Читать книгу: «Агония любви», страница 6

– Прости. Я люблю тебя, – сглаживаю все углы разом одной фразой. Слова слетают с губ так легко и непринужденно, и я понимаю, что говорю их впервые. Сама. Задумываюсь, что, наверное, люблю, иначе бы не терпела столько времени лишь одного мужчину рядом, который только и кормит меня обещаниями.

– Хорошо, крошка, – голос Кайла становится ровным и спокойным. – Скоро увидимся и я точно потребую доказательство твоим словам.

– Ммм, звучит заманчиво, – подыгрываю, как могу, его настроению, а у самой нет настроя на ролевые игры.

– И что же ты сделаешь? – не может он угомониться и меня начинает даже раздражать такое поведение. Все мои мысли об Энтони и его предательстве. Да, я это охарактеризовала именно так. Сейчас вот не могу думать о сексе и его проявлениях. Почему друг со мной так поступил?

– Кайл, прекрати, – сухо отзываюсь, закатывая глаза. Я сажусь на скамейку, не в силах идти дальше. Смотрю назад, сколько миль я прошла вообще? Взгляд ловит влюбленных парочек, которые гуляют и непринужденно обнимаются, целуются и веселятся. А у меня – пустота.

Гоню от себя все мысли, вгоняющие меня в депрессию. "Кажется пора искать психолога", – шучу я про себя.

– Кайл, слушай, а если я надену это платье? – слышу женский голос прямо в трубку отчетливо и внятно, и мое сердце просто разбивается вдребезги, когда я понимаю: он сейчас в номере. Получается он не один или он в чужом номере? Мысли путаются. В трубке тишина, будто звук отключен. Я не понимаю, что и думать, просто жду реакции. Даю волю слезам, даже не думая, как все выглядит со стороны. Двойное предательство за два часа. Это слишком, даже для меня!

Глава 20. Всегда лишь ты

Эрика

– Тони, я скучала, – на выдохе заявляю ему прямо в лоб, при встрече. Это правда. Я действительно искренне это чувствую. Как вообще так получилось, что за два года я не могу вспомнить ни одной нормальной встречи. По сути – мы не виделись.

– Привет Эрика, – официально и по-деловому приветствует меня в ответ. Приглашает меня во внутрь своей квартиры, а у меня сердце прямо гудит и почти выпрыгивает изнутри. Никогда такого не испытывала. Даже на экзамене не так волновалась.

– Так официально. Я же не денег пришла просить, – решаю пошутить.

– Еще бы. Я бы очень удивился, – смеясь, как раньше, по-ребячески, отшучивается Тони, наливая в кружку воду с чайника, как только я переступаю порог и оказываюсь на кухне.

– Тебя уже можно поздравить? – ставит передо мной восхитительный чай с корицей. Мой любимый. Я обожаю этот аромат. В такие моменты я готова простить все. И этот запах напоминает о самом любимом празднике – новый год. – Диплом на месте? В кармане?

Тони садится рядом и смотрит на меня с таким восхищением и любовью. Честно признаться, даже Кайл порой смотрит иначе. В Тони есть то, чего нет в других парнях, окружающих меня. Он как невинная душа рядом. Я так рада видеть друга перед глазами. На яву. Вот такого домашнего, в футболке и трениках, в пушистых тапочках и с взъерошенной челкой на голове. Да я и сама заявилась в спортивном костюме и с конским хвостом, на лице из косметики – солнцезащитный крем. Вот таких домашних посиделок мне и не хватало для душевного спокойствия.

– Да. И ты не пришел на вручение, – с горечью поддеваю его, чтобы чувствовал вину передо мной. Тони всегда везде был рядом. Все выпускные, вечеринки, даже олимпиаду по литературе, на которую меня занесло каким-то ветром, Тони всегда держал меня за руку и говорил слова поддержки. И они работали. Он явно мой талисман. Пытаюсь все свести в шутку. Вроде получается. Эрика Эдисон не может долго быть в депрессии!

– Рика прости, дела, – вздыхает тот, и я почти верю, глядя на него исподлобья.

– Какие? – не унимаюсь я. – Ты тоже выпустился. И, между прочим, даже не позвал меня. Ты отдалился, совсем не звонишь. Я даже не знаю, как прошел твой выпускной! Записываю все твои косяки. Знай об этом.

Меня накрывает с головой. Тони долго меня избегает. Кайл полгода в другой стране, мы почти не созванивается из-за плотного графика и моего диплома. Я будто одна. Сложно осознавать, но к двадцати двум годам, у меня и подруги то нет близкой. Эту функцию гордо выполнял мальчик, который сидит сейчас передо мной с добрыми и милыми глазами.

– Ну ты и истеричка, – выдает друг, протирая лоб. Он просто опешил от моего заявления. Но я должна была высказать все и разобраться до вылета из страны.

– Ну и ладно, – делаю глоток обжигающего чая. – Ты прямо кипяток налил? Даже не развел водой, да? – ошпарив нёбо и губы, произношу я, почти со слезами на глазах, взмахивая руками.

– Забыл. Виноват, – ставит руки перед собой, будто защищаясь от нападения.

– Ты всегда так делал в детстве, – кричу и хохочу одновременно, как только боль притупляется. Да, мы действительно потеряли ту связь, которая была изначально. И мне не хватает того времени.

Вот так и сидим у него на кухне, как в старые добрые времена. Только кухня другая. Воспоминания вихрем всплывают в голове, одаряя мою душу теплом. Мой внутренний ребенок счастлив. Ну почти! Печально осознавать, но в этой квартире я впервые.

– А дальше? Ты имя мое забудешь? А потом и меня? – тихо произношу, дуя в свою кружку, пытаюсь охладить быстрее напиток. Горечь правды жжет глаза. Как вообще такое в голову пришло? Но если зародилось в голове сомнение, то точно не просто так.

– Я никогда тебя не забуду, Рика! – на полном серьезе, даже угрожающе и твердо проговорил Беккер.

– Ну ладно, – я даже ожила. Хорошо, что этой курицы Ханны не оказалось. Судя по женским шмоткам, она здесь тоже живет. Даже странно делить друга с девушкой. Но Энтони не может быть всегда рядом и только мой – мы взрослеем. У меня уже парень почти четыре года. Боже, некоторые женятся, после года отношений. Я знаю Кайла целую вечность. Но иногда, мне кажется, будто не знаю и вовсе.

– Красивая квартира. Уютная, – осматриваюсь по сторонам. Он даже не обмолвился о ней, поэтому я не сразу поняла, на какой адрес ехать изначально.

– Спасибо. Купил недавно, работая журналистом. Мне там неплохо платят. Она почти полностью моя.

Не решаюсь устраивать допрос. Тони повзрослел, я даже не заметила. Скорее всего, тоже выгляжу не как восемнадцатилетняя девочка-подросток. Теперь мы уже не школьники, и даже не студенты. Впереди взрослая жизнь и нужно ее построить так, чтобы гордиться собой через несколько лет.

И да, та, фраза, сказанная по телефону: Кайл, конечно, все мне объяснил. Я верю. Нет повода убеждать себя в обратном. Я, честно, поверила, что он собирался на важную встречу и нужно было быть с иголочки. В ту минуту зашла актриса со съемочной площадки с тремя платьями, не зная, какое выбрать. Кайл был в тупике, пытаясь выбрать на свой вкус. Он просто тыкнул на первое, какое увидел, но фразу обратно не засунешь. Она не подумала, я неправильно поняла. Спенс хотел помочь с выбором молча, но получилось так, как получилось. А я дурочка, чуть рейс не отменила!

– Кстати, я завтра улетаю в Токио. К Кайлу, – возвращаюсь в разговор и понимаю, что еще не похвасталась, а Беккер и не знает.

– Вау. Круто, – почти без эмоции произносит Энтони. Лицо становится более суровым, сдержанным и безэмоциональным. Не могу понять, почему? Я же ничего плохого не сказала?

– Ты за меня не рад? – теряюсь в догадках.

– Рад. Неожиданно просто, – смотрит на меня в упор, а меня съедает любопытство от его смены настроения.

– Мы так редко видимся. Не успела рассказать. Не хотела по телефону.

– Ничего. Я понял, – берет пустую кружку и ставит в раковину. Я же до сих пор мешаю чайной ложкой и дую все еще обжигающий чай. Пью его почти холодным. Нет, Тони, зная, точно специально не предупредил и не поставил перед носом стакан холодной воды.

– Ну кто так поступает. Я до утра буду остужать кипяток, – злюсь, сама не понимаю зачем. Наверное, настроение друга передалось и мне.

Энтони молча ставит графин с холодной водой перед носом и отворачивается к раковине и к крану. Я же молча подливаю воду и выпиваю залпом, опустошая кружку. Подхожу сзади и ставлю ее в раковину, случайно задев его локоть рукой. Тело друга напрягается, он машинально вздрагивает, и я понимаю, что это банальная ревность.

Глава 21. Наваждение

Энтони

Захожу в офис и понимаю, что все осточертело. Почти два года я корячусь в этой газетенке, а ко мне до сих пор относятся как к студенту, у которого все никак не может закончиться испытательный срок. Я – не студент, и пора уже признать это.

– Я один из самых перспективных журналистов в этом чертовом грязном городе. Ты должен радоваться, что здесь штаны просиживаю, работая на тебя, что выбрал именно это место работы, – не понимаю, почему этот инцидент будоражит такой шквал эмоций, но я высказываю все, что накопилось. Срываюсь на босса в его же кабинете, даже не пытаясь подобрать слова.

Вторая неприятная новость на неделе.

Все не то. Надоело. Достало. Как только я устроился на эту должность, все пошло наперекосяк.

Работа должна приносить радость, моральное удовлетворение и соответствующую зарплату. У меня же зарплата чуть выше средней и ненависть к колонке, которую веду. Мне до безумия надоело копаться в чужом дерьме, да еще и выворачивать эти сведения под другим ракурсом. Информация, политая именно под тем соусом, которая нравится читателям – не для меня. Я перерос эту должность, эту работу, это кресло и все, что меня сейчас окружает.

Не этого я хотел в перспективе. Но босс будто не слышит меня. Да, я давно все дела решаю только с ним. Остальные не указ.

В его кабинете холодно. Кондиционер работает по полной. Не самое приятное ощущение, меня накрывает озноб, но я стою, нависая над столом, костяшками проминая столешницу.

– Тони, в том то и дело, что ты работаешь в журнале, где есть определенные правила. Устав компании в конце концов. Я их придумал. Не нравится, тогда вали! – Хоуп ставит меня на место, жестко и нагло косясь снизу вверх. Его глаза мечутся от неуверенности, но позиции тот сдавать не намерен. А меня тошнит от этого места. Я хочу свободы, которой у меня, к сожалению, нет. Я хочу писать то, что хочу. Без рамок и правил. И брать интервью у тех личностей, у которых считаю нужным.

Я понимаю, что незаменимых нет, но не настолько. Душить себя никому не нужными обязанностями я не позволю. Посмотри рейтинг до меня, посмотри графики прежде, чем бросаться словами. Я уйду! Что потом? Я за это время стал лучшим журналистом, за спиной которого вечные агенты, пытающиеся переманить меня к себе, но я хожу и хожу сюда исправно, честно выполняя работу. Долго я буду на побегушках, плясать под твою дудку?

– Твой журнал на плаву благодаря мне! Не страшно выгонять? – Напоминаю маленький факт. Я его амбассадор! У Хоупа благодаря мне, на столе был такой компромат на всех этих жалких звезд, другим и не снилось. У меня свой метод разговорить даже немую рыбу.

– Ты становишься неуправляем, – вздохнув, привел единственный довод босс.

Благодаря моей идеально отработанной схеме, Хоуп каждый день ходит домой и знает, чем кормить семью, что купить дочке в подарок, просто так для настроения. Как порадовать жену. Отдыхает с друзьями. У меня всего этого нет. Я каждый день достаю по ниточке, то, что нельзя достать, и превращаю эту груду ответов на нелепые и неудобные вопросы в конфетку, выворачивая людей наизнанку во благо работе. И всегда слышу одну и ту же заученную фразу, от которой меня изнутри скручивает и душит: «Как же тебе удалось, Энтони? Вау! Это сенсация!».

– Беккер, я сказал, ты поедешь и возьмешь это чертово интервью у Кайла Спенса, – орет на меня в ответ. Этот толстый, надменный и жадный до ужаса мужик не может даже свою пятую точку поднять. Так и сидит в своем кресле, покачиваясь влево-вправо и испытывая мои нервы.

– Я сказал нет! Значит – нет! – стою на своем. Никогда этого не будет. Я не думаю и не вспоминаю «о семье Спенсов». Специально не хочу знать информацию, не пробиваю, не копаюсь и не ищу эту фамилию в источниках СМИ. Хотя с моими связями мог бы за несколько минут раскопать все, что интересует. И я никогда сам не поеду в эту чертову Японию, лишь бы подлизать задницу режиссеру и поднять рейтинг ни Кайлу, ни газете.

– Кайлу Спенсу нужен черный пиар. Он платит, – не может угомониться и услышать мой ответ, который непоколебим.

– Найди другого, такого же, – ставлю перед фактом. – Я увольняюсь, – и ставлю точку в карьере. По крайней мере сейчас. Журналистика никогда меня не прельщала. Всегда угнетала и дарила чувство скованности и загнанной клетки. Сейчас, после таких простых и важных слов, сказанных сгоряча, чувствую прилив силы и свободу. И почему я не решался раньше на этот шаг? Мне, как и любому другому человеку, нужна была черта, через которую невозможно переступить.

Выхожу на улицу, ощущая долгожданную свободу. Стреляю сигаретку у прохожего. Эта должность и до такой привычки довела. Раньше это было баловство, сейчас – необходимость. Медленно вдыхаю никотин. Рабочий день только вступает в силу, а я уже иду домой. Свободный как птица, еще пол часа назад не рассчитывал о таком коротком рабочем дне, но как только увидел на столе спец задание не смог сдержаться. Сжав в кулак конверт, сразу направился разбираться и доигрался.

Легкий бриз дует с моря, и я жадно вдыхаю аромат, смешивая его с никотином.

– О, привет Тони, – здоровается со мной та девушка с ресепшена. Ее, кстати, Сандра зовут. Мой взгляд переходит на автомобиль, в котором она приехала. Итан, чертов Казанова, добился своего. Улыбаюсь другу и здороваюсь в ответ. Ну хоть у него все прекрасно в жизни. Личная жизнь кипит и бурлит. У меня нет желания разговаривать, поэтому меня хватает на быстрое приветствие, и я испаряюсь в своих мыслях, думаю, как быть и что делать дальше.

Глава 22. Разбитая кружка

Энтони

– Любимый, может я с отцом поговорю, и он тебя устроит на работу. На хорошую, перспективную, – щебечет Ханна, массажируя мне плечи. Я выплеснул на нее свое недовольство, конечно, промолчав о главном. При упоминании о Рики, Ханна начинает нервничать. Не хочу лишних волнений в наших отношениях.

– Нет. Никаких отцов. Я хочу все сам. Ты же знаешь, – останавливаю ее на полуслове. Не хватало еще, чтобы за меня впрягалась ее семья. Особенно отец, с которым и так в натянутых отношениях. До сих пор старик не может простить наш разговор тогда, в его кабинете. Оскорбился видать. Сорян. Виноват. Зато исправился. Но он, блин, помнит.

– Но может…

– Не вздумай. Надо будет попрошу сам, – перебиваю я. Не хочу даже мыслей допускать Ханны о таком разговоре с родителями. Она ведь может своевольничать и поставить перед фактом. Я не приму такие подачки ни от кого. Сам все испортил и мне исправлять. Самому.

– Ну ладно. Хочешь чай? Я как раз собиралась перекусить.

– Да, – пытаюсь уйти от назойливости. Да я бы согласился, если бы она слона захотела сейчас поставить перед носом. Все что угодно, лишь бы Ханна ушла и оставила меня в тишине, хоть на пять минут. Нужно подумать. Я не могу сидеть дома и просиживать штаны. У меня теперь есть девушка, которая живет со мной на мои деньги, так как я отказался от благотворительности ее горячо любимого папочки и есть мама, которая так же нуждается во мне.

На столе молча появляется кружка с дымящимся чаем с корицей. Горячий. Ханна уходит в другую комнату, наверное, обижаясь на мою несговорчивость. Оставляет меня наедине с воспоминаниями: «Ну кто так поступает. Я до утра буду пить этот напиток». Эхом слышу фразу, смешанную со смехом и злостью одновременно за то, что налил кипяток. Специально. «Ты что, теперь вечно меня мучить будешь!». Стучу кулаком, прогоняя этот голос, который отстукивает чечетку в моей голове. Я проговариваю фразу вслух, после осознав, что Ханна могла слышать.

В ушах один лишь гул. В глазах безумие и туман. Мысль об Эрике грызет меня изнутри, и эту боль не вырвать. Проверено. Сколько раз я пытался, пустая трата времени. Она мое проклятие. Заглушить этот назойливый голос из прошлого, безумие моего разума не удается одним желанием. Моя сила мысли не работает. Даже с другого конца света, через океан, из другой страны, Эрика не дает покоя и шлет мысленно свое: «привет».

Все равно никуда не полечу. Я должен держаться. Должен быть сильнее.

Смотрю на кружку, боясь притронуться. Кругом все напоминает о ней. Это вообще когда-нибудь закончится? Спазм сдавливает ребра невидимым кулаком, и я выливаю напиток, просто швыряя посуду в раковину, и слушая треск, как только соприкасается с искусственным камнем мойки.

– Энтони, что за звук? – выбегает Ханна, но я уже в дверях. Выхожу, не отвечая.

Глава 23. Встреча, меняющая жизнь

Энтони

Слоняюсь, как псих, по улице. Плевать куда, подальше от воспоминаний. Не понимаю, почему простая кружка чая так подействовала. Пил из нее многократно, стоявшую на полке видел еще больше. А сейчас так отчетливо слышу голос Эдисон.

Заглушаю эти порывы, барабаня себя по лицу. Пытаюсь прийти в себя, ударяя вновь и вновь по щекам. Все тщетно, бесполезно. Ее голос, ее смех. Это наваждение вернулось с удвоенной силой, пытаясь меня убить.

Прохожие сторонятся, оборачиваются, берут детей за руки, на руки, переходят на другую сторону. Мне смешно и все равно, но вид у меня создается явно не адекватного человека. Осталось закричать в голос и самому поехать в дурдом и там признаться в своем неуравновешенном состоянии.

По пути, на автомате захожу в первый попавшийся кабак и иду в сторону бара. Может хоть это спасет меня?

Заказываю сразу виски. Пить до обеда это признак алкоголизма. Плевать. Все вокруг своим поведением дают понять, что мой вид схож с нариком. Я даже сопротивляться не буду. Хватаю бутылку, стакан и кидаю деньги на стол. Сдачи не надо. Молча сажусь в конец зала, в самый темный угол и наливаю полный стакан, до краев.

– Не поможет, – за соседним столиком на меня смотрит мужчина лет сорока. В строгом костюме и газетой в руках. Светские новости на первой странице. Моя статья на обороте. Морщусь при ее виде и не обращая внимания подношу стакан ко рту.

– Не поможет, говорю, – снова останавливает меня случайный посетитель, сверля своим взглядом.

– Простите? Что мне поможет или не поможет? – злюсь я, понимая, что просто так незнакомец не даст мне выпить свой собственный стакан алкоголя, за который я только что заплатил.

– Горю вашему не поможет, – осматривая меня, делает заключение.

– Я похож на наркомана или психопата. Не лезьте и не тратьте на меня свое время, – огрызаюсь и осматриваюсь вокруг, в поисках нового уединенного места.

– Вы создаете впечатление потерявшегося мужчины, – произносит, подняв подбородок вверх. Его взгляд надменный и строгий. – Пить так рано, не стоит. Я не советую.

– Вы врач? – И зачем я вообще начал этот разговор. Мог же промолчать. Я сверлю взглядом бутылку, но переключаю внимание на нового знакомого. Эта малышка никуда не убежит и не растает! Успею еще осушить содержимое.

– Нет. Но я вас знаю. Вы знаменитый журналист, Энтони Беккер.

Я пытаюсь всмотреться в лицо, но не помню его ранее. Нет. Мы точно не знакомы.

– Мы ведь не знакомы? – спрашиваю из любопытства. Заинтриговал, ничего не скажешь!

– Я всегда узнаю человека, чью статью читаю и там, где чувствую талант, – и показывает мне снова тот самый разворот. Меня начинает тошнить от собственного текста. Больше не хочу, чтобы эта работа оставляла отпечаток на мне. Теперь у меня другая жизнь. Новая. Осталось узнать, какая!

– И что, интересно пишу? – Заказываю кофе у официанта, отодвигая бутылку окончательно.

– Очень. Я еще и восхищен. Черный пиар – тоже пиар, – отпивая свой кофе, говорит искренне. Он так всматривается в мое лицо, что мне становится не по себе, но я держу этот взгляд, не сдаваясь. Я не могу показаться слабым сейчас.

– Кто вы? – Поддаюсь вперед, продолжая разглядывать оппонента.

– Я режиссер Француа Морис. Неужели не на слуху?

На слуху. Я просто никогда не задавался целью всех их знать в лицо. Рика бы с ума сошла. Этот режиссер наделал шуму несколько лет назад и продолжает шокировать публику своими фильмами с необычными сюжетами. Знаю, что он заставляет нервничать коллег своей непосредственностью, экстравагантностью и наплевательским отношением на чужое мнение.

– Знаю, – тяжело вздыхаю. Я не падкий на знаменитостей, даже не знаю какой реакции ждет от меня сейчас этот человек. Просить автограф и сделать селфи точно не про меня.

– И зачем же ты тут решил напиться днем, молодой человек? Некоторые в кровати еще потягиваются, – говорит очевидные вещи и отчитывает меня. Мне становится смешно. Так строго со мной еще не говорили, и дело именно в тоне и манере. Отцу всегда не хватало этой жесткости в общении со мной, а остальным было не до меня и моего воспитания.

– Знаете, не ваше дело, – звучит грубо, но я привык говорить правду. Даже сейчас не вижу смысла льстить и жеманиться. Я ведь действительно не обязан отчитываться. Теперь я могу не натягивать улыбку за уши, и не пытаться нравиться. Я свободен от этих знаменитых людей, больше под моим именем не выйдет ни одной статьи.

– А ты малец с характером. Я такой же был. И знаешь, мне это помогло всем утереть нос. Но ты знаешь.

– И что вы сделали? – Поддаюсь вперед, переводя взгляд с виски на Француа. Может этот разговор не спроста закрутился, и я должен вынести из него суть. Может в этом диалоге ответ, который мне так важен.

– Сделал себя тем, кем хотел изначально и не дал мелким проблемам сломать меня. Хочешь пойти по моим стопам? Могу научить.

– Почему я? Мы даже не знакомы, – ехидно улыбаюсь, не желая слушать такой бред. Первому встречному работу предлагать.

– В тебе есть стержень. Мне нравится. Ты точно справишься! Я не предлагаю такую возможность первому встречному, – медленно, обдумывая каждое слово еле слышно шепчет мужчина. Мне приходится почти читать по губам.

– Это личное, – допивая кофе, обрываю разговор на полуслове. Еще не хватало изливать душу постороннему человеку. – К работе не имеет никакого отношения.

Смотрю на часы и экран телефона. Никаких сообщений и звонков от Ханны не поступало. Отлично!

– Ну, мне пора! – встаю из-за своего столика, убирая гаджет в карман брюк. Протягиваю руку новому знакомому в знак прощания. Бутылку, так уж и быть, оставлю. Не стоит пить так рано, в одиночестве, да и повода нет. Француа прав, последую его совету.

– Вы не ответили. Думаете шучу? – Не торопится отпускать меня Морис. Начинает бесить своей дерзостью и настойчивостью.

– Слушайте, я не похож на Золушку, а вы тем более на крестную фею. Не верю во все это. Не знаю, чего вы добиваетесь…

– Но может стоит попробовать. Если бы вас, Энтони Беккер, устраивала ваша жизнь, вы бы тут явно не сидели, – обрывает меня на полуслове и маячит перед глазами указательным пальцем и с ударением на мое имя произносит свою фразу. Протягивает салфетку с адресом, а я смотрю и не решаюсь протянуть руку в ответ. На слабо меня решил взять? Действительно? Я в любой момент могу уйти, а сейчас мне даже идти не куда. По привычке глянул на часы, решив, что засиделся и опаздываю. А куда мне теперь спешить?

– Хорошо. Ваша взяла. Я приду.

Глава 24. Кардинальные перемены

Энтони

На следующий день я окрыленный и как завороженный пошел в компанию «НеоГранд», сжимая листок с адресом. Ханна все уши прожужжала, собирая меня, перелопачивая мой гардероб. Выяснилось, что моя одежда не подходящая, и меня этот момент безумно злил. Нет, не отсутствие подходящей рубашки, а вторжение в мое личное пространство. Мой гардероб. Я же не лезу к ее вешалкам и не стараюсь осквернить каждое платье, которое она выбирает часами, расхаживая с подружками по бутикам. Схватил первые попавшиеся джинсы и белую футболку выскочил из дома, одеваясь на ходу. Слава богу, она не заметила сразу моего отсутствия.

Стою у входа в здание и думаю: «–Да на хрена оно мне надо?»

Но любопытство берет вверх, тем более новый знакомый так душещипательно говорил, может на самом деле во мне есть стержень?

– О, Беккер! Хорошо, что рано пришел. За мной, – командным тоном Француа встречает меня прямо у входа, точнее я его.

Он вихрем пробегает мимо, на ходу кидая одноразовый стакан в урку.

– Доброе утро, – стараюсь не отставать.

Вокруг самого здания уже ощущается суета, которая подбрасывает меня и засасывает с первой минуты.

Мы заходим в огромный павильон, где нескончаемое количество компьютеров, камер, декораций и людей. Они мельтешат, как муравьи, каждый в себе, каждый с собой. Никому нет дела до остальных. Все заняты своими проблемами.

– Так, сейчас представлю тебя Джошуа. Он будет тебя учить. Но недолго, сразу говорю. Мне он сам нужен для работы. Поэтому запоминай все быстро, и схватывай на лету, – тараторит Француа, успевая здороваться с каждым на своем пути, да еще и корректировки внести, смотря в монитор на ходу.

– В чем работа то заключается? – стараюсь подглядывать тоже, прищурив глаза. Второй раз прихожу на работу, не зная суть этой работы.

– Будешь помощником администратора на моем канале. Джошуа – тот самый администратор, – жестом показывает он в разные стороны разводя руками, но я не успеваю за ходом его мыслей.

– Что делает помощник?

– Помогает, – отшучивается тот, искря своими веселыми и озорными глазами. Его смех и настроение заразительны, все вокруг подхватывают эту шутку.

– Не справляется сам? – подыгрываю, рассматривая все, что вижу по пути.

– Справляюсь, – за спиной раздается громкий и довольно грубый голос. Поворачиваюсь и вижу мужчину лет тридцати пяти, немного сутулый, с короткой стрижкой и явно лишним весом. Понимаю, это и есть тот самый Джошуа, судя по тому, как округляются глаза Француа.

– О, ну вот и познакомились. Оставлю вас. Джошуа, объясни парню суть изнутри. Дальше я сам все разрулю. Пойду посмотрю конечный проект для вечерней программы. Оставлю вас на короткое время.

– Привет, – протягиваю руку, поворачиваясь всем корпусом.

– Француа впервые приводит человека на работу. Вы знакомы? Ты его друг? – сразу интересуется и показывает направление нашего пути. Слежу уже за другой спиной, идущей впереди. А ведь он так и не поздоровался в ответ.

– Нет, буквально вчера познакомились в баре, – произношу на автомате, поворачивая голову почти на триста шестьдесят. Все очень интересно. Даже и не думал, что по ту сторону экрана тоже есть такая энергичная, динамичная и захватывающая жизнь. Столько людей на один квадратный метр.

– Можешь тогда гордиться собой, – останавливается, пытаясь рассмотреть меня внимательней и понять, что разглядел во мне его начальник.

– И что это значит? – приковываю взгляд на мужчину.

– Наверное, в тебе он рассмотрел потенциал или посмотрел на тебя, как на свое отражение в зеркале. Мориса однажды хотели свергнуть с его собственного трона, но тот сказал, что сам найдет себе замену, когда придет время. Икону этого стиля не так легко пододвинуть. Видимо скоро придет твой час славы.

С этими словами и пролетел остаток дня. Из головы не выходили, как я не старался переключаться. Но вот это совсем не мешало мне вникать в суть дела. Я схватывал на лету всю информацию. И знаете, не плохо для первого дня. Я бы даже сказал интересно. Оказывается, вся эта закулисная жизнь не так скучна, как я думал изначально.

И меня захватило настолько, что я остался на этом канале на целых два года. И каждый день был ярче предыдущего. Моя карьерная лестница поползла вверх, я бы даже сказал полетела с немыслимой скоростью.

Через два года усердной работы Морис засунул меня помощником режиссера к своему другу в «НьюФильм». Обосновал он это тем, что сегодня я слишком мелко плаваю для своего потенциала. Он хотел видеть меня на пьедестале, и пророчил мне огромную карьеру.

– Однажды ты станешь знаменитым, – всерьез произнес Француа, хлопая меня по плечу.

– Я думал, ты хочешь, чтобы я работал на твоем канале и в твоей передаче вечно. Сам говорил, я бриллиант, который ты раздобыл.

– Нет. Это слишком мелко для тебя. Я тоже не вечно передачки снимаю. Я же был режиссером. Помнишь? Это как американские горки. Но кайф – неимоверный. Тебе понравится слава, не сомневайся. Это особый вид наслаждения, когда все актрисы, которых хочет весь мир – твои, – смеется он над этой шуткой. А я понимаю, что в каждой шутке только доля шутки, а остальное правда. – Свою передачу, ты создашь, когда наиграешься в крутого парня. Я называю это явление – выход на пенсию.

Это был один из последних разговоров за бренди.

Спустя год, работая помощником и впитывая все, что происходит вокруг, мне доверяют мою первую работу, комедия «Обычный день». Вот так, я стал тем, кем становиться даже не собирался. Одна встреча, которая могла и не состояться, полностью изменила и перекроила жизнь, чему я неимоверно рад.

Сейчас я могу с гордостью назвать себя режиссером. Надо мной нет начальника. Все работают на меня, и мои картины сразу залетают в топ, перекрывая бюджет только предыдущей моей картины. И да, Француа прав – все актрисы сами предлагают себя, лишь бы заполучить роль. Пользуюсь ли я такой приоритетностью? Нет. Я не хочу быть жалким подобием отца, который всю жизнь испортил всем, включая себя. Но моя минута славы еще не настала.

Я хочу взлететь еще выше.

Глава 25. Возвращение

Эрика

Даже не знаю, какой страны воздух более прелый и где мне легче дышать. Но в Японии, точно чувствовала себя легче. В Лос-Анджелесе мои легкие сразу сдавило где-то под ребрами, будто талию сжали в большой кулак и все мои попытки вздохнуть полной грудью оказывались бессмысленными. Раньше такого не было. Будто атмосфера вокруг предупреждала меня, что я поступаю неправильно, предупреждала о скорой неприятности или даже трагедии. Я впервые не счастлива, что вернулась в родной город. Вернулась домой.

Сбежав от всех проблем и неизвестности после выпускного, я окунулась в омут чувств и любви. Сначала, конечно, эйфория и бабочки в животе заглушили мою мечту, заставили порхать от одного вида любимого человека рядом. Но я ждала очень долго!

За три года, что я жила в любви в чужой стране, я жила и в несчастье одновременно. Кайл засовывал меня на второстепенные роли, в массовки, на дальний план. Да куда угодно, лишь бы подальше. Эта не та мечта, к которой я карабкаюсь!

Оказывается, счастье и любовь могут идти рядом и не соприкоснуться. Не подавать руки друг другу. Две параллели, как рельсы у поезда, вроде всегда рядом, на расстоянии вытянутой руки, но рычаг не работает, не переключается и не соединяется сам собой. А как надавить – мне неведомо до сих пор.

Конечно, за всем этим тянулись бесконечные ссоры, скандалы, обиды и выяснения отношений. Но любовь сглаживала эти углы, заставляла себя выдвигать на первый план, отодвигая все лишнее в дальний ящик. После таких выяснений отношений – секс просто крышу сносил нам обоим.