Читать книгу: «Бестселлер. Сказки жуткого дома», страница 2

– Другая, – перебила ее я. – Королев все время говорил мне, что я другая. Но теперь это действительно так.

Мне было ново мое состояние. Я не чувствовала голода, я не хотела спать, мне не хотелось пить и не было нужды ходить в туалет. Я ходила по ступеням дома, не касаясь их, а словно паря над ними, потому что касаться мне было нечем: мое тело больше не было живым. Странное дело, но мне было абсолютно все равно, что с ним происходило. Все равно и сейчас. С момента моей смерти прошел год, и наверняка от физической оболочки, в которой ранее ютилась моя бессмертная душа, практически ничего не осталось: мясо изъедено червями, глазные яблоки впали в уже пустующий, высохший снаружи череп, а волосы на нем лежат безжизненной паклей. Удручающее зрелище. В одной из комнат живет жилец, которого я уже видела ранее, когда была еще жива. Вернее будет сказать, что он нежилец: зомби. Глядя на него, я примерно представляю, как сейчас выгляжу там, в закопанном в двухметровой яме гробу.

Я очень боялась забыть то, какой я была. Забыть свою внешность, свое лицо. Я больше не отражалась в зеркале. Странное дело… Когда я смотрю в зеркало, я словно попадаю в него. Однажды я стояла за спиной у Марты, когда та чистила зубы. Я не видела себя, но видела ее. Однако Марта вдруг закричала на весь дом. Потом она долго рассказывала Королеву о том, что в отражении ей померещилась его покойная сиделка. Королев промолчал. Впрочем, тогда он молчал все время. Именно потому, что тогда я не видела своего отражения, я попросила писателя напечатать мое фото и поставить его в библиотеке. Когда Александр передал эту странную просьбу Марте, та очень долго удивлялась, но все же выполнила поручение. Тогда я стала часто бывать в библиотеке просто для того, чтобы посмотреть на себя.

Меня видит только Александр. Из всех живых обитателей его дома, меня может видеть только он. Все же что-то в нем есть… Что-то необычное, мистическое. Это что-то оживило всех героев его книг, это что-то погубило меня…

– С чего начнем? – спросила я Настеньку.

– Давай по порядку, – ответила она. – На первом этаже запечатано пять комнат. Это самые старые рассказы…

– В том числе и твой, – сказала я. Настенька снова улыбнулась жуткой улыбкой, которая больше меня не пугала.

– Но моя комната будет последней, – напомнила она. Я кивнула в ответ. – На втором и третьем этаже расположено по двенадцать комнат.

– По двенадцать книг, – добавила я.

Настенька радостно захлопала в ладоши.

– Приступим прямо сейчас? – спросила я.

– Да-да! – заулыбалась она улыбкой обычной девочки. – Наконец-то!

Комната №1. Ведьма

Комната №1. Ведьма

Королев не соблюдал последовательность написания своих произведений согласно имеющимся у него комнатам. Он писал там, где ему хотелось. В первой комнате, с которой я и Настенька решили начать обход дома, обитала уже знакомая мне ведьма.

– Ты знаешь эту историю? – спросила меня Настя.

– Знаю, – ответила я. – Она о несчастной женщине.

– Такой же несчастной, как и ты?

Настя хитро улыбнулась мне. Я знала, что она таким образом хотела напомнить мне о том, что я умерла. Уж такая ее натура: делать пакости людям. Даже мертвым.

– А разве я несчастна? –выразила я удивление. – Моя мечта сбылась: мои книги будут стоять в книжных магазинах рядом с книгами самого Королева, а я обитаю здесь, абсолютно ни в чем не нуждаясь.

Настенька улыбнулась и села в пыльное кресло комнаты, в которую мы с ней вошли, не открывая дверь.

– Садись, – сказала мне она, указывая на второе кресло. И я села. Сидела ли я, или же мне только казалось – я не знаю. Я не ощущала соприкосновения с поверхностью, однако же это выглядело так, что я сижу в кресле.

– Я расскажу тебе эту историю, – сказала я. – По памяти. Надеюсь, память меня не подведет.

– Поверь, – улыбка Насти поползла к ее ушам, делая лицо девочки неестественно злобным, – ты сейчас можешь вспомнить даже то, что с тобой происходило сразу после твоего рождения.

Я почувствовала чье-то присутствие за спиной…

***

Нелегка была на Руси жизнь у крестьян. И уж тем более у женщин. Не имели тогда женщины ни прав, ни свободы, ни голоса.

Отец Татьяны был рабочим мужиком: сильным, крепким, да вот только подневольным. Пять дочек у него было, а сына жена ему так и не родила. Ну да то помехой Кириллу не было – все равно всех баб своих любил. Старшей, Татьяне, шел уже двадцатый год, младшей, Василисе – пять годков от роду. Все трудились с отцом да матерью у барина, которого сам Кирилл не очень-то и уважал. Вернее будет сказать: не уважал вовсе. Но ничего не поделаешь, выбора у крепостных не было…

Кирилл с мужиками работал в поле, а жена его Авдотья с дочками прислуживала семье барина при доме. И был у барина сын Андрей: толстый, безобразный детина, который только и делал, что ел, пил да спал. Андрюшеньке уже пора было бы и жениться, да только жениться он не собирался. Да и зачем ему? При папеньке все имеется, а матушка пылинки с сыночка сдувает. Чтобы Андрей Васильевич не изволили все же найти себе девицу да в жены ее взять, покинув дом отеческий, мать его то и дело девок деревенских ему приводила. Плакали девки, ох, плакали… Каждую жених в деревне ждал, каждую потом отец родной бил, а деваться некуда: молодой барин с матушкой своей разъезжал по округе, и на кого пальцем показывал, ту в тот же вечер ему домой и приводили. Пока выбор его не пал на Татьяну…

– Говорила тебе, выходи замуж за Петра! – причитала Авдотья. – А ты: «Не хочу, не хочу…»

– Так не мил он мне, – спокойно ответила старшая дочка. – С чего бы мне за него идти?

– Мил, не мил, – продолжала бухтеть мать. – Какая разница? А к барину теперь идти – он тебе мил, значит? Нас с отцом позорить только!

– Не пойду я к нему, – горделиво ответила Татьяна.

– Ишь ты, чего удумала! – повысила голос Авдотья. – Не пойдет она… Побежишь, как миленькая!

– Вам барин дороже дочки родной, матушка? – спросила Таня.

Авдотья села за стол, закрыла лицо ладонями и заплакала.

– Дуреха, – вымолвила она сквозь слезы. – Делать-то нечего… Одевайся нарядно и иди к барину. И моли Бога, чтобы Петр потом тебя такую замуж все же взял.

– Не пойду я за Петра, – уверенно повторила Татьяна. – Вот те крест, матушка – не пойду! И барину не дамся.

– О-о-о-о, – застонала Авдотья. – Глупая моя, бедная дочка…

Татьяна не противилась, когда за ней приехали, а спокойно, гордо подняв голову, вышла из дома. Ее темные, длинные волосы были заплетены в две косы. Мать крестила ее вслед, горько плача и молясь. Сестры сидели в доме, обнимая друг друга. Те, что были постарше, пятнадцатилетняя Марфуша и двенадцатилетняя Катенька понимали, куда и для чего увели их взрослую сестру, а вот Василиса и Фенечка, что были погодками, не задумывались еще ни о чем подобном. Кирилла дома не было, а когда он вернулся, то пришел в бешенство, узнав, куда забрали его старшую дочь. Но даже он ничего не мог поделать.

Она хорошо знала этот дом и знала, почему ее не позвали ранее: она здесь работала, а, значит, молодому барину приходилось бы после постоянно с ней видеться.

Татьяну завели в покои барина и оставили их одних.

– Ну здравствуй, душа моя, – услышала она мерзкий писклявый голос. Андрей Васильевич показался ей не сразу – он вышел из-за угла своей огромной светлицы. – А я уж тебя заждался. Негоже вынуждать барина ждать…

Татьяна смерила его своим горделивым взглядом сверху донизу, однако мерить долго не пришлось, так как барин Андрей Васильевич ростком не вышел и был Татьяне, девушке статной, немногим выше плеча. На нем была надета длинная сорочка, но даже в ней барин напоминал девушке лишь одно существо – борова. Толстого, волосатого, небритого борова. На подбородке барина была мерзкая, редкая бородка, а над губами кустились светлые усы. На голове у Андрея Васильевича росли кудрявые волосы, что были ему по плечи. Был он ненамного старше самой Татьяны, но ей от того легче не делалось.

– Для чего же барину утруждаться и ждать меня? – спросила Татьяна. – Ежели барин утомились, то могли бы и почивать уже.

– Играть удумала со мной? – хихикнул барин. – Я люблю игры! Во что играть будем?

Мужчина снова стал хихикать и захлопал в ладоши, подпрыгивая, как ребенок. Татьяна видела, как под белой ночной рубашкой трясутся его телеса. Вдруг барин схватил ее за руки и потащил в сторону кровати.