Однажды в интернете меня заинтересовала статья в журнале «Вопросы экономики», N 10 за 2006 г. известного чиновника, в недавнем прошлом министра финансов и кандидата экономических наук (специалиста по экономическому соревнованию). Прочитав её, я решил поделиться своим мнением, поскольку автор – из тех, кто небезуспешно пытается влиять на курс развития экономики. Общий вывод такой: автор (назовём его для краткости экспертом) писал статью с намерением произвести на читателя впечатление специфической монетарной терминологией, не утруждая себя хоть сколько-нибудь глубоким анализом реальных проблем в экономике, «возникающих» в результате «роста» эффективного курса рубля.

Начну с того, что даже цифры, которые приводит автор, вызывают сомнения. Он пишет: «темпы повышения реального эффективного курса рубля за период с 2003 по 2006 г. составили 29,7%», чуть дальше: «за рассматриваемый период (с 2002) в целом реальный эффективный курс повысился на 26,7%». Так какой же это «Рассматриваемый период» – с 2002 г. по 2006 г. или 2003–2006? На 3 п.п. разница – это из-за низкого старта в 2002 г. – 0,97%. Расчеты в подтверждение своих цифр автор не приводит. При этом отсылает нас к официальным темпам прироста реального эффективного курса рубля (РЭКР) относительно корзины иностранных валют (% к предыдущему году):

Автор сетует на темп прироста РЭКР в 2005 году на 10,5%, что и дало скачок за три года почти на 29,7% по версии автора. Но при темпах, приведенных в таблице, рост РЭКР может быть чуть больше 15% (1,105*1,047= 115,69 относительно 2003 г. и 120,4% относительно 2002 г.). Либо иной расчет, либо у него другие темпы прироста. Но тогда зачем он ссылается на эту таблицу? Если в нашем экспорте преобладают нефть и газ, а расчёты – в евро и долларах США, логично было использовать не общий индекс, а именно к доллару. Согласно официальным данным, в 2005 г. РЭКР упал относительно 2004 г. и по отношению к доллару – с 114% (2004) –до 103,9% (2005), и по отношению к бивалютной корзине (доллар-евро) – с 111,9% – до 107,3% соответственно. К корзине валют семёрки стран-основных партнёров (Германия, Белоруссия, Украина, Китай, Италия, Нидерланды и, почему-то, США), на которых приходилось 43% всего внешнеторгового оборота (201,8 млрд.$), РЭКР якобы вырос особенно сильно (по версии автора статьи), – на 32,4%. Он пишет: «Так, за рассматриваемый период в целом реальный эффективный курс повысился на 26,7%, в то время как по отношению к валютам семи основных торговых партнеров России – на 32,4%. Следовательно, в последние годы российские товары в еще большей степени, чем отражает реальный эффективный курс, утрачивали свои ценовые преимущества относительно товаров, произведенных в этих странах». Во-первых, в 2006 г. место США на самом деле оспаривала Турция с оборотом в 17 млрд.$. Во-вторых, последняя фраза в цитате – фактически признание, что при расчете реального эффективного курса рубля недооценена была инфляция в России по отношению к этим валютам (темпы инфляции Росстата – величина переменная), особенно по отношению к бивалютной корзине – там эффективный курс и вовсе понизился, как показано выше, и, следовательно, РЭКР был рассчитан неверно. Тем не менее, на базе этих неверно заложенных исходных данных автор статьи продолжает делать выводы. В-третьих, расчеты были сделаны с использованием общего индекса к иностранным валютам, а у нас преимущественно один товар–поставщик валюты – нефть. Цена на нефть котируется в долларах и, значит, расчеты со всеми велись преимущественно (или путем пересчета) в долларах. Значит, гривны и юани в корзине – лишние. Кроме того, рост эффективного курса – это не болезнь экономики, а один из инструментов для постановки диагноза, это чисто теоретическое понятие, внешний признак каких-то перемен в экономике или политическом курсе, не обязательно в худшую сторону: ведь рост, например, курса юаня руководство Китая не беспокоит. Далее он пишет: «Так, цены на нефть в соответствующих бюджетах прогнозировались на 2005 г. на уровне 28 долл. США/барр., фактическая же цена составила 50,6 долл./барр.; на 2006 г. – соответственно 40 и 62 (за восемь месяцев) долл./барр. В 2005 г. при цене на нефть 28 долл./барр. сальдо счета текущих операций прогнозировалось в размере 38 млрд долл.США, а прирост валютных резервов как результирующая платежного баланса планировался в размере 19 млрд долл. Фактически они составили соответственно 83,6 млрд и 61,5 млрд долларов». Вот – цена прогнозов. Если быть точнее – это показатель того, что экономические процессы в стране никем не отслеживаются и не контролируются, а прогнозы – игра в угадайку.

Фактически цена на нефть марки Urals составляла ($ за баррель):

Отсюда видим: за 2004–2005 год она выросла в 1,46 раза (50/34,2), т.е. несколько меньше, чем фактическое значение ожидаемого – 1,78 (50/28). Это потому, что автор (возглавляемое им министерство) ошибся с «прогнозом» цены на нефть на 2005 г. При этом оба коэффициента (1,46 и 1,78) много меньше коэффициента фактического значения прироста валютных резервов против ожидаемых – 3,24 (61,5/19). Это значит, что помимо цены есть еще ряд факторов, повлиявших на прирост резервов, на которые наш эксперт не обращает никакого внимания, т.к. логическая цепочка им выстраивается от курса рубля к росту импорта (так в теории): «Одной из причин торможения экономического роста являются высокие темпы прироста импорта, вызванные повышением курса рубля». Посмотрим на темпы:

Отмечу: данные взяты из официальной статистики. У автора статьи темпы роста импорта тоже другие (% к предыдущему году):

Исключая 2001 г., в действительности темпы роста импорта были даже выше, чем у автора статьи (впрочем, эта претензия может быть адресована статистике). Но и экспорт не отставал, несмотря на рост эффективного курса рубля. При этом доля нефти в экспорте выросла в 1,5 раза с 44% в 2000 г. до 66,2% в 2006 г., а темп роста цены на нефть, исключая 2005 г. отставал и от экспорта и от импорта. Наш эксперт потому не заметил этой тенденции, что она противоречит его концепции, согласно которой в эти годы рос импорт вследствие роста курса рубля. Цена на нефть (по мнению эксперта) дала приток избыточных валютных резервов, хотя на глазах автора и подконтрольно ему еще больше рос физический объем экспорта нефти, что и явилось причиной роста резервов. И ничего не стоило чуть поднять экспортные пошлины, чтобы скорректировать негативную тенденцию. Пошлины, напротив, чаще понижали, чтобы не терять нишу на рынке и отгружать нефти еще больше. Что касается роста импорта, то мы понимаем, что в целях импорта обычно происходит покупка валюты и, следовательно, на рост курса рубля его продажа не влияет, а совсем наоборот. Просто при сильной национальной валюте импортный товар становится дешевле для импортёра и немного дороже обходятся иностранцам основные фонды и недвижимость в России. Думаю, это и вызвало беспокойство эксперта. «Повышение курса национальной валюты такими высокими темпами опасно для любой экономики…», пишет он. И далее: «Страны – экспортеры нефти в период высоких цен на сырье, несмотря на значительные профициты счета текущих операций, стремятся не допускать повышения эффективных курсов своих валют; более того, они часто прибегают к их ослаблению».

В разделе, где автор рассматривает взаимозависимость эффективного курса рубля и цен на нефть, он справедливо отмечает, что динамика эффективного курса рубля (который рассчитан скорей всего неверно, т.к. в расчете ошибка и в инфляции, и неточности в оценке др. факторов) почти повторяет динамику изменения цен на нефть:

Номинальный курс рубля также демонстрирует некоторую (обратную) зависимость от цены на нефть. Не всегда совпадает, но влияние очевидно:

При этом на курс оказывают влияние ещё такие факторы как: темп инфляции, состояние платежного баланса, процентные ставки, валютные рынки и спекулятивные валютные операции, доверие к валюте… Однако превалирующее влияние цены на нефть очевидно. И надо понять, – почему. Очевидно, потому, что нефть – основной поставщик валюты. И только диверсификация экспорта позволит разорвать эту зависимость. Вот основная причина, а не РЭКР. Не углубляясь в причины, оставляя эту проблему без ответа, эксперт считает достаточным констатировать: из-за высокой цены рынок перенасыщается денежной массой – это для автора главное. «Вместе с тем дополнительный приток капитала в страну при избыточной ликвидности обостряет проблему инфляции», – пишет он. И далее: «Период с 1998 по настоящий момент характеризуется высокой инфляцией, которая в результате финансового кризиса резко возросла с 11% в 1997 г. до 84,4% в 1998 г.». Хочу обратить внимание, что «настоящий момент» – это 2006 г. А где данные «по настоящий момент»? Заметим также, что про курс рубля в 1998 г. автор ничего не говорит. Видимо, скачок курса доллара в 1998 г. при серьёзной зависимости рынка от импорта, не был опасным для экономики, потому что РЭКР был низким из-за высокой инфляции. Трудно уловить логику его рассуждений, особенно когда скачут то цифры, то периоды: то 2002–2006, то 2003–2006, то с 1998 г. по настоящий момент (на самом деле – 1997 и 1998г.). Часто в его суждениях нет ни связи, ни логики, ни учета всех факторов. Разумеется, после скачка в 84,4% должна произойти стабилизация и снижение (относительно 1998 г., раз уж он сослался на этот год) РЭКР вслед за инфляцией. Других данных не приводит.

Эксперт вводит такое понятие, как «базовая инфляция», не объясняя, что понимает под этим термином: «Усиление базовой инфляции в 2006 обусловлено значительным ускорением (за счет существенного роста валютных резервов) темпов прироста денежной массы, которые начиная с мая стали превышать уровень 2005 г…. Чтобы изъять избыточную ликвидность из экономики (!!!) ЦБ РФ активно использует процентную политику». И далее: «В целях снижения инфляции Банк России предпринял более решительные действия по повышению номинального курса рубля, что в сложившейся ситуации является необходимой мерой для уменьшения эмиссии денег в обмен на нефтедоллары». Итак, в 2006 г. ЦБ повышает курс рубля только для того, чтобы выкупить нефтедоллары, не печатая деньги. И еще одно откровенное признание: «… основная нагрузка в этой области (т.е. стерилизации, изъятия из оборота избыточного денежного предложения) легла на правительство. За первые восемь месяцев 2006 г. расширенное правительство изъяло из экономики 1095,9 млрд.руб., в то время как Банк России – только 212,9 млрд.руб.» Выясняется, что страна гонит нефть и газ за рубеж, обеспечивая себе приток избыточной (видимо, не нужной стране) валюты с риском раскрутить инфляцию (резервы ускоряют инфляцию!?), после чего предпринимает «решительные действия» – повышает номинальный курс, поднимает депозитные ставки, изымает «излишки» путем вложения в американские ценные бумаги, т.е. не инвестирует в экономику, а «стерилизует», отправляет полученную валюту работать на экономику США, с одной целью – понизить РЭКР. Т.е. борется с "излишками" валюты вместо регулирования объёма поставок сырья. Разумное объяснение целесообразности такого денежного обращения в стране дать невозможно: нефть, газ нужны стране, а их выкачивают из страны, и вырученные деньги – туда же. Автору статьи, похоже, нет до этого никакого дела. Эффективный курс рубля по его версии – это панацея от всех проблем экономики. Напрашивается вывод: Правительство само придумывает проблемы с эффективным курсом рубля, копируя расчеты ФРС США, у которых внешнеторговая номенклатура на несколько порядков отличается от российской, только для того, чтобы их успешно решать. В теории. Потому что для страны, живущей в основном за счет импорта, эффективный курс национальной валюты большого значения не имеет, т.к. почти ничего (кроме нефти, газа и оружия) не экспортирует. При этом он заявляет, что это «опасно для любой экономики». Попутно заметим: резиденты от нефти инвестируют за рубеж прибыль, а нерезиденты, работающие в России, тоже «заработанную» прибыль выводят за рубеж. По логике, если с притоком нефтяных денег печатаются рубли («лишние» стерилизуются), то с оттоком должны печататься. Однако, после эмиссии рублёвой массы при дефиците валюты возникнет ажиотажный спрос на валюту (сначала для импортных закупок). Курс рубля рухнет. Поэтому, заслав валюту на чужой рынок, рубли не печатают. По оценке профессора университета управления В.Волоха, иностранные мигранты «обеспечивают 7–8% ВВП России». Это – 101,36 млрд.$ от сегодняшнего ВВП России = всего 1,267 трлн. $. Если в 2014 г. отток капитала из страны составил 151,5 млрд. $, то можно представить что остаётся стране от такой монетарной политики – дырка от бублика (101,36–151,5= -50,14), т.е. сверхстерилизация. Более того, эти 7–8% ВВП оседают на складах, потому что денежный эквивалент не поступил на рынок, чтобы купить эти товары и услуги, а был переведён в другие страны. И зачем нам нужна такая иностранная рабочая сила и приглашенные иностранные компании? Так мы получаем еще один аргумент, подтверждающий политику деиндустриализации страны Центральным Банком и Правительством путём «стерилизации» средств, предназначенных промышленному сектору для того, чтобы производить то, что страна приобретает по импорту, и политику создания затратной экономики, «работающей» на пополнение складских запасов, но никак не общества потребления. И это не фигура речи, это факт, отраженный в официальной статистике (2014 г. млн.р):

Сокращение промышленной базы на 93,8 млрд. р. за 2014 год.

Читаем дальше: «Наиболее сильно отрицательное влияние быстрого повышения курса рубля ощущает бизнес, поскольку внутренние издержки начинают превышать издержки при производстве аналогичных товаров в других странах». Каких товаров? Нефти и газа, которые преобладают в экспорте или потребительских товаров, скудные остатки которых ещё страна производила и на экспорт не поставляла? Для автора статьи внутренние издержки зависят от курса рубля: чем крепче рубль, тем дороже обходится бизнесу, например, рабочая сила по сравнению с рабочим в США. И это неважно, что в действительности рабочая сила в России по сравнению с рынком труда в США почти ничего не стоила. Много в этой связи говорят о производительности труда, демонстрируя неосведомлённость и в этом вопросе: производительность труда зависит не только от того, сколько рабочий выдаёт продукции в единицу времени, но и от структуры капитала, т.е. чем выше оснащенность труда, тем выше производительность. Таблица выше показывает: истинного капитала в виде оборудования, становится всё меньше. Бизнес (как в средневековье) предпочитает работать по принципу: два солдата из стройбата (читай, гастарбайтера из Азии) заменяют экскаватор. Экскаватор с экскаваторщиком становятся не нужны, но об этом ниже.

По версии автора статьи в росте эффективного курса есть и положительные моменты:

«…повышение курса рубля оказывает и положительное влияние на экономику. В частности, происходит вытеснение из внутреннего обращения иностранной валюты: увеличивается объем её продаж как банками и предприятиями реального сектора экономики, так и населением». Спорное заявление. А то, что «рост курса рубля приводит к снижению инфляции, сдерживая (!) рост цен на товарных рынках с высокой долей импорта», опровергает сама жизнь. Не цены сдерживает рост курса, а валюта дешевле обходится импортёру при её покупке. Т.е. для импортёра цены ниже, но не для потребителя. При отсутствии собственного производства, поставщики импорта в цену закладывают риски падения курса рубля и рост курса покупки валюты. Производство внутри страны, не зависимое от обменного курса, должно быть по логике дешевле. По этой причине всякое поползновение возрождения производства в России тормозится. А несмотря на «вытеснение иностранной валюты из внутреннего обращения» она опосредованно будет всегда, пока в стране будет господствовать импорт. Даже продукция сельского хозяйства отечественных производителей не может пробиться на полки магазинов и рынков. Здесь работают другие правила: цена должна быть не ниже…, иначе их не пустят на рынок, разорят. Вспомним, как государство назначает минимальные цены на вино. Это – чтобы импорт был конкурентоспособным. Так в реальной жизни.

Кроме того: «В результате растёт спрос на российские деньги, что способствует замедлению скорости их обращения и снижению инфляции». Насколько известно, во внутреннем обращении (кроме обменников и биржи) иностранная валюта давно уже под запретом, а предприятия, которые держат деньги в валюте на депозите и меняют их на рубли при выгодном курсе и высоком банковском проценте, – это не производственные предприятия реального сектора. Это – искусственно созданные управляющие компании для хранения и выгодного вложения частных денег. Вот эти структуры и называет автор статьи предприятиями реального сектора, очевидно, полагая, где деньги, там и реальный сектор. Реальный сектор – это где станки, а их в стране всё меньше: около 800 тыс. против 6 млн. в советское время. Бывшему министру станкостроения Н. А.Паничеву в 1992 г. на предложение сохранить отрасль Е.Гайдар сказал: «Да кому нужны ваши станки?! Понадобится – мы всё за рубежом купим». По словам бывшего министра, для завода «Форд» под Питером до сих пор всё, вплоть до гаек, поставляется из-за рубежа. Выручка, соответственно, вся уходит тоже за рубеж. Вот такое у нас импортозамещение, денежное обращение и «реальное» производство, которое не зависит от эффективного курса рубля, а только от конкретных решений Правительства, не всегда квалифицированных. Когда экономическая политика строится по принципу «всё за рубежом купим», импорт не может не расти. А вслед за ним – безработица. У автора статьи явно прослеживается линия на то, чтобы и «невинность» перед отечественной экономикой соблюсти и курсу на дефицитное (недостаточное) финансирование производственного сектора не изменить, а всю ответственность возложить на эффективный курс рубля, в основе которого затраты (в т.ч. на зарплату), которые надо сокращать. Для этого подходят гастарбайтеры: они помогают стерилизации «лишних» валютных поступлений, полученных в результате безрассудной поставки излишков российской нефти за рубеж.

Спрос на российские деньги способствует замедлению скорости их обращения? А зачем это нужно? Для снижения темпов инфляции? Получается, замедление скорости обращения денег – благо? Но ведь спрос (в том числе на деньги) растёт при их отсутствии! Напрашивается вывод – в идеале, когда нет денег в экономике – нет проблем и с инфляцией. Остаётся добавить: при этом нет и экономики. Как известно, простейшая формула расчета количества денег в обращении выглядит так: Д=Р/С, где Д – количество денег в обращении, Р – сумма цен товарной массы, С – скорость обращения денег. Таким образом, важно сохранить баланс в уравнении: С х Д= Р, а не стремиться к замедлению скорости обращения. Замедление скорости обращения (спрос на российские деньги растёт из-за низкой монетизации) неизбежно влечет за собой сокращение товарной массы (не раскупается) во избежание инфляции предложения (уравнение стихийно будет выравниваться), т.е. сокращения производства, что у нас в России и происходит все 27 лет безраздельного господства монетарной политики, ныне которую воплощает в жизнь автор статьи. Инфляция предложения в данном случае – это когда сокращается физический объем, но растёт цена в силу необходимости покрыть затраты, растущие на единицу продукции. Эту проблему проще решить увеличением производства, сохраняя баланс равенства, что ведет к росту производительности и сокращению затрат на единицу произведённого продукта, а предложения эксперта, наоборот, фактически ведут к сокращению производства, хотя на словах замедление темпов его якобы «беспокоит». «Спрос на российские деньги» обеспечивает рост курса рубля и, отмечая это как положительный фактор, автор статьи противоречит сам себе, т.к. до этого писал, что рост курса национальной валюты опасен для экономики. Что беспокоит автора в росте импорта? Товарная масса? По его версии импорт составил в 2004 г.131,1 млрд.$, а в 2005 г. – 164,7 млрд.$. Официальная статистика дает данные значительно ниже: 97,4 млрд.$ и 125,4 млрд.$ соответственно. Опять ошибся? Учёл поставки по «серым» схемам? Может, у Правительства и здесь двойная бухгалтерия? Скорее, официальная статистика у нас слишком изменчива? Пугают объёмы? А как может быть иначе, если всё подчинено курсу, выбранному в 1992 г. – «всё купим за рубежом». Попутно замечу, что на мировом рынке нефти цены колеблются, иногда и существенно снижаются, а на внутреннем – только растут, т.к. нефть преимущественно идёт за рубеж, в т.ч. на переработку. И вот это является реальным источником инфляции. Если все эти вопросы экономист не принимает во внимание, – он не экономист. Экономист с шаблонным мышлением – это аналог бухгалтера, где всё регламентировано стандартными проводками. Если он исследует экономику только в части рынка, причем его узкого сегмента – рынка обмена валют, – это маркетолог узкого профиля, которому опасно вверять управление экономикой и финансами страны.

Подведём итоги, вытекающие из статьи: повышение курса – это «необходимая мера», но она «опасна для экономики», реальные темпы инфляции (по признанию автора) оказались выше, чем те, которые прогнозировались (и заложены были в расчет РЭКР) Правительством, снижение обращения денег ведет к снижению деловой активности и производства и, как результат, к фактической деиндустриализации страны, что не стыкуется с озабоченностью эксперта о низких темпах производства, данные по импорту экспертом сильно завышены против реальных объемов, хотя темпы в более поздней статистике оказались ниже, рост экспорта (несмотря на неблагоприятный для него рост эффективного курса рубля) остался незамеченным, эффективный курс (учитывая неверные исходные данные по инфляции и объему импорта) рассчитан неверно, США вместо Турции оказались в семёрке главных партнеров… Что же достоверного и полезного в статье? Выходит, ничего, пустое теоретизирование.

Я думаю, всем дочитавшим до конца мои заметки, ясно, что цитируемый эксперт – это А. Кудрин. Только боюсь, что таких «экспертов» в нашем Правительстве – большинство.