Отзывы на книгу «Святой против Льва. Иоанн Кронштадтский и Лев Толстой: история одной вражды», страница 2, 55 отзывов

Из всей серии о Л.Н. Толстом эта книга меньше всего понравилась, хотя возлагала на нее большее надежды. То ли «исполины» – Толстой и Иоанн Кронштадтский – слишком тяжелы в одной связке, то ли автор сам не особо полюбил эту тему и тяготился ею, но читалось натужно.

Глубокое историко-литературное исследование непростых взаимоотношений двух ,,властителей дум,, рубежа столетий – писателя Льва Толстого (известного всем) и его современника, ,,белого,, священника Иоанна Кронштадского, причисленного к лику святых , но тем не менее засекреченного долгое время даже для духовенства. Автор деликатно и увлекательно рассказывает о видимых и скрытых мотивах их многолетнего противостояния, сильных сторонах и ошибках каждого, оставляя у читателя чувство причастности к истории России.

Предыдущая книга, «Бегство из рая», была намного интереснее, «История одной вражды» явно вторична, в ней автор периодически «пережевывает» то, что уже успел поведать в «Бегстве», кроме того многое кажется уж слишком субъектиным и притянутым за уши. Объем изученных материалов и проделанная Басинским работа, безусловно, вызывают уважение, но этого явно недостаточно для того, чтобы подобное чтение стало увлекательным: слишком много деталей все время пристально изучает автор, «растекаясь мыслью по древу». Книгу удалось дочитать исключительно из принципа.

Очень мне понравился подход Павла Басинского к составлению биографий, особенно когда дело касается Льва Толстого (а в случае Басинского - это всегда касается Льва Толстого). Очень эмоционально и интересно он подходит к рассказыванию чужой жизни, никогда не стесняется показать, как именно он пришёл к тем или иным выводам. Автор размышляет прямо перед нами, показывает свою технологию восстановления событий. Кто такой Иоанн Кронштадтский я понятия не имела, но с пера Басинского очень интересно было про него почитать. Само это сопротивление двух таких совершенно разных и при этом схожих людей оказалось по-настоящему захватывающим. Очень мне понравилось, как часто Басинский использует события из различных литературных произведений и за счёт них восстанавливает историю, быт тех лет. Мне нравится лёгкий юмор, который иногда проскальзывает в повествовании, как Басинский акцентирует внимание на каких-то забавных моментах, мелочах в дневниках или произведениях, или письмах и как за счёт них делает более богатым образ человека, биографию которого он рассказывает.

Но и на всю жизнь запомнил, как няня за пролитый на скатерть квас наказала его: поймала и, несмотря на «отчаянное сопротивление», начала возить этой мокрой скатертью по его лицу, приговаривая: «Не пачкай скатертей!» И пучок вербы запомнил, и даже то, что от вербы отпадали «шишечки».

Не знаю почему, но на моменте "шишечек" меня очень проняло, и потом еще пару раз подобное "проняло" со мной было. Очень много в книге есть исторических моментов, о которых я не знала или упускала, после книги обогатилось мое понимание 19 века.

Павла Басинского я, как и многие другие читатели, знала лишь как прототип литкритика Бесинского из "Поколения Π". Беднягу, отрицательно отозвавшегося о рассказах Пелевина, поглотила бурлящая бездна экскрементов в выгребной яме. Басинский в долгу не остался: вывел в одном из романов беллетриста Виктора Сорнякова. Таким образом, литературно-идеологическая полемика знакома автору "Святого против Льва" не понаслышке. Итак, можно ли хромать на оба колена: любить одновременно Льва Толстого и Иоанна Кронштадтского?

Ну, по первому пункту мне "хромота" не грозит. Преклоняюсь перед ранним Толстым (до "Войны и мира" включительно), но поздний, непротивленческий период... Ну, "Холстомер", ну, "Хаджи-Мурат", и то с оговорками, а от остального меня буквально трясёт от брезгливости. О, этот тошнотворный отец Сергий, лицемерно рыдающий об утраченной чистоте над изнасилованной им слабоумной девушкой! Ах, ах, я грешник, грязный, гадкий, а она - дьявол, ни больше, ни меньше. Её же растерзали, и она же - сатана во плоти, такого хорошего мущщину довела, подлая, на постель с ним рядом села. Слов нет. И двойная эта мораль подаётся под видом истины в последней инстанции. Поэтому остро хотелось узнать, как же опроверг доктрину Толстого такой великий ум, как Иоанн Кронштадтский.

А он взял и ничего не опроверг.

То есть нет, в приложении заботливо размещены не только толстовское "Обращение к духовенству", но и ответ Иоанна, однако до чего беспомощно и грубо он выглядит, этот ответ, с аргументацией вроде:

Разве человечество не уважает в числах - число три более всех чисел, то есть по самой природе своей чтит Троицу, создавшую тварь?

По самой природе... Мне знакомые иранцы объяснили, почему у них 3 почитается более других чисел. Потому что это священные три части тела: половой член и два яичка. Вот и ссылайся на природу... Или:

...о, как ты сам ужасен, Лев Толстой, порождение ехидны, отверзший уста свои на хуление богодухновенного писания Ветхого и Нового Завета...

Аргументация по методу, который ещё Пушкин высмеивал: Остроумный человек показывает шиш и говорит язвительно: съешь, а догадливый противник отвечает: сам съешь. Немудрено, что граф Толстой предпочитал сии писания не замечать, а протоиерея Иоанна именовал добрым старичком. Добрый старичок притом, сам стоя одной ногой в могиле, молился так:

Господи, не допусти Льву Толстому, еретику, превзошедшему всех еретиков, достигнуть до праздника Рождества Пресвятой Богородицы, Которую он похулил ужасно и хулит. Возьми его с земли - этот труп зловонный, гордостию своею посмрадивший всю землю. Аминь.

Неважная картина. Как её ни комментируй, всё фарисейство. Басинский противопоставляет своих героев, да и сама судьба их противопоставляет: высокородного дворянина и выходца из беднейшей деревни, блестящего офицера-орденоносца и скромного священнослужителя, в определённый момент положившего все свои ресурсы на алтарь благотворительности. Однако противоположности сходятся, и сходятся в частном пространстве. Лев Толстой, проповедуя воздержание-целомудрие, со вкусом называл себя "в молодости первым б-уном" и произвёл на свет тринадцать детей, что Софье Андреевне, как известно, даром не прошло. О. Иоанн не уставал подчёркивать, что жена спасётся через чадородие, но лишил этого спасения свою супругу, обрек её на девственный брак без возможности развода. Оба мыслителя собрали огромную паству, с усердием поучали, как устроить в том числе семью, но у самих на этом поприще была сплошная безладица, причём сходная до смешного. Так, у протоиерея жена с приёмными дочерьми отказывались поститься, а у писателя всё семейство воротило носы от вегетарианской пищи... В общем, сапожник без сапог и портной без порток. Понимаю, что выгляжу в этой ситуации скорее комично, ведь я пигмейка, а Толстой и св. Иоанн - титаны духа. Но если титанизм сопряжён с таким двоемыслием, может быть, не так уж плохо быть пигмеями?..

Из замечаний: редактура у книги ужасная. Александра Тихонова перепутали с Николаем (поэтом), громоздкие и даже корявые синтаксические конструкции не особенно поправили, опечатки заслуживают сохранения в анналах. Одна вовсе кощунственная, за такое при царском режиме можно было бы поплатиться всем тиражом. Вместо "паси овцы Моя" напечатано "паси отцы Моя", из чего следует, что, во-первых, у Христа, произнёсшего эти слова, были какие-то "отцы", к моему ужасу, во множественном числе, во-вторых, этих неведомых отцов требовалось ещё и пасти. Корректора к ответу. Но главная победа Басинским одержана. В увлекательной форме, в захватывающей атмосфере начала ХХ века задан вопрос "Возможно ли одновременно любить проклинаемого и проклинающего?" Возможно ли?

В словах Лескова "Нельзя хромать на оба колена. Нельзя одновременно любить Льва Толстого и Иоанна Кронштадского." слышен дворовый клич : "Наших бьют!" и если вы, дескать, не определитесь немедля кто тут ваши "наши", сейчас и вам наваляют. Только и всего, только и всего...- Тяжелая, надо сказать, книга. Я моментально захромала на оба колена - так мне жалко стало обоих старичков. Признаю ли я гений Толстого? Да. Он гений. Кто прав в этом споре? Иоанн Кронштадский. К чему упрекать отца Иоанна в несдержанности и агрессивности? Эти упреки возможны только, если веру считать чем-то вроде партийной принадлежности. Как бы не в самом деле, как бы имидж такой мессидж. Тогда спор выстраивается по-другому. Если вы верите, то для вас утверждение Толстого, что Мария родила вовсе не Сына Бога, а ребеночка неизвестно от кого - это личное оскорбление, оскорбление Вашей матери и Вашего отца. За такое морду бьют. Если же вы не верите, то вы не сможете поверить даже в то, что Иоанн воспринял это оскорбление, как личное. Чего ему, скажете вы, надо? У вас одна версия, у нас другая, делов-то. Ваши вон вообще... небезупречны. Граф наш искренен, аки дитя, добра всем хочет, а попы зажрались и изолгались. Толстой-то, между прочим, вообще от денег отказался, до того хороший.

Только думается, честнее брать тысячи пожертвований и отдавать их нуждающимся, чем объявить деньги злом, переложив заботы по содержанию себя на жену. Кагбэ о недостойном пусть заботятся недостойные.

И всё бы ничего, если бы в дело не вмешалась политика и интеллигенствующая масса. "Запретить!", - сказали власть имущие о Толстом. "У-лю-лю-лю!!!!", - заверещала интеллигенция о крондштадтском батюшке. И чем больше наворачивалось на все происходящее политики, чем больше вовлекались в это акулы пера, тем больше казалось, что я читаю о каких-то очередных событиях на Болотной. Кто там вообще чего - уже не понятно, да и не интересно. Пацаны струйками меряются.

Что дала эта книга для понимания Толстого? Что силу своего гения он принял однажды за силу своего ума. И сразу же на него снизошло откровение. Что вот никто не понимал две тысячи лет Бога, а он понял. Подумал и понял. Печальная, на самом деле, история...

Автор, выражая как бы коллективное мнение, усматривают «элемент лицедейства» в чуде «превращения тихого семинариста, а затем не менее скромного студента во Всенародного Батюшку, о котором не шутя говорили, что «вся Россия – это Кронштадт отца Иоанна»… и позднего Толстого, который из барина, аристократа превратился в «мужика». Только тут было превращение наоборот. В первом случае – непомерное возвышение социального образа, во втором – слишком наглядное (не на публику ли?) его снижение. В первом случае из сына бедного дьячка из захолустной Суры возникает отец Иоанн, сияющий – в переносном и прямом смысле – дорогими облачениями, орденами с бриллиантами – подарками богатых поклонников и дарами императорской семьи. Во втором – из родовитого аристократа, впитавшего в себя кровь нескольких знатнейших российских фамилий – Толстых, Волконских, Трубецких и т. д., – возникает «мужичок». Т.е. Басинский не только верно подмечает разнонаправленные векторы «карьерного» движения (правда автор говорит о них в контексте «популярности») Толстого и Иоанна Кронштадского, а именно: если у первого это было сверху-вниз: от аристократии к народу, то у второго снизу-вверх: от народа к аристократии, но и совершенно верно находит их «лицедейскими». Разница, как видится, была только в том, что если у священника это был такой неизбежно-поступательный путь (но при этом, кстати, он ни в коей мере не пытался сам создавать искусственную стену между собой и простым народом), то у писателя это был такой нарочито-перформативный, выпендрёжный акт искусственного «опрощения». И причем, постепенно, в пику этому самому «упрощению» и сам писатель также «успешно» «упрощался» в своих текстах, т.е. говоря сегодняшним языком просто элементарно всё больше тупил, тем не менее, оставаясь при этом конечно же "глыбой" и одним из первых ньюсмейкеров мирового масштаба. Книга достаточно информативная, показано, например, что оба рассматриваемых персонажа, будучи, как известно, весьма активными, занимались не только "абстрактно-гуманитарной" (то есть "словом"), теоретической деятельностью, но и практической, полезной людям деятельностью (то есть "делом") -и таковых примеров "реальных дел" в исследуемом произведении достаточно много. Деятельность отца Иоанна в этом контексте (да и вообще) пожалуй интереснее, но это в первую очередь потому, что про Льва Николаевича мы, вроде как, и так уже много знаем. А вот заявленной, якобы "вражды" в книге в сущности нет, вернее, она есть, но только таковая представлена только в одном направлении: от священника к писателю, а сам писатель, вроде как, никому конкретно из деятелей церкви никогда не обращался. Вне парлептипности, само собой.

Я читая сразу почувствовал, как много литературы пришлось Басинскому одолеть, чтобы буквально говорить о Толстом и Иоанне почти как о своих современниках. Столько фактов о семье, жизни, становлении личности. Хорошая книга для тех, кто хочет расширить в голове рамки понимания религии, веры.

В школе нам показывают Толстого очень шаблонно. Как некого "гения с обложки", совсем не давая прочувствовать, что же крылось за его личностью. У него было проникновение религией, разочарование в традиционных подходах, изгнание из церкви. Это всё делает Толстого живым для читателя, заставляет иначе очень посмотреть на многие его произведения. Судьба Иоанна тоже весьма примечательна. Человек, признанный святым, который якобы совершал чудеса исцеления. Автор не осуждает и не превозносит ни ту, ни другую сторону. Он даёт размышления, что здорово. Даёт посмотреть на религию не через тупой атеизм или бездумное поклонение.

О Льве — всё (почти), о святом — ничего. Таковы были мои познания о двух великих людях до того, как я открыла эту книгу. Потому и открыла — чтобы узнать, наконец, об Иоанне Кронштадском, упоминания о котором постоянно попадаются в литературе. Ну а с Толстым всегда приятно встретиться.

Автор ищет ответы на вопросы:

«почему два безусловно искренних и глубоко верующих человека, желавших добра, даже во многом похожих друг на друга – своей неотмирностью, своей совестливостью, своим бессребреничеством, равнодушием к земным благам и, наконец, огромной любовью к простому народу, – оказались не союзниками, но врагами? Почему возник духовный раскол в России, одним из итогов которого и стали русская революция и Гражданская война?»

Отец Иоанн оказался необыкновенно яркой личностью. Не могла представить, что один человек способен создать целую систему социального обеспечения и помочь такому множеству бедных и больных. Но также не могла представить и того, чтобы христианин просил у Бога смерти ближнего (еретика Толстого). В то время как тот называл Кронштадского «добрый старичок».

«Самое удивительное, что этапы эволюции «еретика» Толстого и православного священника Иоанна Сергиева почти в точности совпадают по годам».

Вот эти совпадения автор и прослеживает во всех подробностях. А я обратила внимание на еще одно совпадение.

Кронштадский получил приход благодаря женитьбе на дочери местного священника, а потом заявил ей, что супружеских отношений между ними не будет. Ему необходимо было сохранять чистоту, чтобы ежедневно служить литургию. Ее желания в расчет не принимались.

Толстой, когда после рождения восьмого ребенка Софье Андреевне не рекомендовали больше иметь детей, воспротивился (!) и даже думал о разводе. С тех пор их отношения и дали трещину.

Вопрос: почему поприща великих мужчин базируются на несчастье женщин? И почему забота обо всем человечестве строится на горе самых близких? Есть ли тут закономерность — или это тоже совпадение?

1) Что любезно сердцу русского интеллигента? Противостояние личного вольнодумства и государственного официоза. 2) Что заставляет его чувствовать себя прекрасным, мудрым и не-таким-как-все? См. пункт 1. 3) О чём неловко читать, захлебываясь в самолюбовании автора, дружеских подмигиваниях и прочей атрибутике В. Лоханкина? См. пункт 1. 4) На чём можно добыть дешевую популярность в определенных кругах? См. пункт 1.

Так вот, ничего этого нет в книге Басинского. И это настоящий подвиг автора. Нет черного и белого, «наших славных разведчиков» и «ихних подлых шпионов». Есть вечно колеблющиеся качели, перепрыгивание с одной точки зрения на другую и желание разобраться.

И нет правых в споре славянофилов и западников, консерваторов и либералов, женщин и мужчин, сердца и разума. Есть круг вечных русских вопросов – и книга именно об этом.

Они неразрешимы и упорно не хотят уходить в прошлое – минуло больше сотни лет, несколько войн и революций, а темы дискуссий все те же. Журналы, письма, кухни, интернет – площадки меняются, темы остаются.

Интуиция или разум. Мужчина или женщина. Стабильность или реформы. Роль Петра I. Кто такие декабристы. Возможность веры в Бога без участия в Церкви. Что такое причастие и как с ним быть после Века Просвещения. Россия – Восток или Запад.

Басинский рисует увлекательнейшую картину русской жизни конца XIX века – с её вопросами, забытыми особенностями быта, героями (я была поражена, что поэт Фет – это не только «Шепот, робкое дыханье…», но и чрезвычайно язвительная личность, первый переводчик Шопенгауэра). Русские императоры, писатели, государственные и церковные деятели составляют почти что адрес-календарь эпохи.

Описание и анализ духовного сословия, к которому принадлежал отец Иоанн так же интересно, как и новые размышления над воспитанием детей в дворянских семьях.

Будет ошибкой полагать, что автор однозначно берет сторону столь хорошо изученного им Толстого. Он указывает на его ошибки – художественную слабость религиозных произведений и принципиальную невозможность «подогнать» сакральный текст под свою личную веру. Это очень глубокая и нужная мысль.

Само непосредственное противостояние писателя и священника занимает в книгах лишь пару последних глав. Вся предыдущая «подноготная» необходима для понимания контекста эпохи, для предостережения читателя от навешивания простых и однозначных ярлыков.

Я сознательно не буду пытать пересказать все особенности и подоплеки конфликта, его философскую, этическую, теологическую, общественно-политическую стороны. Выйдет примитивно и не справедливо к уважаемую мною автору.

Скажу лишь, что учение Толстого было спасением для думающего образованного молодого мужчины той поры. И это учение, построенное на разуме, было совершенно бесполезно для, скажем, бедной крестьянки с больным ребенком на руках. Ей был нужен отец Иоанн.

И образованный мужчина из среднего класса, и неграмотная женщина были реальностями России, оба достойны уважения. Между ними нельзя выбрать, как нельзя в итоге выбрать между о.Иоанном и Толстым.

За сим отсылаю вас к книге. Она придется по душе интересующимся литературоведением или историей, в том числе – историей быта. И, может быть, чуть поможет разобраться в непростых вопросах личного отношения к религии.