Читать книгу: «Святитель Нектарий Эгинский Чудотворец», страница 2

Подросток/Константинополь

Лиха беда начало

Когда пароход причалил к пирсу в Константинополе и матросы спустили трап, работники турецкой пароходной компании стали проверять билеты у прибывших из Силиврии и сходящих по трапу пассажиров. Анастасий, у которого билета не было, пытался найти капитана, но безуспешно, а выпускать без билета в город турки его не хотели. Они начали ругать его и грозить, что сейчас сдадут его в полицию. Эту сцену увидел один хорошо одетый молодой человек лет двадцати пяти, который тоже прибыл из Силиврии на том же пароходе. Он утешил плачущего мальчика, вмешался и заплатил туркам требуемую сумму.

И вот, наконец, юный Анастасий сошёл на пристани в порту столь вожделенного для него Константинополя. У мальчика разбегались глаза: огромный, шумный, сияющий солнцем город, Святая София, многочисленные храмы, Босфор, Принцевы острова, старинный греческий пригород Тарабья⁴, где жил богатый грек, к которому у мальчика было рекомендательное письмо – одно впечатление не успевало накладываться на другое. Видя и понимая, что великий и прекрасный город не свободен, находится под властью турок, будущий святитель с болью в сердце вспоминал песню, которую в детстве тихо, чтобы не услышали враги веры, напевала ему мама:

 
Царь-город однажды воспрянет от сна
И вспомнит Владыку и спросит:
– Когда же проснётся святая страна
И злые оковы отбросит?
 

Только вот, первые впечатления рассеялись, словно утренняя морская дымка. Сразу же началась тяжелая проза жизни. Вместо дальнейшей учёбы, мальчику пришлось в буквальном смысле слова выживать. У Анастасия было с собой рекомендательное письмо от отца к его знакомому, крупному греческому коммерсанту, торговцу табаком, господину Целепису, с просьбой помочь устроиться на работу.

Однако, по адресу, который был написан на конверте, мальчику сухо ответили, что господин Целепис переехал из Константинополя в Одессу и захлопнули дверь. Тринадцатилетний Анастасий не знал, что ему делать и куда идти. Он начал ходить по городу, стучать в двери, заходить в мастерские, прося о любой работе, но никто не хотел его брать – в силу возраста и потому, что он приезжий.

Наконец, мальчик устроился на работу на табачный склад, при котором был цех по фасовке табака. Это было душное, тёмное помещение без элементарных удобств и вентиляции. От зари до зари он раскладывал табак по мешкам, ящикам и коробкам, укладывал листья в тяжелые прессованные кипы.

В этой же мастерской он и жил, и ел. Денег ему не платили: он работал за кров и скудную пищу. На этом табачном складе будущий Святитель без выходных проработал несколько лет: упаковщиком, грузчиком, сортировщиком, а в «свободное время» хозяин отправлял его развозить на ручной тележке товар по разным концам Константинополя.

Хозяином табачного склада, на котором работал будущий Святитель был хмурый, смуглый и грубый грек с острова Тенедос⁵. Абсолютно любой разговор с подчинёнными этот человек заканчивал грубым ругательством. Иногда, разгневавшись, он мог ударить работников, и будущему святителю тоже от него доставалось.

Но Анастасий, вспоминая напутствие отца «лиха беда начало, сынок», осеняя себя крестным знамением, благодушно терпел все трудности, хотя был загружен работой настолько, что даже на молитву у него едва-едва оставалось время. В храм на службу он тогда мог забежать очень редко и не больше, чем на пару минут. Однако, он благодарил Бога за то, что Тот дал ему работу и кров над головой, не позволил ему стать портовым беспризорником и уберёг его от нравственных опасностей. Он просил Господа только о том, чтобы его мама не узнала о том, что ему приходится переносить.

Поместится ли слово Божие в коробку с папиросами?

В числе немногих вещей, которые тринадцатилетний Анастасий привёз с собой в Константинополь из Силиврии, была толстая тетрадь, в которую он выписывал полюбившиеся ему места из Священного Писания, Святых Отцов и греческих философов.

И вот, однажды, когда будущий Святитель, обливаясь потом под константинопольским солнцем, творя про себя Иисусову молитву, катил в очередную табачную лавку, нагруженную упаковками с табаком и папиросами тележку мимо храма Христа Спасителя бывшего монастыря Хора, который турки переделали в мечеть и называли Кехрие-Джами⁶, ему вдруг непреодолимо захотелось поделиться с людьми собранными сокровищами божественной и святоотеческой мудрости. Ведь слово Божие, оно ведь для всех, не только для него одного, так? Да, всё правильно, им надо делиться с другими. Так-то оно так, но вот как это сделать, он же не священник, проповедник, не писатель и не издатель, у него нет денег, чтобы напечатать эти выписки в виде брошюрок или даже листовок?

И вдруг мальчик понял, что вот же оно решение – лежит прямо перед ним на расстоянии вытянутой руки! Да-да, лежит в буквальном смысле слова, на тележке с табачными коробками! Он понял, что может писать цитаты из Священного Писания и святых отцов на листочках папиросной бумаги и вкладывать их в коробки с табаком. Так много людей будут читать Слово Божие и, может быть, кто-то из них получит пользу.

Вернувшись на склад, Анастасий не мог дождаться вечера, когда работники разойдутся, и он останется один. С того самого дня, каждую ночь он нарезал по пятьдесят-сто кусочков папиросной бумаги, переписывал на них разные изречения из своей тетради и раскладывал их по коробкам с папиросами. Но и это не насыщало его апостольской юношеской жажды – ещё примерно столько же листочков с изречениями он разбрасывал на улицах, когда днём развозил на тележке товар по табачным лавкам Константинополя.

Вот некоторые из таких священных выписок, вложенные в коробки с папиросами подростковой рукой:

«Проклятие матери искореняет основания»⁷ (Сир. 3, 9).

«Не говори: «я чист делами и непорочен пред Ним» (Иов. 11,4).

«Смиритесь пред Господом и вознесёт вас» (Иак. 4, 10).

«Кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою» (Мк. 9:35).

«И сказал Авраам: я земля и пепел» (Быт. 18:27).

«Господь, смирившись и став Человеком показал нам смирение, как превосходный, возводящий на Небо путь».

«Недопустимо презирать человека, ибо он существо смертное».

«Если сподобился ты дарования – не высокомудрствуй».

«Гордыня входит в сердце через дверь неблагоговения и неведения».

«Хотящие мира возвеселятся» (Притч. 12,20).

Через много лет, в предисловии к своей книге «Кладезь священных мыслей», святитель Христов Нектарий напишет: «Настоящий труд результат долгой и кропотливой работы, вызванной моим давним желанием распространить те знания, которые имеют душеполезный смысл… В юности, за неимением денег, я не мог их опубликовать. Однако, мне удалось придумать способ обойти эту помеху, используя в качестве носителя информации папиросную бумагу константинопольских табачных торговцев. Идея показалась мне удачной, и я, не тратя времени даром, взялся за её осуществление. Я ежедневно переписывал на большое количество нарезанных листков собранные мною мысли. Таким образом, любознательные покупатели могли, прочитав их, поучаться всему мудрому и душеполезному».

Куда: На Небеса. Кому: Господу Иисусу Христу

Дни, между тем, катились за днями, как колёса старенькой тележки по узким константинопольским улицам. Анастасий переписал священное содержимое тетради на листочки из папиросной бумаги уже не меньше семи раз и, сам не заметив как, выучил всё наизусть. Теперь он мог писать свои апостольские послания людям на память, не заглядывая в тетрадь.

С того момента, как он начал своё необычное миссионерство, хозяин табачной фабрики не успевал принимать новые заказы, выручка подскочила в несколько раз, а Анастасию развозить на тележке коробки надо было уже не только днём, но и ночью.

Однако, хозяина не радовало вообще ничего. За всё это время он ни разу не сказал Анастасию ни одного доброго слова, ни разу его не подбодрил, ни разу ему не улыбнулся.

У мальчика тем временем совсем истлела одежда и износилась много раз чинёная обувь. Семья его в Силиврии сама еле сводила концы с концами и помочь ему ничем не могла. Ходить в таком и дальше было бы не только неприлично, но и вредно для здоровья. Меж тем наступила осень, за нею зима, затянулись дожди, в конце ноября выпал снег, потом опять полили дожди. Анастасий, который каждый день по многу часов проводил на константинопольских улицах, ежедневно очень мёрз и промокал. У него начались постоянные простуды, температура.

И вот, однажды вечером, после работы, он набрался духу и робко постучал в кабинет хозяина.

– Чего тебе? – не скрывая неприязнь, буркнул тот, с неудовольствием отрываясь от булки с маслом.

– Господин хозяин, – робко пролепетал Анастасий, – простите, пожалуйста, что беспокою, у меня совсем одежда износилась, вот, взгляните, пожалуйста…

– Вот и напиши письмо в свою деревню, пусть родители тебе пришлют новую.

– Мои родители люди очень бедные, совсем бедные, господин хозяин…Видите ли, мой отец…

– Выйди вон отсюда, я занят. И гляди мне: ещё раз сюда с такими вопросами заявишься, в два счёта окажешься на улице.

Анастасий вышел, забился в дальний угол табачного склада, где лежал его соломенный матрац и соломенная подушка, поплакал и, наконец, уснул.

Той ночью он увидел необычный сон. Он увидел Живого Христа, Который возвышался над Константинополем, над Балукли, примерно в районе монастыря Живоносный источник⁸. Христос спросил Анастасия, почему тот постоянно плачет. Анастасий видел себя со стороны, как он, стоя на кровати, всеми силами устремлялся к вожделенному Христу, напрягал голос, пытаясь всё ему объяснить, но все слова его были беззвучны и так получалось, что Христос не слышал ни одного его слова. Кошмарный сон связал язык Анастасия и он ощущал себя в ужасе, понимал, что он немой.

Проснувшись, Анастасий взял бумагу, карандаш, примостился на ящике с табаком и написал такое письмо:

«Дорогой и любимый Христос! Ты спросил меня, почему я плачу. Потому, что у меня одежда совсем дырявая стала, не заштопать, и ботинки тоже. Пальцы вылазят наружу и мне очень холодно так ходить. Вчера вечером я ходил к начальнику, но он меня прогнал. Он мне сказал написать родителям, чтобы они прислали мне одежду и обувь. Христос мой любимый, я столько времени работаю, а пока не послал маме ни разу денег. Что же мне теперь делать? Как мне без одежды и босиком? Я штопаю, штопаю, а оно всё рвётся и рвётся. Извини меня, пожалуйста, что я Тебя побеспокоил. Тебе кланяюсь и Тебя очень люблю, Твой раб Анастасий».

Он сложил письмо, запечатал его и на конверте написал следующий адрес: “Куда: На Небеса. Кому: Господу Иисусу Христу”. Держа этот конверт в руке, он поспешил на почту, тем более что со вчерашнего дня хозяин велел ему отправить пять писем по работе, а дойти вчера до почты у него уже не было сил.

Отправитель: Иисус Христос. Получатель: Анастасий Кефалас

На улице только-только начинало светать.

Напротив входа в табачную фабрику был магазинчик с багетной мастерской, где делали и продавали рамки, багеты, кое-какую живопись, и всякую бытовую всячину. Хозяин-грек – господин Фемистокл, с которым Анастасий был знаком, уже открывал ставни, сметал с крыльца мокрый снег, который навалило за ночь и готовился к рабочему дню.

– Здравствуй, друг мой Анастасий, куда собрался в такую рань? – улыбнулся он мальчику.

– Здравствуйте, господин Фемистокл. На почту.

– Ни свет ни заря?

– Вчера не успел письма отправить.

– Давай-ка лучше мне твои письма, дружок, – протянул руку Фемистокл, внимательно на него посмотрев. – Ух, какие у тебя пальцы ледяные, ещё и зубы от холода дрожат!.. Ну-ка, без разговоров бегом в тепло, а то в такой мороз надышишься и сляжешь завтра с пневмонией. Кто за тобой тогда ходить будет? А я сегодня как раз на почту собираюсь, и заодно твои отправлю.

У Анастасия не было сил возражать, он поблагодарил, отдал письма и вернулся в тепло.

Фемистокл занёс конверты в лавку, машинально бросил на них взгляд, и тут прочитанное на одном из конвертов поразило его до слёз. Этот простой человек, багетчик и мелкий лавочник был верующим христианином с очень доброй душой. Он сильно разволновался и понял, что Анастасий – необычный, ни на кого не похожий ребенок. Сосед вспомнил евангельские слова: «Что вы сделали одному из братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25: 40).

Через неделю Анастасий получил на почте большую посылку. На крышке ящика каллиграфическим почерком было выведено: «Отправитель: Иисус Христос. Получатель: Кефалас Анастасий». В посылке были: тёплая куртка, свитер, пара новых зимних ботинок, две фланелевые рубашки, брюки, две пары нижнего белья, носки и конфеты. В кармане куртки был холщовый мешочек с одной золотой лирой и несколькими серебряными монетами.

Открыв в своём тёмном углу табачного склада посылку, Анастасий опустился на колени и просто сказал: «Дорогой и любимый Христос, огромное спасибо Тебе! Я точно знал и даже не сомневался, что Ты меня пожалеешь». Благодарность настолько переполняла мальчика, что его сердце прыгало в груди, готово было сломать тонкие прутики грудной клетки и выпорхнуть в небо, как птица.

На следующее утро светящийся от радости Анастасий, получивший настолько простой и быстрый ответ от Господа, вышел на работу в новенькой, чистой и тёплой одежде, занял своё место за длинным столом и вместе с другими работниками стал сортировать табак.

Вдруг сильная рука грубо схватила его сзади за ворот и грубо встряхнула. «Ты ещё и воровать у меня вздумал, негодяй?» – услышал он знакомый голос хозяина. Судя по голосу, хозяин был в бешенстве.

«Господь тебе всё это послал? Тогда вот тебе ещё добавка и от меня!..»

Удар сыпался за ударом. Хозяин бил Анастасия кулаками по лицу, потом повалил на пол и продолжал избивать ногами.

Мальчик кричал, что он ни в чем не повинен и повторял невероятную для всех, кроме него самого правду о том, что деньги ему послал Сам Бог.

«Мне послал деньги Господь!.. Я никогда в жизни не брал чужого!..», – повторял он, пытаясь закрыться. – Я не вор, господин хозяин, я, правда, не вор!»

– Ах ты ещё и «не вор»! Тогда, где ты всё это взял, подонок?

– Мне прислал всё это Христос!

– Христос тебе всё это послал? Тогда вот тебе ещё и от меня!.. А вот ещё!.. Добавки хочешь? Сейчас я тебе от души всыплю, а потом турки в тюрьме продолжат с тобой разговор про посылки от Христа!..

Хозяин волоком вытащил избитого Анастасия на улицу, где продолжал его избивать. На крики начали сбегаться соседи, расталкивая остальных прибежали и Фемистокл с подмастерьями. Они с трудом оттащили разъяренного хозяина от Анастасия и отвели его в свою мастерскую.

Примерно через час Фемистокл зашел на табачный склад, о чём-то недолго поговорил с хозяином, и перенес мешок с вещами Анастасия в свою лавку.

С того ужасного дня для Анастасия началась новая, человеческая жизнь. Днём он помогал как подмастерье в багетной мастерской, в вечерами новый хозяин с радостью разрешал ему читать Священное Писание, часослов, молиться. В воскресенья и праздники они ходили в храм. Фемистокл, как отец заботился об Анастасии, платил ему честную зарплату. Анастасий не переставал благодарить Бога за то, что Он послал Своего человека, дал ему тихое, безопасное пристанище и уберёг его от клеветы и тюрьмы

В этой мастерской Анастасий жил и трудился несколько месяцев.

Кстати, именно там, во время работы в багетной мастерской Фемистокла у Анастасия появился первый духовник – некий старец из константинопольского храма святой мученицы Феклы. В этом храме будущий святитель первый раз в жизни поисповедовался и затем приходил сюда за духовным руководством.

Так, нелегким трудом, в нужде и тяжелых искушениях Анастасий зарабатывал свой хлеб, готовился к дальнейшей учёбе и помогал деньгами семье.

В зрелом возрасте Святитель помнил о тяжелых годах своего детства и юности, и всегда, по заповеди Спасителя, старался помочь бедным, отчаявшимся детям и подросткам. Некоторые из таких случаев будут описаны в этой книге.

«Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет её»

Проработав в багетной мастерской у доброго Фемистокла несколько месяцев, Анастасий Кефалас, не позднее 1866 года был принят на должность воспитателя в школах при Иерусалимском подворье в Константинополе. Подворье находилось в греческом районе Константинополя – Фанар, недалеко от Вселенской Патриархии. При этом подворье с семнадцатого века существовало целых две греческие школы: для девочек, где в те времена, когда Анастасия взяли туда работать, было около 350 учениц и смешанная, где училось примерно столько же воспитанников и воспитанниц. В школах учились, в основном, дети из интеллигентных и обеспеченных греческих семей – в основном из Фанара, а также других районов Константинополя.

В обязанности Анастасия, как воспитателя входило преподавание основ грамоты младшим школьникам, проверка уроков, он следил за порядком, внешним видом и дисциплиной детей младшего возраста. Однако он не только учил, но и учился: посещал уроки в старших классах.

Но что самое важное: на подворье была хорошая библиотека, со многими святоотеческими рукописями и книгами, которой Анастасий мог свободно пользоваться. Наступил поистине золотой период взросления Анастасия, завершающий его детство. Многочисленные соблазны большого города будущего святителя не привлекали. Сегодня можно с уверенностью сказать, что время своей работы на Иерусалимском подворье юноша использовал с максимальной духовной пользой. Все вечера, а часто и ночи он проводил за душеполезным чтением. Он напитал себя словами святых отцов. Книгу «Сокровищница духовных и любомудрых речений», изданную позже и представляющую из себя выписки из святоотеческих и философских творений он начал готовить именно в этот период.

Кроме любви к чтению и изучению святых отцов, именно здесь, в школе при Иерусалимском подворье у Анастасия появилось желание стать монахом. «Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет её, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережёт её» (Лк. 9, 24).

При этом он хотел служить людям, служить Церкви, которую любил всё сильнее и сильнее.

Там, в школе при Иерусалимском подворье, будущий святитель стал взрослым. В 1866 году ему исполнилось 20 лет.

Монах/Хиос

Учитель и рыбак

К 1866 году вся семья двадцатилетнего Анастасия перебралась из Силиврии на остров Хиос⁹. У семьи Кефалас на Хиосе были знакомые и дальние родственники, которые занимались мелкой торговлей, рыбной ловлей и морскими перевозками между эгейскими островами и материком.

Эти родственники и друзья семьи, видя, как нелегко приходится Кефаласам в Силиврии, начали уговаривать их переселиться на Хиос. Первым переселился на остров брат Анастасия Харалампий, за ним и остальная семья. Последним, в 1866 году приехал Анастасий.

Настоятель Иерусалимского подворья и ректор школы Александр Триандафиллидис передал ему рекомендательное письмо для митрополита Хиосского Григория. Благословенный остров Хиос, политый кровью мучеников, стал для Анастасия второй нежной и любимой Родиной.

Переселившись на Хиос, семь лет будущий Святитель прослужил школьным учителем в хиосской деревне Литио. Это рыбацкая деревня, расположенная в скалистой бухте на западном побережье острова, приблизительно в двадцати километрах от столицы острова. Практически все жители Литио занимались рыболовством. Это были чистые, трудолюбивые люди, боровшиеся с нищетой и тяжелым трудом зарабатывавшие себе и своим детям на хлеб. Уроженцем этого села были, между прочим, и родители богатейшего греческого мецената Андреаса Сингроса¹⁰. По некоторым сведениям, именно он лично позаботился о назначении в школу своего села нового учителя и взял на себя все издержки по его переезду.

Помимо преподавания в школе, молодой учитель Анастасий Кефалас, хоть ещё и не был в священном сане, произносил проповеди в деревенской церкви. Сохранился рукописный текст первой его проповеди, хранившийся в библиотеке сельской общины Литиу по крайней мере до 1968 года. Другие проповеди Святителя, к великому сожалению, были уничтожены во время Хиосского землетрясения 22 марта 1881 года, когда погибло около трёх с половиной тысяч человек.

Всю дальнейшую жизнь святой Нектарий вспоминал жителей села Литиу с особой любовью и нежностью, называя их «дорогие мои рыбаки», и помогал им чем мог. Например, уже будучи архиереем, он послал молодому учителю села Литиу, который исполнял своё служение в той же школе, тридцать пять банкнот по двадцать пять франков каждая, что было в то время более чем значительной суммой. Сохранилось также прошение Святителя к уже упомянутому выше меценату Андреасу Сингросу, с просьбой не оставлять жителей села. Господин Сингрос не мог отказать Святителю и завещал их селу пять тысяч лир. Подробнее мы расскажем об этом дальше.