Читать книгу: «Дождаться рассвета», страница 3

– Высокий, – ответила Диана, давая понять при помощи интонации, что в данный момент не намерена предоставлять более точную информацию.

Она могла бы это сделать, но понимала, что известные ей цифры посеют панику. Знала она и то, что допустить распространение паники не имеет права.

– Сколько нам здесь оставаться? – крикнула с другой стороны женщина с короткой стрижкой.

– Пока неизвестно.

Строго говоря, это было правдой. Диана, конечно, могла бы сказать нечто более конкретное, но и в этом случае паники было не избежать. Интуиция подсказывала: не стоит вываливать на людей всю информацию сразу. И без того непонятно, как они держатся. А если сейчас сообщить им, что на очищение среды потребуются, скорее всего, десятилетия… Странно, что она сама может подумать о таком и не упасть в обморок. Эта мысль коснулась её сознания вскользь и исчезла, уступив место более насущным вопросам. Похоже, держаться Диане Моше помогало то, что она полностью сосредоточилась на своей аудитории, её реакциях, чаяниях и тревогах.

– Что с остальными? Теми, кто не попал в убежище? Кто-нибудь выжил?

Этот вопрос поддержала…тишина. Если до сих пор люди кричали о беспокоивших их темах наперебой, теперь крики стихли. Все взгляды были обращены на Диану. Со страхом, с надеждой, с отчаянием. Некоторые зажмурились, одновременно и жадно ожидая ответа, и смертельно боясь его услышать.

Диана обвела взглядом притихшую аудиторию. Этой темы не было в её записях. Она ждала, что люди станут спрашивать о собственной судьбе. О ресурсах. О воде, о пище, о кислороде. И всё же нельзя сказать, что она удивилась. Просто только теперь поняла, насколько естественным был прозвучавший вопрос. Беспокойство о близких. Мужьях, жёнах, детях, братьях. И не о близких тоже. Седьмое октября 2023 года показало, до какой степени израильтянам небезразлично происходящее с их народом. Даже если это совсем незнакомые люди. Быть может, это единственный вывод со знаком плюс, который можно было вынести из того чёрного дня.

Она сложила вчетверо листок с записями и убрала в карман. Ответ, к счастью, был, во всяком случае частичный.

– Кто-то безусловно выжил. – Диана постаралась говорить максимально уверенно, как в тех случаях, когда стремилась убедить аудиторию конференции в своей правоте. И не лгала: в своём ответе она действительно была уверена. Какой процент людей выжил – вот это вопрос… – Как многие из вас знают, здесь не единственное убежище в нашем городе. Второй бункер был построен под парковочными этажами торгового центра Азриэли. Так что вполне вероятно, что ваши родственники и знакомые, не попавшие сюда, успели укрыться там. К сожалению, связи с ними у нас нет, – добавила она, опережая вопрос, готовый сорваться с десятков языков. – По первоначальному плану эти два убежища должны были соединяться подземным тоннелем. Это позволило бы людям перемещаться из одного зала в другой; кроме того, тоннель можно было бы частично использовать для складских помещений. Но, к сожалению, правительство сократило бюджет, выделенный на строительство убежищ. Тоннель начали рыть, но так и не закончили.

Послышались возмущённые выкрики. Может быть, не следовало упоминать правительство. В сегодняшней ситуации одно это слово могло иметь эффект разорвавшейся бомбы, а тут ещё и конкретный прокол власть имущих. Да и «прокол» – неточное слово. Нежелание вкладывать деньги в то, что может в конечном итоге не окупиться. В безопасность граждан. Сохранить бюджет на коалиционные соглашения куда важнее…

Возмущение толпы понятно и оправдано, к тому же, возможно, оно было полезно, так как приглушало другое чувство – чувство горечи. И в то же время нельзя было допустить, чтобы в убежище, этом хрупком, хоть и непроницаемом для ядерной угрозы мирке, воцарился хаос. Требовалось перевести разговор в иное русло, исправить собственную оплошность. И подходящий вопрос не заставил себя ждать:

– А что вне города М.?

Диана благодарно кивнула и поспешила ответить:

– На территории страны построено ещё несколько убежищ. Не буду вас обманывать, они не могут вместить всё население, и всё-таки у многих был шанс спастись. Мне, к сожалению, неизвестны подробности, но убежища абсолютно точно были построены на территории Иерусалима и Тель-Авива. Так же существуют бункеры на севере и юге нашей страны. Они предназначены для переброшенных туда солдат, но, разумеется, и для местного мирного населения тоже. Насколько мне известно, убежища строились ещё в двух крупных городах.

В одном из них, по имеющейся у неё информации, бункер действительно был построен, хотя она не знала, успела ли местная мэрия позаботиться о логистике. В конце концов, в их случае Йуваль сделал это вопреки распоряжениям свыше. Грубо говоря, растратил деньги из городского бюджета, закупив большое количество провизии, лекарств и некоторых других необходимых предметов. Именно это он имел в виду, говоря о своих «финансовых преступлениях». Поступил ли так же мэр одного из южных городов, ей было неизвестно. Ещё в одном городе, расположенном ближе к северу, убежище просто-напросто не достроили. Не хватило средств. Город был сравнительно бедный, а правительство отказывалось полностью финансировать проект. Определённая сумма обеспечивалась местным городским советом…или не обеспечивалась. Им повезло, что М. был в этом отношении городом достаточно богатым. Местным жителям приходилось платить высокий налог на имущество, но жаловались они редко, зная, что деньги и вправду идут на нужды города. Можно сказать, нынешняя ситуация не была исключением.

– С кем-нибудь из них есть связь? – взволнованно спросила женщина с маленьким магендавидом⁸ на золотой цепочке.

Диана покачала головой.

– Телефонная связь не работает, интернет тоже. На данный момент мы отрезаны от внешнего мира.

– Как же так? – без упрёка, но очень расстроенно всплеснула руками пожилая женщина в длинном коричневом кардигане.

Можно было даже не сомневаться: она потеряла связь с кем-то из близких и надеялась отыскать их в другом убежище.

– Куда это годится?! – воскликнул мужчина, известный Тане как хозяин маколета. – Могли ведь кабель под землёй провести! Уж хотя бы в пределах города!

Ответить Диана не успела.

– Не гневите Бога! – вмешался молодой мужчина в кипе. Звали его Илай, и он был мужем небезызвестной нам Цвии. – Вы живы и в безопасности. Нечего предъявлять заоблачные требования.

– Вот именно! – подхватила крашеная блондинка, которую Таня встретила в самом начале в туалете. – Мэрия и так сделала больше, чем мы могли ожидать. Скажите лучше «Спасибо»!

– «Спасибо!» – с иронией повторил хозяин маколета. – Долго ли мы здесь теперь протянем, с эдаким уровнем подготовки?

На это у Дианы имелся ответ. Собственно, в первую очередь именно этой теме и были посвящены её записи.

– Благодаря инициативе Йуваля Данона, мы довольно хорошо подготовлены. Пока я могу дать только приблизительную информацию: предстоит много работы. Но у нас большие запасы провизии – главным образом в виде порошков и консервов, – а также лекарств. Есть спальные мешки и некоторое количество палаток. Циркуляция кислорода надёжно налажена, водоочистительная система налажена по последнему слову техники. Также есть семена и оборудование, которое позволит выращивать пригодные в пищу овощи и фрукты. Для этого нам потребуется помощь специалистов, мы ещё обязательно к вам обратимся, но немного позднее.

– У вас есть гарантии, что эти чудо-системы не выйдут из строя и мы не останемся без воздуха или воды?

– Благодарю вас за внимание, пока у меня всё. Мы будем работать и сообщать новую информацию по мере её поступления.

Диана предпочла сделать вид, будто не услышала последнего вопроса среди общего гула голосов. Никаких гарантий у неё, ясное дело, не было.

Звуки голоса, слегка искажённого динамиками, стихли. Поняв, что в ближайшее время продолжения не будет, Таня снова опустилась на скамью и уложила Таффи себе на колени. Казалось бы, на скамьях совсем не должно было остаться мест, но многие перешли в другую часть зала, ближе к заместительнице мэра, и здесь, напротив лестницы, было довольно свободно. Возможно, те люди поступили правильнее: отсюда Тане удалось разобрать не всё, что говорила Диана Моше. Но и услышанного оказалось вполне достаточно: вряд ли человеческий мозг способен быстро переварить подобную информацию.

– Это что, всё правда? – повернулась она к Ниру.

Таня и сама плохо понимала, в чём смысл такого вопроса. Ясное дело, её сосед знал не больше, чем она. Не больше, чем все остальные в этом здании. Наверное, ей просто было необходимо с кем-то разделить своё недоумение.

– Похоже на то, – дал самый что ни на есть предсказуемый ответ Нир. Спустя некоторое время добавил: – К этому всё шло. Рано или поздно так должно было случиться. С тех пор, как мы позволили Ирану заполучить ядерное оружие, удар был всего лишь вопросом времени. Просто мы не хотели это осознавать. Какой же нормальный человек захочет?

Несколько горожан прислушивались к его словам, двое или трое согласно покивали. Сама же Таня отреагировала несколько рассеянно. Тоже кивнув, но всё больше из вежливости, она уложила Таффи на мягкую подстилку и поднялась на ноги. Расправила плечи, размяла шею. Приложила руку ко лбу.

Упоминание «нормальных людей» заставило крепко задуматься, а относится ли к таковым она сама. Дело заключалось в том, что после всего озвученного заместительницей мэра, Таня не испытывала сильных эмоций. Может быть, даже никаких эмоций. Это вызывало тревогу. Опять же не панику, не острые чувства, а недоумение, основанное на чисто логических выводах. Привычный мир рухнул. Они заперты в небольшом, в сущности, здании. Снаружи – радиация. Непонятно, как долго это продлится. Неизвестно, выжил ли хоть кто-то из знакомых ей людей, не считая нескольких горожан, узнанных здесь, в убежище. Она должна паниковать, кричать от ужаса, рыдать – вот как та пожилая женщина в очках или молоденькая девушка в футболке с надписью “Brooklyn”. Ей должно быть плохо – как тому бедолаге, которого стошнило прежде, чем он успел добежать до туалетов.

Но ничего подобного не происходило. Таня была спокойна, как слон (почему-то в её семье так говорили, хотя никаких объективных причин считать слонов спокойными животными, насколько она могла судить, не существовало). И, как бы глупо это ни звучало, именно это спокойствие не давало ей покоя.

Таня вдруг вспомнила, что в кошельке, в отделении для монет, у неё лежит несколько таблеток клонекса⁹. Свои, те, что выписывала семейный врач, она принимала крайне редко, в основном, когда её мучила бессонница, а вставать надо было рано. Они закончились, а попросить новый рецепт Таня не успела, и подруга дала ей несколько штук из своих запасов. Правда, у подруги, страдавшей от сильных панических атак, была другая дозировка, и вместо привычных оранжевых таблеток (полмиллиграмма) в Танином кошельке хранились белые (два миллиграмма каждая). Совершенно забыв об этом нюансе, Таня вытащила полоску с лекарствами и положила одно под язык.

– Извините, что вмешиваюсь, это у вас клонекс? – спросила невысокая интеллигентного вида женщина, волосы которой были покрашены в тёплый вишнёвый оттенок. – Можно попросить одну таблетку?

– Да, конечно.

Таня протянула ей лекарство.

– Спасибо. – Женщина не стала класть таблетку под язык, а проглотила, запив водой. – Нам сейчас, кажется, всем не помешает успокоительное.

– Это уж точно.

– Меня зовут Эсти.

– Таня.

– Признаться, я удивлена, что до сих пор не упала в обморок и не бьюсь головой об стенку, – доверительно заметила женщина.

– Те же самые чувства! – нервно усмехнулась Таня.

От осознания, что она такая не одна, стало ощутимо легче.

Между тем в кабинете царила атмосфера кипучей деятельности. Диана ожесточённо стучала пальцами по клавиатуре. Литаль, с переменным успехом, пыталась накормить младшую дочь припасённым заранее яблочным пюре. Габи, стоя на коленях, возился с какой-то аппаратурой. Йуваль по-прежнему сидел перед компьютером, не отрываясь от серого экрана.

– Шир, ты не мог бы взять ключи и посмотреть, как обстоят дела на складе? – попросила Диана. – Никак не могу разобраться в этой документации. Нам бы хоть примерно понять, что там есть.

– Я помогу! – вызвалась Йонит.

– Я тоже.

Дани в момент подскочил со стула, обрадовавшись возможности хоть чем-то заполнить пустоту времени, проводимого без Майнкрафта.

Диана благодарно кивнула.

– Составьте список хотя бы самых основных вещей, которые там обнаружите. Надо с чего-то начинать.

Йонит дотянулась до листка бумаги и принялась искать пишущие принадлежности.

– Ничего себе! – воскликнула она. – Целый ящик карандашей! Зачем?

– Кто-то заранее сообразил, что нам придётся перейти на бумагу, – откликнулась Диана.

– Электричество теперь на вес золота, – пояснил Габи, поднимаясь на ноги и отряхивая колени. – Пока мы включили генераторы, а в этом кабинете они вообще заработали автоматически. Но это всё ненадолго. Соляру нужно экономить. Так что от компьютеров придётся отказаться. Изредка, чтобы извлечь важную информацию, сможем включить. Но точно не ради каждой мелкой записи. Так что возвращаемся к бумаге.

– Тогда ведь и света не будет. – Йонит бросила взгляд на брата. Тот как будто застыл в задумчивости. Как минимум не спешил впадать в истерику из-за отсутствия компьютеров – уже хорошо. – Как же мы без света?

– Тоже вернёмся в прошлое, – отозвался охранник. – Факелы уже заготовлены. Читала про такие в книжках? На первое время здесь ещё должны быть фонарики на батарейках. Плюс специальные аппараты, что-то вроде велосипедов. Крутишь педали – вырабатывается электричество. Но это пойдёт на самое необходимое.

– В первую очередь – на ферму, если у нас получится прорастить все эти семена, – вздохнула Диана. Опустила голову на руки, но через несколько секунд встряхнулась. – Хорошо, что вы напомнили про свет. В подсобку надо взять фонарики, там нет электричества. Можно включить телефонные. Всё равно от телефонов другого проку нет.

Дети кивнули. Пока Шир отпирал дверь, запустили скромное освещение на своих мобильных аппаратах. Вскоре все трое растворились в темноте.

Диана тоже взяла чистый лист и потянулась за карандашом.

– Нам надо составить ещё один список. – Она с надеждой покосилась на Йуваля, но тот не отреагировал. Пришлось переключить внимание на Габи, делая вид, будто она изначально именно к нему и обращалась. – Пора разобраться, сколько здесь людей, какого возраста, и так далее. Список будет длинный. – Она взяла тонкую стопку листов и положила на край стола. – Надо собрать самую необходимую информацию, быстро и эффективно. Минимальная…перепись населения. Имя. Фамилия. Что ещё? Возраст, – ответила она сама себе. – Дальше?

– Не знаю, номер удостоверения личности? – пожал плечами Габи.

– Вряд ли это пригодится. Это осталось в прошлом. Скажи ещё «номер телефона», – печально хмыкнула Диана.

– Ну, может быть, профессия?

– Верно! Надо знать, кто что умеет. Нам понадобятся врачи, медсёстры, агрономы, строители… Да кто только не понадобится…

Она провела карандашом горизонтальную линию под написанными словами, затем несколько вертикальных, разделяющих страницу на столбцы. Перевернула лист и повторила процесс. Затем стала дублировать ту же таблицу на других листах.

– Честно говоря, мне вдруг подумалось: а может быть, я сошла с ума? – робко улыбнувшись, призналась Таня.

Она вела разговор с Ниром и своей новой знакомой Эсти. Впрочем, в нынешней обстановке трудно было знать, кто ещё прислушивается к её словам. Когда кругом столько людей, и каждому надо как-то отвлечься от тяжёлых мыслей, чужие беседы превращаются в отдушину. Удивительно, но это воспринималось как нечто само собой разумеющееся и не вызывало обычного раздражения и протеста.

– Всё это настолько…нереально. Намного логичнее предположить, что у меня психоз. Я лежу где-нибудь в психиатрической больнице, надо мной склонились врачи, но лекарства не помогают, и мне мерещится, что я здесь, в бункере, а кругом – ядерная война.

– Ты сейчас очень хорошо это сказала! – воскликнула Эсти, и ободряюще сжала Танины пальцы.

– Это правда звучит более разумно, чем всё, что здесь творится, – поддержал Нир. – Только выходит, что с ума сошла не одна ты, а мы все.

– «С ума по одиночке сходят», – процитировала Таня фразу из мультика, смотренного с родителями в детстве. – Выходит, я всё-таки нормальна. Даже не знаю, радоваться этому или нет.

– Главное нам всем сохранить эту нормальность, – заявила Эсти. – Интересно, скоро к нам выйдет мэр? Мне бы очень хотелось получить побольше информации. Даже не знаю, зачем, но вот кажется, что так будет спокойнее.

– Вряд ли они могут сказать что-то утешительное, – мрачно возразил Нир. Он вообще был мрачнее тучи, и по мере того, как ухудшалось его настроение, всё реже отрывал руку от шерсти Рама. Пёс, хорошо чувствовавший состояние хозяина, положил морду ему на колени. – Мы ведь всё знаем. К этому всё шло. Вместо того, чтобы решать проблемы, наше правительство предпочитало откладывать их в долгий ящик. Мы дали Ирану понять, что нас можно обстреливать, что серьёзных последствий не будет. Позволили им создать ядерное оружие. И получили результат.

– Тут ты совершенно прав, парень, – подтвердил мужчина с татуировкой в форме магендавида на предплечье. Он сидел поблизости на плотной куртке, расстеленной на полу.

Его вмешательство лишь подтвердило: секретов больше нет, все они – часть некоего единого сообщества совершенно иного рода, чем было знакомо кому-либо из них по прежней жизни.

– Вы не знаете, где мой мишка? – спросила девочка лет семи, очень внимательно глядя на Нира снизу вверх огромными серыми глазищами.

– Не знаю.

– Извините!

К девочке подскочила женщина лет тридцати, по-видимому, мать, и, взяв её за руку, поспешно увела в другую часть убежища.

Диана кивнула, ещё раз пробежавшись взглядом по списку, составленному детьми мэра и Широм.

– Пора начинать раздавать людям вещи. В какой-то момент электричество придётся отключить. Хорошо бы, чтобы к этому времени у них было самое необходимое. Раздадим воду – и надо предупредить их не выбрасывать бутылки, – что-нибудь из консервов и спальные мешки. И ещё надо попытаться составить список тех, кто здесь укрылся. – Она помахала в воздухе подготовленными листами с незаполненными пока таблицами. – Мы даже не знаем, хватит ли на всех спальников. Я предлагаю сначала раздать детям и пожилым, и людям с особыми потребностями, конечно, а потом остальным, в надежде, что всем хватит. И хорошо бы просто походить по убежищу, поговорить с людьми, понять, какие там настроения. Это неправильно, что мы здесь как будто оградились.

– Всё это хорошо, но звучит как задача для дюжины человек, не меньше, – заметила Литаль. Младшая дочка уснула у неё на коленях, и теперь жена мэра могла обращать большее внимание на ведшиеся рядом разговоры, возможность, которой она не преминула воспользоваться. – Мы с Йувалем сейчас не помощники, вас всего пятеро. К тому же ты, Диана, взяла на себя все организационные вопросы. Вам нужно больше людей.

– Нужно, – согласилась Диана, – но где их взять?

– Да там же, за дверью.

Литаль даже удивилась такому вопросу.

– Они шокированы, раздавлены, возмущены, – возразила Диана.

– Как и все мы, – резонно парировала Литаль.

– Думаешь, если мы к ним обратимся, найдутся желающие помочь?

– Уверен, что найдутся, – вмешался Габи. – Надо просто выйти и к ним обратиться. Я вас подстрахую, разумеется.

Диана перевела вопросительный взгляд на Литаль, та ободряюще кивнула.

– Хорошо, пойдём, Габриэль.

Именно в этот момент раздался громкий стук в дверь. Спустя секунду последовал ещё один. Диане вспомнилось недавнее возмущение толпы, упрёки в бездействии, несправедливые, но вполне естественные обвинения в том, что произошло.

– Открывай! – собравшись с духом, кивнула она Габи.

Тот осторожно открыл дверь, готовый в случае агрессивного поведения стучавших тут же её захлопнуть. Но проявлений агрессии не последовало. На пороге стояли с десяток мужчин и женщин. Те, кто держался позади, встали на цыпочки, чтобы лучше видеть Габи и Диану.

– Мы пришли спросить, – заговорил парень лет двадцати пяти в джинсах и расстёгнутой клетчатой рубашке, надетой поверх футболки, – вам нужны волонтёры?

– Ты не мог бы последить за Таффи? Я отойду на минутку, – попросила Таня.

Нир кивнул.

– Конечно.

Девушка встала и с трудом преодолела позыв снова сесть на скамью. Её качнуло, как если бы она находилась на борту корабля. На миг возникла мысль о землетрясении, но почти сразу была отвергнута. Причина заключалась не во внешних факторах, а во внутреннем состоянии самой Тани. Покачиваясь, не без труда удерживаясь на ногах, она стала пробираться между устроившихся на полу людей к туалетам.

Обратно она шла чуть более уверенно, хотя ощущения устойчивости по-прежнему не было. В какой-то момент собственное состояние почти насмешило. Отыскав Нира, Таня плюхнулась на скамью.

– Я приняла слишком большую таблетку, – призналась она. – Кажется, на меня сильно подействовало, я как пьяная. И очень хочется спать.

– Так поспи.

Нир с готовностью подставил ей своё плечо, для мягкости набросив куртку.

– Точно? – с сомнением спросила Таня, но не сумела подавить широкий зевок, прибавивший весомости предложению Нира.

– А что ещё сейчас делать? – добавил он дополнительный аргумент, не менее весомый.

Таня положила голову ему на плечо и уснула практически мгновенно.

Значительно меньше повезло Гильаду, модельеру, до недавнего времени сотрудничавшему с популярной израильской сетью магазинов одежды. Он тоже пытался подремать на плече у своего партнёра, Эйтана, в котором многие в убежище узнали спасателя из популярного городского бассейна. Но сна не было ни в одном глазу.

– Не могу, – прошептал он, распрямившись. – Родители. Я с ними так и не помирился.

– Успокойся. – Эйтан сжал его плечо. – Они могли быть в торговом центре. Они наверняка сейчас во втором убежище.

– А если нет? – В глазах Гильада заблестели слёзы. – Мы не можем знать.

– Не можем. Но мы можем надеяться. И, во всяком случае, мы есть друг у друга.

Они обнялись, крепко, без тени сексуальности, и не сразу заметили рыжебородого ортодоксального мужчину, шагнувшего в их сторону, невзирая на тихий протест женщины, попытавшейся ухватить его за рукав.

– Прекратите немедленно! – рявкнул он. – Как вы можете? Господь и так наказал нас за то, что мы не живём по его заповедям. Наказал из-за таких, как вы. Вы хоть понимаете, что нас ждёт за содомский грех в этих стенах, в конце времён?

– Ах, из-за таких, как мы? – Эйтан отодвинул в сторонку Гильада, стоявшего как раз между ним и рыжеволосым ультраортодоксом. – Из-за таких, как мы? А я думал, всё случилось из-за таких, как вы! Из-за тех, кто молился вместо того, чтобы служить в армии. Насколько бы наша армия была сильнее, если бы все вы, вся ваша братия, призывались так же, как остальные? Может быть, тогда мы сумели бы вовремя дать Ирану отпор! Так что не смей обвинять меня в том, что произошло!

– Мы не сидели в стороне! Мы занимались более важным делом, чем все ваши солдаты, вместе взятые.

– Молились, как же, знаем! Что-то не сильно это помогло!

– Ваша армия тоже не сильно помогла.

Илай, муж медсестры Цвии, поспешил вклиниться между спорщиками.

– Эй, подождите, подождите, успокойтесь! Я – человек верующий, и сам не сторонник содомского греха, – обратился к ортодоксу он, – но обвинять этих людей в том, что из-за них всё случилось, это перебор. Не их вина в том, что иранцы так хотели нас уничтожить. И в том, что наше правительство подкачало, тоже.

– Из-за таких, как он, Господь от нас отвернулся! – гнул свою линию ультраортодокс.

Он вытянул руку в обличающем жесте и теперь пытался обогнуть вмешавшегося, чтобы подобраться ближе к Эйтану, который, в свою очередь, и не думал отступать – ни в прямом смысле, ни в переносном. За спиной каждого из спорящих постепенно собралась своего рода импровизированная группа поддержки. Градус напряжённости повышался, люди принялись кричать одновременно, не слушая друг друга.

– Почему вы всё время его обвиняете? – Голос молодой блондинки со стриженными под ёжик полосами ненадолго заглушил прочие выкрики. – Он ни в чём не виноват. «Содомский грех», нашли тоже выражение в наше-то время! Мы в двадцать первом веке живём!

– А скоро скатимся в средневековье, – возразил кто-то, быть может, не совсем по существу, но многих эти слова заставили притихнуть в задумчивости.

– Не ругайтесь, друзья мои, – вмешался совсем пожилой раввин. Его поддерживала под руку женщина в парике, вероятнее всего, супруга. – Господь проверяет нас – всех, кто сюда попал, кем бы мы ни были и каких бы взглядов ни придерживались. Мы должны унять своё горе и прислушаться к Его голосу. Близок приход мессии.

Мнения касательно этого высказывания (как, впрочем, и по всем прочим вопросам) разделились: одни слушали раввина с благоговением, причём среди этих людей были как религиозные, так и совершенно светские; другие морщились и раздражённо отмахивались.

Обстановка немного разрядилась, когда к собравшейся вокруг спорщиков толпе подкатили большую, тяжёлую тележку двое мужчин. Один из них был одет как ультраортодокс, что заставило Эйтана и прочих сторонников позиции «ортодоксы не делают ничего полезного» ощутить некоторую неловкость. Второй был светский, во всяком случае, кипу не носил, зато носил кроссовки «Найк» и джинсы с дырками на коленях.

Тележка плохо поддавалась управлению: сдвинуть её с места было легко, а вот заставить катиться куда нужно – намного сложнее. Наконец, её остановили и стали раздавать воду и консервы.

– Вам туну или кукурузу? – спрашивал ортодокс, и у Гильада внезапно возникла ассоциация с самолётом и разносящими еду стюардессами.

– Пожалуйста, сохраните бутылку, – говорил второй парень. – Она ещё пригодится.

– К тому же выбрасывать их где попало нельзя, – добавила коротко стриженая блондинка. – Это вредно для окружающей среды.

– Для окружающей среды вреднее, чем сейчас, уже некуда, – пробурчал Эйтан. – Сотня-другая пластиковых бутылок никакой роли больше не играет.

Многие инстинктивно бросили взгляд наверх, туда, где в темноту уходила лестница, словно тропинка, ведущая на вершину холма. К выходу, которого теперь не существовало.

– Как вы думаете, сколько это продлится? – спросил Илай. – Когда нам можно будет отсюда выйти?

Ответом было подавленное молчание. Жена раввина всхлипнула.

– В Чернобыль сейчас экскурсии водят, – неуверенно проговорил мужчина лет сорока с сильным русским акцентом. – Считается, там уже безопасно. С аварии прошло, – он стал подсчитывать в уме, – лет сорок. Чуть больше, но экскурсии начались лет десять назад.

– Сорок лет? – переспросил хозяин маколета. Глаза его округлились от ужаса. – Сорок лет вот здесь?

Он обвёл взглядом безликие стены, из-за недостатка работающих ламп тонувшие в темноте.

– Сорок лет… – эхом повторил Эфраим, будто узник, пытающийся осмыслить приговор.

Было ясно, что ему до выхода наружу не дожить.

– Что же мы будем всё это время есть? – выдохнул высокий тучный мужчина лет сорока. Скрытый под красной футболкой живот нависал над брючным ремнём.

– Сорок лет – это как исход из Египта, – проговорил, ни к кому конкретно не обращаясь, Гильад.

Сам не понимая, относиться к сравнению всерьёз или как к шутке, он растянул губы в мимолётной неуверенной улыбке.

– Так и есть, – подхватил рыжебородый ортодокс. – За это время нам надо научиться жить по заповедям и быть настоящими евреями. Только так мы сможем освободиться из рабства вольнодумия.