Читать книгу: «Азбука современной философии. Часть 1», страница 5

– «Журналом приёма-передачи смен» для пророков будет книга, похожая на Библию?

– Почему будет? Она уже есть.

– Молодец, Господи, хорошо придумал.

Только Ты, по-моему, нарисовал совсем уж мрачную картину современного мира. Все эти «хищнические инстинкты», «голодные стаи», «безжалостные вожаки» наводят на меня ужас. Прямо мурашки по коже, честное слово. Может, давай обойдёмся без подобных аналогий? Может, наш мир на самом деле не так уж плох?

– Что-что ты сказала? Наш мир не так уж плох? А кто взывал ко Мне со слезами отчаянья: «Господи, забери меня отсюда! Сил моих больше нет здесь находиться! Эта планета не для меня. Она даже ужаснее, чем самый ужасный ужас. Она страшнее, чем самый страшный страх. Она безжалостней, чем самая безжалостная безжалостность. Я не хочу, я не буду, я не согласна! Давай, Господи, начнём заново и в другом месте: на других звёздных системах, в других галактиках и в других мирах». Подтверждаешь ли ты подлинность своих слов?

– Подтверждаю.

– А вот теперь ответь Мне: в каких мирах тебе следовало родиться? На каких планетах? Ты думаешь, там тебе было бы лучше? Ты хочешь сказать, что рай там, где тебя нет? напоминаю тебе. И, между прочим, эта планета – ещё не самый худший вариант. Который, заметь, поболе других нуждается в спасении. Рай – это состояние, а не место,

– Да знаю я, что не худший. В принципе, Земля – довольно-таки приличное место. Временами она мне даже стала нравиться.

– Передумала улетать?

– Передумала.

– И что же повлияло на твоё решение?

– Скажем так, у меня появились здесь неотложные дела.

– Знаю Я эти дела. Они называются: «Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь».

– Ну, допустим. Только ведь Ты лукавишь, Господи, говоря о нечаянности любви. Какая нечаянность, когда Ты специально мне её подсунул – и наверняка для того, чтобы избавиться от моих бесконечных стенаний о беспросветности бытия!

– Не «подсунул», а подарил. Теперь радуйся жизни, улыбайся, пой, летай, будь счастлива и живи полноценно. Ведь до Моего тебе дара ты ходила, словно в летаргическом сне – какая-то сомнамбула, ей-богу, лунатик, спящая красавица! Мир мог делать всё, что угодно, но ты в него не вникала. Ты его просто не замечала. Всё вокруг для тебя было неинтересно, ненужно и бессмысленно. «Я – не я, и хата не моя». А теперь, гляди-ка, прямо до того миром заинтересовалась, что даже меч не успела наточить, а уже пошла воевать! Вот что бывает, когда люди сбрасывают оковы летаргического сна, когда освобождается и воспаряет их дух.

– Скорее, пробуждается.

– Доброе утро, дух.

– Доброе утро, Бог.

– И что же, дух, ты скажешь по поводу мира?

– Да ничего, Господи, жить можно.

– Годится?

– Более чем.

– А ведь Я старался. Я всё сделал для того, чтобы ты проснулась с хорошим настроением, неспешно пришла в себя…

– …что называется, «обопнулась»…

– Я смотрю, лирику в чистом виде ты вообще воспринимать не можешь. Ты в курсе, что твои заковыристые словечки резко меняют возвышенный тон нашего повествования?

– В курсе. И Ты прав – не могу. Чистая лирика – это неимоверная нагрузка на человеческое сердце, которое, того и гляди, разорвётся на части, не в силах выдержать абсолютной, Божественной, красоты.

Прости Меня, что я такая получилась. И прости, что перебила.

– Ничего, Я не сержусь.

Так вот, Я сделал так, чтобы ты, проснувшись, умылась, привела себя в порядок, позавтракала чем-нибудь вкусным. Чтобы после завтрака ты посидела в кресле и часок-другой помечтала, расслабленно и упоённо, – так, как ты любишь. Чтобы потом ты, распахнув окно в сад и вдохнув свежий, пахнущий утренними цветами воздух и увидев пронизанную солнечными лучами зелёную листву, увидела, что мир прекрасен.

– Спасибо Тебе, Господи. Я не просто увидела, что он прекрасен – я пришла в неописуемое восхищение от его красоты. И всё благодаря Тебе и благодаря Любви. В сущности, разделения здесь и не требуется, ведь Ты и Любовь – суть одно.

– Ты рассуждаешь как действительно взрослый человек. А как по твоим внутренним ощущениям – ты чувствуешь себя повзрослевшей?

– Как будто бы да, чувствую.

– Тогда осмелься, наконец, признать себя тем, кем ты видишь себя изнутри, тем, кем ты ощущаешь себя. Ведь твои чувства советуют, в какую сторону тебе нужно двигаться. Они стремятся подсказать тебе главное, а именно: образ того, кем ты, в конце концов, должна стать.

– То есть пророком?

– Хочешь – пророком, хочешь – Богом, а хочешь – и тем, и другим одновременно. Стань уже кем-нибудь, в конце-то концов!

– (Господи, в скобках хочу попросить Тебя слово «Бог» в Твоей фразе «Хочешь – пророком, а хочешь – Богом…» заменить на слово «пассионарий».

– Для чего нужна эта замена?

– Да как же человек может стать Богом – Сам подумай?! Это же явная провокация!

– Во-первых, Мои слова точны настолько, что в принципе не могут быть ничем заменены. Во-вторых, давай сейчас в этой, второй, главе, договоримся сразу и навсегда, и не только в отношении нашей общей книги, но и в отношении нашей общей жизни: ты будешь записывать и озвучивать Мои слова именно так, как Я, твой соавтор, их тебе передаю – особенно тогда, когда тебе явно хочется их оспорить. А в третьих, Мои слова являются неоспоримой истиной: повторяю ещё раз, человек может стать Богом – так, как стал Им Иисус Христос.

– Не надо сердиться – я просто уточнила. Ты ведь Сам хотел, чтобы я стала писателем. А писателем может стать лишь профессиональный читатель – тот, кто перелопатил тонны книг…

– …но так и не нашёл ту, которую искал – поэтому сел и стал писать её сам.

– Вот именно. Так что я, как читатель, сразу вижу мелкие нестыковки и бросающиеся в глаза шероховатости текста – и уже как писатель пытаюсь их исправить.

– Правь всё, что хочешь, кроме Моих слов – договорились?

– Договорились.

– Давай возвращаться к теме пророков, а то слишком уж отвлеклись.)

– Я так и знала! Ещё когда Ты завёл разговор о преемственности пророков, я сразу догадалась, к чему Ты клонишь.

Так вот, пророком я не признаю себя никогда.

– Почему?

– Потому что это признание не соответствует действительности.

– Откуда ты знаешь, что соответствует действительности, а что – нет? Ведь ты – всего лишь человек, а человек может ошибаться.

– В этом всё и дело. Ошибки различных чудо-деятелей – в отличие от ошибок, скажем, компьютерщиков, программистов и других технарей – влекут за собой роковые, глобальные, а зачастую и преступные последствия. Ответственность за настоящее и будущее, забота о ближних, милосердие к слабым, гуманизм в самом высоком смысле этого слова, доброта, любовь ко всему живому, надежда на победу добра над злом, вера в Бога – сегодня эти вечные христианские ценности в результате многочисленных ошибок тех или иных чудо-деятелей подвергаются остракизму. Когда речь идёт о непознанном, недоказанном и неподтверждённом, ответственность за возможное совершение ошибок, или ответственность за вероятные риски, должна возрастать. На деле же всё происходит ровно наоборот: чудо-деятели ошибаются упоённо, самозабвенно и полностью игнорируя последствия. Их главная проблема состоит в том, что они не признают собственных ошибок – даже в том случае, если на эти ошибки им прямо указывают.

И такое человеческое поведение – это пример крайней, просто вопиющей безответственности! Игнорировать свои ошибки непризнанием их существования – это значит, трусливо избегать их; это значит, брать пример со страуса, прячущего голову в песок. Является ли страус ответственным существом? Не думаю.

Надо признать, наконец, что человек не просто способен ошибаться – он имеет право на ошибки. Ошибки для всех людей – это лишь вопрос времени. Человек будет ошибаться до тех пор, пока остаётся человеком – существом, далёким от совершенства. Этот тезис важно не только понять, но и принять: необходимо встроить в своё сознание мысль о праве на ошибку. Ведь Ошибаться для человека – нормально. признание ошибок – это путь к их исправлению, в то время как непризнание ошибок лишь множит их количество.

Когда человек у себя в голове перестаёт допускать возможность совершения ошибки, в тот самый момент он её и совершает. Его мысли, слова, действия и поступки становятся непреложными для него самого; он, такой безошибочный, возвышается в собственных глазах; на волне самоуверенного превосходства он несётся по миру, совершенно переставая обращать внимание на разные, по его мнению,  – и вот тут-то приходит черёд его настоящих ошибок, зачастую, к сожалению, фатальных. несущественные мелочи

– Послушав тебя, люди вообще перестанут что-либо делать – ведь риск совершения ошибки так высок! Стоит ли в таком случае затевать какое-либо дело? Стоит ли напрягаться? Люди – существа приспособляемые, предупреждаю тебя. Кончится тем, что они впадут в амёбно-простейшее состояние, предварительно выдав просьбу их не тревожить.

Помнишь строки из стихотворения Романа Сефа?

– Господи, так это же моя мечта – стать такой устрицей!

– мечтаа не мечта других— попрошу зафиксировать эту мысль в своей голове. Твоя ,  

И потом, не вздумай Мне снова заснуть! Я для чего столько времени тебя будил, – чтобы ты, взмахнув длинными ресницами, оглядела окружающие поля и перелески, да и снова на боковую? В следующий раз щадящего пробуждения не будет, предупреждаю тебя. Я привлеку тяжёлую артиллерию, которая будет будить тебя залповыми раскатами.

– Во-первых, я не боюсь, а во-вторых, спать сейчас у меня просто нет времени. Я же Тебе объяснила – возникли некоторые неотложные дела. Не до сна мне.

Я прекрасно понимаю, Господи, психологическую подоплёку «эффекта спящей устрицы». Любой разумный человек, боясь допустить непоправимую ошибку, будет стремиться к снижению собственной активности, тем самым снижая и возможные риски. И такое человеческое поведение во многом оправдано. Но, как ни странно, такое поведение и является самой главной человеческой ошибкой. Нельзя решить проблему, избегнув её. Возможные риски снижаются не уходом, не бегством от проблемной ситуации, а тщательной проработкой, углублением в неё – с тем, чтобы можно было отыскать эффективный и мощный рычаг управления этими рисками.

– Под «эффективным и мощным рычагом» ты, ясное дело, подразумеваешь Меня, Бога?

– Конечно! Посмотри, к примеру, на меня…

– Смотрю и любуюсь тобой непрестанно.

– Господи, слово «посмотри» я применяю в фигуральном значении: не нужно смотреть на меня как на объект, нужно рассматривать меня как пример – один из многих.

Итак, если рассматривать мой пример, то я с Тобой и я без Тебя – это два совершенно разных существа. Без Тебя я – глубоко неуверенный в себе человек, который сомневается всегда и во всём; которого постоянно преследует ощущение того, что он тонет в собственных ошибках, мнимых или настоящих, причём даже само толкование «тонущего» ощущения интерпретируется как ошибочное.

А с Тобой, Господи, я тот, кому посреди безбрежного океана вдруг кинули спасательный круг. Да, вокруг меня продолжает плескаться океан с ошибками, и утонуть в нём было бы ещё одной ошибкой, а оставаться на плаву – третьей. Но появился круг – и в нём спасение. С его появлением стало ясно, что нужно плыть, а не тонуть – иначе круга бы не было. Спасательные круги, как известно, с бухты-барахты в океанах не возникают. Появление Твоего круга, Господи, уверенно заявило мне, что плыть – нужно, а тонуть – не нужно, и таким образом круг исключил возможность совершения сразу двух ошибок. А знать, что из твоей жизни полностью исключена хотя бы одна-единственная ошибка, что ты никогда её не допустишь – это уже огромное наслаждение. А исключение двух ошибок сразу – это такое счастье, которое я даже не могу выразить словами!

– Скажи Мне, есть ли в твоей жизни хоть что-то, в чём ты была бы уверена на все сто процентов?

– Как ни странно – есть. В двух аспектах своей жизни я уверена настолько, что они не внушают мне мыслей об ошибке. Первый аспект – это Ты, Господи. Когда я поняла, что я для Тебя – нечто большее, чем просто песчинка на просторах уходящей за горизонт песчаной дюны, и большее, чем камешек в череде таких же прибрежных голышей, и даже большее, чем гигантский валун, наполовину омываемый волнами…

– Ты для Меня – замок из песка, который Я возвожу бережно и старательно.

– Красиво получается?

– Очень!

– Спасибо.

Так вот, когда я поняла, что значу для Тебя многое, я перестала бояться будущего. Меня и сейчас, надо признать, время от времени посещают сомнения в реальности происходящего – я вполне допускаю мысль, что в один нехороший день я могу проснуться в комнате с однотонными стенами и бьющим в глаза светом, выход из которой возможен лишь по специальному разрешению человека в белом халате. Повторяю, я допускаю подобное развитие событий, но я не боюсь его – ведь я знаю, что в любом месте Ты останешься со мною рядом.

А вторая вещь, внушающая мне уверенность, – это Любовь, которую я чувствую. Человек может сколько угодно сомневаться в существовании Любви, может верить в неё или не верить, допускать или не допускать, принимать или не принимать, но если он ощущает её каждым миллиметром своей души, купается в ней, пребывает в ней, то само это состояние, состояние Любви, совершенно автоматически исключается из зоны его ошибочных сомнений.

Поэтому, исходя из всего вышеизложенного, давай, Господи, обойдёмся без пророческих песней, напевов и даже мотивов. Пускай наша книга будет не рассказом о произошедших событиях, а лишь . А ошибочна эта версия или правдива, давай предоставим решать читателям. версией изложения этих событий

– Я и без читателей могу сказать тебе, что наша версия будет признана правдивой. И люди всё равно объявят тебя пророком – хочешь ты этого или нет.

– Тогда сделай так, чтобы этого не было!

– И не подумаю.

– Ты не прав, Господи. И люди будут не правы, если поспешат навесить на человека – на любого человека – ярлык пророка. Каждый человек – сам себе пророк, причём такой, лучше которого ему не найти во всём белом свете! Вот, собственно, и всё, что я имею сказать по этому поводу.

– Хорошо, пророком ты, желая избегнуть ответственности, быть не хочешь…

– Я просто…

– И не вздумай Мне возражать! Я прекрасно знаю, что дело именно в повышенной ответственности, которой ты, невзирая на Мою поддержку, продолжаешь упорно опасаться.

Но можешь ли ты нарисовать для наших читателей подлинный, настоящий, невыдуманный образ современного пророка – такого пророка, к словам которого ты сама отнеслась бы с полной серьёзностью?

– А вот это – запросто. Вот это – с превеликим удовольствием!

Начать, пожалуй, следует с профессиональных обязанностей современного пророка. Вряд ли я открою тайну, если скажу, что пророк к началу своего пророческого пути должен успеть попробовать себя в нескольких профессиях – пусть в смежных, но всё же в нескольких. Например, писательство, журналистика, публицистика, различного рода ораторское искусство, даже политика – пророк должен быть из числа тех, кто, во-первых, обладает даром слова и убеждения, а во-вторых, тем, перед кем открыта широкая общественная аудитория. Особняком в этом перечне профессий стоит профессия учителя: для современного пророка она является обязательной.

– Учитель? Это что-то новое. Чем тебе так приглянулась эта профессия?

– Ну, мы же о новых временах говорим, правда? Современные люди в большинстве своём, как дети: для того, чтобы они усвоили новый предмет, нужно позаботиться о методе его усвоения. И лишь тот, кто с профессией учителя знаком не понаслышке, сможет заинтересовать, увлечь, максимально облегчить понимание – ведь в противном случае новые знания, несмотря на всю их сверхважность, просто не смогут быть усвоены.

– Напомни-ка Мне свою оценку по педагогике, что-то Я её подзабыл.

– Пятёрка. Но, во-первых, не притворяйся, Господи, что Ты что-либо когда-либо мог «подзабыть», а во-вторых, не надо сводить мои слова к моей персоне. Сейчас речь не обо мне. Я лишь рисую тот образ, который считаю правильным.

Итак, с профессиями современного пророка разобрались. Теперь перейдём к характеристике пророческого пути и к правилам поведения на этом пути. И в первую очередь следует выделить то, что любой пророческий путь всегда преодолевается в одиночку. В современных реалиях это означает, что за пророком не должна стоять никакая партия, или объединение, или общество, или ячейка, или любая другая группа людей. Он должен быть совершенно, абсолютно, стерильно одинок.

– «Один в поле – не воин». Может, хоть небольшую общественную ячейку организовать ему в помощь?

– Никаких ячеек. Хочет он того или нет, но ему придётся быть одному. И воевать ему тоже придётся одному. И побеждать, и проигрывать. Потому что, во-первых, если пророк ошибётся, – а это, без сомнений, рано или поздно произойдёт, – то сделает это один и отвечать за свои ошибки тоже будет один: он никого на этом поле боя не подставит и в поражение никого за собой не потянет. А во-вторых, чем больше народа стоит за спиной человека, тем больше нужно денег на его, народа, содержание. Здесь вступает в силу обыкновенный человеческий прагматизм: каждый из этого народа элементарно хочет есть, и члены его семьи тоже хотят есть, и всем им нужно как-то жить или хотя бы на что-то выживать – таким образом, без денег тут никак не обойтись. А с привлечением денег, любых денег, теряется самое главное: вера слушателей в искренность говорящего, в бескорыстие его намерений. За деньги людям не помогают, помочь можно лишь от души – этот старинный постулат знаком каждому. Так же, как знаком и новый, современный тезис: «кто платит, тот и заказывает музыку». Вот и получается, что говорить от себя, что в современном мире значит «говорить искренне», может лишь человек с крайне низким материальным достатком.

– Это намёк на то, чтобы Я повысил тебе зарплату?

– Перестань, Господи. Я ни на что не намекаю – мне на жизнь хватает. Человек не может умереть с голоду, если о нём заботится Бог. И кстати, в этом же случае – при поддержке Бога – и один в поле может быть воином.

Теперь переходим к личности современного пророка, к его человеческим качествам. И сказать о том, какая это должна быть личность, мне совершенно нечего. По идее, личность пророка, его человеческий образ должен быть помещён в глубокую тень, спрятан там, завуалирован. Оставаться в этой тени пророк должен пожизненно.

– Звучит как приговор.

– Да, я знаю. Но он должен чётко представлять себе, на что он идёт и что его ждёт.

Современный пророк просто не имеет права выставлять напоказ собственную личность. Переходя на язык популярных масс-медиа, можно сказать и так: стремясь к увеличению электората, пророк не должен бравировать собственным рейтингом. Психология современных широких общественных масс такова, что люди имеют тенденцию связывать накрепко и воедино личность говорящего и содержание его речей. Но ведь пророк – всего лишь человек, он не вечен, ему придётся когда-нибудь умереть. И если его личность будет затмевать собой содержание его речей, то с его смертью всё прекратится. А этого допустить никак нельзя. Если то, о чём говорит пророк, действительно важно и имеет высшую ценность, то надо сделать так, чтобы суть этих провозглашений воздействовала на человечество даже тогда, когда в дело пытаются вмешаться другие люди, события, обстоятельства, время, пространство, жизнь и смерть.

– Печальная картина выходит из-под твоей словесной кисти…

– Ничего, сейчас добавим весёлых тонов.

Когда пророк умрёт…

– По-твоему, смерть – это весёлые тона?!

– Ну, как минимум, – не грустные. Чего грустить-то, когда смерть – это не только конец, но и начало?

Но сейчас не об этом. Повторяю, когда пророк умрёт, Ты, Господи, дашь человечеству следующего. Более того, я абсолютно уверена в том, что и в данный момент времени, здесь и сейчас, Ты занимаешься подготовкой одновременно нескольких пророков. Скажи мне, пожалуйста, это так?

– Да, это так.

– Вот! А я давно об этом догадалась! Но и без догадок, с привлечением элементарной логики каждый способен понять, что складывать все яйца в одну корзину, по меньшей мере, глупо. А Бог – всё-таки умнейший… какое подобрать к Тебе существительное, Господи?

– Обойдёмся без существительных. Я просто Умнейший, и точка.

– Хорошо. Так вот, Умнейший Бог понимает, что человек является слабым и несовершенным существом. По большому счёту даже пророк, будучи человеком, не является гарантированно надёжным объектом применения Божественных сил. Например, сегодня какой-нибудь хилый духом пророк верит в Бога, а завтра в Нём разуверился; сегодня у него имеется в наличии запас духовных сил, а завтра всё куда-то подевалось и растерялось; сегодня современный пророк считает себя Божественно мотивированным, а назавтра ему показалось, что это не так. Подобное поведение по-человечески оправдано: любой может устать, выбиться из сил, упасть духом, ослабеть…

– Что случилось, Я не понимаю? Откуда взялись эти упаднические настроения?

– Всё хорошо, уверяю Тебя. Я рассуждаю с гипотетической точки зрения.

– Ты Мне брось свои гипотетические штучки! Что значит «ослабеть»? Что значит «выбиться из сил»? С какой стати ты вообще должна из них выбиться? Ведь тебе, по сравнению с другими пророками, созданы самые благоприятные условия. Только работай, не отвлекайся.

– Что-что? Ты сказал – благоприятные условия? Я не ослышалась – какое-то особое отношение? А на каком основании, позволь спросить Тебя?

– …

– Что Ты молчишь? Только не говори мне, что это потому, что я женщина.

– …

– Да что ж такое – никуда не деться от гендерного неравенства!

– Есть претензии к собственному полу?

– Нет-нет, что Ты! Претензий нет и быть не может. Не вздумай ничего менять: ни пол, ни планету, ни галактику.

– А-а-а, снова твои неотложные дела? Ты гляди, как зацепило!

– Так Ты же Сам меня «цеплял»! А то, Господи, чем занимаешься Ты, в результате имеет такой вес, размер, масштаб и суть, что способно преодолевать время, пространство, события и обстоятельства. Но мы сейчас не о моих делах говорим, а о пророках.

Возвращаясь к переполненной яйцами корзине, стоит отметить, что у Бога:

а) подобных корзин не одна, а довольно приличное множество;

б) из них треть – на начальной стадии готовности, ещё треть – в состоянии полуготовности, и последняя треть – готовы полностью;

в) кроме того, одновременно изыскивается материал для плетения новых корзин.

– Как замечательно ты расписала Мои планы! Но Я не просто изыскиваю готовый материал для плетения новых корзин – Я сажаю кусты и деревья, из которых этот материал потом берётся.

– Ну вот. Дела обстоят даже лучше, чем я предполагала. Так что если вдруг отпадёт один пророк, то останется второй. А не второй, так третий. А не третий, так четвёртый, и так далее. В общем, рано или поздно, мир будет спасён – и эта мысль должна внушать безусловный оптимизм. Божественное дело, ещё именуемое как Богодейство, так важно, ценно и велико для человечества, что не должно прерываться ни на миг – и именно так у Бога всё и происходит.

В идеале же надо стремиться к тому, чтобы каждый человек – при поддержке Бога, разумеется, потому что иначе не получится – обрёл достаточную смелость, мудрость и силу для того, чтобы спасти себя самому. Я понимаю, что, пытаясь нарисовать подлинный, настоящий, невыдуманный образ современного пророка, я волей-неволей придавала этому образу свои собственные черты. И это служит лишним подтверждением истинности высказанного мною тезиса: лишь сам человек знает, как надо спасать – спасать не кого-то другого, а себя самого. Ибо лучший пророк для человека – это он сам.

– С сожалением вынужден констатировать, что люди не доросли ещё до понимания этих истин.

– А когда они смогут до них дорасти, как Ты считаешь?

– Тогда, когда собственные ощущения подскажут им, что хотя бы двадцатилетний юбилей ими уже отпразднован. А пока что им требуется пророк, учитель, толкователь, активно мыслящий пассионарий – назови как хочешь, суть от этого не меняется. Пока что людям требуется конкретный жизненный пример, признаваемый всеми образец для подражания, авторитетное мнение, доступное и понятное всем и каждому. Проще говоря, ребёнку нужна опора извне, поскольку своя, внутренняя, опора у него ещё не выросла.

– Хочешь сказать, людям нужен вожак? Например, из числа тех, кто пожёстче и побезжалостней?

– Нет, им нужен учитель. И должен он быть из числа тех, в чьём присутствии даже самые жёсткие и безжалостные вожаки меняются к лучшему.

 
«Ходит бриз над водой,
Гонит белые барашки,
Катит камни прибой,
Стачивает валуны.
Но, зарывшись в песок,
В перламутровой рубашке
Тихо устрица спит
И морские
Видит сны».