставьте меня, наконец, в полном покое!!!

В противном случае я вас уничтожу. Чао-какао!»

Клавдий и Макар прочли записку. Макар был потрясен. Противоречивый, жестокий микст полнейшего цинизма, расчета, признаний в любви, низости, ненависти, страсти, боли и угроз со стороны дочери родителям.

– Вот так Саша с нами попрощалась, – тихо молвила Севрюнина и вдруг жалобно всхлипнула: – Нам с Асланом угрожает. А отца оклеветала бессовестно. В каком же первом классе он ее…?! Он же даже с ней, школьницей, никогда не встречался лично! Всегда избегал, трусил и перед семьей, и за карьеру. Он ее последний раз видел, когда мы с ним окончательно расстались, – в трехлетнем возрасте!

– Несмотря на записку и угрозы, вы все равно намерены с вашим женихом отправиться на поиски дочери? – спросил слегка ошарашенный Клавдий.

– Я же ее мать! – плача, выкрикнула Севрюнина. – А мой Аслан в горе не оставит меня одну.