Читать книгу: «Танец девяти хвостов», страница 2

Позади Рэй остались крики, пепел, Сейка и храм, а впереди – неизвестность.

Глава 3. Тот, кто идёт следом

Кожа на плечах зудела от солнечного жара. Белое кимоно давно перестало быть укрытием – оно прилипало к телу, цеплялось за ветви, оставляя на ткани следы сока растений. Каждая травинка казалась колючей, каждая паутина – сетью, пытающейся остановить.

Насекомые гудели особенно навязчиво. Один крупный жук ударился о висок, и Рэй вздрогнула. Она попыталась стряхнуть его, но пальцы будто прилипли к ткани. Всё в ней было липким: ладони, виски, мысли.

На секунду ей показалось, что она не одна.

Будто лес дышит рядом. Будто за ней не просто идут, а наблюдают – не сзади, а со всех сторон, как будто деревья разворачивают свои взгляды ей в спину. Это не был страх в привычном смысле. Это было ощущение чужого присутствия, почти родственного. Как если бы её собственная тень вырвалась и теперь шла рядом.

Она резко обернулась. Лес был пуст. Только тень от листвы рябила на земле, и в этой ряби – не было ничего, кроме дрожащего света.

Асуми снова двинулась вперёд. Шаг за шагом, с усилием. Словно с каждым переступом она теряла по частице самой себя.

Ноги не слушались, гудели. С каждым часом дышать становилось сложнее, не хватало воздуха. Она дышала, но надышаться не могла.

Асуми вновь повернулась и осмотрелась. Погони не было. Но, что-то ей подсказывало, что она просто далеко, пока не добралась до девушки, но скоро наступит ей на пятки.

Когда солнце уже перевалило с самой высокой точки к западу – она наткнулась на ручей. Он журчал тихо, размеренно. Не кричал о себе, но его звук всё равно резах слух, после тишины утреннего ритуала. Он был неглубоким, почти застенчивым. Вода стекала с камней и уходила куда-то между корней, пряталась в мху. Она блестела на солнце, но сама казалась холодной – почти чужой среди пыльной жары.

Асуми медленно опустилась на колени, не сразу почувствовав, как влага пропитывает подол. Камень под ладонями был гладким и влажным. Она провела по нему пальцами – и вздрогнула. Казалось, прикоснулась не к поверхности, а к дыханию.

Пальцы дрожали. Рэй только сейчас заметила, насколько дрожат её руки. Они были не просто усталыми – они больше не слушались, как будто в них больше не было неё.

Она зачерпнула воду ладонями и плеснула на лицо. Потом ещё раз. И снова. Холод пробежал от подбородка к затылку, а затем вниз – по позвоночнику. Это было почти невыносимо приятно. Почти… впервые за день – живое.

«В храме, воду приносили в чашах. Там нельзя было пить из ручья, умываться ладонями. Всё должно было быть чистым. Вынесенным. Разрешённым», – думала она.

Рэй посмотрела на своё отражение. Лицо было разбито на рябь, глаза расплывались, как капли туши в воде. Ни света, ни зла. Просто чужое лицо, усталое и живое.

– Если я такая грязная, – прошептала девушка мысленно, – значит, я настоящая?

Она не знала, откуда взялась эта мысль. Но она легла ровно, без сопротивления. Как вода на кожу. Она не знала, зачем это подумала. Просто в этом признании было что-то чистое. Не потому что она была доброй. А потому что была живой. И, может, впервые – именно своей.

Асуми медленно откинулась назад, опершись на руки. Она не думала ни о том, что будет. Ни о том, кто за ней идёт. Ей просто хотелось – хоть на миг – быть без ожиданий. Без обязанностей. Без имени.

Рэй опустила веки. Всего на мгновение. Просто выдохнуть. Но лес не дал ей этой возможности. Где-то вдалеке треснула ветка. С другой стороны послышался шорох. Все эти звуки вновь натягивали тревожную струну лютни.

Девушка прошла ещё немного, наткнувшись в небольшое углубление в холму, похожее на нору. Заглянула туда. Она опасалась, что хозяин этого укрытия скоро может явиться, но делать было нечего. Она, наклонившись зашла внутрь и присела.

Воздух в укрытии был спертым, тяжёлым, с примесью сырости и прелых корней. Почва под ногами проминалась мягко, оставляя на пятках ощущение влажного песка. Пахло грибами, землёй и временем. Внутри было тесно – Асуми едва могла разогнуть колени, прижимаясь спиной к сырой стене.

Снаружи продолжал шелестеть лес, но гулкий шум становился приглушённым, как будто между ней и миром выросло ещё одно укрытие.

Она подтянула колени к груди, укуталась в рукава и замерла. Даже не спала – просто отрешённо смотрела в темноту.

Тело уже давно ныло, но здесь, внутри, было чуть теплее. Этого оказалось достаточно.

«Пусть они ищут. Пусть зовут. Я не выйду. Не сейчас», – думала она.

На мгновение показалось, что земля рядом дышит. Не от страха – от чего-то более древнего. От самой природы, принимающей чужака под свою кору, под мох, под тишину.

Асуми прикрыла глаза и замерла. Пусть весь мир останется снаружи.

Ветер плёлся вслед за ней, когда она вновь решила идти. Он путался в ветвях, шепча что-то неясное. Каждый шаг отдавал болью в неподготовленные ступни. Колени ныли, отчего ноги подкашивались. Девушка уже давно сбилась с пути, если он вообще был. Вокруг была лишь ночь, торчащие из земли корни и собственное дыхание. Хриплое, не ровное.

Небо над головой затянулась тучами, скрывая луну. Стало ещё темнее. Под ногами хлюпала влажная почва, воздух был тягучим, наполненным запахами трав, листьев и страха.

Где-то позади послышался шорох. Асуми вздрогнула. Появилось уже отчётливое, продиктованное не одной лишь тревогой ощущение, что кто-то шёл следом.

Не разбирая дороги, Рэй свернула вправо. Она, не удержав равновесия, покатилась с пологого склона. Ветки били по коже, рвали и без того порванную ткань одежды. Она не кричала, только прижалась к земле, затаилась зверьком, что укрывался от хищника. Её сердце стучало так громко, сильно, вот вот разорвётся.

Тишина, в которой она уловила ещё один шорох, тяжелое дыхание, что не принадлежало ей. Оно было совсем близко.

Охотники ордена? Жрицы? Самураи знатных господ, видевших её на ритуале?

Из зарослей вылетел силуэт. Он занёс руку для удара. В ней сверкнуло что-то металлическое, короткое.

Асуми инстинктивно выставила руку вперёд, закрывая себя от удара, или пытаясь остановить реальность. Она не понимала, просто действовала.

Ветер закрутился вокруг неё спиралью. Земля дрогнула и в тот же миг раздался глухой звук падения. Асуми быстро перевела взгляд.

Нападавший отлетел назад, будто его отбросила невидимая волна, но это сделала не она. Из тьмы появился человек. Высокий, с плащом, колыхающимся за спиной, и маской, скрывающей лицо. Он не сказал ни слова. Только встал между ней и опасностью.

Рэй замерла, как и лес вокруг. Он не сделал ни одного движения в её сторону. Просто встал между ней и тьмой. Рэй не знала, кто он. Но впервые за последние сутки… кто-то стоял не против неё. А перед.

Но тишина была короткой.

Из зарослей вылетела вторая фигура – мелькнуло лезвие, крик. Мужчина в маске не отклонился – он шагнул вперёд, перехватил удар на локоть, развернулся, и нападавший рухнул, будто столкнулся с деревом. Звук удара был глухим, как если бы удар пришёлся по земле.

Следом выскочили ещё двое. Один с нодати, другой с крюком на длинной рукояти. Незнакомец встретил их без оружия. Или оружием было всё его тело.

Первый промахнулся – и в следующий миг получил ребром ладони по горлу. Второй успел лишь полушаг, прежде чем оказался в воздухе, перевёрнутый движением, которое Рэй не успела даже разглядеть. Всё было как в танце. Как в Кагура. Только в этом танце убивали.

Снова тишина.

Один из нападающих застонал. Кровь запятнала листья. Рэй попятилась назад, но вдруг – взгляд. Он повернулся к ней. Лицо всё ещё было скрыто маской, но глаза – серые, спокойные, пронизывающие – заставили её замереть.

Один из упавших – не был мёртв. Он метнул короткий нож в её сторону.– Осторожно! – раздалось сбоку.

Рэй не успела подумать. Но мир ответил за неё.

Всё вокруг дрогнуло, как от удара в грудь. Воздух стал гуще. Тень, которую отбрасывала она сама, вырвалась из-под её ног, и метатель закричал, уронив оружие, схватившись за лицо. Он не горел. Не истекал кровью. Он – видел что-то. Что-то, чего там не было.

Незнакомец обернулся. Он видел это. И не сказал ни слова.

Нападавший продолжал кричать. В этом крике было что-то такое, что Асуми не хотела слышать. Он был не о помощи, не от боли. Он видел то, что не предназначалось глазам человека.

Девушка застыла. Грудь вздымалась резко, но она всё-равно никак не могла надышаться. Мир застыл. Листья не шевелились, ветер исчез. Только она, и тот, кого она сломала.

Желудок сжался спазмом.

«Это не я. Я… не хотела», – мысли захватывали всё её сознание, но тело знало – она хотела. Не его боли, а своего спасения любой ценой. И сила, которая вышла наружу, не подчинялась её разуму, лишь её инстинктам. Она была пропитана её страхом за собственную жизнь.

Рэй попятилась. Руки дрожали. Ей казалось, что она всё ещё чувствует, как тень выходит из неё. Живая, готовая вернуться в любой момент.

«Что, если она выйдет снова? Что, если в следующий раз она не остановится?»

Мужчина в маске по прежнему смотрел на Асуми. Он не подходил, не спрашивал. Просто ждал.

Захваченный иллюзиями больше не кричал. Он просто смотрел в пустоту. Глаза открыты. От уголка приоткрытого рта медленно стекала вязкая, мутновато-прозрачная жидкость. Лицо его было искажено гримасой ужаса со впалыми бороздами морщин. Они были словно следами от когтей неведомого монстра.

Девушка прижала ладонь к груди и тяжело выдохнула и с трудом поднялась на ноги.

Незнакомец развернулся и пошёл. Он ничего не сказал, даже не бросил взгляда в сторону Рэй. Его шаги были выверенными, точными.

Асуми колебалась, но страх, остаться в одиночестве рядом с телами, рядом с тем, что сделала она – был невыносим. Она шагнула за ним, потом ещё раз, и ещё дальше, прямо вглубь леса.

Она шла вслед за незнакомцем, не решаясь нарушить тишину. В голове мелькали тревожные, беспокойные мысли: «Кто он? Почему появился именно сейчас?»

Вопросов было слишком много, а ответов – почти ни одного. Каждый шаг давался с трудом, словно её тело пыталось остаться там, на месте событий, которые ещё недавно казались невозможными. Рэй пыталась не думать об этом, но мысли настойчиво возвращались: «Я ведь могла убить человека. Моё ли это желание? Или оно принадлежит чему-то внутри меня?»

Она взглянула на мужчину впереди, изучая его спину. В движениях незнакомца была какая-то неоспоримая уверенность, спокойствие. Рядом с ним было безопасно, и одновременно это сильно пугало.

«Он видел всё… Но даже не спросил. Почему он не боится? Почему не сбежал от меня, как от чудовища?»

Рэй тряхнула головой, пытаясь избавиться от нахлынувших воспоминаний о тех криках, от лица, искажённого ужасом. Теперь эти образы были частью её самой, и она не могла от них спрятаться.

«Я стала тем, чего сама боялась. Или всегда ею была, но только сейчас это проявилось?»

Ветер шевелил ветви над головой, и они тихо шептали, будто подтверждая её самые страшные догадки: «Если я не смогу себя контролировать, однажды я стану хуже того, от чего бегу».

Она закрыла глаза на секунду, собираясь с силами. Вопросов не становилось меньше, и Рэй поняла, что единственный способ разобраться во всём – это следовать за тем, кто сейчас вёл её сквозь мрак леса.

Он точно знал путь, был бесшумен. Ветки не задевали его плаща, а камни, будто уступали ему дорогу. Рэй же то и дело цеплялась за корни, задевала плечами кусты, спотыкалась. Лес принимал его, но не её.

Они шли долго, и вот, наконец он остановился возле поросшего мхом каменного склона. Пальцы скользнули по незаметному с ракурса девушки углублению. Там оказалась пещера. Он шагнул внутрь первым, а затем кивнул в сторону Асуми. Она проследовала за ним.

Внутри было тихо. Влажный воздух проносил эхо от её тихих шагов. Она села, прислонившись спиной к каменной стене и впервые за всё время пути позволила себе не думать. Хоть на один миг.

Незнакомец остался стоять у входа, чуть в стороне.

Тишина между ними не была враждебной, но и не дружелюбной. Она хоть и не заставляла всерьёз нервничать, всё же доставляла Асуми лёгкое волнение. Рэй подняла взгляд.

– Почему ты… – голос её неожиданно резко оборвался. Стенки горла стали для звука словно шероховатым точильным камнем. – Почему ты мне помог?

Мужчина повернул голову к ней. Теперь, хоть и очень тускло, она разглядела взгляд его серых глаз. Холодных, словно безжизненных. Он заставил волноваться её чуть сильнее.

– Потому что ты выглядела так, будто боишься сама себя. – Сказал незнакомец чуть хриплым голосом, таким, словно его использовали очень редко.

Он снова отвернулся к входу и тишина вновь заполнила пространство. Асуми не знала что говорить дальше. Она лишь обхватила себя за плечи, будто это могло удержать её от чего-то, что ощущалось где-то внутри девушки.

Ноги гудели, кожа саднила от царапин, а кимоно висело на ней тяжёлой тряпкой, отчего плечи вжались, а спина сгорбилась. Но ощущалось в этом и ещё что-то – приятное освобождение.

Её мысли носились по кругу, как листья по водовороту: сцены ритуала, крик, лиса в отражении и безжизненный взгляд того нападавшего.

«Это была не я. Или?..», – думала Асуми.

Всё казалось сном, слишком отчётливым, чтобы забыть его.

«Я не хочу быть чудовищем… Но если я не контролирую это… Кто же я?», – водоворот затягивал глубже, отчего девушка сжалась ещё сильнее.

Она бросила взгляд на мужчину у входа. Он всё так же стоял. Был, как скала. Казалось, он даже ни о чём не думал, просто был.

«Он сказал, что я боюсь себя», – проговорила она в мыслях. Странно, но это задело больше, чем, к примеру, крики и угрозы. Наверное, потому что он был прав.

Асуми медленно улеглась на бок, подложив локоть под голову. Она опустила веки, не потому что хотела спать. Просто хотела не видеть, остаться внутри себя, где теперь не существовало границы между сном и явью. Осталась только дрожь в пальцах, и лёгкое головокружение, словно пещера начала вращаться как лопасти водяной мельницы.

Где-то в глубине тишины начало формироваться что-то тёплое, окутывающее душу Рэй – воспоминание.

Руки… Она не знала лица женщины, но руки помнила хорошо. Тёплые, пахнущие соломенной пылью и чем-то травяным. Они расчёсывали волосы от корней к концам. Именно так, как надо.

«Если начинать с правой стороны – судьба не запутается», – так говорила мама и Рэй ей верила, как верят дети в дождь, который пройдёт, если накрыться плащом.

Она сидела на циновке возле раскрытого окна, а мама за её спиной. Волосы текли между пальцев, словно вода. Это было единственным, что осталось не разрушенным временем.

Ветер приносил запах чего-то горького, может, полыни. А мама пела, чтобы Асуми не боялась: «Ты не должна быть такой, как хотят все вокруг. Ты должна быть собой».

Голос её был тихим. Может, она и не говорила именно этого. Может, это было только в воспоминаниях Рэй, ибо она очень сильно хотела так, чтобы такое случалось с ней взаправду. Далёкие слова матери пронеслись вновь: «Когда ты вырастешь – они всё равно будут звать тебя к алтарю. Но если ты сможешь сохранить хотя бы одну прядь… хотя бы одно «нет», спрятанное в глазах – ты останешься живая. А не правильная».

Асуми резко открыла глаза. Слёзы не успели появиться – только осадок, как после горького настоя.

Пещера всё та же. Камень, влажность, дыхание. Мужчина у входа всё ещё не двигался.

Но впервые за долгое время – ей хотелось верить, что это был не просто сон. Что где-то в прошлом, действительно, было что-то мягкое и настоящее. И если оно было – значит, может быть и теперь.Она не знала, почему воспоминание пришло именно сейчас.

Глава 4. Кагэно из воды

Утро не принесло облегчения. Воздух был густым и вязким, как ночь перед бурей. Он не был свежим, казался дымным, пах мокрым камнем. Рэй вышла из пещеры.

Незнакомец уже ждал. Он стоял у тропы, как будто и не спал вовсе, с тем же молчанием в глазах, с той же тенью, что ходила с ним. Он ничего не спрашивал, просто двинулся вперёд, а Асуми пошла за ним. Мужчина не оборачивался, не звал, не давал знаков. Просто шёл. Шёл, как будто знал – она последует.

Трава под ногами была мокрой. Лес всё ещё не отпускал напряжение девушки: где-то раздавались скрипы веток, вдалеке хрипло ухнула птица. Всё это каждый раз заставляло её вздрагивать. Они шли по тропе, которую, казалось, видел только мужчина. Асуми вновь натыкалась на камни, цепляла ветки, а корни, словно нарочно, пытались спутать её шаг, а он шёл ровно, будто знал каждый миллиметр этого пути.

– Подожди, – голос Рэй прозвучал тише, чем она ожидала.

Он остановился, но не обернулся, скорее всего подумав, что девушке понадобилась передышка.

– Я… Я иду за тобой, но… – она замялась, чуть чувствуя, как сердце отдаёт болью в груди от волнения. – Ты даже не сказал, кто ты.

Она смотрела на его спину – ткань тёмного плаща, чуть выгоревшего на солнце. Он был высокий, но не громоздкий. Несколько секунд он молчал, а затем медленно повернулся, почти лениво, и посмотрел прямо в её серо-зелёные глаза.

– Кадзэ, – произнёс он. – Так меня называют.

Асуми чуть подняла брови. Она ждала большего: объяснений, причины.

– Почему ты помог мне?.. Ты ведь видел это. Почему не напал как охотники ордена. Это ведь были они?

– Потому что я не один из них. Со мной безопасно. Сейчас. Если не решишь защищаться от меня.

Эти слова одновременно и напугали и успокоили. Он видел её силу, но не пришёл от неё в ужас. Если он не боится – может остановить. Хотя и в последнем утверждении Рэй не была уверенна.

Она кивнула. Сомнение теплело под рёбрами, но нога уже сделала следующий шаг.

– Асуми. – Представилась она.

– Я знаю.

Он вновь развернулся и пошёл вперёд. На этот раз она шагнула за ним с чуть меньшим страхом.

Тропа, по которой они поднимались, становилась всё круче. Влажная земля местами была усыпана мелкими чешуйками сланца. Деревья сменились камнями, сквозь листву пробивался тёплый пар, выходящий из небольших трещин внизу.

Мхи становились гуще, трава – выше. Ветки шептали над головой, и в этом шёпоте было нечто знакомое: не угроза, а ожидание. Будто всё в этом лесу знало, кто идёт по нему.

Кадзэ сделал один не верный шаг. Казалось, он хотел что-то спросить у девушки, из-за чего повернул голову и оступился. Асуми остановилась.

Воздух дрожал. Он не был влажным, но будто густым, насыщенным чем-то древним. Пар скользил по ногам, по запястьям, по вискам. Она почувствовала: здесь нельзя говорить громко.

– Мы пришли, – сказал он наконец.

Перед ними – храм, почти скрытый дымкой. Не высокий, не парадный. Выросший из камня, как будто не построенный, а оставшийся. Стены заросли виноградником, крыша покрыта мхом. Он выглядел не как место силы. Он был ею. На пороге – женщина. Хрупкая. Белоглазая. И всё в ней – будто отражение воды: и голос, и движения, и лицо.

– Кагэно Ханабира. – Произнёс мужчина, поклонившись.

Рэй замерла на полшага позади, не решаясь приблизиться. Воздух здесь будто плотнел, становился вязким, тянулся за кожей, неся в себе едва уловимые запахи: засохших лепестков, старого дерева и тёплого пара с лёгким оттенком рисовой золы. Её сердце билось чаще, чем хотелось – не от страха, но от странного, острого ощущения, будто место это смотрит на неё в ответ.

Кагэно, стоявшая на пороге, казалась не частью этого мира, а его границей – тонкой, прозрачной, словно рябь на воде перед бурей. Белые глаза не искали взглядов, но в них не было слепоты – было знание. Движения её были медленными, неторопливыми, как у человека, который слышит больше, чем способен воспринять слух.

Рэй впервые ощутила то, чего не чувствовала даже в собственном храме: тишину, от которой хочется плакать. Не пустоту, не холод, а ту самую тишину, что приходит, когда встаёшь перед истиной, к которой не готов

– Ты поздно, Кадзэ, – сказала она, глядя не на него, а сквозь. – А ты… – повернула голову чуть в сторону, туда, где стояла Асуми. – …ты слишком рано.

Кагэно Ханабира сделала приглашающий жест. Он был едва заметным, аккуратным, как ветер, лишь слегка касающийся травы. Её посох слабо звякнул подвесками.

– Пойдём, – произнесла она. – У нас есть время до тумана. После него стены начинают звучать словно надоедливые мухи. Это сбивает с мысли.

Она повернулась и шагнула вперёд. Хоть и была слепа, её движения были точны, хоть и возраст был заметен. Кадзэ, как и прежде, молчал, но, проходя мимо, слегка повернул голову к Рэй, как бы говоря: «доверься».

Асуми прошла следом. Впервые за всю дорогу стопы почувствовали что-то приятное. Камни, которыми была вымощена тропа вглубь храма, были гладкими, отполированными множеством ног, что ступали по ним. Влажный мох прятался в щелях, между камнями росли тонкие побеги, слегка светящиеся в тени.

Они прошли через деревянную арку с подвешенными на ней бумажными лентами. Те затрепетали ровно в этот же момент. Не от ветра. Они, словно почувствовали присутствие. Рэй замедлила шаг, взглянула вверх: тёмные балки, росписи, старинный герб – стилизованная лиса с хвостами, завивающимися в спирали. Храм будто вдыхал их. Воздух стал прохладнее, тише. Даже собственные шаги звучали приглушённо.

Уже внутри Кагэно остановилась:

– Сюда. Очаг разгорелся ещё утром.

Она обернулась – и впервые в её голосе прозвучала улыбка. Не на лице, не в движении – а именно в слове.

Асуми прошла вперёд. Внутри было темнее, но не мрачно. Дым от благовоний поднимался лениво, как мысли перед сном. Ханабира и Рэй сели на циновки друг напротив друга.

Кагэно больше не говорила. Она лишь находилась рядом, словно позволяя девушке впитать сам факт её присутствия. Покой от неё исходил особенный – не безмятежный, но устойчивый, как гладь воды над глубиной.

– Вы знали, что мы придём? – всё же спросила Рэй, стараясь не смотреть слишком прямо.

– Я чувствовала, – мягко ответила Кагэно. – Лес не дрожит просто так. Он ощущает трещину.

– Ты дрожишь сама. Но не от холода. Не от усталости. От того, что внутри – не слушается. Верно? – Она наклонила голову, словно прислушиваясь не к звукам, а к самому воздуху.

Рэй подняла взгляд, стараясь поймать отблеск пламени, дрожащего на стенах, чтобы найти в нём ответ.

– Что значит «трещина»? Почему вы так говорите о лесе?

Кагэно сложила руки на коленях, её пальцы тихо коснулись друг друга, образуя узор, похожий на лепестки цветка, и замерли, едва заметно дрожа.

– Лес не просто деревья и камни. Это ткань, сотканная из тысяч жизней и голосов. Когда нарушается порядок, он начинает звучать иначе. Появляется диссонанс, и это место становится слабым. Трещина – это знак того, что равновесие пошатнулось.

Она помолчала мгновение, словно ожидая чего-то от девушки, но Рэй не находила слов. Ей хотелось спросить ещё, но вопрос замер на губах, так и не обретя формы.

Кагэно, словно услышав её молчание, продолжила:

– Не бойся своих вопросов. Страшнее молчать, когда чувствуешь, что мир вокруг меняется. Иногда вопросы важнее ответов – они указывают нам путь.

На секунду взгляд Рэй переместился к Кадзэ. Он стоял чуть в стороне, опустив голову, и казалось, прислушивался к их разговору особенно внимательно. В глазах его мелькнуло что-то похожее на боль, но тут же исчезло в мягкой тени, отбрасываемой огнём.

– Ты тоже это чувствуешь? – вдруг спросила Рэй у него, едва слышно, будто боялась потревожить воздух.

Кадзэ не ответил сразу, словно тщательно выбирая слова.

– Я видел, как мир ломается, – тихо произнёс он. – И знаю, что иногда остановить это может лишь тот, кто сам однажды сломался.

Кагэно улыбнулась одними глазами, словно услышала в его словах нечто давно знакомое и дорогое сердцу.

– Мы все сломаны, Кадзэ. Вопрос лишь в том, какие трещины ведут к свету.

Асуми кивнула. Только слегка. Ни подтверждение, ни отрицание – просто движение, чтобы не молчать. Она чуть повернулась, ощутив взгляд Кадзэ.

– Он спас меня, – добавила она после паузы, голос её звучал чуть напряжённее. – Но я всё равно не знаю, кто он такой.

Кагэно чуть улыбнулась и повернула голову к Кадзэ, хотя глаза её оставались закрытыми.

– Ты сам хочешь ей сказать, кто ты, или это сделаю я?

Кадзэ сделал шаг ближе, его глаза, спокойные и пронизывающие, остановились на лице Асуми.

– Я уже говорил тебе своё имя. Кадзэ Юура.– Произнёс он тихо, но уверенно. – Но, наверное, этого мало. Я был членом Ордена Тихой Пустоты.

Рэй почувствовала, как её плечи невольно напряглись. Об этой организации ходило множество мифов и легенд. Главные из них были об охоте на безвольную магию, об убийствах людей, что носили её в себе.

– Был?

Он слегка наклонил голову.

– Я ушёл от них. Ушёл сам, – его голос прозвучал чуть твёрже. – Орден… изменился. То, что они теперь делают, нельзя назвать защитой баланса.

Асуми задержала дыхание. От признания Кадзэ всё внутри сжалось ещё сильнее.

– Значит, Орден придёт за тобой так же, как и за мной?

Он кивнул, почти незаметно.

– Возможно. Но пока я здесь, рядом, они не посмеют. Здесь безопасно, – добавил он после небольшой паузы.

Асуми смотрела на него молча. Сердце колотилось, но не от страха – от странной, неуместной благодарности. В её голове всё ещё звучало: «я был одним из них», «я ушёл». Она не знала, как относиться к этому. Её учили бояться Ордена. Её предупреждали о тех, кто носит в себе силу – и тех, кто охотится за ней. А теперь перед ней стоял человек, бывший частью той тени, что так долго висела над её судьбой.

И всё же… он не отводил взгляда. Не лгал. Не оправдывался. Просто стоял рядом.

«Он мог бы не говорить. Но сказал. Мог бы уйти. Но остался. Значит ли это, что я могу… довериться?»

Рэй вдруг ощутила, как дрожит её собственная ладонь, лежащая на коленях. Слишком много эмоций, слишком мало времени, чтобы понять. Но в этом месте, при этих словах, в этой тишине – она впервые почувствовала, что не одна.

Кагэно мягко улыбнулась.

– Иногда не важно, кто спасает. А важно – с каким намерением. Он привёл тебя сюда. Этого достаточно, чтобы назвать его союзником. По крайней мере – на сегодня.

Рэй сжала ладонь в кулак. Ей хотелось спросить больше, но было ли это прилично? Да и вопросов было такое множество, что они закручивались в бесконечную воронку. Вырвать из неё нужные девушке вопросы, мысли было крайне сложно, а Кагэно, казалось, знала это.

– Я… не знаю, почему вы так со мной говорите.

– А ты хочешь, чтобы я говорила как остальные? Как те, кто зовёт тебя сосудом?

– Я не знаю, кто я теперь…

Кагэно выпрямилась. Лёгкое движение плеч, тишина.

– Это нормально. Пока ты не уверена – ты ещё не исчезла.

Она встала, протянув руку в сторону Асуми.

– Пойдём. Вода ждёт. Не потому, что ты грязна. А потому, что ты… слишком полна.

Асуми коснулась пальцев Кагэно – прохладных и сухих, словно лепестки цветов, забытых между страницами старой книги. Слепая жрица повела её по узкой каменной дорожке, идущей вниз к источникам. Пара шагов – и тишина храма осталась позади, уступив место шелесту листвы и тихому журчанию воды.

– Что значит – слишком полна? – осторожно спросила Асуми, чувствуя, как слова цепляются за её горло. Она не осознавала, как глубоко внутри засел этот страх – страх услышать о себе правду, которую она не могла или не хотела видеть.

Кагэно не остановилась и не повернулась, но голос её стал мягче, будто она старалась не потревожить хрупкую поверхность озера в душе девушки.

– Ты носишь в себе чужие ожидания, страхи и вину. Носишь давно, так долго, что уже не понимаешь, что из этого – твоё, а что нет. Вода способна не только очистить, но и помочь тебе увидеть себя по-настоящему.

Они подошли к источнику – небольшому водоёму, скрытому в тени деревьев. Пар поднимался от поверхности воды тонкими, почти невидимыми нитями. Асуми замерла, глядя на своё отражение – расплывчатое, дрожащее, будто вот-вот готовое исчезнуть.

Её вдруг охватило воспоминание: маленькая девочка в белом кимоно стоит на берегу озера у храма, а рядом – Айка, её мать, с добрыми и спокойными глазами. «Вода живая, – шептала она, склоняясь к ней, – она запоминает всё, с чем соприкасается. Будь добра к ней, и она сохранит твоё тепло». Тогда Асуми осторожно коснулась гладкой поверхности и почувствовала, как будто чьи-то пальцы мягко сжали её ладонь.

– Я всегда думала, что быть послушной – правильно, – тихо сказала Рэй. – Но теперь я не знаю, кто я, если не жрица. Что остаётся от меня, если убрать всё, что вложили другие?

Кагэно мягко выпустила руку девушки, позволяя ей подойти ближе к воде самостоятельно.

– От тебя останется то, что было до всех слов и ожиданий. Твой собственный голос, который ты боялась услышать. Страх не делает тебя слабой, Асуми. Он значит, что ты ещё можешь выбрать.

– Но если я выберу неправильно? – её голос звучал неуверенно, почти детски.

Кагэно улыбнулась уголками губ, словно вспоминая что-то далёкое и дорогое сердцу.

– Тогда ты выберешь снова. Пока ты жива, у тебя всегда есть возможность выбирать заново. Вода научит тебя, что нет такого пути, с которого нельзя свернуть или вернуться обратно.

Асуми кивнула и, медленно вдохнув прохладный вечерний воздух, шагнула в воду. Она почувствовала, как тепло источника охватывает её ноги, поднимается выше, смывая напряжение, боль и даже страх. Но прежде всего – она впервые за долгое время ощутила, как тихо и спокойно становится внутри, будто она наконец услышала себя.

Она сделала ещё шаг, и вода коснулась её бёдер, талии, груди. Ткань кимоно прилипла к коже, но ей не было холодно – наоборот, всё тело словно стало прозрачным, растворилось в этом тепле, как сахар в чае. Вода не просто касалась – она впитывала, принимала, как мать, что ничего не требует взамен.

На миг показалось, что мир снаружи исчез. Не было леса, не было Кадзэ, не было Кагэно. Только она и гладь, чутко дрожащая от её дыхания. Она закрыла глаза.

И тогда – услышала. Не слова. Не зов. А вспышку образа, как озарение. Белая лиса с девятью хвостами стояла у края воды, её силуэт пульсировал светом. Но это не было видением. Это было… чувство. Объятие изнутри. Признание: ты не случайность, ты не ошибка. В груди кольнуло, и вдруг из глаз Рэй потекли слёзы – тихо, без всхлипа, как капли дождя по стеблю.

«Если ты останешься, ты растворишься. Если уйдёшь – узнаешь, кем была всё это время».

Она не знала, откуда пришла эта мысль. Но она осталась с ней. Открыла глаза. Вода вокруг стала ярче, отражая слабый свет луны, пробивающийся сквозь ветви. Под поверхностью мелькнуло что-то – может, её собственное лицо, может, что-то иное, более глубокое. Она шагнула ещё – и оказалась по грудь в воде. Глубже идти не нужно. Здесь – предел. Здесь – сердце.

Пальцы дрожали. Не от страха. От предела напряжения. Она сложила руки перед собой, как в молитве, и впервые не стала произносить заученные слова, вложенные в неё храмом. Только одно: