Читать книгу: «Коттеджный посёлок», страница 3

– Георгий, познакомьтесь, пожалуйста, Юрий Романович, мой муж. Из соседней комнаты вышел мужчина крепкого телосложения, со слегка пошедшей в седину густой шевелюрой и лицом аристократа.

– Юрий.

– Очень приятно, Георгий.

Квартира была большая, полнометражная с высокими лепными потолками. Такие квартиры, помимо собственной истории, и энергетики, имеют свой воздух, и свой устойчивый запах с нотками того, или иного.

Хрущёвки обычно пахнут тем, что на столе или в сковородке, иногда может вмешаться в процесс «запахообразования» открытая банка нитрокраски или хозяин дома, пришедший с работы, навеселе. Но эти же полнометражные барыни-сударыни имеют каждая свой особый неповторимый «аромат», и ни одно застолье не сможет его побороть, разве что ненадолго, максимум до утра и то, не во всей квартире. Я полагаю, что этому есть объяснение, которое заключается в следующем. До войны, и какое-то время после неё, существовала негласная санитарная норма: двадцать семь кубических метров воздуха на душу населения, т.е. кубик со стороной три метра. А после того, как Хрущёв съездил в Америку, высота кубика уменьшилась до двух с половиной метров, и постепенно объём перестал вообще где-либо фигурировать, а осталась только площадь, пресловутые девять квадратных метров на человека.

Квартира Нины Васильевны и Юрия Романовича пахла, пожалуй, корицей и чем-то ещё, пока неуловимым, но удивительно знакомым. Первый раз, забегая вперёд, могу сказать, что это были книги, книги в огромном количестве, ими были буквально забиты остальные три комнаты.

– Юра, займи гостя, пожалуйста, когда мы с Наташей закончим, я вас приглашу.

– Ты куришь? – спросил Юрий, когда Нина Васильевна вышла из комнаты.

– Да, но не в квартире…

– А мы и не будем в квартире, шагай за мной, здесь должен, где-то быть балкон. Идя за Юрием, я подумал, что независимо от достатка хозяев подобных квартир, часть их огромных коридоров обязательно остаётся тёмной, без какого либо намёка хотя бы на бра или просто лампочку. Но в этом, возможно, есть какой то шарм и за́мковая таинственность. Нырнув из этой сумрачной зоны в приоткрытую дверь, мы оказались в комнате, где я первый раз их книги и увидел, причём, стеллажи были расположены, не только по всему периметру стен. Три секции шкафов, возвышались поперёк комнаты, разделяя её, таким образом, на две части, первая из которых была без окна, и соответственно, оставалась тёмной. Всё то, что я пока увидел в этой половине пространства, было освещено торшером, производства ГДР, который в своё время можно было достать в составе гарнитура, только по огромному блату и не просто через магазин, c его «задним крыльцом», а, пожалуй, через какой-нибудь райком или горком. Остеклённая тумба, она же – журнальный стол из, которых «вырастал» торшер, была тоже заполнена книгами. Рядом стояло кресло, которое, не сочеталось с торшером по текстуре и цвету шпона, но в таких интерьерах это допустимо, главное они создавали атмосферу, которая удивительно располагала к чтению. Было очень чисто и уютно. Обойдя разделяющие комнату двухсторонние секции с книгами, я увидел Юрия, уже стоящего на балконе.

Это был северный фасад, поэтому бетонные балясины ограждения кое-где подались мхом. Липы и лиственницы, стоящие вдоль переулка были огромными, даже выше домов, создавая пример взаимного проникновения архитектуры и природы в городских условиях. Тополей в этом квартале не было совсем, поэтому каждое дерево внушало к себе уважение и почтение. Жёлтые кроны экранировали закатное солнце, превращая его свет в сущее «золото», которое, струилось вниз, задевая весь фасад и балкон вместе с нами. Таким освещением можно только наслаждаться, любая фотография превратит золотистость в желтизну, которая в свою очередь, будет расценена как брак.

– Закуривай, – сказал Юрий, протирая от капель дневного дождя старое плетёное кресло-стул, – Хотя, лучше постоим, а то брюки запачкаешь, предложил он и повесил тряпку обратно на леску.

Достав и открыв пачку «Richmond», я протянул её Юрию.

– Угощайтесь, правда, они крепкие.

– Спасибо, не курю, – сказал Юрий, поставив передо мной керамический предмет, очевидно давно не выполнявший функцию пепельницы.

– Юра, Вы же сами предложили.

– Ничего подобного, Нина попросила, чтобы я показал тебе место, где у нас можно курить.

– Могу и потерпеть, тем более, я вроде ненадолго.

– Молодец, правильное слово «вроде». Мы с тобой вот здесь стоим, а там накрывают на стол. И знай, пока Нина всех не накормит, ни о каких делах поговорить не получится. Так, что парень – ты попал. Рядом с балконной дверью на письменном столе зазвонил городской телефон. – Извини!

– Алло, да, привет, Олежек! Спасибо, постараюсь, какие наши годы, спасибо тебе, спасибо. Нет, в этот раз, представь, не скромно, ждём Галю с Костей, представляешь, и Жора, архитектор, вот стои́т рядом, хорошо, передам. Конечно, здорово, четырнадцать лет их не было, да, обязательно. Как сам? Понятно. Так и знал, зачем тратишься!? До востребования? Хорошо, сообщу, спасибо! Будь здоров!

– Тебе привет от Олега, вы что, знакомы?

– У нас телефонное знакомство. Юра, сколько Вам стукнуло?

– А не важно, ну, наверное, где-то, 63.

– Поздравляю, всех благ. Я не знал, поэтому без подарка.

– Не комплексуй, тем более, ты с подарком. Подаришь мне свою сигарету, я положу её на стол, и буду нюхать. Нина мне все уши прожужжала про то, какие они коричневые и про то, какие они вкусные. – Ты не замёрз? А то пошли в тепло.

– Как скажете, сэр!

Оказавшись в комнате, я понял, что пока, мы никуда идти не собираемся. Более того, Юрий предложил мне присесть за письменный стол.

– Нас пригласят, не волнуйся, уже скоро. Там наверняка всё накрыто и расставлено, Наташка своё дело знает. Нина просто не хочет садиться без Гали с Костей.

– Наташа ваша родственница?

– Нет, соседка, помогает по хозяйству, живёт этажом выше, дочь наших знакомых. Раньше дружили по-настоящему, а сейчас, «здрасте», «добрый день», и не более того. А к Наташке мы привязались давно и крепко. Она не просто помогает, она это делает с удовольствием, припеваючи, посмотришь, сколько всего она наготовила! Про чистоту в квартире я вообще не говорю, сам видишь. Одним словом – золотая девчонка. Нам с ней очень повезло. Ладно, «соловья баснями не кормят», давай по маленькой, я знаю, что ты за рулём, поэтому пить не будешь, сам прослежу, а пригубить обязан. Смотри сюда! Мой новый знакомый открыл две створки шкафа, который на три четверти был заполнен миньонами – пробниками по 50мл., а на одну четверть настойками и наливками, очевидно собственного производства.

Пока я рассматривал коллекцию спиртного, включив подсветку, Юра разлил в две конические рюмки из красного стекла с насечкой, тёмно-коричневый напиток, при этом напевая: – Укрепляйте организм, принимайте меры, капли датского короля пейте кавалеры!

– Окуджава, фильм «Женя, Женечка и «Катюша». А что это, всё-таки? Похоже на Vana Tallin, хотя, там нет аниса… Это они и есть, «капли»?

– Потом, всё потом. Давай за меня! А то, я даже на работе сегодня не выпил, хотя и поздравляли. Ну, по чуть-чуть!

– Поздравляю! – пригубив, я достал сигарету и вручил её имениннику.

– Да, согласен, действительно, приятный запах, супер. Спасибо.

Было слышно, что в домофон позвонили.

– Давай, ещё по глоточку и пойдём.

Перед моими глазами вдруг открылась карта города, по которой, медленно, но со знанием дела, прокладывался маршрут моего автомобильного возвращения домой, преимущественно дворами. Вроде, получалось.

Накрытый на шесть человек стол, преобразил комнату. На скатерти цвета «лосось» расположился белоснежный столовый сервиз с едва уловимым серебристым узором и с такими же, как скатерть салфетками. Акцентом в этой цветовой гамме были кобальтовые фужеры и рюмки. Я этот цвет в стекле, не люблю, мне он кажется непищевым и в нём не виден цвет напитков, но в данном случае, для сервировки он удивительно подходил. До этого всё было достаточно традиционно, диван стоял напротив телевизора, телевизор висел напротив дивана, по углам вальяжно расплылись два больших кресла, люстра тупо висела в середине комнаты, стола и стульев не было вообще. Сейчас всё изменилось до неузнаваемости. Даже мой портфель с пола был кем-то любезно поднят и поставлен на столик, зелёного сукна, которому, пожалуй, подходило название «для игры в покер». Я открыл портфель, достал рулон с кальками и положил его рядом. Кто-то в комнате зажёг свет.

– Здравствуйте! – вперемешку со смехом раздалось позади меня.

– Добрый вечер, – сказал я, повернувшись. Передо мной стояла розовощёкая девушка, которая, будучи Наташей, умудрилась к тому же, быть и копией Н. Андрейченко, периода «Сибириады».

– Я знаю, что Вас зовут Георгий. А я Наташа, хотите присесть или подождёте всех?

– Я подожду всех.

– Ну, на всякий случай, Ваше место здесь, не переставая улыбаться, она прикоснулась к спинке стула во главе стола и моментально покинула комнату.

– Спасибо, буду знать – ответил я скорее уже ветерку, который создала девушка, своей просторной, похожей на кимоно, одеждой, убегая.

Юрий, который остался в прихожей, на правах именинника встречать гостей, открыл входную дверь.

Галина оказалась, той самой моей светловолосой знакомой, с которой мы виделись всего один раз, и о чём я уже писал выше. Одеты они с мужем были «подобно», оба в светло-голубых джинсах Levi’s и светлых сорочках навыпуск. На Гале была мягкая шифоновая блузка сливочного цвета с красивой отстрочкой и длинными манжетами, а на Косте белоснежная мужская рубашка с воротником – стойкой. От Гали веяло дорогими картинами на фоне бетонных стен, мягким дизайнерским светом, бесплатным шампанским в руках странных особ и их спутников, которых можно встретить только в таких местах и больше нигде. Она была совсем без косметики или почти без неё, чего не скажешь о Нине Васильевне. Мне казалось, что такие яркие, окрашенные самой природой женщины, вообще не нуждаются в «тюнинге», но я ошибался, и когда Нина Васильевна со своим макияжем и гостями появилась в комнате, я её даже не сразу узнал.

Телевизор продолжал висеть на стене весь вечер не включённым, поскольку торжество в основном проходило под приглушённую классическую музыку, песни раннего Синатры и Адамо. Из покупного спиртного на столе одиноко возвышалась бутылка игристого «Martini Asti», которую для приличия вместе с подарком принесли Галя с Костей, всё остальное было собственного производства. Пару раз мы с Юрой пополняли запасы и ассортимент на столе, я был рад любому движению, и тому, что удавалось выскакивать на балкон. Один раз, ко мне присоединился и Костя, сказав, что давно бросил и что-то про больные ноги, но всё же угостился и потом долго благодарил. А Юра в эти моменты был поглощён поиском рецептуры ликёра Vana Tallin, который я случайно, упомянул во время нашей с ним первой беседы. Постепенно я начал чувствовать себя ребёнком, которого заставили выучить стишок, чтобы рассказать его перед взрослыми, но тишина не наступает и стульчик никто не несёт. И в этот самый момент, я понял, что мой проект, оказывается, никому не нужен, совершенно, абсолютно, вообще и в принципе. Все живут в своих квартирах, всем хорошо, или как минимум, нормально. Какой дом, какие сорок километров? Интереса к проекту, как мне показалось я не получил бы даже в лице Василия Фёдоровича, не его уровень, тем более он своё пожелание высказал давно и достаточно ясно. Остаётся Олег, но он далеко, и жить в доме не собирается. Обижаться не на что, и не на кого, мне заплатили хорошие деньги в качестве предоплаты, я сижу за прекрасным столом, с интересными людьми, для моей жены готовят «сухой паёк», но всё же… ситуация совершенно необычная, поэтому надо будет всё обдумать. Когда мы с Костей покинули балкон, Юра произнёс ключевую фразу всего сегодняшнего вечера:

– Не парься, парень, зато ты повод, смотри, как сестрёнки радуются.

Костя, подойдя к Юрию, который продолжал мучить, тогда ещё медленный Интернет, по поводу эстонского ликёра, положил руки ему на плечи и тот, не отрываясь от монитора, промолвил:

– Так, что ты теперь, член семьи, всё-таки, до чего Василий Фёдорович мудрый человек!

Я не стал уточнять и переспрашивать почему. Ничего не ответив, я отправился на кухню.

– Наташа, а минералки у Вас не осталось, случайно?

Девушка с фарфоровым лицом и румянцем, но уже без привычной улыбки, просто смотрела мне в глаза.

– Ну, или просто водички, если можно, кипячёной!

– Ессентуки №4, ой, нет, №17 подойдет?

– Конечно, холодная?

– Подогреть?

– Нет, нет, что, Вы, наоборот, очень хорошо! Спасибо, можно, я посижу здесь минутку?

– А хоть, всю жизнь, и мне будет веселее…

Услышав в коридоре голоса и движение, я ушёл с кухни, поблагодарив Наташу. Вместе с Юрой и Костей, мы вернулись в гостиную. Сёстры, сидя уже на диване, громко пели всем известные строки из рок-оперы «Jesus Christ Superstar» :

– Hosanna hey sanna, sanna, sanna, ho sanna hey sanna ho Sanna

Когда трое мужчин сели за стол, пение прекратилось и слово, как ни странно взяла Галя:

– Георгий, Вы же понимаете, что сегодня обсудить серьёзные вещи не получится, и я от имени всех присутствующих прошу за это у Вас прощения. Но, всё же, Вы могли бы, нам, дилетантам в архитектуре, на словах объяснить концепцию Вашего видения дома.

– С удовольствием. Сколько Вы дадите времени на это?

– Вы совершенно в нём не ограничены.

– Учитывая, хоть и не большой, но рельеф участка, а также возрастной момент, я говорю о ваших родителях, предлагаю принцип перепада уровней в пол-этажа, я всё-таки поясню чертежами… А так же…

Моё сообщение длилось ровно полчаса, его слушали все очень внимательно, даже Наташа, которая пришла, наконец, попить чая, вместе со всеми, в результате, так и не притронулась к нему. Потом была пара-тройка вопросов, на которые я с удовольствием ответил.

Через какое-то время, Галя позвонила детям, чтобы те заехали за ними и отвезли домой, и я понял, что пора собираться. Нина Васильевна, из соображений безопасности, предложила выйти всем одновременно, и тоже оделась, чтобы проводить нас. Юрий Романович остался дома, помочь Наташе с посудой.

Когда мы вчетвером вышли из подъезда, Галю с Костей уже поджидал старенький зелёный «Nissan», с водительского места которого вышла их дочь – близняшка Вера, чтобы обняться со своей тетей и поздороваться со мной. Её муж – музыкант, сославшись на травму ноги, остался в машине, лишь помахав нам через открытое окно. Проводив красные огни машины рукой, Нина Васильевна спросила:

– Угостишь своими вкусными?

– Кончились, в машине есть, но надо дойти, я у третьего подъезда остановился.

– Побежали, а то холодно, – сказала Нина Васильевна, крепко взяв меня под руку.

Включив двигатель и габариты, я стал открывать пачку сигарет.

– Нет, в такой роскошной машине я курить не буду, да и Юрку, незачем злить. У тебя есть музыка?

– Конечно, – сказал я, несколько раз нажав на кнопку переключения треков, так и не вспомнив, какой диск начнёт воспроизводиться. Прозвучали первые аккорды «L été indien» Джо Дассена и я сразу почувствовал, что-то недоброе, тем более, её левая рука в этот момент коснулась моей правой, которую я не успел убрать от регулятора громкости магнитолы.

– Красота страшная сила, а, Георгий?

– Вы о чём, Нина Васильевна?

– Брось, ты ведь, всё прекрасно понимаешь…

– Если Вы о доме, так это пока лишь намётки, концепция, так сказать, форэскиз…

– Я о тебе, дорогой. Скажи честно, в институте, тебе же только пальцем стоило пошевелить и любая девчонка…

– Нина Васильевна, извините, что перебиваю, но пальцем я тогда шевелил, нажимая на педальку аэрографа, когда красил фасады и интерьеры, а насчёт девочек, возможно, Вы правы, только сейчас это не проверить, всё в прошлом.

– А если, проверить, и в настоящем?

«Это всё равно, что сейчас голосовать за Явлинского», – подумал я и вдруг, в моей голове промелькнули, очень быстро, почти не в резкости, слова известной мудрости: «Если не можешь пресечь – надо возглавить».

Слегка развернувшись вправо, я поцеловал её руку и крепко сжал в своих ладонях, не отпуская.

– Нина Васильевна, милая, даже если представить, что Вы не замужем, и я не женат, всё равно, это было бы не желательно.

– Почему? – несколько манерно спросила она, пошевелив плечами.

– Потому, что в этом случае я не смог бы проектировать для Вас.

– Почему? – с той же интонацией повторила Нина Васильевна.

Джо Дассен закончил своим шедевром растлевать часть прекрасной половины человечества, и за дело взялась Патрисия Каас, исполняя мою самую любимую, из её репертуара вещь «If you go away».

– Вы смотрели фильм «Телохранитель» с Кевином Костнером?

– Да, но я не собираюсь получать Оскар.

– А я собираюсь свою работу сделать правильно.

– Что это значит, я не понимаю, хотя уже и не важно. Проводите меня до лестницы, ужасно боюсь тамбуров.

– Дослушаем…

– Какой ты, всё-таки, вредина! А, между прочим, Наташа, которую я знаю с её шести лет, сегодня первый раз заговорила со мной о мужчине, даже палец порезала!

– И этот мужчина, разумеется, я?

– Ненавижу тебя!

Когда мы вышли из машины, я закурил. Было холодно, но ветер стих.

– Покури, мы никуда не спешим, сказала Нина Васильевна, повернувшись ко мне и этим самым остановив. В свете мерцающего фонаря соседнего подъезда было видно, как дрожат её губы. Я поднял ей воротник плаща.

– Спасибо. Ты не забыл заливное для жены?

– Там не только заливное, там сколько всего!

– Ну, вот и замечательно, устройте романтический ужин.

– О еде я, пожалуй, вспомню, дня через два.

Подойдя к неосвещённому крыльцу подъезда с четырьмя ступенями, я взял её под руку.

– Осторожно, Нина Васильевна, держитесь за меня.

– Не подлизывайтесь, мужчина!– сказала она, опять войдя зачем-то в роль манерной женщины.

Стоя на первой ступеньке лестничного марша, уже освещённого и тёплого подъезда, она опустила воротник своего плаща и промолвила:

– Значит, профессиональная дистанция, ну-ну… Да ладно, ты молодец, прошёл проверку, остались детали, просить тебя об этом бессмысленно, поэтому приходиться всё делать самой.

Сначала она просто прикоснулась губами к моему лицу, потом это превратилось в поцелуй, причём, удивительно робкий и в то же время, нежный и чувственный. Так, наверное, раньше, целовались девочки на первом свидании или после выпускного бала, в своём подъезде, понимая, что родители не спят и уже давно открыли дверь.

– Ты, действительно, на него похож и даже, очень…

Идя со стоянки, домой, я подумал, что комнату для Наташи, можно сделать на третьем этаже, поджав гостевую и ликвидировав гардероб. Добавится ещё одно окно, но на фасаде, выходящем на сосны, это совершенно не страшно и будет даже хорошо.

Оказавшись дома, я увидел свечи, расставленные по всей квартире. Жена, лёжа в постели в который раз, перечитывала «Мастера и Маргариту». На лампу – ночник с её стороны был наброшен платок.

– Ты, наверное, хочешь почистить зубы, спросила Оля.

– Лампа не перегорит?

– Главное, чтобы я не перегорела…

Эскизный проект дома, состоящий из двух альбомов формата А3, и макета в масштабе 1:50, заказчики согласовали за неделю до Нового года. Рабочий проект, по основным разделам обещали сделать, в одном конструкторском бюро, с лицензией, к концу марта. Хорватов в России не было. Как обычно, они уехали на пару месяцев, к себе домой, и были недоступны.

После напряжённой работы в конце прошлого года, я не знал, куда себя деть, в начале нового. Особенно тяжело, мне дался январь. Я в сотый раз перелистывал планы этажей, проверял отметки на разрезах и по часу, смотрел на фасады. Постоянно хотелось кому-то позвонить и что-то уточнить. Спиртное помогало, но, ненадолго. Чтобы не сдвинуться, решил сделать в 3Ds Max, интерьер каминного зала, хотя в договоре, этого не было. Постепенно, я успокоился и, даже, попробовал отдохнуть.

«Весёлый Мадьяр».

С хорватами встретились в ресторане «Весёлый Мадьяр», они там были завсегдатаями, и уже давно. Обилие относительно недорогих, но хорошо приготовленных мясных блюд и напитков, сделало это заведение их конторой, их логовом. Здесь они обедали и заключали сделки, решали внутренние вопросы и общались с «девочками». Но главным аргументом в пользу этого ресторана, являлось то, что шеф здесь был настоящий венгр, и как бы не выпендривались наши люди в колпаках, угодить ребятам, которые родились и жили в Европе с её многовековой национальной кухней просто нереально.

– Гэооргий, здравствуй, дорогой, здравствуй! Проходи, дорогой, чувствуй сэбя, каак дома.

– То есть, можно снять штаны?

– Легко, Гэооргий, всё шутишь, молодэц! Что принести, гуляш с овощами будешь?

– Я не ем, после шести, и после семи тоже, я ем после восьми и до двенадцати, непрерывно, но дома.

– Слушай, как ты так смэшно шутишь?

– У вас, хорватов, научился!

– А, вот это, не смэшно, это правильно, мы знаем, как шутить и с кем.

– Мирко, давай, дошутим в следующий раз, со временем, правда, напряг! Драго то где, набери его.

– Сейчас Драгоо будет, не волнуйса, кофе для господина Гэооргия! Какой будешь?

– Капучино.

– Серёжа, капучино для Гэооргия и сто пятьдесят коньяка для меня… ну вчерашнего, хороошего.

Когда я ехал домой, меня трясло, то ли от трёх чашек кофе, то ли от нашей встречи. Они, нагло, как минимум, в два с половиной раза завысили ценник, причём в заказе, как мне показалось, были заинтересованы… Надо было их, как-то «поправить», но как?

Постепенно, общаясь с ними по телефону, я начал упоминать мифическую бригаду белорусов, которые, якобы, готовы взяться за заказ, не завышая ценник. Через полтора месяца «торговли», хорваты всё же, «сломались» и попросили меня организовать встречу с заказчиком.

От посещения «Весёлого Мадьяра», Нина Васильевна отказалась сразу. Поэтому их первая встреча происходила на «нашей» территории, в картинной галерее, в небольшом уютном холле, с журнальными столами, креслами и минералкой. Переговоры с хорватами вела, естественно Нина Васильевна, Галя подключалась лишь изредка, но по делу, в основном кивая и соглашаясь с сестрой. Я же, старался не лезть в обсуждение и тем более, не перебивать, справедливо полагая, что моя миссия уже выполнена, раз встреча состоялась и переговоры ведутся. Чуть позже, появился Юра.

Через пару дней стороны подписали бумаги и работы начались…

Отказ от «помощи» урода.

Пока мы со строителями возились с воротами, которые оказались на 100мм больше, чем полагалось, я обратил внимание, что Нина Васильевна исчезла из поля зрения. На территории участка, по крайней мере, её не было. Выйдя за его пределы, я увидел Нину Васильевну, в обществе какого-то чувака, который стоя около своего синего «зубила», ей что-то «втирал», часто переходя на мат.

Подойдя ближе, я понял кто это. Со слов Акобира, это был дальний и неудачный родственник Главы Вишнегорского района, которому до сих пор, нравилось играть в 90-е, причём, судя по всему, безнаказанно. Подойдя совсем близко, я увидел, что Нина Васильевна плачет, пытаясь образумить урода.

– Да, как вы смеете? Да, кто вы такой, вообще?

Поцеловав руку Нине Васильевне, я отвёл бедную женщину подальше, от того места.

– Нина Васильевна, подождите меня в машине, пожалуйста, я знаю что делать…

– Только, осторожно, Георгий, он вообще неадекват!

Я вернулся, сплюнул через зубы, и достал телефон.

– Здравствуйте, Дмитрий Михайлович, это Георгий, архитектор, мы можем поговорить? Спасибо. Дмитрий Михайлович, передо мной стоит какой-то, мужчина, государственный номер х 234 см, который утверждает, что я, и дочь моего заказчика, почётного гражданина нашего города, лауреата Государственной премии и Героя Социалистического Труда, делаем всё неправильно, при строительстве загородного дома в посёлке Ключики. Да, 99 модель, синяя. Есть тонировка, активная, на глушителе «свисток». Мы здесь, но, приезжать не надо, что Вы! Может быть в другой раз? Да, спасибо, жду!

– Чё за наезд, я просто спросил про документы и про красную линию, и что я, типа, могу помочь!

– Это не наезд, помните, ещё Ленин говорил «социализм – есть учёт!»

– Понаехали тут крутые.

– Да, Дмитрий Михайлович, не на нём машина? Понятно.

– Мужчина, доверенность с техосмотром при себе?

– Он говорит, что раз я не в форме, то показывать ничего не будет, и его можно понять. Конечно, передам, ну, это уж как у него будет время. Спасибо, Дмитрий Михайлович. Занят, но выбраться смогу. Со звонком, хорошо! До свидания!

Русский рэп, который всё это время потряхивал его ржавое «музыкальное ведро», судя по всему, закончился, потому что наступила тишина.

– С понедельника по пятницу, обл. ГАИ, окно №6, Вас будут ждать, ничего страшного, посмотрят бумаги, проверят тонировку, если что, сошлётесь на начальника Белова Дмитрия Михайловича.

– А, если не поеду, то чё будет?

– Пожалуйста, это Ваше дело, мы же живём в свободной стране!

– А зачем, тогда весь этот цирк?

Раздвинув ноги ещё шире, чем он, я сказал, пожалуй, главное:

– А затем, что нех…р другим людям жизнь портить.

Когда я вернулся в машину, Нина Васильевна уже не плакала, но, тем не менее, с тревогой посмотрела на меня:

– О чём Вы так долго говорили с ним?

– Я спросил, смотрел ли он фильм «Крёстный отец».

– И что он ответил?

– Сказал, что смотрел, но, не до конца, поэтому, не всё понял.

– Георгий, а кому Вы звонили?

– Марлону Брандо.

– Спасибо Вам, тебе…

Раньше…

…Раньше, для того, чтобы быть в курсе всего нового в музыке вообще и рок-н-ролле, в частности, надо было родиться в большом городе с его возможностями, связями и музыкальной инфраструктурой. Были и вещевые барахолки, где можно было встретить невзрачно одетых ребят, с невзрачными портфелями, у которых по рок-н-ролльной части было всё. Стоило это больших денег, поэтому, меломаны покупали у меломанов, чтобы послушать, переписать и перепродать снова. Это был их круг, и входить в него было бессмысленно, рискованно, да и не по карману.

Я родился в городе попроще, но при этом дефицита в музыкальном развитии я не ощутил. У нас в семье никогда не было магнитофона, но зато был хит того времени с названием «SPIDOLA», на средних волнах которой, в самый важный мой возрастной период, восьмой – десятый классы, появилось такое явление как «радиохулиганы». Эти толковые ребята, конечно же, нарушали закон, выходя в эфир. Но основным хулиганством, по мнению «системы», было то, что они крутили музыку, которая не вписывалась в светлые идеалы коммунистического завтра. Это были мировые рок-группы. Это были Высоцкий, Элвис, Синатра, Ободзинский, Далида, «Иисус Христос суперзвезда». Это были все те, кого по нашему радио и телевидению услышать, а тем более увидеть было невозможно.

Благодаря самодельной ламповой приставке, радиоприёмник превращался в радиопередатчик, и можно даже сказать в радиостанцию, мощность которой была небольшой, но на средний по величине город, а тем более район, её вполне хватало.

Обязательным требованием к жилищам этих ребят, было окно выходящее на фасад с их подъездом, как правило, во двор, чтобы вовремя увидеть милицейскую машину с пеленгатором. Более того, они во время всего своего эфира, естественно, только в светлое время суток, практически от него не отходили. Частный сектор для вещания не годился совсем, ведь вычислив дом хозяина с приставкой, всё остальное было делом полутора минут. Поэтому вещание велось исключительно из многоквартирных домов. Чтобы запутать милицию и максимально отодвинуть её приезд, ребята придумывали себе позывные, дезориентирующие окончательно блюстителей порядка, поскольку территориально они к ним не имели никакого отношения, а скорее наоборот. Как правило, это были названия магазинов или чего-то в этом роде.

– Привет всем, привет всем, в эфире «Кулинария», в эфире «Кулинария». Сегодня будет немного Led Zeppelin и если получится, пара вещей The Beatles.

Было очень смешно, когда эти ребята в эфире договаривались о встрече, якобы познакомиться, передать друг другу какие-то конденсаторы, диоды и что-то обсудить. Причём, очень подробно говорилось о параметрах радиодеталей и назывались свои приметы, кто, в чём будет и в какой руке, что будет держать. Я ходил с приятелем на их подобные «встречи», большего издевательства над доблестными органами придумать сложно. Дожёвывая беляши, они ехали, а иногда бежали, так и не успев переодеться в штатское к месту свидания, скажем, «Радуги» и «Снежинки». Кто всё-таки был в штатском, нервно покуривал на улице, остальные сидели в кустах, похоже абсолютно не понимая, что их в очередной раз просто разыграли, или как говорят сейчас, развели.

До сих пор помню некоторых: «Радуга», «Снежинка», «Мелодия», «Кулинария», «9 посёлок», «Райком партии». Глядя на эти позывные, пожалуй, не стоит объяснять, кого милиция искала с наибольшим рвением, доходящим до остервенения. Тем не менее, я этого парня слушал пару лет, почти каждый день, пока не уехал из города, поступив в институт.

Раньше…

…Раньше, пребывание на даче, судя по произведениям классиков этого направления и того времени, было весьма пристойным, в большинстве случаев романтичным, но, на первый взгляд, скучным, размеренным и однообразным…

– Я говорила с папенькой… Арсений Лукич, Вы что, решили нас покинуть?

– Третьего дня, Елизавета Платоновна, третьего дня, если будет пароход…

– А как же наши конные прогулки? Их было только семь. Вы, друг мой, обещали десять. И луг наш сразу станет пуст. Бывать без Вас, я там, тот час же, перестану…

– Полно, Лизонька, полно… Вы молоды, умны, красивы. А я, всего лишь, друг отца… Я не богат, как видите, не молод…

– Вы прежде, замечательный, а что не молоды – пустое! Успеете в свою Москву!

– Мне надо, Лизонька, работать, пора бы что-то, написать.

– Ну и пишите, Вам мешать не стану, напротив, буду помогать!

– А как же, Ваши ухажёры, что вьются, подле Вас, всегда?

– Так вот в чём дело! Поэтому, не видно Вас в гостиной по вечерам, когда я за роялем. Всё ясно, вдруг, мне стало! Так знайте – их я не люблю!

Прошло лет сто, а может быть и больше…

– Дорогая, не могу найти розжиг, ты, что, его не купила?

– А что, должна была? Так, дети, уберите свои планшеты, называется на природу приехали!

– Долбаная дача, долбаная природа, долбаные комары! Здесь что, Wi-Fi реально нет? Ничё, так, отдохнём, нормально… Мама, я в город поехала, походу, я зарядник забыла.

– Мой возьми, он в багажнике, в жёлтой сумке.

– Папа, а чё, багажник не открывается?

– Держи брелок, только, похоже, батарейка села…

– А ключом нельзя открыть?

– Сигнализация сразу заорёт.

– Какая нужна батарейка?

– Мизинчиковая.

– Димка, у тебя есть мизинчиковая батарейка?