Читать книгу: «Мужик в тельняшке», страница 2

Схватка с Тузиком

Поздно вечером из деревенского заведения вышли трое, накачанные самогоном до верхней риски. Один упал сразу около заведения в полной уверенности в том, что подруга, приготовившая оглоблю для встречи со своим суженым, сменит гнев на милость и, как часто бывало, потащит его в опочивальню.

Второй бодрым зигзагом проскочил мимо своей хаты, споткнулся и уже в более устойчивом состоянии – на карачках – залез в чужой коровник, где вызвал беспокойство супружеской пары – двух единиц крупного рогатого скота, спокойно пережёвывающих свою жвачку.

Что касается третьего, то он подошёл к забору ближайшего палисадника, намереваясь оросить этот забор влагой естественного происхождения. Он стоял, покачиваясь, и нарушал на чужую собственность. И всё бы было хорошо: нарушил бы, да и ушёл своей дорогой. Но было два фактора, которые изменили этот мирный исход безобидного происшествия. Во-первых, мужик качался и периодически прислонялся к забору палисадника плечами так, что голова, лишённая опоры, с каждым толчком всё дальше и дальше проваливалась за забор. Во-вторых, у хозяина деревенского дома с палисадником в качестве сторожевой собаки была умная овчарка, которая понимала, что облаивать мужика бессмысленно. Он к этому дома привык.

А посему здоровый пёс внимательно следил за перемещением головы в стельку пьяного мужика. И когда эта голова качнулась так, что оказалась в зоне досягаемости сидевшего на цепи пса, он рванулся и ухватил своими челюстями мужика поперёк личности, вонзив клыки в его пухлые щеки.

– А… а… а! – заорал мужик и в свою очередь схватил своими зубами то, что подвернулось ему в пасти пса.

– И… и… и! – завизжал пес и, не выпуская жертвы, начал трепать голову мужика из стороны в сторону.

Так они стояли и жевали друг друга. Пес мужика снаружи, а мужик пса внутри.

Трудно было предположить, кто кого бы сожрал, если бы не выскочил хозяин и не растащил воюющие стороны. В результате мужика отправили в больницу, а собаку в ветеринарную лечебницу.

А всё отчего? Да оттого, что в деревнях отродясь не было и, наверное, никогда не будет общественных туалетов.

Байки в электричке

Электричка начинает движение. Группа мужчин среднего возраста занимает места в углу вагона. Настроение весёлое. Ехать не меньше трёх часов. Начинается треп.

– Вот мне один мужик рассказывал, – начинает рыжий, у которого в нижней челюсти по центру дырка вместо зуба.

– Ты лучше скажи, какая бабка тебе зуб выпердила?

– Зуб? Это мне тесть хотел пинка дать, а я увернулся.

– Ты нам старые анекдоты не грузи, – притворно надув губу, проговорил грузный бугай, – а то мимо рюмки проскочишь, когда наливать начнём.

– Ладно, ладно, – перебил бугая ещё один из компании, – не мешайте человеку. Давай про мужика-то.

– Да. Так вот, – продолжает рыжий, – этот мужик лежал в больнице. При обходе врач сказал одному больному: назначаю, мол, вам такие-то анализы, а перед этим – клизму.

«А когда клизму-то?» – спрашиват больной.

«Медсестра придёт и позовёт».

– Ну, полежал будто этот больной, полежал, да и пошёл покурить. В это время сестра привела ещё двоих новеньких и устроила их на двух пустующих кроватях. А среди нас, – рассказывал мужик, – был один шутник, который в принципе не выносил тишину. Ему обязательно надо было, чтобы народ вокруг со смеху помирал. Вот он и спрашиват новичков:

«Клизму-то уже делали?»

«Н… нет ещё, – отвечают. – А что?»

«Что, что! Это перва процедура для всех. Пришёл сюды – перво-наперво надо облегчиться в интересах чистоты окружающей среды. Не знали, что ли?»

«А куда идти-то?» – спрашивают.

«Сами придут. Ждите».

– Только он это сказал, – рассказыват мужик, – как в палату вошла здоровенна тетка с вядром и голосом фельдфебеля прогудела:

«Ну, кому тут клизма-то прописана? За мной!»

«Новички соскочили с кроватей и потопали на экзекуцию».

«А в енто время появился тот, кому та самая клизма была прописана».

«Тут за мной не приходили?»

«Приходили, – сказыват рыжий. – Сказали, чтобы через десять минут явился на клизмодром».

– Когда первый из новичков, – рассказывал мужик, – под впечатлением пережитых полутора литров вернулся в палату, шутник и говорит больному с прописанной процедурой:

«Ну, а теперь твоя очередь. Топай».

«Больной ушёл, а мужики стали прислушиваться».

«Вдруг из клизмотронной раздался громкий бас фельдфебеля:

Што!! Ишшо один! С ума, што ли, посходили! Всем клизму подавай! По одной прописке – трое. И все за клизмой!»

– Как потом выяснилось, – рассказывал мужик, – третьему клизма досталась самая полноценная, запоминающаяся. Даже врач-рентгенолог его похвалил: «Хорошо подготовились».

«А потом, – хохотал мужик, – сестра-фельфебель долго ещё, бродя с ведром по коридорам, возмущалась:

Ну и мужики пошли. Сами ничего не могут. В туалет и то только со страху ходят».

Публика, разместившаяся в вагоне, заржала.

– Кончай анекдоты травить, – перебил рыжего бугай, – разливать пора.

И компания занялась привычным делом.

Николай Николаевич

На студии напряжение. Через пять минут репортаж известного журналиста Николая Николаевича Николаева о проведении праздника города, а в коридоре лопнула труба и заливает помещение. Срочно послали за сантехником. А пока работники студии героически сопротивляются свалившимся на них сантехническим неприятностям. Но и репортаж переносить нельзя. Время уходит. Главный режиссёр выскакивает в коридор и кричит:

– Николай Николаевич! Где вы?

– Я тут, – раздаётся из толпы мельтешащих сотрудников.

– Идите со мной!

Он вырывает из толпы Николая Николаевича и тащит в студию, за стол.

Передача началась.

– Николай Николаевич, как вы оцениваете качество проведённых мероприятий в городе? – задаёт вопрос ведущий.

– Прекрасно, – отвечает Николай Николаевич. – Сантехнические службы хорошо подготовились к этим мероприятиям, в результате чего чрезвычайных происшествий почти не было.

– А как, по вашему мнению, прошла конференция под названием «город будущего»?

– Там были кое-какие дефекты в подготовке. В женском туалете лопнула труба, – Николай Николаевич с опаской посмотрел в сторону коридора, где уже булькало. – Да. Так вот, поскольку в мужском туалете об этом узнали слишком поздно, то им пришлось эвакуироваться в незастегнутых портках.

– Оригинально, оригинально, – заерзал на стуле ведущий.

– А что вы можете сказать о конкурсе молодых талантов в помещении оперного театра?

– Могу сказать, что молодые действительно оказались талантливы. Один из сантехников успел вовремя перекрыть задвижку водоснабжения. Иначе были бы неприятности.

– Вы очень оригинальны. А как вам понравился приезжий тенор из Москвы?

– Хороший парень. Я у него в номере гостиницы кран в ванной комнате чинил. Так он меня дорогущим коньяком угостил.

В это время из коридора в студию поступает вода.

– Простите, а вы кто???

– Я Николай Николаевич. Сантехник.

– Так чего же вы тут сидите?

– А вы какого чёрта мне зубы заговариваете! Мне пора делом заниматься.

В это время в студию влетает журналист Николай Николаевич Николаев с гаечным ключом.

– Безобразие! Я вам не сантехник, трубы чинить. Где главный режиссёр, я ему по балде гаечным ключом настучу!

Упадёт или…

Из парной в предбанник выходили красные, распаренные мужики и рассаживались на лавках. Отходили. В углу отжимал в ведро тряпку банщик и что-то ворчал в длинные, как рыжая мочалка, усы. Вдруг он повернулся к только что вышедшему из парной голому мужику и заорал:

– Ты че ввалился! Вся корма в мыле! Иди, смойся, не вишь, с тея тикёт! А то вылетит хто из парной, посклизнётся и ё… ся!

Мужик с намыленной задницей ушёл смываться, кто-то гоготнул ему вслед, а сухощавый гражданин с красной полоской от очков на переносице многозначительно заметил, глядя на банщика:

– Уместнее было бы сказать: упадет.

Сказано это было настолько спокойно и веско, что голая публика на момент замолчала. Банщик повернулся. Хотел что-то возразить, но, встретившись взглядом с сухощавым, осекся и, махнув рукой, обиженно отвернулся в свой угол.

И только круглолицый дядя, отдуваясь и поглаживая себя по животу, равнодушно произнёс:

– А чего тут спорить? Одно из двух – упадет или ё… ся.

Публика вновь загоготала.

В это время в предбанник ввалился только что смытый мужик и, поскользнувшись, смачно шлёпнул голой задницей по мокрому кафелю.

Голая публика взорвалась хохотом, а банщик уперся взглядом в сухощавого и тоном победителя сказал:

– Ну что? Упаде-е-ет, упаде-е-ет. Я же сказал – ё… ся. Вот он и ё… ся!

Хохотали все, в том числе, и сухощавый.

Всеобщая гомеопатизация

Человек – существо сложное. И, как всякое творение природы, в познании неисчерпаем. Сколько бы ни изучали это творение, а вопросов всё больше и больше. Тот уровень познаний, который приобретен человечеством за тысячелетия осмысленного существования, позволяет ему приблизительно оценить состояние здоровья себе подобного. Но только приблизительно. Отсюда и отношение к врачам. Прямо скажем, разнообразное. Вот, например, гомеопатия. Нет, нет, я не против гомеопатии. Говорят, кое-кому помогает. Не тем, конечно, которым очень и очень больно, и надо немедленно что-нибудь отрезать или оторвать, как говорится, операбельным путем, а тем, кому до операции ещё лечиться да лечиться у многочисленных врачей, в том числе и у гомеопатов.

Так что гомеопатия – это, может быть, и неплохо. Только больно уж интерес к ней нарастает, в основном со стороны поставщиков различных гомеопатических препаратов.

Так чем же всё-таки отличается гомеопат от остальных врачей? Он ведь что? Бросил травку в тонну воды и сделал настой. Затем взял капельку этого настоя и разбавил в тонне воды, потом проделал это ещё и ещё раз, пока в воде не останется ни одного атома лекарственного средства. В воде только память о нём осталась. У воды ведь память будь здоров, не то, что у нас – склерозников. Ну, а дальше? Дальше продавать можно… бочками, а лучше флакончиками в двадцать грамм по сто рублей за флакончик. И деньги идут, и люди лечатся. Помогает от всех болезней, кроме одной – от глупости не помогает.

А тут появился мужик с компьютером.

– А я вам эту самую память запрограммирую в компьютере, обработаю по этой программе малюсенькие шарики из сахара – и готово. Шарики одинаковые, из одного мешка, а программы разные – от разных, то есть, болезней. Кушайте на здоровье… по двести рублей кулёчек.

Но, как известно, из научных трактатов, творческая мысль не имеет границ. Появился этот… как его… Чунак… или Чудак? Ну, так вот, этот Чувак и говорит:

– А я вам эту самую воду заряжу от всех болезней внушением.

Внушил. Пьют. Но не все. А надо, чтобы все. Тогда Чувак вписал свой лик в экран телевизора, чтобы всем видно было. Лик вписался и произнёс:

– Приготовьте воду. Буду заряжать.

Зарядил. Пьют. Опять не все. Некоторые ведь воду на дух не переносят. Те, кто пьют в основном водку, попробовали её заряжать… Чуваком. Не берёт. Водка вроде бы светлеет, а в голове после неё темнеет. «Палёная, значит, получается», – решили некоторые. Другие говорят: «Нечего, мол, на Чувака валить. Как была паленая, так паленая и осталась. А Чувак вам не очистное сооружение, чтобы всякую дрянь в питьевой этиловый спирт превращать».

Сыр да бор. Пока спорили, появился Василий Петрович Шизнутый. Это фамилия у него такая – Шизнутый. Что же касается ловкости ума, то у него хоть мать и русская, и отец никакой не юрист, а банальный дворник, но ловкость ума у Василия Петровича ну прямо удивительная. Вот он и начал продавать наваристый суп с гомеопатическим мясом. Один раз сварил суп и месяц разбавляет. Мяса в нём, конечно, нет. Даже запаха мяса и того нет. А вот память о нём есть… у Василия Петровича.

Вскоре возникли лихие рационализаторы и в руководстве страны. «А мы что, хуже Чувака, что ли?» И появились такие понятия, как гомеопатическая пенсия, гомеопатическая минимальная зарплата. Не для всех, конечно. Для тех, кто там, наверху, и пенсия, и зарплата, по-старинке, наваристые. Даже слишком наваристые, наваристее, чем по-старинке. А для основной массы трудящихся – всеобщая гомеопатия в отечественной валюте.

– Мария Ивановна, как там Максим Фёдорович поживает?

– Увы, он умер.

– Умер? И что это за вирус его сгубил? Уж такой здоровый мужик был.

– Вирус? Как хошь эту болезнь называй. Пенсионная гомеопатизация.