Читать книгу: «Сквозь войну и руины», страница 16

Во рту у Кейлена пересохло. Он видел, что руки его спутников опустились: они, затаив дыхание, слушали старика.

Не убирая левую ладонь с плеча Кейлена, Рокка потянулся и положил другую руку юноше на грудь.

– Я уже говорил, что не вижу будущего, мне лишь доступны тропы – те, по которым вы еще не прошли. В долгой, извивающейся дороге времени есть якоря. Люди, места, вещи, определяющие и меняющие выбираемые вами пути. Вы. Все вы, – продолжал Рокка, глядя на Кейлена, а потом посмотрев на Вейрила, Тармона, Валериса и Эрика, – являетесь частью якорей. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы направить вас.

Прошлой ночью мне приснился сон, в котором я произносил следующие слова: «Город, когда-то утраченный, будет найден. Драгоценный камень, самоцвет, в определенном смысле украшение, но на самом деле это ключ. Фокус, маска, картина, скрывающая правду, мысль, которую считали навеки потерянной. Существует камень, сердце из крови, выброшенный в море. Сущность жизни, с самого рождения украденная, похищенная, спрятанная. Луна крови, смерти и жизни, связанные между собой. Потому что все связи снова появятся, когда взойдет Луна. Вот, – продолжал он, вынимая из кармана лист бумаги и вкладывая его в руку Кейлена. – Пока ты не успел спросить – я все записал.

В воздухе повисла тишина, которую нарушал лишь свист утреннего ветра.

– Я бы хотел сделать больше, но, увы, мои возможности имеют пределы. Как я уже сказал, эти слова сейчас для вас ничего не значат. Вы можете посчитать их бредом безумного старого дурака, живущего в пустошах – и, возможно, так и есть. Даже я не знаю, что они значат. Но они имеют какой-то смысл. А теперь уходите, солнце уже почти поднялось на два пальца над горизонтом.

Глава 15. Королева, мужчина и убийца

Дален сидел, опираясь о высокий сундук и поддерживая левой рукой правую. Он прижал сжатый кулак к носу и рту, и жевал костяшки указательного пальца.

Комнату, где он находился, вырубили в гладком камне и заставили сундуками и ящиками, набитыми диковинками. Впрочем, многие из вещей, увиденных им, не сошли бы за редкость вдали от Лоддара: мешки с помидорами, кабачками, перцем, апельсинами – любыми фруктами или овощами, требующими интенсивного солнечного света; ящики с виски из Дрифейна, ром из Карвоси, арданианский ликер и другие спиртные напитки – Дален их никогда прежде не видел; штабели самых разных досок и бревен. Сотни других товаров и безделушек лежали всюду, и ему никак не удавалось увидеть хоть какую-то логику в их расположении. Хотя, если подумать, контрабандисты никогда не славились организованностью.

Посреди комнаты стоял стол с несколькими разложенными на нем небольшими картами. Белина стояла у противоположной стороны стола, скрестив руки на груди и нахмурив лоб. Один из ее осведомителей только что ушел. Новость, которую он сообщил, оказалась более или менее ожидаемой, но настроение у них сразу испортилось.

– Значит, по сути, мы в полной заднице. – Белина подняла голову, поджала губы и посмотрела на Далена. – Однако я все еще могу вывести нас через Южные опускающиеся ворота после захода солнца.

Дален бросил на Белину холодный взгляд, встал, подошел к столу и остановился рядом с ней.

– Стоит попробовать.

Она вздохнула, а потом разложила на столе не слишком аккуратную карту Гномьего союза.

– Итак, – сказала Белина, показывая на квартал беженцев в Даракдаре, – нам известно, что Даймон и солдаты Белдуара сумели добраться до квартала беженцев, где они и укрылись, – солдаты Киры блокируют вход. А из того, что нам недавно рассказал Тилли, Эления и Пулроун связались с Кирой и шлют ей на помощь гномов. На улицах говорят, что Хоффнар убит в результате покушения. – Она посмотрела на Далена. – И какой вывод отсюда следует?

– Никто понятия не имеет о том, что на самом деле происходит, – ответил Дален. – Даже царь и царицы.

– Только царицы, – поправила его Белина. – Если Хоффнар мертв, остались лишь Пулроун, Кира и Эления. Три царицы. Кстати, я только за. Из женщин получаются лучшие правители. Но, да, никто понятия не имеет о том, что происходит. Благодаря чему наше положение перестает быть совсем уж безнадежным.

Дален знал, что Белина его провоцирует. Он предполагал, что она делала так в девяноста девяти случаях из ста. Но сейчас, исключительно из любопытства, решил пойти у нее на поводу.

– Хорошо, но почему из женщин получаются лучшие правители? Думаю, что услышу от тебя нечто предельно остроумное, вроде фразы: «Мужчины думают только о своих членах».

– Ну, – ответила Белина, выставив нижнюю губу, – твоя мысль должна звучать немного иначе: «Думают при помощи своего члена», но раз уж ты сам упомянул, вы ужасно любите свои члены. Нет, совершенно определенно, ваши члены постоянно вам мешают, но проблема в том, что мужчины всегда считают, что они самые умные в комнате – вне зависимости от того, кто еще там находится. В результате они совершают ошибки – очень часто.

– Ты просто хотела сказать слово «член» столько, сколько сможешь, не так ли?

– Да.

Дален покачал головой.

– А женщины никогда не думают, что они самые умные в комнате?

– О нет, женщины тоже думают, будто они самые умные, но столетия, когда мужчины следовали за своими членами, научили нас делать вид, что мы так не думаем… Ну, кроме меня. Я совершенно точно самая умная в нашей комнате, но ты не сможешь составить мне конкуренцию. К тому же я не поклонница членов, вот таков расклад.

Дален надул щеки и откинул голову назад.

– Тебе известно, что ты излишне самоуверенная?

– Мне уже не раз это говорили. Самое смешное, что обычно те, кто во мне нуждались. – Она ухмыльнулась и приподняла бровь.

Дален ничего не ответил, лишь продолжал на нее смотреть. Белина обладала фантастической способностью выводить его из себя. К тому же он ни секунды не сомневался, что она совершенно безумна. Однако он не мог не признать ее поразительные и весьма разнообразные способности. К тому же только она могла помочь спасти жителей Белдуара.

– Ладно, каким будет следующий шаг? Нужно выяснить, что здесь происходит на самом деле.

– Прямо к делу, – сказала Белина, вставая и складывая руки на груди. – Ты истинный сын своего отца. У вас обоих нет чувства юмора. У тебя же имеется брат, не так ли? Могу спорить, что он очень забавный. Наверное, ему досталось все чувство юмора, предназначенное вашей семье. И внешность… и ум.

Дален не стал обращать внимания на ее слова. Он знал, что такая тактика наиболее эффективна с теми, кто говорит слишком много. К несчастью, его молчание лишь вдохновляло Белину. Он посмотрел ей в глаза и сделал долгую паузу.

– Первый наемный убийца явился за Даймоном еще до того, как ушел мой отец, и он сказал, что его послала Эления, – наконец, заговорил Дален. – Тот, кого мы обнаружили в «Плаще и кинжале», также назвал Элению.

– Вижу некоторую систему, – заметила Белина.

– Но Даймон признался, что заключил сделку с Пулроун, а не с Эленией, – и в ту ночь убийц прислала Пулроун. Более того, он сказал, что Пулроун обещала ему помочь вернуть Белдуар, как только она покончит с Эленией и Хоффнаром.

– Из чего следует, что Пулроун заодно с Кирой. – Белина щелкнула языком. – И я сделаю еще одно предположение. Что, если…

– Мы не уйдем, Белина, – перебил ее Дален.

– Ну, технически я могу уйти, бросив тебя здесь, – сказала она. – В таверне в Мидхевене меня ждет теплая постель. Горячая ванна. Рагу из баранины. Эль. Женщины. Тебе не выиграть это состязание.

Дален ударил кулаком по столу с такой силой, что карты и письма взлетели в воздух. Он сделал глубокий вдох, стиснул челюсти и прижал язык к зубам.

– Белина, если ты хочешь уйти – уходи. У людей в квартале беженцев осталось мало еды. Весьма вероятно, она уже закончилась. У нас нет времени на твои игры. Скоро люди там начнут умирать.

К удивлению Далена, когда он посмотрел на Белину, он увидел, что она улыбается.

– Ты наверняка понравишься Дейну. – Она взяла листок бумаги, на котором ранее написала имена правителей гномов. – Посмотри на меня – я все еще здесь. Я не должна оставаться, но я здесь. Предположим, Хоффнар мертв. – Она взяла ручку из чернильницы и вычеркнула имя Хоффнара. – Он для нас бесполезен. Если только ты не некрофил, но даже в таком случае я не стану тебя порицать.

Белина сделала паузу, словно рассчитывала услышать смех Далена.

– О, вижу знаменитый взгляд Вирандра! Но, да, предположим, Хоффнар мертв. На Элению указали два разных наемных убийцы, а ты утверждаешь, что Даймон назвал Пулроун, возможно, и Киру, хотя маленький придурок встречался только с Пулроун – насколько нам известно. Получается, что Кира остается единственной, кто непричастен напрямую к заговору. Кроме того, я уверена – судя по тому, как Кира атаковала людей из Белдуара, – что на нее также совершили покушение. Полагаю, она винит Даймона.

– Кроме того, она единственная, кто пришел на помощь Белдуару, когда на город напала Тень. Если бы она хотела смерти Даймона, ей просто не следовало вмешиваться, – заметил Дален.

– Ну, в таком случае все сходится, – кивнула Белина. – Нам нужно встретиться с Кирой.

– Что? – Дален посмотрел на Белину, не веря своим ушам. – Это совсем не так просто.

– Вовсе нет. Для меня, – усмехнулась Белина.

– Как? – спросил Дален.

– Мы напишем ей письмо – и очень тщательно подберем слова.

* * *

Все звуки заглушал грохот водопада, влажный туман щекотал лицо Далена. Он стоял на краю каменной площадки, шедшей вдоль низкой стены, примерно в часе ходьбы вниз по огромной лестнице, которая вела в казавшуюся бездонной пропасть, куда неслась вода.

Смотреть на водопад – отличный способ убедиться в собственной незначительности. Ревущая река вытекала из входа в туннель, расположенный в сотнях футов у него над головой, и грохотала где-то в невидимых глубинах горы. Свет цветов Дара Герайи мерцал сквозь туман, подобно блиставшим самоцветам.

– Красивые вещи в кровавом мире, – сказала Белина, которая стояла слева от Далена и, сложив руки за спиной и наклонив голову, любовалась водопадом. Она сменила длинное платье на штаны с подкладкой и льняную тунику с воротом, затянутым шнуром. Давно зажившие порезы покрывали смуглую кожу мускулистых рук, она дышала спокойно и ровно.

Дален ей не ответил. В такие моменты, когда Белина забывала о сарказме и говорила от всего сердца, что-то в ней открывалось… чистое и честное. Он не хотел все испортить.

Белина действительно написала письмо Кире, и один из ее осведомителей доставил его царице.

Другое дело, что они не знали, придет Кира на встречу или нет. Казалось, все получалось слишком легко. Особенно по словам Белины, которая имела склонность к драматическим эффектам. По мнению Далена, письмо вышло чересчур простым и логичным, но выглядело как прагматичный выбор. Если бы они попытались говорить с Кирой на своих условиях, то им пришлось бы с оружием пробиваться через королевскую стражу, что закончилось бы не самым лучшим образом.

Дален закрыл глаза, наслаждаясь шумом падавшей воды и позволив своему разуму отправиться в свободный полет. Так он поступал каждую ночь, когда ложился спать: представлял лицо матери. Он потерял ее совсем молодым, когда она умерла от чахотки, поэтому большая часть его воспоминаний относилась к тем временам, когда мать болела и была слабой.

Но он отодвинул их в сторону. Дален хотел помнить мать сильной, как до болезни. Темные волосы, спадавшие на спину, словно океанские волны. Голубые глаза с коричневыми и белыми пятнышками. Руки, что поддерживали его, когда ему требовалась сила. Руки, выковавшие мечи, которые теперь лежали на полу в Залах Сердца. Он скучал по ней гораздо больше, чем признавался отцу или Эрику. Брат был на несколько лет младше, поэтому у него осталось меньше воспоминаний о матери. Дален никак не мог решить, хорошо это или плохо. Трудно скучать по тому, кого ты едва знал, и все же… Ему бы хотелось думать, что Эрик помнил лицо матери.

Когда Дален погрузился в воспоминания, он понял, что скучает еще и по брату. За всю жизнь они никогда не расставались надолго и неизменно следовали за отцом. И всегда были вместе.

Никто и ничто не значило для Далена больше, чем Эрик. Его младший брат. Родная кровь. И лучший друг.

Дален принял решение остаться в Даракдаре, а не вместе с отцом отправиться на поиски Эрика. Это решение стало для него одним из самых трудных в жизни, но он до сих пор считал, что поступил правильно. У Эрика имелась цель. Он знал, кем стал.

А сам Дален еще продолжал поиски себя. За годы тренировок с отцом, через жизнь из крови и стали, он всегда – в глубине души – верил, что после того, как они отыщут яйцо дракона и из него вылупится детеныш, именно Дален станет его всадником. Он понимал, что это глупо. Но дети мечтают и долго не хотят отказываться от своей мечты.

Он отдал Белине письмо для отца, где рассказал обо всем, что произошло, и заверил его, что он может продолжать поиски Эрика. Если повезет, письмо скоро попадет в руки Эйсона, он напишет ответ, и Дален узнает, что с Эриком все хорошо.

– Дален Вирандр.

Глаза Далена открылись, он посмотрел на Белину, и они обернулись. Площадка, на которой они стояли, выступала из скалы, по обе стороны находились лестницы, ведущие вверх, к городу. Десять королевских стражей в тяжелых пластинчатых доспехах застыли по обе стороны, в два ряда по пять. За их спинами развевались алые плащи, каждый двумя руками сжимал топор. Перед королевскими гвардейцами, на левой лестнице, стояла Кира.

Царица была в полных пластинчатых доспехах из почти черного металла, по всей поверхности которого шли сложные золотые узоры. На груди доспехов красовался изукрашенный молот, его головку покрывали витки и спирали, а над ним, полукругом, располагались четыре звезды – символ Даракдара. Поверх доспехов царица надела багровый плащ с золотой каймой, длинные светлые волосы с вплетенными в них серебряными и золотыми кольцами падали на плечи.

Гномесса сделала несколько шагов к Далену и Белине, но ее рука не потянулась к висевшему на бедре топору. Первый ряд королевских стражей, стоявших слева, последовал за ней.

– Я согласилась на встречу с тобой из-за твоего отца. Эйсон в течение многих поколений являлся другом нашего народа. Но позволь мне сразу прояснить мою позицию: если ты окажешься моим врагом, я прикончу тебя на месте и расскажу Эйсону, что похоронила твои кости. Ничто не может помешать мне исполнить долг перед моим народом. Ничто. Ты понял?

– Да, – ответил Дален.

– Немного драматично, – прошептала Белина.

Дален бросил на нее раздраженный взгляд, но не стал отвечать.

– В твоем письме сказано, что у тебя есть доказательства невиновности Даймона. Я хочу на них взглянуть, – продолжала Кира.

Дален невольно вздрогнул, дрожь прошла от плеч по пальцам, перекинулась на живот и ноги, во рту пересохло. Он повернулся к Белине, та поджала губы и поморщилась.

– Я должна была ей что-то пообещать, – прошептала Белина. – В противном случае она бы с нами не стала встречаться.

– Но у нас нет доказательств.

Белина смущенно рассмеялась.

– Пришло время их найти? – тихо ответила она.

– Вы напрасно тратите мое время. – Кира тряхнула головой. – Я не хотела, чтобы все так обернулось. Я надеялась, что наш народ сможет достичь понимания с Белдуаром. Надеялась, что вместе мы станем лучше. Я говорю тебе так, чтобы ты знал: я сожалею о том, что необходимо сделать. Я позволю тебе уйти из уважения к твоему отцу. Но если ты решишь остаться, ты перестанешь быть другом гномов. – Кира повернулась, и шум водопада заглушил грохот тяжелых сапог королевской стражи, расступившейся, чтобы пропустить царицу.

– Подождите! – Дален протянул руку и шагнул к Кире, но четверо стражей встали перед ним удивительно быстро, несмотря на тяжелые доспехи. Воины оказались между Даленом и Кирой и подняли топоры.

Кира остановилась, подождала несколько мгновений и повернулась, сине-зеленый свет цветка окрасил ее светлые волосы. Она медленно кивнула.

– Говори.

– У нас нет доказательств.

Кира вздохнула и собралась отвернуться.

– Но доказательство существует. – Дален посчитал, что молчание Киры и ее приподнятая бровь означают разрешение продолжать. – Три наемных убийцы покушались на жизнь Даймона в ту ночь, когда вы предприняли атаку в Зале Сердца.

– Я не нападала! – резко ответила Кира, ее голос переполняла ярость. Дален видел, как она сражалась в Белдуаре. Отец рассказывал ему истории о древних гномах-берсерках, воинах, сумевших превратить ярость в великолепное оружие войны. – Твой король попытался меня убить, и я потребовала, чтобы он отступил. Он отказался. Я защищала свой народ и свой дом.

– В ту ночь, – сказал Дален, стараясь как можно быстрее сменить тему, – три наемных убийцы совершили покушение на жизнь Даймона. Айвон убил двоих. Третий находится в квартале беженцев. Я сохранил ему жизнь в надежде, что он владел необходимой нам информацией.

– И какое твой рассказ имеет значение?

– Если мы сумеем попасть в квартал беженцев и привести к вам убийцу, он подтвердит наши слова. Даймон не стал бы устраивать покушение сам на себя.

– Такое вполне возможно, – сказала Кира, лицо которой оставалось невозмутимым. – Чтобы отвести от себя вину. Это было бы умно.

– Будем говорить откровенно. Мы знаем, что Даймон имеет немало разных качеств, но глубокий ум не принадлежит к их числу. Он просто не обладает необходимой хитростью, лишь пытается уцелеть.

По губам Киры промелькнула улыбка. Она жестом приказала стражам отойти в сторону, а сама шагнула к Далену и посмотрела ему в глаза.

– И почему, Дален Вирандр, ты оказался здесь с этой женщиной? Почему ты не вместе с Даймоном и остальными?

– Ночью мы разделились. – И вновь Дален не стал говорить Кире, как король его арестовал и попытался обвинить в том, что сделал сам. Ему невероятно хотелось об этом рассказать, но тогда оказалось бы, что Даймон участвовал в заговоре. И Кира окончательно перестала бы доверять людям из Белдуара. – И получилось весьма удачно, потому что мы сумели встретиться с вами.

Кира пристально посмотрела на Далена, провела языком по губам и взглянула на Белину.

– А ты? Кто ты такая? Ты даже не из Эфирии. Я бы сказала, что из Нарвоны. В чем твой интерес и почему я должна тебе верить?

– Давайте сразу к делу. Меня зовут Белина Луна. И вы правы, моя семья из Нарвоны. Но мы перебрались сюда еще в моем детстве. Я с радостью расскажу свою историю за кружкой эля, когда все закончится. Почему вы должны мне верить? Вы не должны.

Кира приподняла бровь, и на ее лице появилась улыбка, ей стало любопытно.

– Я не должна?

– Верно.

– Что ты делаешь? – прошептал Дален.

– Я не из тех, кому можно доверять. Но он заслуживает доверия. – Белина посмотрела на Далена. – Я пришла к выводу, что у Далена Вирандра нет ни малейшей склонности к обману. Более того, я даже не уверена, что он может произнести это слово. Все, что он вам рассказал, – правда. И, если он даст клятву, то исполнит ее.

Кира перевела взгляд с Белины на Далена.

– А в чем твой интерес?

– Мне больше нечем заняться, ваше величество. Скука – отличный вдохновитель. Кроме того, – она кивнула в сторону Далена, – юный Вирандр умолял меня остаться. Чем страшно озадачил.

– Ты говоришь, что недостойна доверия, но дала мне самый честный ответ из слышанных мной за долгое время.

– Я не называла себя бесчестной, ваше величество. Сказала лишь, что не заслуживаю доверия.

Кира улыбнулась и кивнула.

– Хорошо. – Она довольно долго стояла, переводя взгляд с Далена на Белину. – Как вы рассчитываете попасть в квартал беженцев?

– Мы еще не решили эту проблему, – признался Дален.

– Возможно, у меня есть способ, – сказала Кира.

Глава 16. Заставить бога дрожать

Звук удара отозвался в ногах Каллинвара, и туча снега взметнулась в воздух, когда он приземлился, но охраняющие доспехи поглотили большую часть силы удара. Впереди пылал город Дрифейна – Хротфалла, – озаряя все вокруг, оранжевые языки пламени поднимались в темное небо. Ночь наполняла какофония: крики людей и животных, звон стали, рев, вопли, треск огня. Высокий частокол окружал большой город с бревенчатыми домами, которые сейчас были разрушены и сожжены.

Работа Отмеченных Кровью.

Кровь самого Каллинвара закипела при мысли о подлых Отмеченных Кровью, в груди клокотала ярость.

Он сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. Однако Гроссмейстер понимал, что впустую тратит время. После смерти Вератина мысли Каллинвара не находили покоя. Он провел долгие часы в Саду Умиротворения, и перед его внутренним взором духомеч Шамана раз за разом рассекал грудь друга. Он дал клятву заставить дрожать бога-предателя, почувствовать, как кровь его созданий напоит землю. Именно так Каллинвар собирался поступить.

Остальная часть Второго отделения выстроилась справа от Каллинвара, их темно-зеленые охраняющие доспехи мерцали в пламени городских пожаров, ослепительно-белые плащи развевал ветер. Здесь присутствовало все отделение – за исключением Лирина, – а такое редко случалось после Падения. Орден состоял всего из сотни рыцарей, так что не имело смысла посылать отделение из десяти воинов, чтобы разобраться с одним всплеском Тьмы. Несколько рыцарей Каллинвара могли без особых проблем справиться с парой сотен Отмеченных Кровью.

Но иногда случались исключения. Одно из них – Кингпасс. Концентрация Порчи в Хротфалле не выглядела достаточно серьезной, чтобы отправить сюда отделение целиком. Впрочем, анализ силы и интенсивности Порчи пока оставался непривычным делом для Каллинвара – и после гибели Вератина он решил, что не следует разделять рыцарей. Пока. Он не мог допустить новых потерь.

– Сестра-капитан?

Руон шагнула к Каллинвару, снег заскрипел под ее тяжелыми сапогами, сквозь прорези в шлеме сверкали зеленые глаза.

– Из того, что я успела увидеть сверху, мы имеем дело с тремя группами. Араки и два отряда людей. Вероятно, жители города и солдаты Империи, но сказать наверняка невозможно. Мы получали донесения, что в Дрифейне идет гражданская война – и может царить полнейший хаос. Я могу взять Миркена, Илдриса, Ардена и Таррона, чтобы ударить с фланга на востоке, если ты…

– Нет, – перебил ее Каллинвар.

– Но, Каллинвар, если мы атакуем с двух сторон…

– Нет, – прорычал Гроссмейстер и тут же громко выдохнул. – Мы не станем разделяться. Мы будем действовать вместе. Обойдемся без молота и наковальни. Только молот.

Каллинвар не видел лица Руон, но знал, какой взгляд она бросила на него из-под шлема. Он шагнул мимо женщины в сторону города, бросив взгляд на остальных рыцарей. Арден, Дейнин, Сильвин, Илдрис и Таррон стояли справа от него, а Миркин и Варлин слева от Руон. Они являлись его рыцарями. Его братьями и сестрами. Воины оставались всем, что у него было в мире, – они, рыцарство и Акерон.

«Я буду защищать их, брат. – Каллинвар стиснул зубы при мысли о Вератине. – До последнего вздоха. Я больше не допущу ошибок».

– Уничтожайте Порчу без колебаний, – сказал Гроссмейстер, решительно направляясь к разбитым деревянным воротам города, где в мерцавшем пламени дрожали тени. В воздухе волнами пульсировал густой, маслянистый запах Порчи. Теперь, когда у него на груди появилась Печать Гроссмейстера, Каллинвар ощущал все гораздо сильнее, чем прежде. – Там наверняка есть Отмеченные Кровью, возможно, Шаман. Но могут оказаться и маги Империи, черпающие из сосудов. Не останавливайтесь ни перед чем.

– За Акерона! – прозвучал общий ответ рыцарей.

Каллинвар почувствовал опасения в Печатях Ардена, Сильвин, Миркена и Варлина – четверки рыцарей, принявших Печать менее столетия назад. Илдрис, Руон и Таррон были с ним со времени Падения. Они сражались против предателей, напавших на Орден, видели, как боевые маги рассекали кровь и кости во имя Эфиалтира. Но остальные не знали настоящей Тьмы. Для них Отмеченные Кровью и были Тенью. Они еще не до конца понимали, что рука Эфиалтира использует все, до чего может дотянуться. Люди, Отмеченные Кровью, эльфы – для него не имело значения. Сейчас им предстояло впервые по-настоящему понять, что враг приближается. Осознать, что мир не бывает только черным и белым. Впервые столкнуться с бесконечно меняющимися оттенками серого, характерными для настоящей войны.

Каллинвар ускорил шаг и тут же перешел на легкий бег, разбрасывая во все стороны снег. Энергия волнами наполняла Печать, наделяя ноги силой.

Стоны и крики эхом разносились в ночи, становились громче по мере того, как Гроссмейстер приближался к разбитым воротам. Он скользнул взглядом по телам, устилавшим землю возле ворот и частокола. Меньше сотни. Только люди.

Многие были в кожаных доспехах, мехах и кольчугах, снег вокруг тел покраснел от крови. Каллинвар заметил трупы с черными львами Лории, но не больше четырех или пяти.

Пульсация Порчи исходила от лежавшего лицом вниз мертвеца в черном плаще.

Не сбавляя шага, Каллинвар поднял правую ногу и нанес удар по спине мертвого черного мага, вложив в него всю мощь охраняющих доспехов. Хрустнули кости, над брызнувшей на снег кровью стал подниматься пар. Яростное алое сияние вырвалось из-под тела, и Каллинвар почувствовал, как под его сапогом треснул красный камень мага. Сияние потускнело, сущность самоцвета испарялась.

– Уничтожай их, дитя мое.

Дрожь прошла по телу Каллинвара, когда он услышал прозвучавший в его сознании голос Акерона. Какая-то часть его существа говорила, что он сходит с ума, ведь даже предположение, что он может слышать голос бога-воителя, свидетельствовало о безумии. Неужели он утратил разум? Неужели скорбь настолько его поглотила, что его стали посещать голоса?

– Я с тобой, дитя мое.

Каллинвар постарался отодвинуть голос в глубины своего разума и вбежал в ворота, призывая духомеч.

Печать в его груди воспламенилась от вспышки энергии, подобной расплавленному огню. А еще через мгновение зеленое сияние духомеча разогнало темноту ночи.

На площади за воротами царил хаос. Сталь ударяла о сталь; топоры, мечи и копья рубили конечности и рассекали плоть. Люди в коже, мехах и кольчугах с безумными криками атаковали друг друга, а солдаты в красно-черных кожаных доспехах Лории, не разбирая, наносили удары всем подряд.

И посреди этого хаоса Порождения Крови крушили сталь и плоть, убивая все, что двигалось. Двое Отмеченных Кровью заняли площадь, высеченные на их коже руны испускали красный свет на залитый кровью снег, а обсидиановые когти рвали кости, словно высохший тростник.

Пронзительный крик раздался слева от Каллинвара, его атаковали два арака, один обнаженный по пояс, другой в зазубренных пластинчатых доспехах. Оба держали в руках копья из черной стали, красные глаза горели безумным огнем, зубы щелкали.

Каллинвар ушел в сторону от первого выпада, а затем, чувствуя, что энергия охраняющих доспехов рвется наружу, поднял ногу, ударил врага по бедру и услышал, как ломаются кости: тварь взвыла и рухнула на бежавшее рядом чудовище.

Прежде чем араки успели прийти в себя, Каллинвар сократил дистанцию, взмахнул духомечом, держа его одной рукой, отсек поднимавшемуся зверю правую руку, а потом разрубил шею, и отвратительная голова упала с плеч. Каллинвар перешагнул через труп зверя, схватил левой рукой в латной рукавице второго арака за плечо и вонзил клинок ему в грудь, глаза твари широко раскрылись. Каллинвар выдернул меч и отшвырнул тело на землю. Остальные рыцари пробежали мимо, их духомечи мерцали в темноте ночи, озаренной огнями пожаров, пламя отражалось в сверкавших охраняющих доспехах.

Арден сразу устремился к одному из Отмеченных Кровью и атаковал чудовище с такой яростью, словно у него имелись к нему личные счеты. Дейнин и Миркен сошлись с группой араков на площади справа; Руон, Сильвин и Варлин бились слева. Илдрис и Таррон заняли места по сторонам Каллинвара.

– За Акерона, брат! – сказал Илдрис, наклонив голову.

Он остался единственным рыцарем, который обращался к Каллинвару, называя братом, а не Гроссмейстером.

Если бы так поступил кто-то другой, Каллинвар посчитал бы подобное знаком неуважения. Но Илдрис отличался от других. Он, Таррон и Руон сражались бок о бок с Каллинваром с самого Падения – его братья и сестры во множестве разных смыслов. Даже родство являлось недостаточным словом, чтобы описать то, что их связывало.

– За Акерона! – ответил Каллинвар.

Каллинвар, Илдрис и Таррон атаковали врагов в центре площади, их духомечи рассекали твердые шкуры, уничтожая порождения Тени.

Мужчина в черной и красной коже и доспехах, украшенных черным львом Лории, бросился на Гроссмейстера, и его клинок рассек воздух. Зазвенела сталь, отброшенная доспехами Каллинвара. Глаза мужчины широко раскрылись, он с благоговейным ужасом посмотрел на противника, а потом собрался нанести новый удар. Каллинвар сделал выпад рукой, чувствуя, как ломается кость под латной рукавицей: воина отбросило в сторону, таким мощным получился удар, усиленный охраняющими доспехами. Каллинвар не испытывал удовольствия, забирая жизни тех, кто не отмечен Порчей, но делал то, что необходимо. Поле боя – не самое подходящее место, чтобы привлекать к себе сердца.

Шум сражения накатывал на Каллинвара, пока он и остальные рыцари с боем прорывались через площадь. Одно движение плавно переходило в другое, его душа жаждала плоти Порождений Крови. Он поклялся себе, что заставит их заплатить за каждую каплю крови Вератина.

Вокруг сверкал зеленый свет духомечей его братьев и сестер, пробивавшихся вперед.

Чем дольше бушевало сражение, тем понятнее становилась ситуация, в которой оказались Каллинвар и его рыцари.

Две фракции Дрифейна сражались друг с другом, сжимая в руках холодную сталь и тяжелые щиты. Одна начала собираться вокруг площади, их щиты украшало изображение, напоминающее белого кота. Они старались держаться подальше от рыцарей и не пускать в город Порождения Крови. Защитники города.

На щитах остальных солдат Дрифейна было изображение красного змея, и теперь, когда Каллинвар подошел ближе, он понял, что они сражались на стороне воинов Лорийской Империи.

Руон была права. Гражданская война.

Обнаружив отсутствие тел Порождений Крови за городскими стенами, Гроссмейстер пришел к выводу, что солдаты Лории и верные им бойцы Дрифейна первыми атаковали город. Порождения Крови последовали за ними, просачиваясь сквозь самые разные щели. Их пульсировавшие, маслянистые щупальца змеились по воздуху, точно корни деревьев в земле. Одна только мысль о Порче вызывала у Каллинвара отвращение. Потом он почувствовал то, что искал. Источник. Бьющееся сердце гниющей мерзости.

– Брат? – Илдрис поймал Каллинвара за руку, когда тот резко направился к источнику.

– Шаман, – прорычал Каллинвар.