Читать книгу: «Один из трёх», страница 12

Глава 20

Вика

Я села на стул, специально поставленный несколько недель назад в коридоре, застегнула молнию на сапогах и вышла на улицу. Порыв пойти гулять был внезапным, как только я увидела в окно красивейшие хлопья снега, падающие на землю. Снег на Новый год в наших краях был таким редким явлением, что даже прогноз погоды упрямо обещал дожди и теплую погоду, и вот, буквально за ночь резко похолодало, а к вечеру улицы уже засыпало чистейшим белым снегом. Конечно, белым он оставался недолго, но все равно вид заснеженных улиц так и побуждал идти и кидаться снежками, ну, или хотя бы лепить снеговика. К сожалению, ни то, ни другое по возрасту мне уже не положено, поэтому я просто дышала чистым морозным воздухом и гуляла по парку.

Паша опять уехал в Крупск, но обещал приехать завтра, чтобы провести со мной Новогоднюю ночь. В последнее время он практически не бывал дома, все его время уходило на развитие мебельного цеха. А после того, как привезенный в подарок на день рождения какой-то шишки шикарный стол занял своё законное место в рабочем кабинете, заказы посыпались один за другим, и уже приходилось выбирать, кому делать заказ в первую очередь, а кто может и подождать. Конечно, я была очень рада за Пашу, но мне все чаще приходилось мириться с одиночеством, что на последних сроках беременности было сложно как морально, так и физически. В моей голове роились розовые мечты, как мы вместе будем выбирать кроватку для малыша, и как потом, мы с Пашей, будем собирать ее вместе, выбирая место, куда поставить. Но, в один день, пока я ходила на прием, кроватку привезли и поставили без меня. Конечно, очень приятно, что Паша попросил своих вне графика сделать нам такую чудесную кроватку, но в душе почему-то сидела обида, и, сложно признаться, я почти ненавидела эту кроватку. Каждый раз, когда я просыпалась и видела ее перед собой, мне хотелось разломать ее и выкинуть. У меня, конечно, бывали загоны из-за беременности, но эта картина не покидала мой мозг весь месяц, что кроватка стояла дома.

Погуляв час, я поняла, что замерзла и решила идти обратно домой. Ужасно не хотелось возвращаться в пустую квартиру, но и ребенка морозить было нельзя. Я подошла к своему подъезду, и тут, получила снежком в голову. Злая, я обернулась, и увидела Костю:

– Ну ничего себе тебя раздуло! Вот это бочонок!

– Ты что тут делаешь? – обрадовалась я. – Ты же не собирался приезжать.

– Да вот, маму на Новый год решил одну не оставлять, – улыбнулся Костя. – Да и девушка мозг вынесла, решил ее наказать, пусть одна сидит на новый год, без подарка.

Я обняла Костю, насколько это было возможно с моим животом, и поцеловала его в щеку:

– Пошли чай пить?

– Я хотел тебя попросить за ёлкой со мной съездить, а то мама сама не купила, а без нее ёлки тухло как-то. И продуктов накупить мама список дала, а я не специалист во всем этом…

– Конечно поехали, – улыбнулась, – выберем самую лучшую елку.

– А ты поставила уже?

– Нет. Ну я и не хочу, одной возиться тяжело. Паши дома постоянно нет, в город вернется только завтра и то, на ночь, а на каникулах он опять уедет. А одной на елку любоваться как-то грустно.

– А что он, весь в работе, бедненький? – с сарказмом спросил Костя.

– Ну да… Блин, как же неудобно пристёгиваться с этим животом, давит ужасно.

– Хочешь, не пристегивайся. Ты главное, рожать не начни, а то Лёха мне еще за прошлый раз высказывал.

– Мне еще месяц ждать. – вздохнула я.

Следующий час мы катались по местным ёлочным рынкам, и я уже начала жалеть, что не осталась дома. На первом рынке Костя забраковал все ёлки потому, что они сосны. На втором, по его мнению, они были слишком вяловатые, а на третьем – слишком лысые. Пристегиваясь в очередной раз, я ворчливо сказала:

– Никогда не думала, что ёлки могут вызывать у меня столько ненависти.

– Эй, ну ты должна принимать меня таким, какой я есть! Я хочу нормальную ёлку, а не какую-то…

Тут я почти перестала слышать Костю, потому что недалеко от нас, на этом же рынке, припарковалась машина моего мужа, которая в нашем городе сейчас никак не могла находиться. Первые пару секунд во мне теплилась надежда, что это все моя фантазия, и машина просто похожа. Но нет. Через несколько секунд из нее вышел сам Паша, а пассажирскую дверь открыла его помощница Катя. Тут Костя заметил мой взгляд и повернулся, устремив свой взгляд туда же, куда я уставилась. А после присвистнул.

– Может, он раньше вернулся? – тут же сказал он. – Решил сюрприз устроить.

– Может.

Мы сидели в машине и наблюдали за ними, словно следователи в детективах по телевизору. Благо, что эту машину Паша не знал, а темнота очень даже помогала сохранить анонимность. Они с Катей ходили между ёлок, и с каждой секундой я все больше осознавала, что даже если Паша действительно приехал раньше, чтобы сделать мне сюрприз, мое положение это никак не облегчало. Они остановили около одной из ёлок, опутанной сверкающей гирляндой, и тот блеск, с которым они смотрели друг на друга, затмевал всю окружающую иллюминацию. Катя прижалась к Паше, он приобнял ее и поцеловал в макушку, та в ответ рассмеялась, и подняв голову поцеловала его в губы. Рядом с ними прошла какая-то женщина и с улыбкой посмотрела на них. Еще бы, чужое счастье заражает, а от них оно разило за километр. К ним подошел продавец, и Паша с улыбкой указал на ту елку, которую Костя несколько минут назад заклеймил позором, от которого, будь елка живой, она бы впала в затяжную депрессию. Паша выбрал ёлку, привязал её на крыше между рейлингами, и они с Катей уехали.

– Ты не обижайся, – сказал Костя, – но вкус у твоего мужа дерьмовый. Нет, ну как можно было выбрать эту облезлую доску?

– Каждому свое. – пожала я плечами. – Поехали в магазин? А то я уже есть хочу, а ты заманивал меня к своей маме на борщ.

– Ну а как же ёлка?

– У меня искусственная есть, я отдам. Нечего деревья губить из-за нескольких дней.

– Ну их все равно уже вырубили, какая разница? – возражал Костя, пока мы ехали в супермаркет.

– А то, ты создаешь спрос, и на следующий год их будет еще больше.

– И когда ты такой занудой стала?

Мы остановились на парковке, Костя выключил машину, повернулся ко мне и спросил:

– Ты знала?

– О чем? Что у Паши любовь со своей помощницей? Не знала. Конечно, я думала о том, что он часто проводит время не дома, а у нас сейчас не самый легкий период… Мне же, после того случая, когда ты меня в больницу отвез, врачи строгий половой покой прописали. Но я наивно надеялась, что Паша сейчас так занят, что ему не до секса с женой. Оказалось, действительно так, но по другому поводу. – горько усмехнулась я.

– Что будешь делать? – тут Костю прервал телефонный звонок, – Сейчас, отвечу, а то все мозги съест. Алло. Да, уехал. И что?.. И?.. Ну?.. Тебе полезно… Какого черта ты мне скандал на ровном месте закатила? Я же сказал, летом поженимся, ну чего ты давишь? Ну и сиди с мамой, подумай. Может, соскучишься, ласковой будешь. Давай.

– Какие высокие отношения, – хмыкнула я.

– Женщин конечно не бьют, даже морально, тем более беременных, но так и хочется ответить, что уж не тебе судить после того что я видел сегодня.

– Справедливо. Ну что, пойдем?

– Подожди, ты так и не сказала. Что делать-то будешь?

– Ну а что ты предлагаешь мне делать? Мне рожать скоро, и последнее, что мне хочется видеть на выписке, счастливую парочку которую я благословлю разводом. А так и будет, если я сейчас устрою скандал. Другое дело, через сколько времени она ему надоест, и он захочет вернуться, только вот все в округе, включая нашего дворника и моих родителей, будут знать и любоваться красивыми рогами на моей голове. А следующая последняя вещь, что мне хочется, чтобы меня жалели.

– А вариант просто уйти без воссоединений ты не рассматриваешь?

– Уйду, и что? Сын будет расти без отца, тебе ли не знать, какого это? Сколько тебе было, когда отец ушел к Анжеле? Двенадцать, по-моему? А ты хочешь, чтобы у моего ребенка и этого времени не было? А для меня какой вариант останется? Либо всю жизнь быть одной, боясь подпустить кого-то поближе. Либо быть разведенкой с прицепом и пресмыкаться перед каким-то посторонним мужиком за то, что позволила себе родить от любимого мужа.

– Отдай ребенка Пашке и всё! Пусть его помощница малышу задницу вытирает, не думаю, что она долго продержится.

– Я в миллиметре от того, чтобы прошибить тебе чем-то голову. Этот ребенок для меня нужней, чем кто бы то ни было, и ради него нестрашно потерпеть.

– Я даже не знаю: восхищаться тобой или осуждать? – недоуменно смотрел на меня Костя. – Я не понимаю, как можно вот так сидеть и спокойно обсуждать измену. Тебя же предали! Предали, понимаешь? Пошли Пашку на фиг и живи спокойно!

– Ты Эльку послал и как, счастливо тебе живется без неё? – тут, я увидела взгляд Кости и сразу осознала, что сморозила глупость. – Прости, замолкаю. Но и ты не лезь не в свое дело.

К Людмиле Петровне мы приехали около восьми, разгрузили пакеты, поели, а потом сели играть в монополию. Мы раскладывали вторую партию, как Людмила Петровна сказала:

– Представляете, к нам соседи новые заселились. Четыре месяца квартира стояла, но почти за бесценок продали семье с детьми. Маленькие совсем, года два-три. И вроде бегают все время, топочут, а мне так радостно на душе… И когда уже у меня внуки будут? – скосила на Костю взгляд Людмила Петровна.

– Мам. Ну я же говорил, я не тороплюсь. Да и детей не очень-то хочу.

– У тебя же появилась девушка…

– Да мы вместе полгода, а от нее уже голова болит. Лучше одному быть, спокойнее.

– Одному грустно, да и кто стакан воды подаст…

– Мама! Причем тут стакан воды? Женюсь, когда время придет.

– Когда оно придет-то. – вздохнула Костина мама.

– Ну точно не сейчас, мам. И вообще, я не думаю, что буду хорошим мужем, а детей вообще боюсь.

– Престань на себя наговаривать! Я-то знаю, ты был бы прекрасным мужем и отцом, не то, что некоторые, при жене-красавице ко всяким бегают… – тут голос мамы Кости сорвался, она испуганно глянула в мою сторону и замолчала. Мы с Костей переглянулись.

– А кого это ты имеешь в виду?

– Ой, а давайте чай пить? – безнадежно попыталась перевести тему Людмила Петровна.

– Мам!

Людмила Петровна отвела от меня глаза и вздохнула:

– Я не хотела это ворошить! Вика, ты сейчас беременна, тебе о малыше нужно думать.

– Вы знаете что-то про Павла? Можете сказать, не думаю, что узнаю что-то новое.

– Да? Так ты знала, что он спал с Элей и Анжелкой?

– Что? – меня как ледяной водой обдало.

– Мам, что за домыслы? Ты что такое говоришь? – ошалело смотрел на мать Костя.

– Как есть говорю! Ничего не вру. К Эльке он периодически ходил, они то ругались, орали друг на друга, то… А тут стены тонкие, соседкам её всё слышно. А они уж больно шумные были, никого не стеснялись. А Анжелика шалава та еще. У меня подруга есть, со школы еще, Анастасия Николаевна, помнишь? Так вот, она по секрету страшному сказала, что Анжелика у нее квартиру пару лет снимала, для утех своих, пока Настя ей же квартиру не продала. Насте рассказывали, как ходили к Анжелке всякие: один пару месяцев бегает, потом на другого меняет. И все мальчишки в основном. А периодически и Павел к ней приходил. И что они там делали? В лапту играли?

– А почему ты папе не сказала?

– А смысл? Да и вообще, он должен был понимать на что шел, когда в сорок лет женился на шалашовке восемнадцати лет с двухлетним байстрюком на руках. Сам виноват, пусть теперь на моем месте побудет! Рано или поздно, за всё нужно расплачиваться. Элька свое получила, за то, что с тобой, сыночка, сделала. Отец твой теперь с ветвистыми рогами бегает, как я когда-то. И Анжелка-то свое еще получит!

– Вик, ты как? – спросил меня Костя увидев, как я побелела.

– Отвезешь домой, я устала что-то?

– Викусь, ты прости меня! Наговорила я тут всего, ты не слушай меня, старую! – заплакала Людмила Петровна.

– Вы просто сказали правду, нет смысла винить себя. – ответила я ей.

– Давай, доведу тебя до двери, – сказал Костя открывая мне дверь машины, когда мы подъехали к моему дому

– Давай. – мы поднялись на второй этаж, и я спросила. – Кость, а где телефон Эли?

– Блин, да я не помню. У тебя как эта жуть началась я и забыл про все.

– Вспомни, пожалуйста.

– Слушай! А я его, кажется, в бардачок кинул, сейчас посмотрю. Все равно, Лёха машиной не пользовался, только химчистку делал.

Костя сбегал в машину, а я ждала его на кухне делая чай:

– Вот он, а зачем он тебе?

– Поставим на зарядку? Хочу проверить кое-что.

Пока телефон заряжался мы пили чай и смотрели какой-то фильм по телевизору, минут через двадцать Костя сказал:

– Давай уже посмотрим, что ты хотела.

Я взяла в руки телефон, мессенджер и нашла переписку с «Чёртом». Впрочем, в сообщениях она называла его по-разному, как и он ее. Переписка была долгой, да и зачем Эле было удалять ее. Встречающиеся в переписке фотографии тоже были весьма однозначными. Костя стоял рядом как оглушенный.

– Мне очень жаль. – сказала я, посмотрев на него.

– Чего? Того, что любила она его, а я для нее был лишь эпизодом? Знаешь, я подумал, что так получилось все из-за того, что мы не вместе. Что она спилась потому, что любила меня. Сопли, но это давало силы, чтобы жить и надеяться, что не все так херово в этом мире. А после того, что ты рассказала волком хотелось выть, от ужаса. Я вспомнил, что наговорил ей, когда увидел фото, где она голая рядом с Ромкой, подумал, что натворил, когда бросил ее, и сколько всего она пережила. Я ее за эти месяцы почти в ранг святых возвел… – хмыкнул Костя. – А она обычная женщина. И вот вроде так проще должно быть, просто нужно забыть ее и все. Но почему-то только больнее стало, а любовь к ней не проходит, даже к мертвой.

– Мне очень жаль. – сказала я и обняла Костю.

– Да я то… Ты как? За день узнать о трех изменах мужа. Не думаю, что это то чудо, что ты ожидала под новый год.

– Знаешь, Кость. Лёша, наверное, тебе никогда машину больше не даст.

– Почему это?

– А у меня воды, по-моему, отходят.

– Ну я ж просил без этого! – отстранился Костя.

– Прости, я не специально.

– Поехали скорей. С тобой не соскучишься!

Костя взял пакеты для родов, которые я собрала пару недель назад, и мы поехали. Вообще, перед тем как ехать, я хотела сходить в душ и помыть голову, но Костя с матами и пинками выгнал меня из квартиры. И решение его было абсолютно правильном, так как, не успела я выйти из подъезда, как в глазах у меня потемнело и я потеряла сознание.

Роддом я помнила смутно. Я была в бессознательном состоянии и до меня доносились лишь обрывки: ощущение, голосов, запахов… Я не ощущала боли от того, как мне разрезают живот, но позже, я почувствовала ощутимый толчок в грудь и поняла, что ребенка вытащили. Медсестра сказала время, но ребенок молчал. Еле шевеля губами, я спросила:

– Он жив?

– Мы делаем все возможное. – сказала медсестра, я окунулась во тьму.

Я проснулась в реанимации, и сквозь сияющую луну, увидела очертания сидящей рядом женщины.

– Я что, умерла? – спросила я.

– Еще чего, – хмыкнула Эля, – ты не представляешь, сколько мне сил понадобилось, чтобы вытянуть вас. Как бы мне за это не досталось.

– Что досталось? – глупо переспросила я в полусознании.

– Не забивай себе голову. Главное, что у вас все хорошо.

– Прости меня. – сказала я, пытаясь рассмотреть лицо Эли, но оно было словно с наложенным фильтром размытия.

– За что конкретно? – улыбнулась Эля.

– Мне перечислить?

– Нет, просто тогда в ответ мне придется тоже просить прощения у тебя, а это как-то штампованно.

– Зато честно. Эль?

– Ну.

– Я люблю тебя. Прости за всё.

– И ты меня прости. – улыбнулась Эля. – Обе хороши.Вот видишь, без банальных прощаний не обошлось.

– И плевать. – всхлипнула я.

Эля встала, погладила меня по голове:

– Я пойду, мне вообще нельзя с тобой разговаривать, а уж за помощь что сделают, если узнают… Но может, получится проскочить.

– Я тебя люблю. – снова повторила я.

– Я тоже тебя люблю. – Эля снова наклонилась и поцеловала меня в макушку. – Только обещай мне, что не будешь несчастной, поняла? Хватит страдать. Живи и радуйся жизни, для себя и для ребенка.

Очертания Эли почти полностью размылись, а я погрузилась в беспамятство.

Глава 21

Катя

– Так не хочется, чтобы ты куда-то уходил завтра, – обняла я Пашу из-за спины, – без тебя совсем не то будет. Даже новый год не в радость.

Паша поставил звездочку на верхушку елки, повернулся и поцеловал меня.

–Ты думаешь, мне сильно хочется? Но работа в Новый год точно будет выглядеть подозрительно.

– И что, пусть! – нахмурилась я.

– А кто говорил, что будем держать в тайне до родов? Не ты ли?

– Ты прав, просто оцени мои страдания. – вздохнула я. – Я помолвлена, готовлюсь к свадьбе и даже сказать никому не могу. Тайком ходила платья мерить, чтобы никто не заметил.

– Ты будешь самой красивой невестой на свете, – улыбнулся Паша, – не переживай, мы все успеем, все равно летом будем праздновать.

Тут у меня зазвонил телефон, и звонивший был уж очень неожиданный:

– Здравствуй, моя хорошая. – прозвучал голос моего названного дедушки, тестя моего отца.

– Добрый вечер, Николай Григорьевич.

– Тут Мариша мне жалуется, что вы к нам не можете приехать отметить Новый год? Нехорошо. Семейный праздник. А вы даже не хотите с нами часок-другой провести.

– Мы постеснялись, думали помешаем.

– Что за глупости, приезжайте завтра. Поможешь Марине стол собрать, я тоже ближе к полуночи подъеду. Давайте, мы вас ждем.

Сказать, что я обалдела, это ничего не сказать. Я удивленно посмотрела на Пашу и спросила:

– Это с чего вдруг любовь такая?

– Может, прав твой отец, – хмыкнул Паша, – стареет мужик, внуков, кроме тебя, пусть не родной – никого. Так чего ты удивляешься?

– А что с Викой?

– Да ничего, придумаю что-то. – Паша схватил меня за талию, приподнял и поцеловал. – Нет, ну ты смотри, как все быстро налаживается! Словно, нам зелье удачи подлили.

– Главное, чтобы не как с кроличьей лапкой. Если теряешь, умираешь от недоразумений. – хмыкнула я, – Чтобы расплачиваться не пришлось.

– Какая ты у меня все-таки маленькая. – перевел тему Паша с внимательно разглядывая меня, – какой у тебя рост?

– Метр шестьдесят пять, – нахмурилась я, – вполне нормальный у меня рост. Очень даже средний.

– Ты чего обиделась? Мне наоборот нравится.

– А раньше говорил, что высоких и тощих любишь. – хмыкнула я.

– Так это когда было! А сейчас я тебя люблю. – Паша положил руки на мою попу и принялся ее мять. – Есть за что подержаться и вообще…

Паша попытался меня поцеловать, но я отстранилась:

– То есть, по-твоему, я толстая?

– По-моему у тебя все идеально.

Я сдалась и ответила на поцелуй, но в голове стали роиться не особенно радующие меня мысли. Я прекрасно помню, что, когда мы еще просто работали вместе, как Павел Андреевич отзывался о полных женщинах. А если еще низкие, вообще колобками обзывал. Я вспомнила Вику и вздохнула. Да, на контрасте с ней, даже беременной, я действительно как колобок. Помнится, мой любимый тогда еще босс хвастал, что у женушки его вес всего пятьдесят пять килограмм при росте метр семьдесят пять, и что даже беременной она себя держит. А у меня, при моем росте, вес на три килограмма больше. Разве может такое быть, что у взрослого мужчины резко поменялись вкусы на женщин? Или будет так, что любит он меня, а заглядываться все равно будет на девушек типажа своей бывшей?

Стало ужасно обидно и испортилось настроение. Пока причина моей нахлынувшей грусти вешала гирлянду, я мельком глянула на себя в зеркало.

– Паш, а кто тебе больше всего из актрис нравится?

– Ну, Моника Беллуччи ничего. Хотя, уже старовата, конечно, и поднабрала, но в молодости вообще огонь. Я, как первый раз ее увидел, потом пару нет был влюблен.

– Понятно, – хмыкнула я, – высокие сисястые брюнетки, как банально.

– Скорее классика, – улыбнулся мой будущий муж, – а что?

– Да так. – я разглядывала себя в зеркале и находила мало сходства с тем, что Паша назвал классикой. Глаза голубые, волосы мышиные, рост мелковат, вес явно лишний. Я снова вздохнула, и решила поднять себе настроение самым простым способом. – Может, вкусняшку какую поедим? У нас там чипсы валяются.

– Да. Я почти все. Посмотрим «Один дома»?

– Ну хоть не Иронию судьбы. – поворчала я.

– Спорим, ее завтра включат, когда к твоим поедем? – предположил Паша.

Утром, часов в пять, мне с рыданиями позвонила мама. Человеком она была очень спокойным, поэтому от звука ее плачущего голоса у меня внутри все похолодело:

– Мотя умирает. – Рыдала в трубку мама.

– Еду, – ответила я и принялась молнией одеваться. Паша спал, и я решила его не будить, а доехать на такси. По пути позвонила Лизке, так как понимала, что одна все это не выдержу. Доехала я минут за десять по пустым улицам, Лизка уже ждала около двери, бледная и сонная.

– Пошли. – протянула она руку.

Мы зашли в квартиру, и мама с заплаканными глазами сидела на диване. По дороге я увидела в коридоре, в сторону спальни, капельки крови. Я подошла и обняла маму.

– Где Мотя?

– Забилась по кровать. Я, сначала, пыталась ее достать, но она шипит и орет! Я так испугалась! Проснулась в туалет, иду по коридору, увидела кровь. Я сначала не поняла, думала, что показалось. Потом смотрю, Мотя под кровать забилась и орет. Я сразу тебе позвонила!

– Я пойду, посмотрю, – сказала Лиза и ушла.

Мама сидела, вцепившись в меня, и я прекрасно понимала, что она сейчас чувствует. Она нашла Мотю еще слепым брошенным котенком из последних сил пищащим около мусорного бака. То ли ее выкинули, то ли кошка-мать бросила, но Мотя дала маме стимул жить и сопереживать кому-то как раз тогда, когда он был особенно нужен маме. Она выкармливала ее детским питанием из пипетки, помогала ходить в туалет, когда у малышки был запор после неудачного детского питания, короче, была для мамы полноценным ребенком. А теперь еще немного, и этой милой пушистой разбойницы не станет, а еще и в канун нового года. Я не знала, что сказать маме, и мы просто сидели, обнявшись и молчали.

Тут в комнату зашла невероятно счастливая и улыбающаяся Лизка, и держала в руках какой-то малюсенький комок тряпочки.

– Теть Ник, вы ж вроде врач, – захихикала она, – а предсмертную агонию от банальных кошачьих родов не отличили.

Лизка подошла и протянула маме руку, в которой тоненько пищал меленький котёнок.

– Как? – округлила глаза мама, и, клянусь, такого удивления у нее я не видела даже тогда, когда заведующая поликлиники расщедрилась и пару лет назад выдала врачам премию к новому году.

Мама взяла на руки котенка и недоуменно перевела взгляд на меня:

– Кать, она же старая.

– Не очень уж и старая, – усмехнулась Лизка, – там еще один такой же спит.

– Но как? – перевела мама взгляд уже на Лизу, – Она же из дома не выходит?

– Теть Ник, ну вы забыли, как она, несколько недель назад, на улицу выскочила? Вы еще тогда причитали, что это она смерть чувствует, вот и убегает? Ну так вот, у нее походу другая надобность была. Интимного характера.

Я подорвалась с дивана и побежала в мамину комнату. Под кроватью, сидела на полотенце, которое подстелила Лиза, вполне довольная собой урчащая Мотя и кормила еще одного малыша.

– Писец. – только и сказала я.

– Это котенок, дурочка. – засмеялась Лизка, пришедшая за мной. – Такие милашки. Походу папа породистый, смотри, какие они! И где только нашла? Отдашь потом мне одного?

– Никого я не отдам! – заявила появившаяся в проходе мама. – Их всего двое, пусть вместе будут.

– Ну ладно, не хотите отдавать, всё время приходить буду и любоваться.

– Лизавета, не шантажируй меня. – строго заявила мама, потом положила малыша рядом с Мотей и сказала, – пошли, нечего мешать. Я вас хоть завтраком накормлю.

Мы сидели и болтали, попивая кофе, как вдруг Лизка, спасибо ей огромной, вдруг выпалила:

– Ну что там с твоим Павлом Андреевичем? Скоро я дружкой у тебя на свадьбе буду?

Я только и успела зыркнуть на эту обделенную умом женщину, как мама заявила:

– Лизавета, ну что за шутки про женатого человека?

– Да это я так. – пискнула Лизка, готовая провалиться под моим взглядом. Взгляд у меня конечно прекрасный и устрашающий, но, к моей печали, мама его тоже перехватила и внимательно посмотрела на меня.

– Катерина? Я что-то не знаю? Ты крутишь шашни с женатым человеком?

Я насупилась и смотрела вниз. Врать маме я не могла, а говорить правду было стыдно и страшно.

– Мам, – наконец собралась я с силами, – он разводится, и вообще… У нас все серьезно. Он мне предложение сделал, и у папы разрешения спросил.

– У папы? – мама вдруг усмехнулась, – И он не против отдать тебя за человека, который завел себе невесту под носом беременной жены? Что ж, от него другого и не ждешь.

– Мам, там все не так. Она сама от него ушла, хотела разводиться, ну а мы… Это сложно все, понимаешь? Он ей не изменял, просто так вышло?

– Не изменял? То есть, она знает, что вы с ним жениться собрались и благословила его на развод? Ну и когда он будет?

– Мамуль, ну там все сложно…

– Нет, подожди. Ты спала с ним?

– Мам!

– Не мамкай! Отвечай! Вы за ручки держитесь или что?

– Спала.

– Так… А его жена знает о том, что они разводятся?

– Там все…

– Это я слышала! Отвечай.

– Нет, пока не знает. Но мы хотели после родов…

Тут мама резко и сильно влепила мне пощечину и вышла из кухни. Лизка охнула, и закрыла рот рукой, а я со слезами на глазах вскочила и пошла вон из квартиры.

– Катюш, стой! – закричала Лиза. – Давай вернемся. Я думаю вам надо поговорить, не убегай!

– О чем? Она заранее все про меня решила, не выслушав! – я стремглав помчалась по улице, не зная куда, и сама не заметив дошла домой минут за тридцать. Я вернулась заплаканная и увидела Пашу, курящего не кухне. Отлично, он встал и даже не позвонил мне, плевать, куда я делась. Тут он повернулся ко мне с горящими глазами, и выпалил:

– Катюш, у меня дочь родилась!

– Дочь? – удивленно спросила я, – Но…

– Ну да! Видно ошиблись! Ночью, представляешь? Маленькая совсем. На месяц раньше, там у Вики что-то не так пошло! Короче, столько всего ей нужно привезти, Вика позвонила и попросила… Да там много всего, целый список. Я сейчас оденусь, поеду по магазинам.

– А как же папа? Мы поедем?

Паша недоуменно посмотрел на меня, но потом видно дошло, и он ответил:

– Конечно поедем, солнышко мое. Я просто Вике отвезу что нужно, и даже оправдываться не придется куда я делся в Новой год. – счастливо засмеялся Паша.

Я смотрела на довольное сияющее Пашкино лицо, вспомнила мамину пощечину и мне вдруг стало дико грустно и одиноко. Но я держалась. Держалась, думая, что сейчас он едет своей бывшей жене. Нет, снова поправила я себя, жене. Он поехал к своей жене, которая родила долгожданного ребенка, которому он безумно рад. Когда малыш был в животе у Вики он был для меня чем-то абстрактным, а сейчас, увидев, как Паша счастлив, я чувствовала себя как нищий, который залез в богатый дом и почему-то решил поспать в хозяйской спальне. И нежиться ему ровно до тех пор, пока его, как нашкодившую собаку, не прогонят на свою привычную помойку предварительно избив до беспамятства.

Я держалась. Держалась пока ехала в такси. Пока поднималась по лестнице. Но когда дверь открыла мама, смотрящая на меня суровым, но виноватым взглядом, сдерживаться больше я не смогла.