Читать книгу: «Пантера 1-6. Часть вторая. В плену у пространства-времени», страница 4

– Также мне стало известно, – резюмировал золотой любимчик Наков, – что к вам всем и, в частности, Звёздным Вестникам северных богов неравнодушна Шраддха. Впрочем, чего Карму обходить – по её воле чёрные аюстаа и рогатые тамараглы до нашей встречи испытывали вас на прочность.

Последнее заявление отчего-то землян не удивило и взволновало самую малость – богине Четырёх Стихий и Хаоса придётся встать в большую очередь ненавистников, коих, приблизительно, за две весны (а то и меньше) скопилось немало, среди коих аннулированы лишь Рыба-Ёрш и Джабгу. А сколько неявных мстителей, о коих даже не подозревают!? Как подумал оптимистичный Волк: – «Ха! Одним больше, одним меньше, – ровным счётом никакой роли не играет!»

– Об нас много кто сломал зубы, – констатировала Пантера, сладко зевнула и теснее прижалась спиной к Харролу.

– Наслышан, – скорее себе, чем девушке, тихо сказал золотой обезьян.

Все пленники – один за одним – погружались в беспокойный сон, коий единый на всех послала им человеконенавистная Шраддха. Богатырского телосложения Шива – верховный бог Нагасари и, соответственно, всех тринадцати богов, недовольно стрельнул красно-зелёными глазами в ведьму демонического происхождения, свирепо топнул металлизированным копытом, но недовольства поступками Шраддхи не выразил. Шива ещё не определился до конца в отношении землян и их спутников. Рудра – бог эмоций, лжи, правды, актёров и насмешник – с задумчивой усмешкой наблюдал молчаливую картину ярости и редчайшего непослушания. Шива угрожающе махнул ему металлизированными рогами (Рудра в притворном ужасе раскрыл красивые глаза и предупредительно растворился в воздухе), послал золотому обезьяну неслышную мысль-образ…

Хануман не мог не расстроиться: из-за невнятной любви к путникам богини Хаоса оные беспокойно ворочались во сне, покрылись испариной, коллективно стонали или плакали, выли, рычали, звали кого-то – или чего-то – на помощь и прочее на разноязычный лад. Ниспосланная демон-богом мысль-образ заставила его действовать. В большинстве случаев нагасарцы (окромя подавляющего большинства людей) в кромешной тьме видят немногим хуже, чем при свете солнечного дня. Не составила исключения и группа сопровождения. Царский любимчик кивнул воинам, те понятливо кивнули коротко в ответ и стали расползаться вдоль воображаемой границы спящих путников, затем легли на «линию» границы, перекрыв своими телами частично выползающую из круга покоя многолучевую энергию. По глубинной сути якши – застрявшие на веки в восьмилетнем возрасте по разуменью энергичные девчонки, всё ж Хозяйка Оазиса легко расшифровала умоляющий посыл золотого обезьяна, понимающе-согласно мотнула подбородком.

Редкое явление – наблюдать якши глубоко сосредоточенной, не по-детски серьёзной и занятой. Именно такое чудо он и наблюдал сейчас, оставшись в стороне, дабы не мешать.

Она повернулась нагим телом к живительному колодцу, но пристально вглядывалась в кустарниковую чащу, словно у неё что-то неведомое для себя прося. Впрочем, почти так и было, только просила не для себя, а спящих гостей. Не требовалось громких слов – она тихо шептала на древнем языке богов, коего не ведал всезнающий Хануман. Однако в его голове и головах лежащих нагов холодным огнём вспыхивали руновязи, выстраиваясь в сложную, но стройную цепочку фраз и предложений. Заканчивая произносить магические ключ-заклинания, якши правой вытянутой ладонью через кусты махнула в сторону лежбища – мановением руки часть зелёной энергии сгустком метнулась к людям, на пару мгновений замерла над ними, расправилась в широкое одеяло и накрыла целиком.

Якши резко развернулась к предводителю с золотой шерстью, с надеждой глянула – он утвердительно кивнул и благодарно поклонился. Сделав своё дело, шесть нагасарцев поднялись на хвосты и чуть отползли от края энергетического «одеяла», замерли на местах каменными изваяниями, достав из-за спин лаккры – лёгкие магические копья с выдвигающимися жалами, способными в умелых руках дробить базальт и пробивать стальную броню северных воинов. Правда, не пытаясь сопротивляться природе, одного увела в любимую чащу.

Помощь Хозяйка оказала неоценимую – влияние Шраддхи не свелось на нет на пришельцев, но, по меньшей мере, ощутимо снизилось: меньше ворчанья, меньше воздух разрывали кошмарные звуки, спокойные сны. Богиня Четырёх Стихий тихонько возненавидела Нури, – тихонько потому, что наказать как бы то ни было не имела права: якши под надёжной защитой богов, особенно под защитой сластолюбивых мужчин. Посягнув на честь одной из них, она лишится многих полномочий, её могут изгнать на жуткий западный материк с морского дворца, храмы опустеют и запустеют, армия верующих уменьшится в десятки раз и другие нелицеприятные прелести отречения.

Нагасари, область Халха

Рассеянные кронами солнечные лучики заиграли на путниках и лаббу, прогоняя тревожные сны и быстро рассеивая энергетический кокон. Они с трудом поднимались, чувствуя себя размазнями или ветхими разбитыми телегами, искоса поглядывали на стоящих рядом с лаккрами невозмутимых нагов. Пока чужаки приходили в себя, умывались в чудесном колодце, смывали ночной пот, подкреплялись и справляли нужду, чёрные скорпионы разбежались по оазису поохотиться на местную дичь. Хануман, по своему обыкновению, задумчиво наблюдал за процессами со стороны, не принимая участия в оных. Нури и вовсе отсутствовала, следя за неспешным отходом гостей с густой чащи с печальными глазами. Кажется, ещё немного и из них хлынет солёная влага. Миндалевидные большие глаза в первую очередь устремлены на красивое (по её личному мнению) чудовище со странным именем Волк и его прелестную подругу. Даже с детским умом якши понимала, что предводитель прав: если Шива имеет на кого-то виды, то безопаснее этих «кого-то» не трогать. Ей хватило мудрости мысленно пожелать лёгкого пути Волку с Кайей и произнести охранное ключ-заклинание.

Через сутки, ранним утром, разношерстный отряд ступил под сень небольшого леса, окружающего город с высоченными стенами. Стены настолько высоки, что их (и дворец) видно за три-четыре тринити, с песков Халхи.

– Бхогавати! – гордо произнёс Хануман, притормозив лаббу на обочине Южного тракта, мощёного массивными, искусно обработанными, каменными блоками, ему благоговейно вторили наги. – Величайший и крупнейший город на Винэру!

Даже ставшие равнодушными ко всему пленники, накрепко привязанные к сёдлам, невольно изумлённо присвистнули. Такого размаха земное средневековое зодчество не знало.

… Скорпионов увели в придворцовые «конюшни», а десять пленников предстали пред ясны очи царствующих особ. Помимо Прайя Наков, в приёмной зале присутствовали раджи с рани всех областей, некоторые колдуны и прочие представители высшей знати Нагасари, – естественно, со своими хвалёными ламиями и нагуалями. Если прелестные ламии держались господ, то нагуали блуждали по роскошной зале свободно, будто сами по себе. Какой только живности здесь не присутствовало: аюстаа – чуть более крупный зелёный лесной собрат чёрных степных чёртиков, преследовавших их в Нейтральной области; ажи-дахака – полуразумный полосатый чёрно-белый дракон пяти метров в длину с той же длины хвостом-балансиром, философски возлежал на паркете; крупные персейские нетопыри, лениво поочерёдно позёвывали, выставляя напоказ внушающие уважение зубы; хишшу – медлительный зверь, напоминающий ежа, раза в три крупнее оного, со стреляющими иглами; симаргл – огромный поджарый бронированный длинноногий боевой пёс, не ведающий поражений в схватках; громовые змеи – инопланетные родичи кобр с короной на голове, крупнее очковых, изрыгают молнии и огонь; коты – похожи на персидских, только, по оценкам Вестников, весят не менее двадцати пяти килограмм, обманчиво ленивые и неповоротливые, жирные, словно беременные; персейский дракон – близкий родственник готрельских, крупнее, примерно, на четверть, также обладающий ментальной связью (в чём Наташа убедилась, когда оный «поприветствовал» её при входе в залу); и даже один лаббу – особо крупный и учёный представитель своего вида, принадлежащий Прайе Наку Арджуну. Скорпион по-царски возлежал посреди залы, никак не реагируя на события вокруг и поползновения наглых нагуалей.

Но стоило войти в приёмную залу Хануману с пленниками с опутанными за спинами руками, в сопровождении шести нагов-воинов, вооружённых, что называется, до зубов, – как вся фауна молниеносно разбежалась по местам, то бишь к ногам (али хвостам) хозяев, нетопыри спикировали на плечи. Не соизволили стронуться с места ажи-дахака Дарвлешья, спутник Кашьяпы, раджи Халхи и Бхогавати. И лаббу Хорасан, словно их негласный порядок не касался.

– Благородный Хануман, Прайя Наки благодарят тебя за верную службу, – звонко и торжественно заговорила Её Величество Дрона на чистом франкийском языке, видимо, намеренно для чужаков, не знающих нагасарского. И уже с официального тона перешла на более живой. – Подведи дорогих гостей поближе – мы желаем рассмотреть величайших йоддхи Винэру!

Золотой обезьян подчинился воле Наки, в пол оборота повернулся к «дорогим гостям», коротким кивком головы показал следовать приказу Великой царицы. «гости» не заставили себя уговаривать, в едином порыве, по-армейски, преодолели немалое пространство залы, синхронно остановились перед двумя тронами из неизвестного синего минерала. По неизвестной причине их не заставили кланяться царской чете, хотя Птерис, сама являющаяся царицей, умудрилась изящно поклониться, что понравилось обоим Накам. Наги-йоддхи остались стоять на входе, поскольку им никаких приказов не поступало.

– Негоже высокородным особам стоять закованными, словно простолюдинкам, – властно заявил Арджун, светло-карие глаза заблестели инеем. – Что подумает храбрая царица Птеригии? О том, что Нагасари – страна варваров и невежественных чудовищ?! – Нака едва заметно одобрительно кивнула ему.

Из чего прозорливые Вестники и сметливый норд поняли, что царь-то – скрытый подкаблучник и зависимый от мнения жены.

Хануман сразу осознал полускрытый приказ правителя, неуловимым движением освободил от пут птеригианку, галантно подал мозолистую ладонь знатной девушке. Та с очаровательной улыбкой, более подходящей змее, вложила свою – узкую, влажную и тоже мозолистую от постоянного пользования холодным оружием. Он подвёл её по левую руку Арджуна, рядом с его ламией, нагой, аки якши! Птерис презрительно в мыслях сморщилась, брезгливо сжалась. Вот уж почестями одарили – премного благодарна! Она тревожно охватила взглядом друзей, немного успокоилась – осуждения и обид на лицах не обнаружила, даже одобрение заметила.

Земляне неприкрыто, с любопытством, рассматривали простое убранство залы, широкоглазые лица нагасарцев и внешний вид нагуалей. Знать стояла на хвостах либо ногах полумесяцами от тронов Прайя Наков, разглядывала «гостей», заинтересованно обсуждала, не забывая внимательно слушать царей. Чужаки ловили на себе разнохарактерные взгляды, но отвечать на них остерегались, находясь в подвешенном состоянии. Их сейчас интересовал тот факт, что Прайя Наки знали о злоключениях всё или почти всё, – возможно, даже о похождениях в Ледяной стране и Ничейных землях. Оно, конечно, ничего особенного не произошло, однако подобная осведомлённость совсем не вдохновляла. Быть под прицелом сильных мира сего комфорта в смятенную душу не добавляет.

– Добрые наги и ламии, хватит ли вам смелости признаться самим себе, что сии люди – лучшие из лучших йоддхи, коих когда-либо знавал Нагасари? – требовательно вопросила Дрона, чем утвердила в нехороших мыслях Вестников основательно. – Страна рождала не мало Великих Воинов, коими восхищались даже мудрые боги, однако Звёздные Вестники северных богов много лун ходят по лезвию чакрума и по сю пору живут и зравствуют, а коварные враги томятся в Нараке, справедливо осуждённые Ниназу и Белет-Цери на муки в кругах. Они прошли все круги Нараки на земле – и вот, невольные странники не сломленными стоят пред нами… Воины! Йоддхи!

– Йоддхи! Йоддхи! Йоддхи!.. – громогласно скандировала дружно вся зала, потрясая в воздухе разнокалиберным оружием сплошь хищного облика, но выкрики Прайя Наков выделялись на фоне слаженного многоголосья.

Неожиданный поворот событий для пленников, даже если сиё банальная провокация. Они растерянно озирались по сторонам: глаза воодушевлённо горели, синхронно блистало оружие, разрывая пространство жалами и лезвиями. «Йоддхи» залпами взрывало залу: кто на ногах – топали ими, на хвостах – щёлкали. Равнодушными не смогли остаться и нагуали, невольно поддержали в итоге спутников да совсем не воинственных ламий на своих языках, потрясывая, прихлопывая, притопывая тем, чем владели от природы. Но какофонией этот сюрреалистичный хор не назовёшь – скорее приятной боевой музыкой для души. Ёханна хотела поначалу встать в позу, но не учуяла угрожающей подоплёки в криках, а посему вертела башкой, боясь неожиданного нападения. Да и Птерис рассеянно улыбалась Арджуновой ламии – Лидии, что-то говорящей ей.

Арджун махнул рукой и в зале установилась, что называется, звенящая тишина, зазвенело и в ушах путников. Её Величество сурово озирала пронзительными синими глазами всех присутствующих, невольно опускающих свои под их взором, остановила оные на до сих пор опутанных пленниках. Ежели бы очи могли жечь, то прожгли бы в каждом большие дырки. Им стало немного не по себе, однако ни один не опустил головы в смятении. Дроне сиё понравилось (чего не скажешь про Арджуна), потому выражение прекрасного лица смягчилось, губы выдали некое подобие улыбки, а уста произнесли ультимативную фразу:

– Ваши подвиги мы наблюдали в «зеркалах» – и они впечатлили до тёмных глубин техны. Теперь, покуда вы в наших надёжных руках, Прайя Наки и знатные наги желают увидеть оные воочию. Потому у вас есть богатый выбор: либо всем составом отправляетесь в темницу, либо один из вас – на ваше усмотрение – по очереди сразится здесь, в зале для приёмов, с четырьмя моими йоддхи – три нага и Хануман. В случае неоспоримой победы северян, Прайя Наки изменят статус – пленники без проволочек станут почётными гражданами Нагасари и, если оправдают высокое доверие, войдут в касту неприкасаемых – кшатриев.

Даже нагасарцы охнули от немыслимого – за всю историю страны едва ли пол сотни пришельцев удостоили высокого ранга, а тут сразу десяток… Прайя Накам виднее.

– Я не оговорилась и не лишилась рассудка: сам Шива, отец наш великий, удостоил этих людей своим вниманием, а богиня Четырёх Стихий и Хаоса продолжила испытания оных, дабы укрепить техны героев!

Вновь зала охнула, за две минуты испытав два потрясения. Мир меняется в непонятном направлении.

Гральрих, Одинец и Птерис угрюмо и решительно сделали первые шаги, Ёханна молнией выскочила к чешуйчатым хвостам царствующей четы. Дрона начала поднимать левую руку с выставленным указательным пальцем и сжатыми остальными в стремлении показать на серого героя, когда, растолкав бесцеремонно плечами друзей, пред очи Наков предстала Чёрная Пантера. Она по-звериному ухмыльнулась, дав однозначно понять своим, что её решение окончательное, не подлежит обсуждению. Один откровенно затосковал: принцип мушкетёров Дюма действует наполовину – одна за всех и грудью на амбразуру. Ледяной взгляд кошки охолонул пыл крысы, остепенил других претендентов. Путники неохотно осознавали, что Пантера – самая сильная и стремительная среди них, её несомненный боевой опыт позволяет быть первой средь равных.

Хануман развёл пришельцев, образовав большой круг. Один из шести йоддхи разрезал вильчатой саблей кожаные грубые путы на кистях девушки. Она размяла затёкшие мышцы, получив одобрение Прайя Наков, повернулась к оному. Вежливо поклонившись, выставил перед ней её оружие (коему она несколько удивилась), держась за бритвенно острое лезвие. Наташа трепетно сжала пальчиками грубоватую рукоять, сделала несколько размытых очертаниями фигур. Сабля слушается по-прежнему отменно. Наг учтиво разогнулся, достал из-за спины лаккру, из её торцов с хищным лязгом выдвинулись десятисантиметровые жала.

– Амукха! – объявил Арджун, словно хлопнул тетивой. – Начали!

Наташа нападать не торопилась, держала саблю обратным хватом, согнув руку в локте и отведя назад легонько. Голова не совсем пуста – она, по-змеиному не мигая, гипнотизировала… оппонента (язык не поворачивался назвать бывшего конвоира и разового любовника якши по имени Нури врагом). Ната чувствовала в сопернике великую силу и спокойную уверенность в своих возможностях. Досадно. Они смотрели друг на друга, выискивая слабые места и не находя оных. Наг твёрдо стоял на ногах (дань воинского уважения – Вестница не умела отрастить хвост, разве что маленький и чёрный, с копчика, в данном случае совершенно бесполезный): значит, наги одинаково легко сражаются на двух видах конечностей.

Пантоера могла ждать выпада до бесконечности – торопиться-то незачем и некуда. Йоддха сиё понял – и совершил первую ошибку: пошёл в атаку. Молниеносный, почти невидимый, выпад жалом сверху по лоевой части сочленения шеи – сабля отклонила его вдоль плеча. Нижнее жало сумело чиркнуть по кольчуге в области печени, три звена полностью прорезаны. Пантера немного запоздало отогнулась назад и вправо, пяткой в голеностоп приняла левую ногу воина – тот сморщился и на возврате скользнул лезвием по щеке. Наташа нырнула под него, мгновенно отклонилась назад, выстрелив кончиком сабли.

Некоторые из толпы знати и ламий ахнули в ужасе: первый, крайне скоротечный, бой закончился. Йоддха, согнувшись пополам, изумлённо зрел юную особу, в чьих глазах холоднее льда ни пол ассайи жалости и сожаления. Лезвие пробило левый бок через селезёнку, разорвав вилкой и оную, и мышцы. Ната резко вынула его, разбрызгав капли крови, та тёмными струями потекла из страшной раны. Ламии шустро подхватили нагийского воина, поползли с ним из круга. «Реанимируют», – констатировала мысленно Наталья, стряхивая с лезвия остатки крови.

Вторым участником также явился недавний конвоир и тоже с лаккрой. Он продублировал поклон уважения первого, но, в отличие от оного, нападать не спешил, поскольку соперница контролировала каждое его движение. Друг чуть-чуть не рассчитал скорость реакции чужачки, за что поплатился рваной раной, – второй наг не желал повторять роковой ошибки. В этот раз взгляд девушки ничего не выражал, в глазах плескались бездонная тьма и колючий лёд, пронизывающий до костей.

Однако и ему пришлось первому нападать – Прайя Наки не желали долго ждать противостояния духов, подозревая, что пришелица готова ожидать сколь угодно.

Быстрым зигзагообразным движением йоддха приблизился к Пантере, почти неуловимым движением выстрелил копьём в переносицу – она ожидаемо отклонилась назад и вправо, – а его пятка протаранила левое колено, опустив тем самым на обе. Из её глаз хлынули слёзы. Жало спланировало в щёку – и отлетело в сторону от удара ребра ладони в кисть (наг почувствовал и услышал хруст, мышцы сразу занемели). Выпад не увидел никто, но йоддха успел ухватиться левой рукой за лезвие, неожиданно даже для себя вскрикнул: сабля сквозно пробила ногу немного выше коленного сустава и до костей прорезала пальцы, пытавшиеся остановить мощнейший тычок. Удар основанием ладоней промеж ног опрокинул лицом в пол и отключил сознание.

Вновь ламии оттащили поверженного с поля боя, Наташа смахнула с металла свежую кровь, где-то на краю сознания отметила, что оружие врага так и не брякнуло при падении – кто-то на лету поймал. Она тяжело, морщась от острой боли, поднялась с колен, локализовала очаг, на подсознательном уровне стала реанимировать ушиб. «Будь внимательнее, подруга, – а то позорно проиграешь да друзей подведёшь. Вон Один уж как нервничает!» – мелькнула мысль на задворках разума и исчезла, но помогла сосредоточиться.

Третьего воина чёрная кошечка сама не стала испытывать томительным ожиданием – им, естественно, был ещё один бывший конвоир, коий не успел даже почтительно поклониться. Она со скоростью молнии метнулась к нему, нанесла чудовищной силы удар, коий йоддха не без труда отбил, прикрыл коленом промежность и тут же пожалел об этом: почему-то её колено, несколько секунд назад повреждённое предыдущим воином, вдруг явилось целым и невредимым, а его – распухло резкой не нагийской, прямо-таки запредельной, болью и вся нога перестала принадлежать телу. В мозгу взорвалось солнце, отчего пропустил костяшки, показавшиеся железными, пальцев в кадык. После взрыва солнца разлилась бесконечная пустота и наступило спасительное небытиё.

Недремлющие спутницы господ не позволили завалиться бесчувственному телу на спину, так и не выпустившему из руки лаккру.

Все, присутствующие в зале, почтительно молчали: чужачка не только одолела в честных поединках весьма сильных йоддхи (встречать «гостей» отправляют исключительно лучших бойцов, так же как и патрулировать Нейтральную область), но даже не сбила дыхания, будто в Потале прогуливалась неспешно. Лишь души пришельцев сжались обречённо в маленькие липкие комочки, когда в круг вышел всем знакомый золотой обезьян.

Не смотря на свой биологический вид, передвигался Хануман грациозно, будто дикий кот, хищно, зная себе истинную цену. Сердце Наты ёкнуло, губы побледнели и сжались в узкую полоску, пальцы до побеления кожи на оных сжали рукоять сабли – и опять расслабились. Похоже, сегодня не их день: пока поднимались в приёмную залу столичного дворца, она отчётливо видела восхищённые глаза челядинцев, направленные к говорящему примату. Поскольку шли, особо никуда не торопясь, отовсюду слышала отрывочные разговоры, к коим зачем-то невольно прислушивалась. В одном из многочисленных залов уловила часть диалога седых нагов на франкийском языке:

… о да – это воин! Лучший из лучших!..

– Охотно соглашусь, Махарши. В недалёком прошлом ты был первым йоддхи в Нагасари. Лишь наш великий Хануман на недосягаемой высоте воинского искусства: на моей памяти никто так и не сумел приблизиться к его божественному дару.

– Брат мой, на пике моих сил, как и многие тысячи до меня, я вызвал величайшего на поединок с большим запасом самомнения. Результат знаешь. Тем не менее, я был горд – Хануман помог подняться с земли и сообщил, что мне единственному удалось продержаться с ним в бою более пяти секунд, а точнее – семь.

– Сиё поразительно: большинству не удавалось продержаться даже двух…

Наташа понимала, что старые воины скорее констатировали факт, чем бахвалились и пустословили. Из разговора следовало, что последний представитель исчезнувшей расы (по крайней мере на известном континенте) до сих пор никем не побеждён при жизни. Печальное знание. Если наги – пусть медленнее, чем люди – стареют, то запас прочности золотых обезьян гораздо выше. Сиё означает, что Хануман усовершенствует боевой опыт не одну сотню осеней. А её опыту меньше десяти лет. Возможно, в броне «Трона» у неё был бы маленький шансик на большую победу, однако пока опасно раскрывать все свои способности. Что ж, она свершит всё возможное и невозможное, дабы продержаться хотя бы восемь секунд. То есть побить старый рекорд.

Мысли прочь, только образ победы. Она и есть воплощение победы и проигрывала только тогда, когда позволяла сему произойти! Мельком глянула на друзей-соратников: некоторые из них держались за руки, лица в основе угрюмые, с малой толикой веры в неё – уже что-то. По лицам Одина и Ёханны вообще ничего не понять – непроницаемы, словно глухие маски натянули.

– Амукха! – подстегнул Арджун, нервно играя кончиком хвоста.

Начало конца…

Два йоддхи из разных миров сблизились, не выпуская друг друга из виду – крупный многомудрый непобедимый никем золотой обезьян и маленькая, хрупкая на вид, девочка, токмо, по сути, начинающая жизненный путь воительница. Титан и котёнок. Два йоддхи закружили в боевом кровавом танце, на радость знать и душевную боль для пришельцев.

Наташа провела пробный удар пяткой в голень, отбила локтём основание ладони. Немного наклонилась, костяшки левой устремила в промежность – тот уклонился назад, нанеся косой, сверху вниз, чакрумом. Ната ушла влево и вниз, просвистело лезвие сабли в миллиметре от кисти, затем выставила им блок, чем сохранила правое плечо. Но чакрум оставил заметную зазубрину на металле, от вибрации чуть не вывернуло пальцы. Пантера с холодной яростью взрыкнула, отпрыгнула назад.

Хануман за четверть секунды одолел расстояние, возникшее между ними, провёл напористую серию ударов, пробив брешь в защите. Кошка вынуждена была обороняться, отбивать сверхскоростные удары ободом, ногами, руками, некоторые из которых доходили до цели, отзывались адской болью то в груди, то в плечах, то в животе, тут же гасила её. Пот начал заливать глаза, но некогда вытереть, она искала в искусной серии хоть малюсенькую ошибку – и не находила, вынужденная медленно отступать под диким напором. Такого бойца девушка ещё не знала – даже пресловутый Зелёный Дракон ему значительно уступил бы по многим параметрам. Однако сдаваться она и не помышляла – не такой норов.

В зале, кажется, перестали дышать, забыв об оной функции организмов, не желая пропустить ни мгновения уникального поединка. Прайя Наки не сомневались, что чужачка продержится не больше пяти секунд – бой продолжался уже минуту: невозможное возможно. Даже некоторые нагуали следили за совершенным танцем. Особо девой и её спутниками заинтересовался Кашьяпа – управитель области пустыня Халха и, как следствие, Бхогавати: у него возникли планы на оных.

Чёрная кошка стонала под непрекращающимся стремительным потоком ударов, тычков, выпадов, ложных маневров, сыплющихся со всех сторон, под разными градусами, порой немыслимыми углами. Тело гудело от наваливающейся усталости, болело от возрастающего количества ссадин, проколов, порезов, вывихов и растяжений. Кольчуга и юбка превратились в бесполезные лохмотья, волосы взмокли и спутались, теперь глаза заливала ещё и кровь (впрочем, она сочилась ото всюду), дыхание с хрипом вырывалось из горла, из носа текли сопли вперемешку с вездесущей кровью, белки налились ею же.

Воительница отчётливо поняла – не изменит тактику, через несколько секунд проиграет. Если проиграет, значит, останутся в позорном статусе пленников, что недопустимо. Недопустимо, поскольку, скорее всего, провалят миссию, возложенную на них северными богами около двух вёсен назад, а это, в свою очередь, отсрочит на неопределённые сроки возврат домой. Пантера весело и зло улыбнулась, обнажив красные зубы, своим недавним слабостям и невозмутимому сопернику, не знавшему усталости. Получив чёткий образный импульс победы – и над кем, и когда – на полную мощи заработало разленившееся подсознание, мгновенно позабыв про ту самую лень.

Раскрыв необъятный резерв внутренней энергии, Ната получила огромный всплеск сил, заполнив всё тело, каждую клеточку.

Она словно бы невзначай отклонила молниеносный чакрум от груди, высоко задранным коленом отбила сбоку колено примата, серьёзно повредив какой-то нервный узел, опустила пятку – сбоку же – в икроножную мышцу, отскочила от другой ноги. Она хищно, по-кошачьи, вновь улыбнулась сопернику. Надо сказать, улыбка вышла жутко-окровавленной. Хануман едва наступал на повреждённую правую конечность, удивлённо глянул на капающую с сабли кровь: перед отскоком Пантера успела глубоко резануть верхнюю часть бедра. Затем почувствовал струящееся по кеоже тепло, глянул вниз: красная жидкость хлестала из раны. Усилием воли он прекратил отток жизни, нейтрализовал болевые участки…

И пропустил двойную коварную атаку. Основание левой ладони со смачным звуком врезалось в мохнатую промежность, лезвие навылет вонзилось в каменный пресс живота. Кошка яростно дёрнула оружие в сторону – послышался звон металла, в пальцах осталась одна рукоять. Она с силой швырнула её в переносицу, попала в левый глаз, с диким, леденящим душу, рыком бросилась на обезьяна, гремя обрывками кольчуги. Любимчик богов, не выдержав по совокупности всех напастей взбеленившейся фурии, зарычал громогласно в ответ, сумел смахнуть с себя зверицу. Чёрная Пантера приземлилась мягко на четыре конечности, снова ринулась в бой в прыжке. Хануман попытался опять отмахнуться, пошатнулся. Она повисла на его пальцах, чуть не завалив на левый бок, использовала их для толчка – взметнулась вверх, извернулась в воздухе и болезненно ударила одной, следом другой, пяткой в затылок, опустилась на полусогнутые.

Хануман не упал, но окончательно дезориентировался в пространстве, зрение помутилось. Примат опустился на колени, сильно согнул спину. Из кончиков губ, ноздрей, всех ран потекла солёная горячая кровь, промачивая его шерсть и пол, с сипом, даже посвистом, тяжело дышал, опрокинул верхние конечности. К нему заструили четыре прелестные ламии, но Хануман упрямо мотнул гривой, тем самым остановив оных на пол пути – хоть не видел их, однако чувствовал. Наташа, так и оставшись на полусогнутых, напряжённо вглядывалась во вроде бы поверженного титана, оставаясь позади. Она (как и спутники) не знала, что будет дальше с ними.

Цари, управители, колдуны, ламии, нагуали – разом потеряли дар речи, не в силах ни пошевелиться, ни дохнуть, – настолько неожиданно свершилось поражение великого Ханумана, непобедимого доселе. Произошло нечто невозможное: более девяноста процентов присутствующих в зале ожидали победу маленькой девочки над тремя нагами-йоддхи. И лишь один представитель знати – Кашьяпа – верил в её победу над лучшим нагасарским воином, – да и не ошибся: интуицию не утопишь в вине, не засыпишь песками пустыни. Путники не ожидали худшего развития событий, посему внутренне приготовились сразиться хоть со всем Нагасари, только не отдать подругу в лапы и хвосты разъярённой толпы. Толпа же выжидательно-молчаливо обратилась взглядами к онемевшим и бездвижным Прайя Накам.

Наконец, зашевелился Арджун, нервно затеребил кончиком песочно-рыжего хвоста, взмахом левой руки отослал окаменевших ламий, коих не подпустил к себе золотой обезьян три минуты назад, к сотоваркам. Звёздные Вестники готовы уже сорваться с места (внешне никак этого не обозначив), словно стрелы на взведённых луках с тугими тетивами. Прайя Нак, опасно сузив светло-карие глаза, подался чуть вперёд, негромко (при абсолютной тишине его услышали абсолютно все) вопросил:

– Хануман?..

Тот, к кому обратился Его Величество, оставался жив. Он вышел из себя, с трудом поднял мелко трясущуюся голову, с величайшей мукой разлепил веки, почти невидяще устремил тяжёлый взгляд на повелителя.