Читать книгу: «Один из трёх», страница 15

– Очень милый комплимент, но спасибо.

– Да нет, серьезно, очень вкусно. И почему ты так раньше не делала?

– А ты поешь так каждый день, посмотришь, как влезешь в свой любимый костюм.

– Да я итак в него уже еле влезаю.

– Ну вот, а говоришь, что кормят плохо.

– Пухнут не от хорошей жизни, между прочим.

– А от чего?

– От тоски.

– И по чему же ты тоскуешь?

– Ну вот, например, по этому мясу с картошкой. Я, конечно, ем его в первый раз, но моя душа заранее чувствовала и скучала.

– Ну теперь ты счастлив?

– Совершенно несчастлив. – сказал я, серьезно посмотрев Вике в глаза. – Но от картошечки определенно стало легче.

– Странные вы, мужчины. – вздохнула Вика.

– Это почему?

– Ну вот смотри, у тебя теперь свой бизнес, заработок пошел хороший, сам себе хозяин. Жена у тебя, будущая, молоденькая красавица. Сплошные радужные перспективы. И ты сидишь в доме своей бывшей старушки жены, которую ты бросил сразу после родов, во время которых она навсегда лишилась возможности иметь детей, и жалуешься на жизнь. Тебе не стыдно?

– Эх. Викуся. Вот ты не понимаешь. Это тебе со стороны так кажется, а жизнь то длинная. Я вот сейчас могу спуститься, за угол пройти, и меня по голове кокнут. Не на смерть. А что овощем буду. И что тогда? Что останется у меня?

– Ну будет твоя жена за тобой ухаживать, у вас же любовь такая, не бросит ведь.

– Да нет там никакой любви. – раздраженно сказал я.

– А что?

– Да просто черт клюнул… Ты же знаешь, какой у нас период был непростой. А тут она. В рот мне заглядывает, подкатывает. Да, я виноват, надо было сразу ее отшить. Но…

– Очень чесалось, правда?

– Да не в этом вообще дело! Ладно, все равно ты не поймешь. – я встал из-за стола и пошел в коридор. – Спасибо большое, я пойду, не буду тебе мешать.

– Паш, постой. – остановила меня Вика уже на выходе. – Я… Я понимаю, что ты имеешь в виду.

– Это хорошо, – сказал я, внимательно смотря на Вику, – я просто не хотел, чтобы ты думала, что я мечтал, чтобы все вот так обернулось. А ты меня каким-то козлом выставляешь… Я же люблю тебя. Прости за все, – я подошел и поцеловал ее в лоб, – ну, я пойду. Спасибо за ужин.

– Паш, не уходи, – позвала Вика, – я не хотела тебя обидеть.

Ха. В душе я ликовал и гладил себя по головке. Вика была теперь как податливый пластилин: я ее целовал, обнимал, ну и вообще делал много всего такого, о чем я очень даже фантазировал последние полгода. Мы перебрались на кровать, и провели там около получаса, пока не позвонила Катя:

– Привет, любимый. – сказала она удивительно сладким голосом, не похожим на тот, с которым она разговаривала со мной в последнее время. – Ты где, а то я переживаю?

– Вика просила заехать, Эля капризничала. – ответил я, выйдя на кухню и закурив сигарету.

– Ты скоро будешь? Я тут роллы заказала. И еще кое-что надела. Жду тебя.

– Хорошо, скоро буду.

– Уже уезжаешь? – спросила Вика, став в проеме.

– Да, Катька позвонила, что-то там случилось у нее. Как же она достала уже! Истеричка мелкая. Ничего сама не умеет. По любому поводу я нужен. Доча и то самостоятельнее.

Я подошел к Вике и обнял ее, а она прижалась к моему плечу.

– Так не хочу, чтобы ты уезжал.

– Скоро и не буду. Дай мне решить проблемы с бизнесом, и все будет как раньше, ладно?

– Хорошо, я буду ждать. Я люблю тебя.

Я хмыкнул и выкинул сигарету в окно:

– Ничего, родная моя, прорвемся.

Глава 26

Вика

В суде, как и попросил Паша, я заявила о своем отказе от развода, чем, по словам Паши, ужасно разозлила Катю. Но волновало меня это мало, потому что счастлива я была как никогда. У Паши с Катей все шло на разлад, и сам он жаловался, что держится из последних сил, а та вцепилась в него словно клещ. Можно ее понять, она по сути еще ребенок, а тут первая серьезная любовь, и наверняка, она уже вовсю распланировала свадьбу и детей. И почему молоденькие девочки такие наивные?

Паше пришлось уехать с Катей на несколько дней к ее отцу, чтобы решить вопросы по разделу бизнеса, а мы остались вдвоем с Элей, но ненадолго, потому что неожиданно к нам решил нагрянуть ее будущий крестный. Эля с удивлением изучала этого незнакомого человека, который последний раз находился с ней рядом на выписке, но малышка весьма благосклонно приняла его внимание, и уже через пол часа счастливая каталась у него на коленях. А чуть позже мы собрались, и поехали на ужин к моим родителям.

– Господи, ну как же она похожа на Элечку! Ну просто невозможно! Ангел, а не ребенок. – восторженно сказала моя мама. – Словно и не твоя дочь вовсе.

– А, по-моему, она сама на себя похожа. – заметил Костя.

– Да нет, – отмахнулась от Костика мама, – ты только посмотри на нее. Глаза, волосы, да у нее даже взгляд такой же!

– Аня, ну хватит. Константин прав, ребенок похож сам на себя, а ты видишь то, чего нет.

– Я, по-твоему, в маразме? – возмутилась мама. – Нет, я всегда чувствовала, что меня в этом доме не уважают, но так по-хамски…

– Аня, прекрати. Уже ребенок пугается.

– Ты мое солнышко. – засюсюкала мама, обращаясь к Эле. – Слышишь, что они говорят, я тебя пугаю? Да тебя никто в жизни, как бабушка, никогда не полюбит, сокровище мое. А ты Виктория, – переключилась мама на меня, – могла бы и заступиться за мать! А то стоишь как размазня. Впрочем, ничего нового. Иди лучше тарелки на стол расставь.

– Хорошо, мам.

– Вы посмотрите, какая она умница. – умилялась мама, кормя Элю картофельным пюре. – Она у нас и сидит уже, и кушает как большая, а скоро бабушка тебе уже конфетки будет давать, да моя сладкая?

– Не рано ли? – удивилась я. – Мне ты и в десять лет конфеты не разрешала.

– Тебе и сейчас их лучше не есть, – заявила мама, – а Элечка посмотри какая красавица, ее ничего не испортит.

– А меня значит портит? – хмыкнула я.

– Ну что ты скандал на ровном месте закатываешь. Это же твой ребенок, а ты с ним что, соревноваться хочешь? Иди вон с любовницей мужа своего посоревнуйся, а то мужика удержать не смогла.

– Ну, я пошла. – Я встала из-за стола и потянулась к Эле.

– А ребенка я тебе не дам! Ты обещала мне внучку на день привезти, и из-за твоих истерик ребенок страдать не должен.

Я развернулась и вышла вон из квартиры, Костя вслед за мной.

– Да, маманька у тебя как обычно…

– Не надо было Элю оставлять, но та бы такой скандал закатила, что полицию пришлось бы вызывать. Больше я ребенка ей привозить не буду. Все хватит.

– Костик! Костя! – закричали нам вслед.

Мы развернулись и увидели полненькую женщину лет сорока, Костя недоуменно вглядывался в нее.

– Сколько лет! Я и не знала, что ты в городе бываешь.

– Э… Светка, это ты?

– Ага, узнал! Ты прямо как я, почти не изменился, я тоже тебя сразу узнала.

Да меня не сразу дошло, какая Светка, и лишь потом, вглядевшись, я узнала первую любовь Костика, и по совместительству одноклассницу, которой сейчас должно было быть года тридцать три. Она, сияя, смотрела на моего друга, а я с ужасом пыталась разглядеть в этой тете когда-то первую красавицу класса. Господи, неужели и я так выгляжу?

– Привет, Свет! Как поживаешь…– неловко начал Костя.

– Ой, а как там твоя мама? А то давно не видела ее, не инсульт ли?

– Да нет, ты с чего решила?!

– Да, она приходила как-то ко мне…

– А к тебе это куда? – удивился Костя.

– Я тут, недалеко, в «Пробке» работаю. Она пришла как-то раз, вина накупила. Говорила, что болеет сильно, на подарки врачам нужно. У нас же как, без взяток ничего делать не хотят! Вот и медицина!

– Подожди, а когда это было?

– Ну, не знаю. Год назад где-то. А, точно, в сентябре, у меня как раз семнадцатого день рождения у сына, это накануне было. Я думала даже зайти к вам домой, проведать ее, но то дети, то еще проблемы…

– Свет, мы тут опаздываем, давай потом созвонимся, хорошо.

– Ага, сейчас номер…

Светка полезла в сумочку, но Костя уже ушел от нее метра на два, и я устремилась за ним.

– Кость. Ты чего?

– А ты слышала, что она сказала?

– И что?

– А то, странно это. Мать не болела, я точно знаю. Она мне на каждый чих жалуется, и чтобы про посещение врача не рассказать? Мне это всё покоя не дает. Откуда у Эли в тот вечер вообще алкоголь взялся? Анжелика, после последнего срыва Элиного, деньги той напрямую не давала. Отец постоянно к Эле приходил, продукты привозил, проверял, чтобы все хорошо было. Ей даже техничку какую-то за копейки нанимали, чтобы убирала раз в неделю, да квартиру проверяла. А в итоге Эля спивается до белочки и прыгает из окна. Откуда у нее была возможность доставать алкоголь? А тут оказалось, что мамочка как раз накануне закупилась вином. Совпадение?

– Паш, я не хочу на больное давать, но Эля была красивой женщиной, так что могла очень просто достать деньги…

– Разве только, у нее был второй телефон. На тот что ты отдала, звонки лишь от нескольких знакомых женщин и мужа твоего. И все

– И что ты думаешь?

– Сейчас узнаем.

Мы за несколько минут дошли до дома и поднялись в квартиру мамы Костика. Людмила Петровна открыла дверь, и радостно прощебетала:

– О, радость какая! Заходите!

Мы прошли на кухню, а тетя Люда приняла делать нам чай.

– Тебе сколько ложек сахара? – спросила она меня.

– Парочку, если можно.

Людмила Петровна надела очки, налила заварку в кружку, потом насыпала сахар и залила все кипятком.

– Мама, – вдруг начал Костя, – это ты покупала Эле алкоголь?

– Что? – удивленно спросила та, – ты с чего это взял, сынок.

– Света сказала, ровно перед днем смерти Эли купила несколько бутылок алкоголя.

– Сынок, – вздохнула тетя Люда, – я просто говорить тебе не хотела. Я болела сильно, и нужно было…

– Справки.

– Что?

– Где анализы, справки, ну?

В глазах у Людмилы Петровны появились слезы, и она воскликнула:

– Почему ты так со мной говоришь? Ты не веришь матери?

– Не верю. Не считая дальнозоркости, ты здоровее всех, хоть и пыталась меня обратно затянуть в этот город своей мифической слабостью. Если бы у тебя действительно что-то серьезное было, ты бы сразу это использовала как повод, чтобы меня вызвать.

– Ты не справедлив ко мне! Ты оставил меня одну, бросил из-за какой-то шлюхи, которая тебе рога наставила! А я твоя мать!

– Зачем ты купила Эле алкоголь?

– Пожалела, так ясно? Она попросила. К ней днем, муженёк, этой вот, – кивнула она на меня, – заходил, и, судя по звукам, развлекались они на славу. Ну видно у той башню переклинило от любви, вот она и попросила меня слезно купить ей алкоголь.

– И сколько ты ей бутылок принесла?

– Не помню, три, четыре! Ей хватило, чтобы превратиться в животное. Но я не причем. Пила же она сама!

– Ладно, а где остальные были?

– Что остальные?

– Эдуард Альбертович говорил, когда разбирали квартиру нашли только одну открытую бутылку.

– Ну а я причем, – почти закричала тетя Люда, – полицейские небось стащили, вино-то дорогое.

– Мама, расскажи правду!

Мы с Костей перевели взгляд на Людмилу Петровну, а она схватила за грудь и запричитала:

– Ох, сынок, вызови скорую, сердце колит.

– Мама, что ты сделала?

– Сынок, пожалуйста! – с мольбой просила та, держась за сердце.

– Как только ты расскажешь.

Я посмотрела на Костю и ужаснулась, такое жестокости в его взгляде я еще никогда не видела. Даже тогда, когда я рассказывала ему про то, что сделала с Элей, он не смотрел на меня так.

Людмила Петровна расплакалась и сказала:

– Я не могла больше на нее смотреть! Ты уехал из-за этой стервы, потому, что она ноги не смогла вместе держать, а она тут осталась, и передо мной маячила постоянно. Тетя Люся то, тетя Люся сё! Прикидывалась хорошей, мол, заботилась обо мне. Дрянь! А сама опять ноги раздвигала. Шалава, она и есть шалава. Не могла я больше слушать как они там забавляются. Пришла к ней вечером, сказала, что знакомые вино передали. Попросила со мной бокал выпить. Та отказывалась, типа бросила, но я настояла. Ну я и добавила ей в вино кое-что… Ох – снова схватилась тетя Люда за сердце.

– Что ты добавила? – тихо спросил костя.

– Мне врач лекарство прописал, я себя чувствовала плохо.

– Давление, сердце, что?

– Нет, – скривилась мама Кости, – антидепрессант. Вроде я нормальный человек, а тут дрянь эту выписали. Я из вежливости рецепт взяла. Только врач мне строго сказал, что с алкоголем принимать нельзя. Мол, плохо будет. Я просто проучить ее хотела, и все! Я не думала, что так выйдет! Мы выпили несколько бутылок, я ей несколько таблеток подмешала, а через час такое началось! Она просто бешеная стала. Носилась по квартире, рыдала, звонить пыталась. Я не знала, что делать! Эльке воздуха не хватало, она открыла окно, уселась на подоконник, чтобы подышать, и упала!

Через полчаса Людмилу Петровну погрузили в скорую, и Костя пошел к своей машине, чтобы поехать за ней. Я хотела сесть рядом, но он сказал:

– Я один, иди к родителям.

– Почему?

– А ты еще не поняла? Знаешь, когда ты рассказала эту историю, как ты ее под Ромку подложила, а сначала прибить тебя хотел, но потом пожалел. Подумал, ты раскаялась, да и мы с Элей виноваты. Я должен быть поговорить с Ромкой и расколоть его, а Эля должна была подумать о том, что ребенок может быть моим и позвонить мне. А она приняла решение сама, а потом приняла решение спиться и сиганула в окно. И знаешь, я все думал, что это ее выбор был закончить свою жизнь и никто не виноват. А теперь… Нет, один человек точно виноват. Моя мама? Да, она ненормальный человек, который чокнулась в своем одиночестве. Но нет, это не ее вина. Во всем виновата ты. Когда ты видела, во что превращалась Эля, что ты сделала? Ничего. Ты могла позвонить мне, ты могла рассказать все как есть, про твою подставу, и про то, что случилось, но нет.

Ты предпочитала лелеять свое фиктивное счастье с человеком, который даже на грамм того не стоит. Ты так боялась, что, если я узнаю, весь этот скандал разобьет твои воздушные замки, и ты поймешь, что променяла двух близких людей, на человека, которому ты даже не нужна? Ты поэтому так хотела родить ему ребенка? Думала, что от этого он полюбит тебя хоть немного сильнее? Эля тебя любила, я тебя любил, но только все это для тебя ни стоило ни черта, а все ради члена, из-за которого ты превратилась в намалеванную надутую суку.

Костя наклонился, чтобы сесть, а потом встал, и сказал с усмешкой:

– А знаешь, что? Твоя малышка действительно копия Эльки. Даже интересно, как ты будешь растить ее и смотреть ей в глаза после всего. Хотя, может, ты действительно будешь любить ее. Я надеюсь на это. Малышка ничем не заслужила таких родителей, как вы.

Глава 27

Катя

Паша что-то рассказывал, а папа раскатисто смеялся, и я наблюдала за ними со стороны. Красивые обеспеченные, уверенные в себе – у посторонних женщин от восемнадцати до девяноста, наверное, дух захватывает. Хотя, почему только у посторонних? Я перевела взгляд на Марину, любовно смотрящую на мужа, она улыбнулась мне, и я вспомнила разговор, который у нас с ней состоялся в первый день приезда, когда мы остались наедине:

– Пойдем, пусть мальчики пообщаются. Я тебе новые платье покажу, я что-то не влезла. А тебе подойдет, ты так похудела.

Мы поднялись наверх, и прошли в огромную шикарную спальню. Я уже приготовилась нахваливать ее наряд, как она с серьезным лицом спросила:

– Кать, все нормально?

– Да, а что?

– Пожалуйста, откройся мне хоть немного. Я же не зверь, и ты мне не безразлична. Я люблю тебя. Скажи, что случилось.

Я достал телефон, и открыла фото, которое мне прислали с незнакомого номера. На фото был Паша: абсолютно голый и крепко спящий на чужой кровати.

– Да. Неприятно. – сказала Марина, – Может, оно старое?

– Поэтому специально рядом на кровати лежит телефон с подсвеченной датой? Знаешь, что самое забавное? Когда я это увидела это пару месяцев назад, то словно сердце разорвалось. Думала умру. Хотела уйти, но поняла, что не смогу. Потом отомстить хотела. Думала, тоже пересплю с кем-то и станет легче. И самое забавное, когда бывший парень пригласил меня к себе, точнее в кровать своей мамочки, я увидела рисунок на белье, но сначала не поняла. А потом заметила журнал на тумбочке. И как озарило. А знаешь, что еще забавнее? Что от точного понимания, что он мне изменил, легче не стало. И изменить ему в обратку не могу, жить так не хочу, но и разлюбить тоже не получается. Каждый раз собираюсь с силами, чтобы уйти…

– Катюш, прости что перебиваю. Мне твой отец с половиной местных эскортниц изменял. Я сначала злилась, не понимала, что я делаю не так. А потом пришло осознание, что это природа мужская. Понимаешь? Катюш, ну не могут мужчины на одном мясе сидеть, но это не значит, что он тебя не любит, и что ты страдать должна. Просто прими это, ну, как поход к врачу. Словно это просто процедура, которая ему необходима. И все. Не разрушай себя. Ты любишь его?

– Да.

– Ну, тогда ответ простой. – улыбнулась Марина. – Просто прими то, что я сказала.

Паша подмигнул мне, и я выбралась из своих воспоминаний. Неужели Марина права? И все жизнь у меня будет так же?

Папе позвонили, и он, извинившись, вышел. И тут я заметила взгляд, которым его проводила Марина: затравленный, жалкий и пустой. Это было всего секунду, Марина взяла себя в руки, подошла к окну посмотреть во двор, но эту секунду, что я видела ее настоящую… меня передернуло, словно я увидела взгляд утопленника, смотрящего из бездны. Привыкла она, да?

Папа зашел в комнату и лицо Марины снова озарило светом, он поцеловал ее, и клянусь, на секунду мне показалось, что у нее есть хвост и она им виляет. Я зажмурилась, и снова открыла глаза. Нет, глючит меня конкретно.

– Ко мне сейчас должен человечек подойти, я отлучусь, – сказал папа. – спокойной ночи.

– Солнышко, пойдем спать, – подошел ко мне Паша. А я вдруг, вместо привычного для меня в последнее время болезненного сжатия ревности в груди напополам с любовью, ощутила вдруг тошноту. Да, может, зря я Сартра перечитала?

Я мельком глянула на себя в зеркало, чтобы оценить, не достаточно ли я бледная для обморока, но тут взгляд зацепился за образ. Папа, смотрящий сверху вниз, и Марина, пожирающая его взглядом полным безграничной любви. А рядом Паша. И я. С тем же затравленным мертвецким взглядом, как у Марины, от которого меня чуть не пробила дрожь минуту назад.

Я стремглав бросилась в туалет, и я еле успела наклониться над нужным оборудованием, как меня принялось кошмарно рвать.

То ли слова Марины вызвали в моем организме такой протест, то ли я съела что-то не то, но в туалете я провела не лучшие полчаса моей жизни. Я задумалась над тем, что сказала мачеха. Какая жертвенность. На мясе сидеть мужики не могут, тортики им подавай периодически. Я, может, тоже тортик хочу, и булочку с корицей, но я же держусь. Нет, фигня какая-то. Я думала-думала, и чем дольше сидела, тем более четко понимала, что Марина несет какую-то дичь. По крайней мере, лично мне так жить совершенно не хотелось. Я представила, как год от года, я живу не то, что с подозрением, а с точным знанием, того, что мой любимый человек изменяет мне направо и на лево, и стало мерзко. А еще, очень жаль Марину. Что же это за любовь такая, когда тебе от этой любви только плохо, и ты загибаешься каждый день в своем мирке, скованном ревностью, страхом и одиночеством.

Я вдруг вспомнила наш разговор с Пашей, когда он доказывал мне, что влюбленные женщины – самые глупые существа на свете, и с неудовольствием признала его правоту. По крайней мере, оказалось, что лично у меня мозгов не больше, чем у кабачка. И тут, в моей голове начала выстраиваться полноценная картина происходящего. Словно мозаику из тысячи кусочков я складывала воспоминания произошедшего со мной за последний год. Как я позволила себе влюбиться в женатого, как я позволила себе спать с женатым, как позволила себе думать, что имею на него большие права, чем его жена и ребенок, и наконец, как я скатилась для прямой аферы, из-за которой снова приходилось терпеть человека, в котором я разочаровалась еще в детстве, и которого не уважала. Очки треснули стеклами внутрь, и сильнейшая ненависть к себе пронзила меня. Я плакала и не понимала, как? Как за один только год, все мои принципы пошли в мусорку, а все то, что я презирала и порицала, стало частью моей жизни?

Казалось бы, хуже быть не может. Но оказалось, могло. Я облокотилась на стену, чтобы отдохнуть от слез и отдышаться, как в туалет ворвался орущий человек в маске и уткнул меня головой в пол. «Дожили» – думала я, уткнувшись в кафель, надеюсь, ниже дна, куда можно падать – нет.

Домой мы приехали лишь на следующий день, и жутко устали. Папу арестовали, а нас допрашивали несколько часов, и сил больше не осталось. Оказалось, что человек, который должен был приехать к папе, передал деньги. И деньги не простые, а меченые. Папин высокопоставленный тесть даже заступаться за зятя не стал, так как быстро пронюхал, что пахнет жареным, и наоборот принялся из всех углов кричать про предателя, которого он пригрел на своей груди. Докопались даже до схемы с мебелью, нас с Пашей спасло то, что мы в документах вообще не фигурировали. А вот Увалевы и еще несколько человек, фигурирующие в документации, попали по полной.

После того, как нас отпустили, мы ехали в машине молча, а Паша отводил от меня взгляд. Я не сильно расстраивалась, но задуматься это заставляло. Зайдя домой, мне хотелось просто спать и забиться под одеяло. Но у Паши были совсем другие планы: как только мы поднялись домой, он принялся собирать вещи.

– Что ты делаешь? – удивленно спросила я.

– Ухожу. – спокойно сказал тот.

– Без папы я тебе оказалась не нужна? – саркастично заметила я.

– Причем тут это? – возмутился Паша, но не очень правдоподобно. – Просто, после этой ситуации я осознал, что должен быть со своей семьей.

– Ааа… А я кто? – Паша молчал.

– Скажи, ты ведь специально меня к Увалеву повез? Вы договорились насесть мне на уши, после того, как узнали, кто мой папа? Точнее, кто его тесть? Это изначально был спектакль для одного зрителя, чтобы я сама благородно предложила свою помощь, правда?

– Это все Увалев придумал, я изначально не хотел тебя втягивать, но это был шанс. И мы в итоге им воспользовались.

– А чувства у тебя ко мне хоть какие-то были? Или просто игра, чтобы я не сорвалась с крючка?

– Были, – зло ответил Паша, – пока не увидел, как ты с Даней на кровати сосешься.

– Что? – недоуменно переспросила я. – А как ты… О, Господи! – воскликнула я и засмеялась. – И где вы сидели, под кроватью, в шкафу? Какой же стыд!

– Стыд, это когда ты видишь, как твою невесту лапает какой-то сопляк, а она и рада.

– Ты сам себя слышишь? Ты обвиняешь меня в поцелуях с Даней, в то время как сам прятался со своей любовницей?!

– Все, хватит. – сказал Паша, закрывая чемодан. – Ты ничего не поняла и не сделала выводы.

Я стояла в полном шоке от того, как человек умело переворачивает ситуацию с ног на голову. У меня уже не было сил кричать, ругаться, или еще что-то. От одного его вида тошнота поднималась вновь, состоящая из коктейля чувств: вины, разочарования, в первую очередь в себе, унижения и боли. На пороге Паша сказал:

– Советую тебе тоже собрать вещи и уйти к маме. Квартира-то твоего отца, и со дня на день ее опечатают. Если хочешь, я тебя отвезу. Буду ждать внизу.

Как благородно. Я не видела смысла собирать вещи. Мне не хотелось оставлять в своей жизни ничего из этой квартиры, и ничего из отношений с этим человеком. Честно говоря, мне самой просто хотелось умереть.

Как и обещал Паша, он отвез меня к маме. Та ничего толком не спросила, наверное, смотрела местный канал, на котором крутили новость о задержании крупного коррупционера. Мама уложила меня в кровать, принесла горячий чай, легла рядом и обняла.

Через несколько дней, благодаря маме, Моте и двум шилопопым котятам-подросткам, мне захотелось жить и есть. Лизка приходила ко мне постоянно, что тоже поднимало настроение, а в какой-то момент и вовсе принесла новость, от которой мы хохотали до слез.

Оказывается, не зря я накануне ухода своего возлюбленного отправила Сковороде фото Паши в супружеской кровати Анжелы. Сковорода полным дебилом не был и понял, что вряд ли Паше пришло в голову проникнуть в дом, чтобы просто полежать голым в хозяйской спальне.

Анжела была позорно выгнана из дома, а Сковорода с криками гнал ее по местной Рублевке, честным людям на потеху. Куда она пошла, понятия не имею, но до Лизки дошел слух, что квартирка для свиданий таки пригодилась Анжеле, только теперь не для свиданий. Жалею ли я о том, что сдала ее? Да хрен там. Она хотела сделать мне больно этой фотографией, и сделала, кто виноват, что она оказалась настолько глупой, что не осознала для себя последствия своего поступка?

Еще через неделю моего затворничества, новость пришла печальная уже для меня, но лишь в силу моего эгоизма. Лизина мачеха пробила той отличное место на стажировке в Бельгии, и она через неделю должна была уехать, оставив меня одну разбираться со своими тараканами. Полежав и подумав, я тоже решила, что в родном городе мне делать нечего, я стала собирать немногочисленные вещички в Москву. Благо, что у меня хватило мозгов накопить себе небольшую заначку, за то время, что наша афера была успешной. Билет был куплен, дорожная сумка с остатками вещей собрана, но за сутки перед отъездом я решила, что должна сделать еще кое-что важное, пока не уехала. Я купила самую простую смывку для краски, и русую краску, подходящую к моим корням, позвала Лизу, и несколько часов мы возились, пытаясь вернуть что-то похожее, на мой цвет волос. После этого, я довольная смотрела в зеркало – наконец, мне было не так противно смотреть на свое отражение. Вес понемногу я набирала обратно, волосы более-менее вернула к изначальному виду, только губы еще выдавали последствия моих идиотских решений. «Рассосутся» – подумала я. Это не самые страшные последствия неудавшихся отношений, которые могут остаться. Я улыбнулась своему отражению и подмигнула.

***

Мы помахали вслед уезжающей в такси Лизе – она должна была успеть в аэропорт на рейс до Бельгии с пересадкой в Москве. А мы вернулись домой, после похорон еще нужно было решить, что сделать с котами и квартирой. Котов, почти не совещаясь, решили забрать к себе, в Москву, благо, что квартира позволяла. Да и мелкий будет счастлив появлению дома двух пушистых хулиганов. Все маленькие дети любят животных, но у нашего Димки на зверей особый пунктик: блохастые, с лишаем и проплешинами, да хоть с чем – Димка готов был заобнимать любого зверя, попадающегося у него на пути, и только наша с Катей реакция, и нежелание лечить потом лишай всей семьей, уберегали сына от ненужных знакомств.

Мы набрали номер Кости по видеосвязи, появилось изображение взмыленной и красной Костиной жены:

– А Костя не может подойти, у нас тут сражение. Кашей кидаются.

– Кашей? – улыбнулась Катя.

– Ага, весь день воюем, есть ничего не хотят, только хлопья подавай. Если б мне кто перед родами сказал, что я буду от пятилеток, кидающихся кашей уворачиваться…

– О, привет, – подошел к телефону Костя, – а у нас все хорошо. Только вот, мой сын, вашего, мечом лупить пытается, а ваш, другим мечом, моего лупит. А так, все нормально. Не переживайте.

Мы еще немного пообщались Костей, послушали крики детей на заднем фоне, и отключились.

– Дань, может, не будем пока возвращаться? – спросила Катя, – По-моему, без нас там отлично справляются.

– А что, – согласился я, – квартира есть. Хоть выспимся.

Я обнял жену и погладил ее по голове. Она была еще очень подавлена после похорон, и я старался не отпускать ее ни на минуту, только по совсем уж личным делам. Мы поужинали, а я спросил:

– Так что с квартирой? Хочешь, оставим. Можно жильцов пустить.

– Нет, – помотала головой Катя, – если мамы нет, вообще не вижу смысла держать квартиру в этом городе. Приезжать сюда желания нет. А ты как думаешь?

– А что я, ты знаешь. Брат в Москве, отец в Подмосковье переехал, что мне здесь делать? Только если к матери приезжать, но общаться с ней желания нет.

– Тогда продаем, – согласилась Катя. – только наймем риэлтора, больше чем на день, я в этом городе задерживаться не хочу.

На следующий день мы пытались разместиться в такси с удобством для всех: две большие переноски с котами, многочисленные фотоальбомы, завернутые в пленку и убранные в пакеты и еще несколько сумок с ценными для Кати семейными реликвиями. Коты вели себя на удивление спокойно, я разместил переноски в ногах, и уже готов был садиться, как рядом со мной прошла семейная пара. Симпатичная высокая женщина, и мужчина с проседью в волосах, вели за руки светловолосую кучерявую девочку лет восьми. Девочка была очень улыбчивая. Она увидела, что я смотрю на нее, и помахала мне. Я тоже помахал в ответ, тогда ее родители заметили меня. Папа девочки тут же отвернулся, а мать девочки кивнула нам с Катей. Пара ускорилась и пошла быстрее. Я бросил взгляд на Катю, она хмыкнула, увела взгляд от уходящей троицы и быстро села в машину. Я сел рядом и взял ее холодную ладошку в свою руку. Мы одновременно улыбнулись друг другу, и такси поехало в сторону вокзала, чтобы навсегда увести нас как можно дальше из этого города.