Море в облаках

Когда солнце стало золотить верхушки деревьев, а со стороны моря подул прохладный ветер, Офелия стала собираться домой, неожиданно загрустив оттого, что день закончился и нужно прощаться с Жаном. Он оказался хорошим мальчишкой, добрым и весёлым, даже когда он назвал её глупой, то не возникло чувства обиды, потому что в глубине души она знала, что его слова – чистая правда. Так сложно было признаться, что есть на этом свете люди, которые относятся к Офелии по-доброму. Гораздо приятнее было думать, что она одна-одинёшенька на всём белом свете, и только папа действительно дорожит ей и добр к ней. Ведь тогда можно вернуться домой с грустным лицом или даже с весёлым, но всё равно забраться к нему на коленки и быть обласканной. Да, Офелии нравилось, когда папа жалел её, проявлял лишний раз внимание и заботу. Тогда ей казалось, что всегда можно быть маленькой девочкой, скромно улыбаться знакомым и просто жить. Она всеми силами сопротивлялась взрослению, потому что вырасти значило бы перестать мечтать и придумывать, перестать жить в сказке. А все её попытки казаться взрослой были бравадой, подобными тому, как малыши в песочнице хвалятся, что они уже большие.

– Тебе, наверное, пора домой? – спросил Жан без капли грусти.

– Да, пора. Не хочу, чтобы отец беспокоился, – Офелия бросила взгляд на мяч, а потом на Жана.

– Ну, тогда иди. Спасибо за компанию, было весело! – Жан в шутку отвесил поклон.

– И тебе спасибо! Ты оказался не таким ужасным, как мои одноклассники.

– Не могут быть все твои знакомые мальчишки такими уж плохими, не верю я в это! Ты просто с ними не пробовала играть в мяч, – он улыбнулся своей широкой, доброй улыбкой, и Офелия почти поверила ему.

– Могут-могут, – скорее из вредности сказала она. – А ты завтра будешь здесь? Мы могли бы снова поиграть вместе.

– Может, буду, а может – нет. У меня каникулы, и я не знаю, где захочу оказаться завтра! Но ты всё равно приходи, – он махнул ей рукой, поднимая мяч и собираясь уходить.

– Так у кого ты остановился? – Офелия тоже махнула Жану на прощание, торопливо двигаясь к склону.

– Говорю же, прямо здесь. Беги! – Жан снова улыбнулся и побежал в противоположную сторону.

И Офелия побежала тоже. Солнце вслед за ней катилось с небосклона, и ей не хотелось проиграть ему, своему яркому, горячему сопернику. Вот уже и фруктовые сады позади. На бегу Офелия успела надышаться сладковатым ароматом остывающей коры. Мостовая тоже отдавала своё тепло в воздух, в городе всё ещё было душно после дневного пекла. Кое-где в домах зажигались огни, Офелия прибавила шаг.

Отец уже был дома, но чем-то озабоченный молчаливо готовил на кухне ужин. Офелии показалось, что он даже не обратил внимания на её возвращение. В маленькой девчачьей груди поселилась капля обиды и разочарования. Раньше отец никогда не позволял себе так холодно встречать дочь. Она поднялась к себе в комнату и села на кровать: везде валялись вещи, мягкие игрушки, и этот беспорядок раздражал. Посидев немного в обиде и злости на ситуацию, на отца и немного – на Жана, Офелия всё же спустилась. Мартин уже накрыл на стол и ждал её. Разговор не клеился. Офелия рассказывала, как прошёл день, а отец отвечал невпопад, либо просто молчал.

– Давай поедим в тишине? – спросил, наконец, он.

– Хорошо, – Офелия совсем расстроилась, поражённая поведением отца.

Так же молча, они убрали посуду и разошлись по своим комнатам. Мартин пожелал Офелии спокойной ночи, поцеловал в лоб, как и всегда. Но что-то в его действиях было ненастоящее, неживое. Не было привычной теплоты и отдачи, он словно робот – просто выполнял свои обязанности.

Офелия лежала в темноте, смотрела на лунный след, лежавший на стене, и хотела расплакаться. Но, вспомнив, что взрослые девочки не плачут, решила держаться. Чтобы папа не подумал, будто она плакса и каприза. Она повернулась на левый бок, чтобы луна светила в спину, и уснула.

Глава 2. Прощание.

Утро нового дня не принесло Офелии радости, на которую она так рассчитывала вечером. Отец ушел рано, не дождавшись, когда она проснётся, и только оставил короткую записку на столе по старой привычке. Тоскливо съев остывший завтрак, она вернулась в свою комнату. Делать ничего не хотелось. Книги, интернет, – всё надоело. Поручений отец тоже никаких не оставил, а брать инициативу в свои руки Офелия не привыкла.

Её тревожило поведение Мартина: раньше он никогда не позволял себе такого отчуждённого, холодного поведения. Но поговорить они теперь смогут только вечером, да и ещё неизвестно, станет ли отец что-то объяснять дочери. Офелия хоть и хотела казаться взрослой, любила не акцентировать на этом внимания. Ей было приятно и спокойно, когда Мартин считал её маленькой девочкой. Мир взрослых пугал своей неизвестностью и непременными тоской, усталостью и меланхолией, которые она замечала у всех свои великовозрастных знакомых. Теперь эти болезни духа добрались и до её отца, а, значит, он стал немного дальше от Офелии. Она чувствовала это и не хотела отпускать его.

Бесцельно прослонявшись по дому до самого обеда, Офелия решила вернуться на холм в надежде встретить там Жана. Он ведь сказал, чтобы она приходила. С ним хотя бы не будет скучно. Быстро надев удобный летний костюм и схватив бутылку воды с пригоршней конфет, она убежала в манящий летний зной.

День снова стоял мучительно жаркий, а из-за аромата цветущих садов казался ещё и тягуче-сладким, как мёд. Пробираясь сквозь густой горячий воздух, она торопила себя. На холме гулял тёплый ветерок. Он не приносил такую желанную прохладу, но дышать стало легче. Офелия вышагивала сквозь траву к дереву. Под ним – было видно – лежал Жан.

– Привет! – бодро поздоровалась она. – Я принесла нам конфет!

– Ух ты! Привет, подруга! – Жан лучезарно улыбнулся и выбрал из горсти конфет три разноцветных. – Спасибо! Вот этого мне для счастья и не хватало. А я думал, что ты не придёшь сегодня.

– Почему? – Офелия села рядом и тоже взяла конфету. Одну. Самую любимую, жёлтого цвета.

– Настроение у тебя плохое с утра было, – тихо ответил Жан.

– Откуда ты знаешь? – удивлению Офелии не было предела.

– Да так, птичка напела, – повел плечом мальчик и снова улыбнулся. – Давай не будем грустить, а?

– Странный ты…

– А я бы так не сказал! Вот ты – точно странная, обиделась на отца неизвестно почему. У взрослых свои проблемы, вырастешь – поймёшь, – он достал из-за дерева ракетки для бадминтона и красивые красные воланчики. – Будешь играть?

– Буду, – Офелия взяла ракетку из рук Жана. – А ты прям знаешь, как там, у взрослых, жизнь устроена.

– Может, и знаю. Только тебе всё равно не расскажу, – он шутливо показал ей язык и отбежал в сторону.

– Почему это?

– Потому что тебе это неинтересно! Ты же вчера так и не поняла мою историю.

– Да она слишком сложная была. Мне больше нравятся истории про приключения, волшебство. На сказки чтобы было похоже, – Офелия с трудом отбивала воланчик, который перекидывал ей Жан.

– Офелия! Тебе сколько лет? – Жан пропустил удар и побежал в заросли, чтобы достать воланчик.

– Через неделю тринадцать, а что? – она села на траву. – Давай сделаем перерыв, очень уж жарко.

– Ну вот, ты взрослая уже совсем. А всё сказки хочешь слушать. Вот когда мне было тринадцать, – Жан сел рядом и отложил ракетку, – я отправился в далёкое путешествие! Совершенно один. Ну, в том смысле, что без взрослых.

– Ух ты! Расскажи! – Офелия с интересом заглянула другу в лицо.

– Нет. Вот когда будет тебе полных тринадцать, тогда и расскажу. А пока ты ещё маленькая.

– Вредный какой. Я тебе и конфет принесла, и воды… – она обиженно отвернулась.

– Не капризничай, а то до четырнадцати не буду никаких историй рассказывать, – Жан рассмеялся и легонько толкнул Офелию в плечо. – А побежали купаться?

– Куда? – она сразу оживилась, перестав дуться.

– Тут есть речка недалеко, если подняться чуть выше. Правда, вода там холодная. Не боишься?

– Нет, я ничего не боюсь! – смело заявила Офелия.

– И зря! – Жан схватил её за руку. – Бежим!

Они бежали среди цветов и сухой травы, обожжённой солнцем, уклоняясь от веток деревьев и кустов, встречающихся по пути. Офелия еле успевала за Жаном, но не отпускала его руку – такие приключения были ей по нраву. Совсем как в старых папиных книжках, которые она иногда читала. Не вспоминались подозрительные слова Жана о её утре и настроении, отсутствие ответов на очень важные вопросы. Она больше не боялась его.

Река неспешно несла свои воды среди густой зелёной травы, спускаясь с холма. Чуть дальше вниз по течению, она сворачивала, шумно падая с каменного порога. Но в том месте, где остановились ребята, течение было тихим, глубина небольшой, а вода – тёплой, как парное молоко. Жан снял футболку и бросился в воду.

– Айда ко мне! Самое то, что нужно в жару, когда моря нет рядом!

– В нашем море вода теплее, – Офелия медленно, с опаской заходила в воду.

– Не трусь, здесь дно хорошее и вода прозрачная. Ну! – поторапливал Жан, брызгаясь в подругу водой.

– Я не трушу, просто стараюсь не спешить. В таких речках бывают подводные течения, они очень опасны!

– Хватит выдумывать! Видишь, со мной всё хорошо. Иди скорей сюда!

– Вот и ты туда же! – Офелия остановилась. – Все так говорят мне: «не выдумывай». А я, правда, читала об этом и даже видео смотрела в интернете!

– Не стоит верить всему, что пишут и говорят. Доверяй практике, реальной жизни, – Жан подошёл ближе и протянул руку. – Держись, так уж и быть, помогу тебе.

Офелия пошла смелее, чувствуя поддержку Жана. Он был старше и сильнее, а ещё – хорошо плавал. Если что – наверняка поможет. Ближе к середине реки вода стала прохладнее, но это даже понравилось Офелии. В такую жару нет ничего лучше, как оказаться в освежающей речной воде. Жан ловко плавал вокруг неё, то ложась на спину, то подныривая. Иногда скрывался под водой надолго, и она начинала тревожиться, но он дергал её за руку или за ногу из-под воды, выныривал и весело хохотал. Злиться было невозможно, и Офелия в ответ брызгалась в него водой, пытаясь догнать. Но пловчиха из неё была так себе, поэтому догнать Жана не получалось.

Они провели в воде довольно долго, а когда выбрались на берег, то каждому показалось, что попали в парилку с мороза. Духота стояла невероятная. Лёжа на траве, они обсыхали под лучами палящего солнца.

– Отлично искупались, теперь бы поесть и завалиться спать! – протянул Жан.

– Можно пойти ко мне домой, обед всегда готов и стоит в холодильнике.

– Без приглашения нельзя, – возразил Жан.

– Я же приглашаю тебя!

– А ты что, хозяйка? – он повернулся на живот, подставив спину солнцу.

– Конечно! Это же мой дом, я там с рождения живу.

– Может, у себя в комнате ты и хозяйка, а в доме главный – твой отец. А он меня не приглашал, – упорствовал Жан.

– Какой ты противный. Ладно, я спрошу у отца, можно ли тебе прийти к нам на обед в какой-нибудь другой день. А сейчас будем есть конфеты.

– Не тянешь ты на тринадцать, – задумчиво добавил мальчик.

– Да ну тебя. Сам-то очень взрослый как будто. Путешествует он, ага! Так я тебе и поверила. Врёшь наверняка, как и все мальчишки, – Офелия откатилась от Жана подальше, жуя конфету.

– Вот видишь! Опять обиделась и надулась. Моя сестренка пяти лет так всегда делает, когда не получает того, чего хочет, – и тут же, совсем другим тоном, как заговорщик, Жан добавил, – давай поднимемся по течению реки, там растет дикая ягода. Очень вкусная!

Офелия с полуулыбкой глянула на Жана и кивнула. Они поднялись и наперегонки побежали вдоль реки. Новый и единственный друг Офелии казался ей странноватым, иногда вёл себя почти как взрослый, а иногда совсем как маленький мальчик. Он втягивал её в детские забавы, но рассуждал не всегда понятно, а иногда и обидно. Она хотела, чтобы он перестал считать её маленькой, ведь почти тринадцать – это очень солидный возраст для девочки.

– Жан! Так сколько тебе всё-таки лет? Ты мне так и не сказал, – Офелия догнала его запыхавшись.

– По твоим меркам почти пятнадцать, в конце лета будет. Знаешь, раньше ведь года считали начиная с сентября. Вот перед самым началом такого старинного года у меня и будет день рождения.

– Что значит по моим меркам? – удивилась Офелия.

– В моей стране возраст считают несколько иначе. Но ты даже не думай об этом. Я всё равно гораздо старше тебя! – они добрались до кустарника, покрытого яркими спелыми ягодами.

– Всего-то почти на два года, – фыркнула Офелия.

– По твоим меркам, – назидательно произнёс Жан, собирая ягоды.

– А их точно можно есть? – она с интересом разглядывала сине-фиолетовые продолговатые плоды.

– Ага. Это жимолость, очень вкусная. Ешь, не бойся! – он закинул в рот горсть ягод и с удовольствием принялся жевать.

В перемещениях от реки к зарослям кустарника и дереву на краю холма ребята провели всю вторую половину дня. Они болтали обо всём на свете – про школу, далёкие страны, море. К вечеру Офелия побежала домой, пообещав, что завтра придёт снова. Но дома её ждал неприятный сюрприз.

Отец неожиданно уехал. Он хотел предупредить дочь, но она как обычно, не взяла телефон на прогулку и не сказала, где будет гулять. На кухне Офелию встречала соседка, которая иногда присматривала за ней, когда отец бывал в командировках. Но сегодня случай особый – бабушке Офелии стало плохо, поэтому отец был вынужден отпроситься с работы и срочно уехать. Девочка расстроилась даже больше не из-за состояния бабушки, а из-за того, что Мартин не нашёл способа предупредить её. Понятно, что он никак не мог этого сделать, но Офелия не хотела принимать этот простой и очевидный факт. Ближе к ночи, он всё же позвонил и объяснил ситуацию. Скорее всего, до дня рождения дочери он не вернётся. А пока его нет, он просил никуда далеко от дома не уходить и слушаться соседку. Офелия вздохнула, пообещав выполнять все указания, и повесила трубку. Ей стало совсем тоскливо. Значит, гулять с Жаном не получится, надо быть рядом с домом и просто ждать. Скучно. И из-за бабушки немного волнительно.

Офелия имела удивительную способность – запрещать себе тревожиться, даже если ситуация очень серьёзная. Она просто не думала о том, что может случиться, не думала о сложности и шаткости положения, всеми силами старалась не принимать горькую сторону жизни, уходила и пряталась от неё в детские сказочные обещания, что всё обязательно будет хорошо. Потому что знала, что в жизни не всегда всё так хорошо, как обещают. Слишком больно и страшно принимать такие очевидные истины. Поэтому она быстро выкинула из головы мысли о бабушке, а только обижалась на отца, чем тревожила добрую соседку: ей казалось, что девочка совсем не переживает и не сочувствует семейным проблемам и не поддерживает отца, а в её возрасте пора бы уже понимать, что к чему.

Офелии нравилось ночевать в большом доме одной. Она не боялась темноты, как многие девочки и даже мальчики: в темноте было уютно, тихо и спокойно, как под пушистым зимним одеялом. Ночь приглушала звуки, съедала яркие краски и выпускала из волшебного фонаря сны, мечты и грёзы. Офелия закрывала перед сном все двери, открывала окно пошире, чтобы свет звёзд мог освещать комнату, гасила ночник и лежала, мечтая о лучших временах. Ей казалось, что непременно, когда-нибудь, далеко в будущем, она будет невероятно счастливой, не задаваясь вопросом о том, что же такое – счастье. Она представляла, как гуляет по цветущему саду в красивом длинном платье, а вокруг звучит музыка, и сад никогда не заканчивается. Где-то среди бело-розовых зарослей цветущих персиков будет стоять её дом, не такой скучный, как тот, в котором они живут с отцом. И её, такую прекрасную девушку, Офелию, никто не будет обижать, никто не скажет грубого слова, с ней будут считаться и любить. Все будут её любить. А ещё – в том будущем, папа всегда будет рядом, а бабушка вовсе перестанет болеть в самый неподходящий момент. И Жан, наверное, вырастет, станет красивым и сильным мужчиной, и не будет рассказывать сказки.

Действительно, если так случится, то, значит, будущее не такое уж и прекрасное, и Офелия в нём не такая счастливая. Как было бы хорошо иметь волшебную палочку, чтобы взмахнуть ей и сделать так, чтобы время остановилось, замерло. Нет, не для всех, а, например, для Жана. Чтобы он мог всегда оставаться весёлым мальчишкой и рассказывать Офелии свои истории. Ей не приходило в голову, что думать вот так – некрасиво, слишком жестоко по отношению к другу. Она будто запрещала ему взрослеть из-за своего желания оставить всё как есть. Да, Офелия проявляла себя эгоистичной и обидчивой натурой, она хотела весь мир видеть таким, как в своих мечтах. Но тревожные мысли о том, что этого никогда не случится, уже зарождались в её маленькой голове.

Офелия вспомнила историю Жана про розу и неожиданно подумала, что она очень похожа на неё. Такая же капризная, никак не желающая радовать глаз, а только ранящая шипами. А отец, как заботливый садовник, пытается удобрять свою дочь заботой и любовью, а взамен ждёт лишь только красоты и радости, благодарности. Эти мысли были слишком трудными, тяжёлыми и обидными. Офелия надула губы, вспомнив, что обиделась на Жана, и решила просто спать.

Отец не вернулся ни на следующий день, ни после него. Он исправно звонил несколько раз в день, соседка заходила, чтобы принести еду и узнать, всё ли хорошо у Офелии. Та была немногословна, послушно убирала за собой грязную посуду, не уходила далеко от дома и ждала. Ей было до ужаса скучно и очень хотелось увидеться с Жаном. С ним проводить время весело и интересно, гораздо лучше, чем сидеть дома одной или слоняться по улицам города. В окно она видела, как одноклассники дружными шумными компаниями ходят купаться, едят мороженое или катаются на велосипедах. В один из дней кто-то из них даже написал ей сообщение, приглашая прокатиться вместе. Но Офелия не могла согласиться, ведь была обижена на этих ребят, и потом, несколько дней спустя, уже не помнила, кто именно ей писал.

Спустя четыре дня, отец позвонил рано утром, разбудив Офелию. Он сообщил, что бабушке уже лучше, но ей нужна помощь на ближайшие дни, пока его не сменит брат. Поэтому девочке придется побыть одной ещё как минимум два-три дня.

– Почему дядя не может приехать раньше? – возмутилась Офелия, когда соседка снова зашла к ней.

– Твой отец говорил, что он живёт очень далеко и у него серьёзная работа. Хорошо, что вообще вышло договориться о приезде. Потерпи немного. Родители ни у кого не молодеют, а старость всегда приносит болезни и слабость. Твои отец и дядя – замечательные сыновья, помогают своей матери, ты должна ими гордиться, – назидательно сказала женщина, расставляя лоточки с едой на столе.

– Вот ещё, буду я гордиться чем-то совершенно обычным. Когда буду взрослой, тоже стану заботиться об отце. И если нужно, то найму ему сиделку, чтобы не бросать своих детей одних, да ещё на каникулах, – Офелия обиженно собирала лотки с едой и переставляла в холодильник.

– Не говори таких глупостей! Отец тебя вовсе не бросил. Нет ничего лучше, чем близкий человек рядом в трудную минуту, а сиделки – они ведь совсем чужие. И не жди, когда повзрослеешь, заботься об отце уже сейчас. Тебе тринадцать исполнится на днях, ты уже не ребенок.

– Да как же о нём заботиться, если его всё время нет дома?! – девочка убрала последний лоток и села за обеденный стол.

– Очень просто. Слушайся, помогай чем можешь по дому, люби и уважай, расти доброй, учись. И не обижайся на него. Твой отец не заслужил этого. Он замечательный человек, Офелия, – соседка взяла свою сумку и прошла в коридор. – До завтра! Если будет скучно, можешь приходить на ночь ко мне, посмотрим какое-нибудь кино или почитаем книги, у меня малиновый пирог ещё остался.

– Спасибо, – она вышла проводить соседку. – Но я, пожалуй, останусь дома.

– Ну, как знаешь. До встречи!

До самого вечера Офелия бесцельно бродила по дому, даже не сходила в булочную, как собиралась, – ничто не занимало внимание, и раз уж все считали её достаточно взрослой, она решила доказать всем, что это так. От обиды за то, что близкие так торопят вырасти, Офелия собрала все свои старые игрушки и отнесла их на чердак. Полки в комнате теперь стали выглядеть сиротливо-пустыми. Что туда можно поставить? Подумав немного, она достала из комода старые фотографии и расставила их на свободные места. Комната стала выглядеть лучше, но при взгляде на фото становилось грустно. Эти счастливые лица напоминали ей о том, какой скучной и серой стала жизнь. Если у взрослых всегда такие чувства в душе, то она не хочет быть взрослой вообще никогда.

Офелия жалела, что из-за отца и бабушки не сможет пригласить Жана на свой день рождения. Может, он вообще обиделся на неё – который день ему приходится гулять одному. Хотя Жан не расстраивается, если приходится долго быть в одиночестве.

Ужинала Офелия поздно, когда за окном смеркалось. Рука её потянулась к вазочке с конфетами, и она вспомнила, как здорово было поделиться ими с Жаном. Моментально приняв решение, она бросила грязную посуду в раковину, насыпала в карманы брюк конфеты и выбежала на улицу.

Стараясь идти вплотную к живой изгороди, окружавшей дом соседки, она тихо пробиралась по улице в сторону садов. Ночь догоняла Офелию и заставляла торопиться. В садах было довольно страшно, от каждого шороха она вздрагивала, казалось, что деревья хотят одурманить – нестерпимо сладкий запах забивался в нос и не давал спокойно дышать. Она успела несколько раз пожалеть, что убежала в ночь из дома. Но вернуться не позволяла гордость и страх – отвернуться от леса, значит позволить тёмному, липкому ужасу гнаться за тобой. Собрав всю свою смелость, Офелия побежала дальше, надеясь обогнать тех монстров, которые могли выпрыгнуть на неё из-за деревьев. И монстр появился! Он схватил её за руку и громко крикнул почти в самое ухо голосом Жана:

– Ты что здесь делаешь ночью?!

– А-а-а-а! – закричала Офелия от испуга.

– Не кричи, глупая. Это я, Жан, – он поднял повыше фонарь, который держал в руках: старое громоздкое сооружение из стекла и металла, внутри которого бились об мутные окошки светлячки.

– Что ты здесь делаешь? Напугал меня до смерти, – Офелия тяжело дышала от бега и испуга, старательно вглядываясь в лицо Жана, чтобы удостовериться – ей не показалось.

– Тебя встречаю. Опасно в такое время бродить одной в этих местах.

– Откуда ты узнал, что я приду?

– Этот поступок очень похож на все остальные, которые ты совершаешь. Предсказуемо, – Жан улыбнулся. – Ну что, раз уж ты здесь, пойдём на наше место, поболтаем немного.

– А я конфет принесла. Снова, – она попыталась улыбнуться.

– От конфет плохо спится.

– Я и не думала сегодня спать, – важно произнесла Офелия.

– Гордячка! Как твой отец справляется с такой дочерью? Представь, что будет, если он узнает, что ты не ночевала дома?! – Жан строго посмотрел на подругу.

– Не узнает. И вообще, какая тебе разница?

– Он ведь хороший у тебя. Все это знают. И не хочет потерять свою единственную дочь, а ты так рискуешь собой! Офелия, тебе же почти тринадцать.

– Что вы все заладили: тринадцать, тринадцать! Да хоть двадцать три! Я такая, какая есть, и всё тут. Если ты будешь до утра читать мне нотации, как соседка, учителя и все остальные, то я лучше домой пойду, – она обиженно отвернулась, но продолжала идти рядом.

– Говорю же – глупая. Давай сюда конфету, так уж и быть, угощусь, – Жан протянул свободную ладонь, и Офелия положила в неё несколько конфет.

– А историю расскажешь? Мне так скучно было одной эти дни. И я думала, что ты обиделся.

– Почему?

– Потому что я не прихожу.

– Я никогда не обижаюсь, потому что всё про тебя знаю. Подождал бы ещё несколько дней.

Они добрались до вершины холма и сели чуть поодаль от дерева. Отсюда открывался прекрасный вид на ночной город и звёздное небо. Новолуние наступит только завтра, а сегодня на небе не видно ничего, кроме мерцающих точек – далёких планет, солнц и чего-то ещё, неизвестного Офелии.

– Видишь, вон то место, где много-много звёзд собрались и образовали дорожку? – Жан отставил фонарь и указал пальцем в небо.

– Ага.

– Это Млечный Путь. И правда, кажется, будто кто-то разлил молоко или рассыпал зёрна, пока нёс мешок. Представляешь, сколько там планет? Наверное, на Земле нет столько городов.

– Я никогда не думала об этом, – Офелия пожала плечами.

– И зря. Тебе надо больше думать и читать. Только не сказки.

– Расскажи лучше историю, ты же обещал.

– Разве? – Жан удивлённо посмотрел на Офелию. – Не помню такого. Но рассказать могу. Если тебе интересны приключения такого мальчишки, как я.

– Конечно, интересны, – она приготовилась слушать.

Жан лег в траву и посмотрел на небо. Офелия проследила за его взглядом и задрала голову, сидеть стало неудобно, и она тоже легла.

– Тогда слушай.

И Жан начал свой рассказ:

«Если сидеть на берегу моря и смотреть, как заходит солнце, отражаясь в воде, как в зеркале, то можно увидеть край света. Правда. Однажды я от скуки сидел вечером на тёплом песке и думал, что же там, на краю и за ним? А поскольку мне уже стукнуло четырнадцать, и по правилам нашей семьи я не мог больше считаться ребёнком, я стал размышлять, чтобы такого сделать, чтобы подтвердить свой новый статус. С моря потянул лёгкий ветерок и раздул мою расстегнутую рубашку, как паруса. Тут-то я и понял, что мне нужно отправиться в большое и опасное путешествие. Непременно в одиночку. Сейчас бы я такого не стал делать, потому что действительно вырос, но тогда эта идея захватила меня, и я начал подготовку.

Выпросив у деда короткие, почти невесомые брёвна, у отца – верёвки и гвозди, а у матери – ткань, я начал строить плот. Связал брёвна, как учили в школе, прикрепил к ним мачту, установил руль, соорудил небольшой навес на случай дождя и навесил парус. Плот получился хоть и небольшой, но надёжный. Вся семья оценила мою работу. Мама и бабушка собрали три корзины с едой и, конечно, всплакнули перед отправлением.

Я вышел в море на закате и следовал за последними лучами заходящего солнца. У горизонта клубились облака, водная гладь слегка рябила от лёгкого ветерка, я помогал плоту двигаться с помощью длинного весла, которое захватил с собой, и ждал попутного ветра. И, когда солнце почти зашло за горизонт, мне повезло. Ветер раздул парус, и плот помчался навстречу приключениям. Во всяком случае, я так считал.

Запомнив направление движения по звёздам, я лёг спать. Ночь обещала быть тихой, а скорость движения не такой большой, чтобы добраться до морского края. Я лежал, опустив навес, и смотрел на звёздное небо. И тогда мне казалось, что я плыву не по морю, а по небу, среди далеких галактик и планет, холодных и горячих, больших и маленьких, населённых живыми существами и совершенно необитаемыми.

Утром ветер затих, и установилась жара. Солнечные блики ослепляли, вокруг плота выпрыгивали из воды дельфины, провожая меня дальше и дальше в открытое море. Берега уже было не видно. К обеду я порядком подустал грести и решил отдохнуть. Еды было много, но я всё равно экономил, кто знал, что ждёт меня впереди?

В середине дня плот попал в полный штиль. Немного подумав, я принял решение передвигаться ночью, когда не так жарко и дуют ветра. Конечно, если и днём будет ветер, то я смогу поставить парус и продолжить движение. А пока, забравшись в тень навеса, я болтался посреди океана в ожидании. Так и прошли следующие три дня. Мне стало скучно. Ничего интересного не происходило. Вокруг одна вода, небо и солнце днём, а ночью – луна и звёзды. Иногда я ловил рыбу, чтобы не сойти с ума от безделья, и отпускал её. Вырезал фигурки из дров, которые взял с собой на всякий случай. В общем, путешествие выходило совсем не таким, каким я его видел. Мне хотелось сражаться со стихией, может быть наткнуться на необитаемый остров и стать первым человеком, ступившим на его землю, ну а больше всего я хотел добраться до края моря и заглянуть за него.

Когда я был маленьким, бабушка читала мне старые предания нашего народа. И там была замечательная история о том, что в том месте, где кончается наш мир, начинается другой. Можно из нашего моря попасть в море другое, большое, космическое, и плыть уже среди звёзд. У меня была ещё одна небольшая мечта – поймать падающую звезду. А в этой истории путешественники ловили их на удочки, как рыбу в море. Вспоминая это, я приободрялся и ещё пристальнее всматривался в горизонт, но ничего нового там не видел.

Так, к исходу седьмого дня, я совсем было отчаялся и собирался повернуть обратно, как увидел, что впереди, не более получаса движения, вода меняла свой цвет. Она не такая иссиня-чёрная, как по всему океану в ночной час, а серебристо-голубая, похожая на лазурь, смешанную с белым прибрежным песком. Я стал помогать плоту, поторапливая его греблей. И с каждой минутой моя уверенность в том, что я добрался до края, росла.

Нет, мне не было страшно. Ведь каждый мальчишка побывал в таком месте, кто-то раньше, а кто-то позже. И если бы я не добрался до края, мои родные точно опечалились бы. Этого допустить нельзя, да и другие ребята наверняка бы засмеяли меня. Что это за мужчина, который не бывал в двух морях, который не умеет ориентироваться в нашем мире?

Чем ближе я подплывал к лазури, тем светлее становилось вокруг. Под водой будто находился гигантских размеров фонарь – луна! Холодный белый свет проходил сквозь толщу воды и менял её цвет. Сердце билось как никогда раньше в предвкушении самого важного события в моей жизни. И когда плот легко и просто пересёк границу двух морей, двух океанов, я почувствовал себя сильным, смелым и совершенно взрослым. Потому что я – смог. Не испугался, не повернул назад, достиг цели и теперь плыл среди бескрайнего звездного океана. Сотни солнц, находящихся за миллиарды километров от меня, тускло освещали мой путь, прохладный космический ветер раздувал парус и гнал плот вдаль.

Теперь мне осталось только поймать падающую звезду, и тогда я мог возвращаться героем! Но звёзды в эту ночь, как назло, не падали. Я спустил парус, перекусил и лёг спать. Утро вечера всегда мудренее, так даже в сказках пишут.

Какие чудесные сны я видел тогда! Бесконечные морские просторы, красивые лёгкие волны, в которых плещутся звёзды вместе с рыбами; воздушные острова, больше похожие на облака, а в небе – миллионы разноцветных мерцающих скоплений, осыпающихся драгоценными камнями мне в ладони. Весь мир принадлежал мне, я мог отправиться в любую точку Вселенной, все пути были открыты! И никто бы не запретил, все бы поняли меня.

Я проснулся среди космической темноты, в тусклом свете далёких солнц, и понял, что пора возвращаться. Да, я мог прямо сейчас выбрать любой путь, отправиться на поиски сокровищ, но у меня впереди вся жизнь. Я успею проплыть сотню океанов, если захочу, но дома меня ждут родные и близкие, друзья. Честно, в тот момент, моё сердце страдало от тоски по нежным рукам матери, по крепкому рукопожатию отца, улыбке бабушки и нравоучений деда, по смеху сестер. Они все воспитывали меня, оберегали, несли ответственность за мою жизнь. И теперь, когда я получил право распоряжаться самим собой, как захочу, мне вдруг понадобилось вернуться в семью и быть с родными рядом. Никакие приключения и будоражащие истории про космос и океаны не могли заставить меня бросить тех, кого я люблю.