Читать книгу: «Сделка на смерть», страница 3

– Привет, Лина, – промурлыкал Крысолов.

Глава 7

Я ждала нападения, но в следующий момент оказалась прижатой к груди Крысолова.

Единственное, что я могла в тот момент, – это смотреть на ледяные руки, сжимающие меня в объятиях, и ощущать на своей коже холодный металл его колец. Мне удалось нащупать свой кинжал в ножнах, но я все равно не смогла достать его, так как все мое тело было сковано силой Токкэби.

В глазах Крысолова плясало синее пламя, и я вспомнила, что император Токкэби – единственное живое существо, способное вызывать и контролировать пламя цвета индиго. Огонь Токкэби был холоднее самой лютой зимы и одновременно в десятки раз более жгучий, чем обычное пламя.

На мгновение мне показалось, что он хочет спалить меня, но почти сразу я заметила, как огонь, полыхающий в его глазах, сменяется ледяным весельем.

– Предлагаю тебе закрыть глаза, маленькая воровка, – произнес он шепотом, лаская мою щеку.

Ощущение его дыхания на моей коже пробудило меня от ужаса, наполнив все мое тело ненавистью.

– Тебе бы следовало отпустить меня, – прорычала я сквозь зубы.

После чего, привстав на цыпочки, как учил меня Юнхо, я ударила его лбом с такой силой, что искры посыпались из глаз. Обычный человек пошатнулся бы, оглушенный болью.

Но в этом случае пульсирующая боль пронзила только мою голову. Крысолов лишь усмехнулся, ничуть не удивленный моей выходкой. Кажется, она его даже позабавила. Похоже, головы токкэби были слишком крепки для такого рода ударов.

Теплая влажная струйка медленно потекла по моему лбу.

– Ну и чего ты этим хотела добиться, а? – услышала я насмешливый шепот.

Его палец, холодный от перстней, медленно стер капельку крови с моего лба. Я слышала, как он тихо смеется над моими проклятиями.

А затем земля как будто провалилась под нашими ногами, и мы стали падать сквозь тени и тьму.

Мы падали, падали, падали…

Крик ужаса сорвался с моих губ, но в ответ я услышала только тихий ехидный смех. Мы продолжали падать сквозь вечную темноту.

Постепенно зрение начало возвращаться ко мне. Я увидела, как во тьме проносились огни Сунпо: рынок, мрачные постоялые дворы, Дом Чернокровых… Потом они исчезли, сменившись ослепительным светом и жаром, от которого я начала задыхаться…

Мои ноги коснулись твердой земли.

Удар был достаточно сильный, чтобы меня затошнило. В то же время в глазах у меня прояснилось. Я увидела быстро угасающую вспышку белого света, а затем и Токкэби, который смотрел на меня сверху вниз и все так же забавлялся.

Бесполезно было отрицать, что сейчас Токкэби был так же красив, как и утром на крыше. Его золотистая кожа, черные волосы, скулы, будто выточенные богами… Он был настолько прекрасен, что никак не мог оказаться человеком.

Я напомнила самой себе, что, возможно, это самое прекрасное существо здесь именно для того, чтобы убить меня, и попыталась вырваться из его цепких рук, но его красные губы лишь изогнулись в озорной улыбке.

Уже через мгновение этот ублюдок резко отпустил меня, и я шлепнулась на пол, а его улыбка так же резко сменилась выражением полнейшей скуки. Я вскинула голову – надо мной сиял бесконечно высокий потолок. Мое сердце чуть не остановилось, а голова закружилась от увиденного.

Темное небо было усеяно золотыми огнями. Драконы с рубиновой чешуей проплывали мимо десятков лун, задевая когтями грозовые тучи. С трудом сдержав трепет, я осмотрелась вокруг.

Я лежала на мраморном полу в зале с черными колоннами по всему периметру. Прямо передо мной на помосте возвышался трон, к которому вела серебряная ковровая дорожка. Мой взгляд задержался на троне, сделанном из переплетенных темных шипов.

Я вдруг почувствовала, как кровь стынет в жилах.

Рядом с троном в стеклянном футляре лежала флейта.

Длинная, узкая черная флейта, которая была почти так же прекрасна, как и ее владелец. Вокруг нее, сверкая, обвивались изящные серебряные завитки. Я стояла завороженная красотой флейты, но все же почувствовала исходящую от нее опасность.

Это была та самая флейта, которую император Токкэби использовал как оружие. Та самая флейта, о которой я слышала, но которую никогда не видела.

С ее помощью Токкэби выманивал мужчин и женщин из постелей посреди ночи. С остекленевшим взглядом они шли по извилистым улицам Сунпо, подчиняясь заунывной мелодии. Они следовали за Токкэби в его царство, в то самое царство, где им была уготована ужасная судьба.

Это была флейта Крысолова.

– Красивая, не правда ли?

Я и не заметила, как Крысолов переместился. Он уже безмятежно сидел на троне, с интересом наблюдая за мной. Его унизанные перстнями пальцы держали хрустальный бокал с чем-то похожим на черное вино. Токкэби сделал глоток, и содержимое бокала оставило сверкающее пятно на его губах. Он облизнулся, и в его глазах появился блеск.

– Это была флейта моего отца, а до него – его отца. Ее называют «Манпасикчок» – «Флейта, успокаивающая десять тысяч волн».

Мои губы задвигались словно сами по себе:

– Всего десять тысяч?

Я поднялась с пола, стараясь не беспокоить больную ногу. Из-за падения ее до самых кончиков пальцев пронзала острая боль. Стиснув зубы, я постаралась не обращать на это внимания.

– Ты задаешь очень странные вопросы. – Токкэби приподнял бровь. – Но, возможно, это потому, что тебе нехорошо. Ты выглядишь больной. Совсем иначе, нежели сегодня утром. – Он сделал очередной глоток. – У тебя на лбу довольно большой синяк. Как ты его поставила?

Я поборола желание потереть ноющий от боли лоб.

– Если ты собираешься убить меня, то лучше сделай это без пустой болтовни.

– Как дерзко… И слишком нетерпеливо. – Он провел тонким пальцем по ободку бокала. – Нет, Син Лина, я не собираюсь тебя убивать.

Я медленно моргнула.

– Зачем же тогда ты меня похитил, если не собираешься убивать?

Крысолов лишь усмехнулся и подался вперед:

– Ты – Жнец Сунпо. Слухи о твоих так называемых подвигах дошли даже до меня. Слухи о разгневанном духе, который пожинает души Сунпо. Убить тебя, маленькая воровка, значило бы понапрасну растратить твой дар.

Я попыталась вникнуть в смысл его слов, однако все, что я могла сейчас понять, было то, что я нахожусь в Кёльчхоне. Кёльчхон!

«Как такое могло произойти? – твердил мой разум. – Как это произошло, как это произошло, как это произошло…»

Крысолов склонил голову набок:

– Я хотел бы задать тебе пару вопросов, Жнец. И мне очень хочется, чтобы ты на них ответила.

Я судорожно выдохнула… Все же вопросы – это не смертельно. Во всяком случае пока.

Я сжала пальцы на рукояти кинжала. Все шло слишком хорошо, чтобы быть правдой. Что-то тут было не так.

– Человек с красными волосами – твой хозяин…

– Это не похоже на вопрос.

Глаза Крысолова стали серыми, как грозовые тучи, и я мигом заткнулась, крепко прикусив губу. Сейчас было не время и не место, чтобы ерничать.

– Да, Конранд Калмин – мой хозяин.

Его брови сошлись в легком недоумении.

– И все же ты презираешь его?

Я оцепенела. Откуда он?..

– Ты не попалась на мою маленькую уловку, – объяснил он, бесцельно помахивая рукой. – Представь мое удивление и разочарование, Син Лина, когда ты не захотела со мной играть. – Он обиженно надул губы.

– Ты имеешь в виду, не попалась на твою приманку?

– Можно и так сказать. – Крысолов пожал плечами. – Я подозреваю, что ты вообще не собиралась забирать этого красноволосого. Ты его терпеть не можешь. И, как я теперь вижу, это взаимно.

Он провел рукой по подбородку, словно в раздумье.

Я медленно кивнула.

Выражение лица Крысолова было непроницаемым.

– Это он приказал тебе украсть мой гобелен?

Я снова кивнула, на этот раз уверенно:

– Да, это он приказал мне украсть гобелен. Ему нужны были камни. Он занимается октарианской торговлей драгоценностями, он жаден, он…

Его пронзительный взгляд снова заставил меня заткнуться.

– Его характеристика меня не интересует. И тебе не удастся избежать наказания, свалив всю вину на него. А вот что мне действительно интересно, так это куда ты собралась бежать. Есть что-то, чего ты очень сильно желаешь. Однако это находится не тут, не в Кёльчхоне. Это где-то в другом месте, правда?

Ынби…

Я затаила дыхание.

– Я наблюдал за тобой на улице, – продолжил Токкэби.

Мою шею залила краска унижения. Я попыталась сдержать дрожь от осознания того, что он видел меня, когда Мысль полностью овладела моим разумом.

Токкэби поцокал языком:

– Судя по твоим слезам, ты попала в непростую ситуацию, Жнец.

Я удержала его взгляд:

– Ты можешь помочь мне, позволив покинуть твое царство. Чтобы я успела вернуть себе сестру… Потому что, если по истечении тридцати дней я не верну Калмина… Ынби умрет. Умрет из-за меня.

Я не могла допустить, чтобы на моих руках появилась новая кровь. Не могла допустить, чтобы это была кровь моей младшей сестренки.

Потеря Ынби уничтожит меня окончательно. Она – это все, что у меня осталось.

Крысолов выпрямился и прищурился, словно обдумывал головоломку, которую не мог решить.

– Я хочу предложить тебе сделку, Син Лина.

Сделка. Мой инстинкт кричал о том, что надо бежать как можно дальше от него. Но это было невозможно. Я в ловушке, и бежать некуда – только вперед, в смертельные объятия императора Токкэби. Собравшись с силами, я сделала еще один шаг к трону.

– Сделка подразумевает под собой обещания, соглашения, честность… Мне интересно, Крысолов, сколько стоит твое слово?

– Мое слово стоит столько, сколько я сам решу.

Вот же ублюдок. Я бросила на него ледяной взгляд, вся дрожа от безудержной ненависти.

– Но твой случай меня заинтриговал, – продолжил он. – Мне не терпится узнать, что будет дальше.

От капельки надежды у меня перехватило дыхание. А вдруг удастся как-то выпутаться из этой передряги? Вдруг я, живая и невредимая, выйду отсюда вместе с Калмином и жизни Ынби ничего не будет угрожать.

– Тебе и твоему хозяину, если ты, конечно, захочешь, чтобы он вернулся с тобой, будет открыт путь обратно в Сунпо, но при одном условии: вы должны убить императора Кёльчхона.

Что, во имя богов, он только что сказал?

В мгновение ока моя надежда на спасение, согревающая мое тело, улетучилась, сменившись леденящим страхом.

Я процедила сквозь стиснутые зубы:

– Но… ты и есть император Кёльчхона.

– Да, Жнец, я и сам это знаю, – сказал Крысолов с лукавой улыбкой. – А еще мне очень скучно. Такая игра слегка оживит мои серые будни. Мы, токкэби, ничего не любим больше, чем игры с чужими судьбами. Что касается правил… – Крысолов наклонил голову. – Мне всегда нравилось число четырнадцать.

– Четырнадцать? – прохрипела я, не в силах уловить связь. В горле сразу пересохло.

Я будто совсем перестала соображать, только слышала грохот собственного пульса и чувствовала, как меня шатает.

– Четырнадцать, – бархатным голосом повторил Крысолов. – Это мое второе любимое число, первое – просто четыре. Но четыре слишком мало для моих целей.

Четыре. Я содрогнулась. Моя кожа стала мокрой и липкой от пота, а сердце бешено заколотилось.

Четыре считалось несчастливым числом, – по крайней мере, так утверждали суеверия, а мифы Восточного континента славились своей правдивостью. И я с легкостью поверила, что четыре – любимое число Крысолова.

– Я, конечно, мог бы дать тебе четыре дня. – Император опустил руку в складки своего ханбока, словно ища чего-то. – Но в этот раз я буду великодушен. – На его лице промелькнула мрачная ухмылка. – У тебя есть четырнадцать дней, Жнец, чтобы убить меня.

Наконец он нашел то, что искал, и бросил это мне. Я увидела лишь блеск, но успела подставить руки. Это оказалась цепочка с подвеской в виде маленьких песочных часов. Изогнутая восьмеркой стеклянная колбочка помещалась между двумя кругами обсидиана. В верхней половине восьмерки покоился в неподвижности серебристый песок.

– Давай же, – сказал Крысолов, – надень его. Прекрасное украшение, не так ли?

Мои пальцы задрожали, но Токкэби лишь посмеивался надо мной.

– Когда весь песок пересыплется вниз, маленькая воровка, твое время закончится. И если ты не сможешь убить меня к концу четырнадцатого дня… Что ж… Тогда я убью тебя, – прошептал Крысолов. – И поверь, это не доставит тебе никакого удовольствия. Гобелен был очень важен для меня.

– Так вот почему он находился в Сунпо в сундуке, покрытом пылью.

Слова вылетели прежде, чем я успела сжать губы. Мои руки все так же тряслись, и я еще не надела цепочку. В игре, которую он мне предложил, невозможно было выиграть. Я опять вспылила под воздействием страха и гнева, но тут же пожалела о сказанном. По моей вспотевшей спине пробежала холодная дрожь.

Ярость исходила от императора мощными волнами нестерпимого жара, обжигавшего мою кожу.

Его серебряный взгляд был невыносимо суров.

– Возможно, из-за моего долгого отсутствия вы в своем королевстве позабыли, кто я такой, так же, как многие забыли имена покинувших вас богов.

Я упрямо вскинула подбородок, стараясь не подавать виду, что мое сердце разрывается от страха.

– Я не забыла.

Крысолов вглядывался в меня долго и пристально. Я почти не дышала, пока он склонял голову то в одну, то в другую сторону. Наконец Токкэби снова присел на свой трон со скучающим видом, который показался мне несколько ненатуральным.

– Что ж… – Его рот искривился в жестокой улыбке. – Возможно, то, что я разрешил твоему маленькому королевству жить полной жизнью, не считаясь с моей властью, позволило тебе думать, что ты можешь давать волю языку. Но… – Холодная улыбка застыла на его губах. – Забывать обо мне очень опасно.

Я упорно не давала коленям подогнуться под его властным взглядом и всячески отводила глаза от флейты, находившейся в миллиметре от его пальцев.

– Ты украла дорогую для меня вещь, Син Лина. Я об этом никогда не забуду. С одной стороны, мне жаль тебя, ведь ты послушно исполняла приказ. С другой стороны, у нас всегда есть выбор: можно не подчиниться приказу, особенно если от нас требуют неправедных дел.

Сузив глаза, он смотрел, как я пытаюсь выстоять под напором его взгляда и не дрожать. Его лицо не выражало ни капли веселья, теперь оно было полно холодного недовольства.

– Эта сделка – лучшее, что ты можешь ожидать от меня. Согласиться или отказаться, решать тебе. Если тебе удастся убить меня, я позволю тебе и твоему хозяину безопасно вернуться домой. Здесь стало ужасно скучно. Тебе лучше принять пари… Но если твой ответ «нет»… – Крысолов оскалился, показывая белоснежные клыки. – Что ж, результат будет точно таким же, как если бы ты проиграла. Какая смерть тебе больше по душе? Обезглавливание? Или, может, ты предпочитаешь стрелу в сердце? Хотя, на мой взгляд, обезглавливание – гораздо более быстрый и интересный способ попрощаться с жизнью. По крайней мере так выглядит с моей стороны.

У меня скрутило живот, я сделала глубокий вдох. После такой сделки условия, поставленные Асиной, казались сказкой. Однако сейчас ее тридцать дней ничего не значили – вместо них мне дали всего лишь четырнадцать. Четырнадцать дней, чтобы убить императора Токкэби и спасти мою сестру. Четырнадцать дней игры в кошки-мышки… Где на этот раз кошкой буду я.

В комнате воцарилась полная тишина. Громко звучали лишь мысли, проносящиеся у меня в голове, я даже боялась, что Токкэби их услышит. Я подняла песочные часы к лицу и посмотрела на сверкающий песок.

Я – опытный боец, быстрый и ловкий. Я – оружие, отточенное самим Юнхо, более смертоносное, чем все Когти, вместе взятые.

И все же… мне никак не удастся убить стоящего передо мной Токкэби.

Но я могу попытаться. Я могу выиграть время, чтобы восстановить свои силы и нанести удар. А если у меня не получится, то Ынби умрет.

Я с трудом сдерживала рвущиеся наружу отчаянные рыдания. Син Лина не плачет. Я сдерживала слезы до боли в горле. Слабой… Я выглядела слабой. Тишина тянулась, как вечность. Как само время.

Через мгновение я все-таки застегнула цепочку у себя на шее. Стекло холодило кожу, но я сдержала дрожь.

– Отлично. Я сыграю в твою проклятую игру.

Токкэби улыбнулся и протянул мне руку. Я озадаченно нахмурилась. На его пальцах и серебряных кольцах еще виднелась засохшая кровь, которую он стер с моего лба.

Я хмуро посмотрела на него. Неужели я должна…

– Пожми ее, – сказал Крысолов.

Насмешка. Дерзость. Вызов.

Я не решалась это сделать. Но… Ради Ынби. Ради ее звонкого смеха и искрящихся глаз.

Я заставила себя пройти вперед, подняться на помост и сжать его руку. Все это ради Ынби.

Такая гладкая на первый вгляд рука оказалась довольно мозолистой и холодной. Словно лед наполнил мои вены, и я покачнулась, начала задыхаться.

Крысолов лишь рассмеялся, мягко и лукаво.

– Значит, договорились.

Глава 8

Когда мне было пятнадцать, я сломала руку.

Все случилось так быстро, что в моей памяти остался лишь щелчок, а потом все вокруг погрузилось во тьму.

Юнхо тренировал меня до потери пульса, я наносила удар за ударом. Он хотел сделать из меня то, что нарисовал в своем воображении, – живое оружие и главную ценность всех Когтей. Прошел всего год с тех пор, как Юнхо подобрал на улице меня, чумазого сорванца, но я уже успела стать сильной и свирепой… И на моих руках была кровь семи человек – жадных и злобных, тех, кто считал, что Сунпо принадлежит им, а не Когтям. Они свято верили, что все в этом мире подвластно им, их силе и их жестокости. Мне доставляло неимоверное удовольствие видеть их жалкими трусами перед самой смертью и не меньшее – их убивать.

Но когда в глазах все померкло, я тоже почувствовала страх. Острый, колющий страх.

«Ёмра⁴, – пронеслось у меня голове, – пожалуйста, не забирай меня пока».

Очнувшись, я увидела прищуренный вгляд Юнхо, который, сидя на стуле, наблюдал за мной, лежащей на кровати. Судя по темным кругам под глазами, он сидел так уже давно. Его седеющие волосы были взъерошены, а морщинки вокруг тонкого рта и орлиного носа казались еще более заметными.

Слабо моргнув, я спросила: «Что случилось?»

Юнхо молчал, но глаза сами сказали все за него. Его взгляд был устремлен на мою правую руку, замотанную бинтами, привязанными к моей груди.

Ох…

Тренировка, вспышка боли, темнота… В момент, когда осознание настигло меня, я все-таки моргнула.

«Ты сломал ее… – выпалила я, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. – Ты… сломал ее… – тихо повторила я, яростно вытирая льющиеся слезы левой рукой. – Зачем ты сломал ее?!»

В одно мгновение измученное выражение на лице Юнхо сменилось суровым.

«Тебе нужно обрести легкость в ногах и двигаться быстрее. Если бы это был настоящий бой, одной сломанной рукой ты бы не отделалась. Ты была бы мертва. Понимаешь, Лина?»

Он поймал мой взгляд, и установилась гробовая тишина, которая была нарушена только тогда, когда мой гнев достиг точки кипения.

«И как мне теперь тренироваться?! – взорвалась я. Все, ради чего я работала, все, чего я добилась… – У меня сломана рука!»

«А кто сказал, что ты не будешь тренироваться?»

«Моя рука, – медленно повторила я, – сломана».

«И? – Он откинулся на спинку стула. – У тебя есть еще одна».

«Но это левая рука…» – ответила я, дрожа от ярости.

«Именно. Твоей левой руке не помешает уделить больше внимания. Считай, что это прекрасная возможность попрактиковаться для твоих не ведущих конечностей».

«Это несправедливо! – прервала его я тонким, сдавленным от обиды голосом.

«У тебя обе руки здоровы, и бороться с тобой одной рукой – это несправедливо».

«Жизнь вообще штука несправедливая, – сухо ответил Юнхо, когда его терпение лопнуло. – Особенно в твоей работе. Ты ведь хочешь выжить? Тогда сражайся всеми доступными способами, в том числе и хорошо работающей левой рукой. Твои противники будет крупнее тебя, сильнее тебя, могущественнее тебя. Используй все, что у тебя есть, чтобы победить».

Он провел ладонью по своему лицу, которое снова стало измученным. В тот момент он выглядел гораздо старше своих пятидесяти лет. И усталым, очень усталым.

«Ты на пути к тому, чтобы стать главным достоянием Когтей. Докажи мне, что ты можешь им стать».

Я сжала зубы так сильно, что они заскрипели. Но Юнхо был прав, и я знала, что он прав. Как любой взбалмошный пятнадцатилетний подросток, я ненавидела его за это.

«Ладно, – буркнула я. – Докажу…»

И доказала.

Сражаться с Крысоловом было все равно что сражаться без одной руки.

И ноги… и глаз… и ушей…

Я старалась не замечать чувства удовлетворения, исходящего от Токкэби, когда он встал с трона и грациозно спустился с помоста, а потом словно ненароком задел меня плечом.

Я почувствовала, как плечу стало тепло.

– Твое время начнется с завтрашнего дня, – сказал он, глядя на песочные часы. – Считай, что сегодня у тебя выходной.

Я стиснула зубы и представила, как пронзаю его кинжалом, все еще висящим у меня на поясе. Нет, сделать это сразу было бы слишком рискованно. Поэтому я осталась неподвижна.

Его губы снова дрогнули, но на этот раз сказанные им слова предназначались не мне.

– Хватит подслушивать, – произнес он с мрачным смешком.

Он устремил взгляд в противоположный конец комнаты, туда, где находились черные двери.

До меня донесся женский голос, произносящий ругательство, затем послышались смеющиеся мужские голоса. После чего тяжелые темные двери распахнулись с яркой вспышкой.

У меня перехватило дыхание – появились еще токкэби… Трое. Эхо их шагов по черному мраморному полу разносилось по всему залу. Их внешность, особенно заостренные уши, поражала воображение. Внешность ни одного простого человека не сравнилась бы с их видом. Женщина-токкэби была царственно красивой, высокой. Вьющиеся черные волосы водопадом струились по ее плечам, прищуренные глаза и вздернутый подбородок подчеркивали надменную гордость. Платье из сверкающего золота красиво ложилось на белоснежную кожу – на ней была одежда северных народов, облегающая фигуру и совершенно непохожая на традиционный для этого континента ханбок.

Она стояла между двумя мужчинами-токкэби, и ее пальцы касались пальцев одного из них, с молодым лицом и длинными белыми волосами. Кожа у него насыщенного коричневого цвета, а глаза глубокие, изумрудно-зеленые. Он смотрел на меня настороженно, но с неподдельным интересом. На мужчине был черный ханбок, украшенный серой вышивкой, а его талию охватывал серебряный пояс, на котором висели меч и золотые медальоны. Я подумала, что он легко может оказаться генералом.

Он устремил на меня хмурый взгляд. А я так же хмуро посмотрела в ответ.

Второй мужчина, одетый в простой ханбок и мешковатые штаны, сжимал в руке витой посох из черного дерева. Он смотрел на меня с непонятной заинтересованностью, от которой я начала волноваться. Его глаза, в отличие от глаз Крысолова, не горели серебром, они были карие, окруженные темными синяками. В их глубине, кажется, плавали вечные вопросы и ответы, знания и мысли, мудрость и удивление. Его волосы, обрезанные до подбородка, были цвета красно-коричневой осенней листвы. Он наклонил голову – то ли в знак приветствия, то ли в знак предупреждения.

Скорее всего, последнее.

Я не ответила ему каким-либо жестом, но мои пальцы снова потянулись к кинжалу.

– Вряд ли это можно назвать подслушиванием, – холодно сказала женщина. – У тебя слишком громкий голос, чтобы его не услышать.

Беловолосый мужчина справа от нее, кажется, с трудом сдержал смех, прежде чем вернуть лицу прежнюю безмятежность.

– Я вижу, у нас гости, – пробормотал токкэби с посохом. – Надеюсь, ты не забудешь нас представить друг другу?

Крысолов бросил искрящийся взгляд через плечо в мою сторону.

– Син Лина, познакомься, это Чон Кан, Пак Хана и Ким Чан. – Он покосился на Кана, того самого токкэби с посохом. – Надеюсь, вам этого достаточно.

В присутствии этих пугающих меня бессмертных я вдруг осознала, что покрыта грязью и все мое лицо в синяках. Я выпрямилась, не сказав ни слова, лишь сжала рукоять своего кинжала так сильно, что заныли костяшки пальцев.

– Это честь для меня, – ледяным тоном сказала Хана, кривя губы в презрительной улыбке.

В ее голосе сквозило отвращение, от которого мне стало не по себе.

– Мне бы очень хотелось сказать то же самое, – не успев подумать, сладким тоном ответила я.

Глаза Ханы вспыхнули, и Чан напрягся. Но, прежде чем она успела что-то сказать, Кан устало повернулся к Крысолову:

– Ханыль⁵ Руи, не хочешь ли объясниться?

Я кинула взгляд на Токкэби, но тот одарил Кана лишь невозмутимой улыбкой. Ханыль Руи… Ну конечно, у Крысолова должно быть собственное имя, отличное от того, которым его называли в Сунпо. Внутри у меня все сжалось от тревоги – я с новой силой ощутила грозящую мне опасность.

– Лина, – заговорил Крысо… Руи, – и я заключили небольшую сделку.

– О боги! – Лицо Кана заметно побледнело, а взгляд устремился на песочные часы на моей шее. – Руи…

Мне доставило удовольствие то, что в его голосе слышалось неподдельное беспокойство. Мысль о том, что я все-таки могу представлять для них угрозу, тоже порадовала.

Но император словно не слышал его.

– Хана, дорогая. – Руи повернулся к темноволосой женщине. – Проводи Син Лину в гостевое крыло. Ей не помешает ванна.

Мои щеки вспыхнули, когда он и его спутники захихикали.

Лишь Кан молчал и задумчиво хмурил брови. На мгновение мы встретились взглядами, и мне показалось, что в темных глубинах его глаз плещется сочувствие.

Но мне не нужна была его жалость.

– Сюда, – элегантно наклонив голову, сказала Хана, направляясь к выходу из тронного зала. Подол ее золотого платья скользил по блестящему полу.

Я не сдвинулась с места, лишь перевела глаза на Крысолова.

Наши взгляды скрестились, и его улыбка слегка померкла, когда я показала ему ту частичку Жнеца, которая все еще существовала во мне. Пусть он увидит смертельный и хищный блеск в моих глазах, словно говорящих: «Вы заключили глупую сделку, ваше величество».

Прошло несколько секунд, и его челюсти чуть сжались. И тут я почувствовала на языке вкус победы – сладкий и пряный.

Хромая, я прошла мимо него, постаравшись посильнее задеть его своим плечом. Он не шелохнулся, но мне все-таки удалось уловить его недовольство.

Выходя из комнаты следом за Ханой, я почувствовала, как взгляд Ханыля Руи острым мечом вонзился мне в спину.