Вся страна стала свидетелем, как на прямую линию с Президентом обманным путём проник Председатель Совета директоров Мурманского рыбокомбината Михаил Зуб и на всю страну заявил, что треска должна стоить 60 рублей, а не 300! Я думаю, вся страна (кроме тех, кто кладёт разницу в карман) с ним, безусловно, согласна. Даже Президент озадачился, но, очевидно, посовещавшись с кем надо, оставил всё как есть. В чем суть дела? По мнению Михаила Зуба проблема заключается в том, что квоты на переработку стали доступными рыболовецким судам. Они стали перерабатывать рыбу сами (что нормально) и перестали снабжать сырьём переработчиков на берегу (почему?). Представляется, что такие проблемы были и раньше, начиная с 90-х годов.

Из этого можно сделать простой вывод: или рыбы стали ловить значительно меньше, или условия работы отрасли таковы, что невыгодно обеспечивать отечественные рыбоперерабатывающие предприятия сырьём, и «рынок» в условиях монополии распределителя ресурсов (государственных!) в лице хозяев рыболовецких судов при неграмотной налоговой политике и практике некорректного распределения квот играет у нас против рыночной экономики. Понятно, что на судах нельзя установить мощности по переработке таких объемов рыбы, как на берегу. Тем не менее, именно свои береговые переработчики (а не норвежские) стали конкурентами рыбаков. Рыбаки даже совладельцами предприятий по переработке рыбы на берегу не торопятся стать. Почему? Там – инвестиции и налоги. А здесь – если излишки улова сразу продавать Норвегии, как на Дальнем Востоке – Японии, Китаю, т.е. сразу экспортировать, получая льготу по НДС (в том случае, если эта продажа легальная), то в итоге – только прибыль. В 70-е годы прошлого века объем производства Мурманского комбината достигал 100 тысяч тонн в год, а в «рыночных» условиях, например, в 2013 г., он произвёл только 680 тонн. Отсюда, безусловно, следует вывод, что «рынок» стране не во благо: он не создал изобилия, а наоборот, рынок исчез, т.к. установилась монополия поставщиков импорта, причем зачастую низкого качества по завышенной цене. Там, где раньше производили 1000 изделий, сейчас производят 10 по цене в 100 раз выше (что позволяет подровнять цены под импорт), остальное – по импорту. Затрат меньше, прибыль та же. При этом сократились рабочие места вдвое – втрое под сдачу в аренду. По этому принципу работает наш, так называемый, рынок. Мурманский рыбокомбинат в 2014 г. вообще остановил работу «из-за отсутствия сырья». Правда, после проверки выяснилось, что рыбу он продолжал перерабатывать, и рыба эта была из Норвегии. Возможно, комбинат перерабатывал остатки на складе, которые были завезены по реэкспорту из России через Норвегию в Россию. Еще больше проблем возникло из-за эмбарго, введённым Россией против ЕС, США, Австралии, Канады и Норвегии. Странно работают в нашей стране механизмы рыночной экономики: в стране есть рыбаки, суда, есть ресурсы, есть перерабатывающие мощности, т.е. всё, что составляет конкурентные преимущества. Но почему-то после «рыночных» реформ и приватизации отечественные заводы и фабрики стали не нужны. Даже такие, без которых ОТРАСЛЬ обойтись не может. «Невидимая рука рынка» все тридцать лет почему-то обеспечивает сырьём конкурентов в третьих странах и совершенно без внимания оставляет отечественные производственные мощности. Напрашивается вывод: структуры, занимающиеся добычей сырья в России (а равно регулирующая рука рынка) принадлежат иностранным перерабатывающим компаниям. А если и не принадлежат, по факту находятся в подчинённом состоянии. А в Правительстве даже мыслью не задаются – что не так? Очевидно, так и было задумано. Переработка рыбы – это один из многочисленных примеров. Рыболовецкие суда не стремятся зарабатывать на объёмах, а предпочитают на малом зарабатывать валюту, выигрывая при этом на курсовой разнице. Россия, омываемая морями и океанами, со всей своей «рыночной» экономической политикой превратилась в импортёра. И что самое парадоксальное – возможно, часто своей собственной рыбы и своих крабов.

Подняла эту проблему Марина Ковтун, губернатор Мурманской области, на совещании Правительства по вопросу рыбной отрасли. Однако её озабоченность касалась не парадоксов «рыночной» экономики, а налоговой политики. Она предложила освободить предприятия, занимающиеся рыбопереработкой, от уплаты НДС. Т.е. её предложение заключалось в следующем: оставить всё как есть, но сделать импортную (норвежскую) рыбу дешевле. Т.е. они (Запад)по отношению к нам – эмбарго, а мы им – режим наибольшего благоприятствования. Да и цена не упала бы с 300 рублей до 60. Может, правильней не «норвежскую» рыбу освобождать от НДС, а заводы и суда, работающие на собственном сырье для внутреннего рынка освобождать от уплаты НДС? Как бы не так: чиновники наоборот додумались повысить НДС. Ведь что такое повысить НДС? Это значит, то, что создаёт добавленную стоимость, сделать ещё менее рентабельным. С одной стороны – это пополнение бюджета за счёт населения, а с другой – это конкурентная борьба с остатками производства внутри России руками российского Правительства. Сама логика развития подсказывает: предприятия и суда, выкачивающие ресурсы из России должны в первую очередь обеспечить по квоте отечественные производства, а только после этого вправе получить квоту на экспорт. Судя по практике применения налогов и квот, Правительство не в состоянии додуматься, как стимулировать производство в России, хотя сделать это просто. Невольно задумаешься – есть политическое решение убить собственное производство.

Итак, есть проблема и предложено два решения: поменять квоты и отменить НДС. Когда ради интереса смотришь экономическую ситуацию на Европейском рынке, там тоже часто эти два понятия – квоты и НДС, идут рядом. Вот только у них – защита европейского рынка от третьих стран через систему квот, а у нас защита монополии импортёров от отечественных производителей – такой «рынок».

НДС – это налог не на производство, а на потребление. Суть этого налога и у нас и в Европе одинаковая, но сказывается на потребительском рынке по-разному. Очевидно, потому, что там заботятся о своём производстве, а у нас – об ихнем. Очевидно, потому, что все наши заботы сводятся к ожиданию иностранных инвестиций. А иностранные инвестиции тесно связаны с иностранным реальным производственным сектором экономики, которому всего лишь нужно дешёвое российское сырьё: Газпром беспокоится о бесперебойных поставках российского газа в Европу, российское государство понижает экспортные пошлины и повышает налог на природные ресурсы, таким образом, снижая производственные и потребительские возможности своего рынка и стимулируя производство в Европе. Это потому, что от российского газа кормится множество иностранных фирм. При этом отечественные структуры, например при производстве электроэнергии, переходят от потребления газа к потреблению угля. А это значит, растут расходы, растёт загрязнение экологии, словом, назад в затратное будущее. Об этом я уже писал и, кстати, также на примере Мурманской области. НДС у нас – это налог на местное население. Планируемое повышение налога – это значит сломать последнюю соломинку, за которую держится население, ибо цены должны подняться на всё, а продукты стать малодоступными. И НДПИ (налог на природные ископаемые), и НДС идут в затраты, поэтому безусловно раскачивают инфляцию, повышая цены. Но НДС (в отличие от НДПИ) имеет не только прямое воздействие на цены, но и косвенное отрицательное влияние на внутренний потребительский рынок: налоговой базой являются затраты, в т.ч. фонд заработной платы. Именно на заработной плате в России отражаются как в зеркале все манипуляции с налогами: например, на прочих затратах есть входящий и исходящий НДС, платится разница, а фонд заработной платы облагается по полной налоговой программе. Поэтому на налогах сэкономить можно только выплачивая минимальную зарплату. Вот еще почему в России и низкие зарплаты, и предпочтение неквалифицированным иностранным рабочим из Средней Азии, а в идеале – вообще нелегальной рабочей силе. Здесь можно подозревать негласное согласие между государством и бизнесом: минимальная зарплата – это в случае увольнения крошечное пособие по безработице. НДС имеет существенное отличие от налога с оборота. Этот налог платится после продажи товара, а НДС важно уплатить в тот же налоговый период, когда был начислен входящий (т.е. при покупке товара у оптовика), когда товар, возможно, еще не реализован (а остаток «своих» денег, как правило, стремится к нулю, чтобы налог на прибыль был минимальный). Вот чем неудобен НДС для предприятия и особенно мелкого. Вот почему первыми упадут духом после повышения налога те, кто вынужден будет платить в казну больше, не будучи уверенным в реализации товара – покупательная способность населения станет ещё ниже, следовательно, косвенно – это атака (как сейчас модно говорить) на весь отечественный бизнес, особенно связанный с производством. Налог на прибыль ограничивает возможности получения сверхприбыли, НДС, начисленный на (по-возможности низкую) зарплату (добавленную стоимость), ограничивает реализацию, вынуждает иногда платить свои «кровные» (хотя их и возместят в другом периоде), делает зависимым от цены конкурентов и покупательной способности населения (низкой из-за низкой зарплаты). Порочный круг замкнулся: чем выше цена, тем выше риск не реализовать продукт, тем выше запасы и затраты (для их оптимизации снижаются заработки), тем выше цены (что ещё больше ограничивает объёмы реализации и увеличивает риски). И невдомёк горе – предпринимателям, что для реализации продукта надо наоборот повысить зарплату и сократить постоянные затраты. Представим, что предприятие закупило у промысловиков рыбу по цене 66 рублей за кг., в т.ч. НДС – 6 руб. После переработки продаёт (условно, не считая отходов переработки) по цене 100 рублей (собранные затраты без НДС). При продаже товара законодательство требует заплатить налог – 10 или 18%. Поэтому цена реализации будет уже 110 рублей из которых предприятие заплатит разницу – 4 рубля с килограмма (10–6) в бюджет. При переработке на судне бюджет получил бы от капитана судна все 10 % с добавленной стоимости (по существу, с фонда заработной платы, поэтому, чем меньше зарплата, тем меньше добавленная стоимость, тем меньше сумма НДС) и должен был бы отдать государству, но при экспорте предоставляется льгота по этому налогу, т.е. капитан (как и любой другой экспортёр) этот налог не платит. Кроме того, получает выручку валютой. При импорте налог перекладывается на импортёра, т.е. рыбоперерабатывающий комбинат. Этот комбинат – переработчик продаёт рыбу оптовику, возмещая свои затраты, включая НДС, т.е. ничего не теряет, и теперь уже оптовик таким же путём в зачет берёт входящий НДС и платит разницу между ним и исходящим, который также начисляется с фонда заработной платы. И здесь тоже – чем меньше зарплата, тем меньше платить в бюджет. Всё в соответствии с тезисом Маркса о трудовой теории стоимости: только труд создаёт добавленную стоимость. Таким образом, НДС приучил российский бизнес нанимать рабочую силу на самую низкую оплату труда (за воротами комбината полно рабочих конкурентов – рынок ведь). При этом рыба, переработанная на судне, выигрывает в цене. Наконец, оптовик предлагает рыбу в розничную продажу, а им оказывается индивидуальный предприниматель или ООО, освобождённые от уплаты НДС. Но они вынуждены платить цену, включающую НДС, и включать его в затраты, потому что оптовик или комбинат обязаны выделить сумму НДС. По логике все мы потребители должны оплатить конечному продавцу не 10 или 18% налога, а разницу между входящим и исходящим НДС, но в любом чеке, полученном нами, стоит цифра – 10 или 18%. Конечный потребитель не освобождён от уплаты НДС и бюджет не берёт у нас в зачет уплаченный налог. Таким образом, мы заплатили НДС с каждой сотни по 10 или 18 рублей, а продавец – только разницу, как в первом случае – 4 рубля, потому что у него в зачете входящий НДС. Так налоговая система в России работает на пользу спекулятивному «бизнесу» на перепродажах в ущерб интересам конечного потребителя. В Германии есть механизм, позволяющий избежать этой несправедливости. Добавим к этому, что оптовик и ритейл заплатили за аренду земли и/или аренду помещения, складских помещений и транспортировку с расходом топлива, устойчиво растущего в цене (и всё – включая НДС), то доля НДС в конечной цене для нас, потребителей составляет приличную сумму. И на эту «приличную» сумму, обратите внимание, в любом чеке, полученном нами при покупке, стоит НДС – 10 или 18% к конечной цене. Не разница, которую перечислит в бюджет розничный продавец, а полновесный налог. Некоторые необходимые изделия в аптеке не считаются лечебными (например, крем для фиксации зубных протезов) и облагаются по-максимуму – 18%. Никаких льгот. Видимо, считается, что в старости жевать – это не жизненно важная функция, а зубы – предмет роскоши. Удивительно, но пальмовое масло – жизненно "важный" продукт, пользуется льготой (10%), а отечественные фрукты – нет (18%). Бензин включает акциз (который должен был заменить дорожный налог) и НДС. Получаем двойное налогообложение потребителя любого товара. И вина за такой рост цен лежит не на бизнесе, а на государстве. Напомню мою статью по поводу ЖКХ: тариф на содержание и обслуживание жилого фонда всегда включал взносы (а, следовательно, и объемы работ) по капитальному ремонту. Ввели в 2015 г. отдельной строкой взнос на капитальный ремонт, но тариф на содержание не уменьшился на соответствующую сумму, в связи с исключением из него объема работ по капитальному ремонту и около двух лет с населения незаконно брали плату в двойном размере – опять двойное обложение тарифом вместе с налогом. В 2017 г. из строки "содержания" убрали, "национализировав" предыдущие платежи. Попросту говоря, прикарманили. А узаконив это, продолжают брать в двойном размере. Так государство "борется" с инфляцией. И вот уже сельское хозяйство, пользующееся землёй, строениями, техникой и топливом, становится нерентабельным – всё обложено НДС (а иногда, как бензин, дважды). Это значит – всё, чем пользуемся в жизни (а, следовательно, и сама жизнь, уже независимо от добавленной стоимости), обложено налогом на добавленную стоимость. Каждый год жизни – как добавленная стоимость, подлежащая обложению налогом. Бизнесу не сложно его учесть, но сложно вовремя оплатить (об этом чуть ниже). Поэтому прибегают к механизмам оптимизации. И эта оптимизация напрямую связана с зарплатой рабочих. При желании можно проследить тенденцию: чем выше НДС, тем ниже реальные зарплаты у рабочих:

Если мы проиндексируем данные по НДС и по заработной плате:

То увидим четко выраженную обратную зависимость. За 2018 г. фантазия у статистиков слишком разыгралась (якобы рост зарплаты составил 35%), поэтому в таблицу не включил: в статистике принято при сильном отклонении от нормы цифры исключать. Как мы знаем, если рост реальной зарплаты замедляется, следовательно, и рост добавленной стоимости замедляется. Зато сбор налога на добавленную стоимость заметно растёт, видимо, растут в цене (с учетом НДС) другие факторы, составляющие базу налогообложения. Плюс к тому, повышается собираемость налога и в ответ понижается реальная заработная плата. Объяснениями зависимости между ростом платежей (не будем забывать, что НДС в ценах на всё, что оплачивает население) и снижением доходов граждан государство себя не утруждает. Сбор налога растёт, следовательно, растут цены, снижается покупательная способность и качество жизни населения. В реальности заработная плата основной массы занятого населения (а не руководящего звена) значительно ниже объявленной Росстатом (об этом писал ранее). Кстати в отчете за 2017 г. Росстат опубликовал среднюю начисленную зарплату с разбивкой по занимаемой должности. Отношение между усреднённым заработком рабочего и руководителя (30363/74059) составило коэффициент 0,41, что вызывает очень большие сомнения в достоверности. При этом заметим, что зарплата стала меньше, пока писалась статья (причуды отечественной статистики) и, таким образом, индекс 1,033 превращается в 0,99. Тенденция очевидна.

Напомню, что по конституции Россия считается социальным государством. И вот в этом «социальном» государстве у социума забирают средства в бюджет (посредники в процессе реализации любого товара при этом почти не страдают, не считая некоторые сложности в своевременном учете, зачете и платежах), чтобы потом перераспределить в пользу малоимущих (таково назначение налога). Когда дефицитный бюджет выдаёт субсидии таким крупным компаниям, как Газпром и Роснефть, одолевают смутные сомнения, что что-то остаётся малоимущим.

При этом нас уверяют, что применение НДС – общемировая практика. Окунулся я немного в эту тему и первое, что бросилось в глаза – НДС не применяют США (образец для нашего либерального Правительства), Швейцария и Япония. Нет налога на добавленную стоимость, зато есть прогрессивный налог на физические лица. В ЕС этот налог (НДС) применяется, однако так, чтобы не затронуть производственную сферу, рабочие места и конечных потребителей. У нас – ровно наоборот.

В ЕС налог на добавленную стоимость взимается в соответствии с Директивой Совета 2006/112/ЕС от 28.11.2006 «Об общей системе налога на добавленную стоимость». В соответствии с этой Директивой НДС вводится с целью «гармонизации законодательства по налогам с оборота посредством системы налога на добавленную стоимость (НДС), что позволит исключить, насколько это возможно, факторы, которые могут нарушить условия конкуренции на национальном уровне или на уровне Сообщества». Другими словами, Директива должна служить справедливому распределению квот на добавленную стоимость в Сообществе (квот на производство, а не на сбор налога) и ограждению производства в Сообществе от конкурентов из третьих стран. Квоты предполагают размещение производств в Сообществе таким образом, чтобы занимать рабочее население равномерно во всех странах. Торгпредство РФ в Германии в своём отчете за 2016 г. отмечало: Процентная составляющая квот на добавленную стоимость всех крупнейших индустриальных отраслей страны (Германии) продолжает оставаться стабильной – 44% (в 2015 г. – 42%). Так в Германии НДС взимается по классической схеме: поставщик выставляет счет покупателю, выделяя НДС (исходящий НДС), и сам уплачивает налог, выставленный ему при приобретении им товаров или услуг (входящий НДС). Разница перечисляется в бюджет. Однако при этом при реализации товаров между коммерческой организацией и покупателем, не являющимся плательщиком НДС, покупатель применяет технику «обратного обложения», т.е. оформляет отчетность таким образом, как если бы он был и продавцом и покупателем одновременно. В результате эти суммы компенсируются и фактически платежа делать не нужно (в отличие от российской практики, когда покупатель оплачивает всё). НДС остаётся в виде бухгалтерской проводки. В Директиве сказано «В отношении налогооблагаемых операций на национальном рынке, связанных с торговлей товарами внутри Сообщества… из таких положений следует в принципе исключить товары, поставляемые на розничной стадии». Бюджет недополучает суммы начисленного НДС, зато и потребитель имеет шанс купить у такого предпринимателя товар по цене ниже на сумму НДС. Кроме того, анализируя доступную в интернете статистику Германии, складывается впечатление, что этим налогом в ЕС преимущественно облагаются товары и услуги, завезённые по импорту из третьих стран, т.к. в статистике налоговых поступлений Германии этот налог называется «Налог на добавленную стоимость и оборот импортированных товаров». Об этом же говорит и низкая доля налога в валовой добавленной стоимости:

(Ист.по ВДС России: Справочник. Финансы России. 2016 г.)

В России сумма НДС – 4233,9 млрд.р. состоит из НДС, собранного с внутреннего оборота товаров и услуг (2448,5 млрд.рублей) и НДС, собранного с импортных товаров (1785,4 млрд.руб.). Но даже собранный НДС с внутренней торговли в России превосходит по доле в добавленной стоимости (3,15%) его валовую долю в Германии. Зато доля, собранная только с импортных товаров, совершенно совпадает с германской валовой – 2,3%. При этом ставки также сопоставимы: в Германии – 19% и льготная – 7%, в России – 18% и льготная 10%. По некоторым данным пониженной ставкой в Германии облагаются продукты питания, печатные издания, билеты в театры, кино и т.д. Нареканий в отношении НДС хватает и в Германии. При этом существует масса льгот и вычетов, так что этот налог в Германии не очень провоцирует рост цен и не так обременителен для потребителя. Налоговое законодательство большинства развитых стран освобождают от уплаты НДС инвестиции в производство и разрешает компаниям целиком списывать текущие расходы на инвестиции в исследования и разработки (ИиР). В Великобритании с 2000 г. крупный бизнес получил возможность освобождать от уплаты налогов часть своей прибыли в размере 130%, а малый бизнес в размере 175% от объема своих расходов на ИиР. В Норвегии применяется налог на капиталовложения по ставке 7% вместо НДС на отдельные виды производственного оборудования, что, безусловно, стимулирует производство. В России всё ровно наоборот: производство недополучает финансирование, зарплаты удерживаются на минимальном уровне, а Правительство, применяя приёмы налогово-акцизной механики, занято пополнением бюджета в ущерб и экономике и занятости населения. Тем самым губит производство, делая его всё более нерентабельным. Действует завет отца реформ и его последователей: нефть продавать будем, а всё остальное импортировать. Но и на импорте Правительство стремится зарабатывать налогами. Импорт в Германию в 2016 г. составил 954,6 млрд.€ и, следовательно, собранная валовая сумма НДС (65 млрд.€) относительно всего импорта составила всего 6,8% – ниже минимальной ставки. Это потому, что внутри ЕС равномерно распределяется налоговая нагрузка, которая берётся в зачет, не облагаются инвестиции в производство и многие сферы производства, обеспечивающие занятость населения. У нас, в России собранный НДС с импортных товаров (импорт в 2016 г. – 182,267 млрд.$, собранный НДС – 26,647 млрд.$ – эквивалент 1785,4 млрд.руб. по среднегодовому курсу) составил 14,62%, т.е. близко к максимальной . При этом надо понимать, что бизнес владеет множеством способов по «оптимизации» налоговых платежей при импорте. Кроме того, игра с ценами на внутреннем рынке так построена, что даже при уплате налогов импортные товары имеют большие преимущества перед товарами, произведёнными внутри России. А чтобы товары, произведённые внутри страны, не имели преимуществ против импорта, по ценам у нас установлена такая высокая планка, что у импортёра ещё остаётся большой резерв для скидок. И то, что для импортёра это почти гарантирует прибыль или даже сверхприбыль (даже с учетом покупки валюты для возобновления цикла), для российского производителя лишь обеспечивает доход немного больше уровня рентабельности. Таким образом, налоги и квоты не защищают внутренний рынок России (как это происходит в европейском сообществе) от товаров третьих стран. Стремясь пополнить бюджет, российское государство усиливает налоговую нагрузку на потребителя. Это значит, что импортные товары в России хотя и облагаются преимущественно по максимальной ставке, это не сдерживает импорт. Может сложиться впечатление, что таким образом Правительство защищает своего производителя; и так, якобы, обеспечивается принцип нейтральности НДС по отношению к производству. Это обманчивое впечатление. Через сложившуюся систему ценообразования и налогообложение на сырьё, в том числе на металл и топливо, российское государство сделало производство внутри страны (исключаем ВПК) неконкурентоспособным, почти банкротом. Благо, это сделать легко, т.к. всё реальное производство находится в критической зависимости от кредитов, проценты по которым выше, чем рентабельность. Так, например, мощности по производству цемента в РСФСР достигали 95 млн.т. в год, а в 2017г. было произведено только 54,6 млн.т., это при ажиотажном строительстве и росте спроса на строительные материалы. Остальное завезено по импорту. Турецкий или китайский цемент ниже по качеству, но кто теперь в России смотрит на качество? – Зато цена ниже. Долго ли продержатся стены? – это уже никого не волнует.

В Германии федеральный бюджет на 2/3 формируется за счет прямых налогов. НДС составляет по некоторым данным 28% в структуре доходов. В России доля НДС скромнее (по данным за январь-май соотв. года):

Всего 18%. Но это не повод для заявлений о лояльности налоговой системы в России и не повод для повышения НДС. Не будем забывать, что НДС – косвенный налог, т.е. налог на потребителя, и в ФРГ доля косвенных налогов – 1/3, а в России – 3/4. Это повод задуматься: в Германии база налогообложения – это одно (там заботятся о производстве и производителях, а, главное – о потребителях), в России – совсем другое (чем больше торговых центров и импортных товаров, тем больше налоговых поступлений от населения при любой покупке). При этом государство не волнует, будет распродан этот импорт или нет – потому и взимается легко и в установленные сроки. Во Франции преобладают косвенные налоги. При этом налог с оборота (функционирует как НДС) составляет долю в 42%. Можно сравнить темпы роста экономики Германии и Франции: увидим, что преимущество за Германией. В целом можно сказать, что налоги играют большую роль в бюджетах всех развитых государств. Важен не факт наличия того или иного налога, а практика его применения. 18% в системе налоговых поступлений в бюджет, конечно, меньше 28, как в Германии, зато от валовой добавленной стоимости в России доля вдвое больше, чем в Германии(5,46 против 2,3). Следовательно, отрицательное давление на экономику , особенно ту часть, где создаётся добавленная стоимость – производство, налоговая нагрузка в части налога на добавленную стоимость на потребителя (и на бизнес) в России значительно выше, чем в развитых странах Европы. Поэтому не случайно в обзоре Торгпредства РФ в Германии отмечается: «По оценке Фольксваген, если принять за 100% стоимость производства в Германии, то в Китае она составит 57%, в Словакии – около 70%, в России – 107%, т.е. производить в России дороже, чем в Германии, и размещение в РФ производства может быть ориентировано только на обслуживание локального рынка без перспективы экспорта на соседние рынки». Теперь представим, что Правительство повышает НДС до 20%. Это как же нужно ненавидеть собственного производителя и потребителя, чтобы загонять экономику (и без того уже менее рентабельную, чем в Германии) в угол. Выводы VW – это приговор российскому управленческому аппарату. Он не стимулирует конкурентоспособность России на мировом рынке (местному покупателю и так деваться некуда), а, напротив, усугубляет положение. Никто не будет спорить с тем, что зарплата рабочих в ФРГ намного выше, чем в России (подробнее о зарплате в России в другой статье). Следовательно, факторы, снижающие рентабельность нужно искать не в заработной плате рабочих, а в других затратах, в числе которых ТОП менеджмент, управляющие компании и налог на добавленную стоимость. Ведь отчего-то налог на добавленную стоимость от валовой добавленной стоимости в Германии значительно уступает по сборам его доле в России. Грешно строить догадки, что в Германии не умеют собирать налоги. Это говорит о рациональности применения налога. Даже при производстве автомобилей в США (где зарплата тоже выше, чем в России) 24% произведённых немецкими филиалами автомобилей в 2016 г. было отправлено в Западную Европу и 23% в Азию. Таким образом, даже с учетом транспортных расходов по доставке в Европу производство в США более выгодно, чем в России при наших низких зарплатах. Чего стоят после этого разговоры о паритете покупательной способности рубля. Всякое государство нуждается в деньгах. Только получает их всякое государство по-своему: одно – путём прямых налогов, которые собираются с крупного бизнеса (а у нас крупный бизнес, пользующийся субсидиями государства, преимущественно связан с сырьём, снабжающий внутренний рынок по остаточному принципу по ценам, сопоставимым с экспортными, и там не только много иностранных сособственников, но и крупных иностранных фирм кормится), либо от косвенных налогов (в России это значит, – обирая население, получающее отнюдь не образцовые, как на Западе, а скорее нищенские зарплаты). При этом именно малообеспеченное население является основным плательщиком НДС. Это легко вычисляется: доход рабочего при средней зарплате в 25 тысяч рублей (значит, с учетом иждивенцев в семье – это меньше реального прожиточного минимума) не освобождается от уплаты НДС (смотрите при покупке чеки), из которых, предположим, 20 тысяч идёт на питание, в том числе уплачивается 1818 рублей НДС (9,09%) от суммы (исходя из льготной ставки в 10%). От всей зарплаты это составляет 7,27% (а есть ещё ставка в 18% и, значит, делая покупки товаров или услуг, российский потребитель отдаёт государству НДС на 10–12% от своего нищенского заработка). А депутат, который принимает такое решение и которого содержит простой рабочий, уплачивая налоги в бюджет, потратив 40 тысяч на продукты из своих 400 тысяч рублей, заплатит налог в 3636 рублей, что от его зарплаты составляет всего 0,91%. При росте, даже если он заплатит 5% от своего заработка, его не будет волновать этот налог, а вот для простого работника сумма при таком росте налога при покупке в магазине составит все 20 тысяч. Т.е. он в магазин не пойдёт – не с чем. Будет чиновника волновать судьба этого человека? Судя по последним заявлениям, российского чиновника – нет. Ведь в абсолютных цифрах он платит больше – главный аргумент против прогрессивного налогообложения. Но получается: чем ниже доход, тем выше доля НДС от дохода при любой покупке. В итоге вклад в бюджет людей с низкими доходами составляет 90% (чем не продразвёрстка доходов: ведь население на эту сумму вынуждено отказывать себе в еде! Денег остаётся лишь на скупой блокадный паёк), а от «сливок» общества – меньше 10%. Правительство по тому что у кого осталось не считает, следовательно, ориентируются на свои доходы, а не рабочего человека, которому приписывают мифическую среднюю зарплату. При таком подходе, если простому рабочему хлеб будет купить не на что… – разведут руками – не повезло, покупай "макарошки". Впрочем, это сценарий гиперинфляции, которой Правительство не допустит, потому что научилось бороться: денежную массу урежет до минимума, зарплату выдавать будет нечем – вот и обуздали инфляцию. Только наверняка упустит из внимания следующий шаг: не с кого собирать налоги.