Читать книгу: «Под тенью твоих чувств», страница 3

Глава 3

СКАЙ ЛЕТТИ

Чувствую, что его нелюбовь ко мне будет прогрессировать с каждым новым днем…

Наплевав на ощущение сухости в горле и на поверхности кожи, я торопливым шагом направляюсь к машине такси, падаю на заднее сиденье и еду за этим проклятым энергетиком. Что ни сделаешь для того, чтобы Его Величество Придурок был доволен.

Повернув голову в сторону окна, я начинаю думать о том, смогла бы я сейчас рассказать ему ВСЮ правду о событиях восьмилетней давности? Нет.

Почему?

Потому что она ему не нужна. Я ему больше не нужна. Уже восемь лет как не нужна…

*восемь лет назад*

Кингман, Аризона

Палата интенсивного наблюдения

– Дайте мне мой телефон, – прошу в который раз, протягивая дрожащую ладонь, палец которой украшен медицинской прищепкой.

– Мисс, вы что-то вспомнили? – спрашивает врач, стоя перед моей кроватью.

– Не знаю… Мне нужен телефон, чтобы… проверить это.

– Когда вас привезли сюда, телефона при вас не было. На месте аварии так же не было никаких следов того, что у вас был хоть какой-то гаджет, – говорит он, заставляя меня нахмуриться и попытаться вспомнить, куда я его могла деть, а потом я вспоминаю…

– Тогда дайте ваш.

Доктор Ригерт засовывает руку в карман белого халата и выуживает оттуда телефон. Снимает блокировку и протягивает мне. Моя рука вот-вот сомкнется на холодном свете экрана, но врач в последний момент отдергивает устройство:

– Мисс, если вы что-то вспомните – скажите нам сразу. Это поможет нам выяснить что-то о ваших родственниках, найти кого-то из близких вам людей и сообщить о том, что вы находитесь здесь.

– Хорошо, – лгу я лишь бы получить телефон. И он дает.

Я захожу в сафари, вбиваю в поиск имя важного для меня человека, перехожу на его новый аккаунт в социальной сети и вижу… вижу то, что сковывает прутьями мое сердце и, забетонировав его, бросает в ледяную воду.

Тео… больше… не мой…

Никогда не был моим.

Никогда не станет.

Большой палец дрожит, удерживая фотографию, где он с засосом на шее сидит в обнимку с девушкой. Дальше – видео, где он улыбается кому-то другому, играет на гитаре для девушки, уже другой девушки. Дальше – вечеринки, другие объятия, другие лица. Дальше… одно и то же…

Слезы застилают глаза, я вижу лишь мутную расфокусировку изображений. Рукой сжимаю телефон еще сильнее, сдерживая внутри порыв не разбить его о что-то.

– Что такое? Что-то вспомнили? – спрашивает доктор, вырывая меня из плена увиденного.

Глаза больше не могут сдерживать такое количество влаги, выпуская ее горячими дорожками по лицу. Торопливо удаляю историю поиска и скрываю открытые вкладки.

– Концерт, – выдыхаю ложь, вытирая пальцами щеки. – Я хотела попасть на концерт, но… не успела.

Это был только начальный этап испытаний. Все то, что я видела на экранах на протяжении всех этих лет, то, что слышала о нем из новостей, то, каким он стал… Все это – подтверждение того, что ему и без меня отлично живется.

Я поняла, что ему не нужна такая, как я. Я прогнила до костей в своей лжи, испортила его представление о девушках и исказила восприятие любви.

Сейчас я знаю, что моя правда уже ничего не изменит. Время для этой роскоши упущено. Эта драгоценная валюта превратилась в дым, сгорела, не оставив после себя даже пепла. Шанс что-то объяснить, что-то исправить – просто исчез.

Поэтому я буду хранить эту правду внутри себя до самой смерти. До тех пор, пока функционирую, я буду прятать ее глубоко, там, где прячутся крошки от чего-то, что когда-то было первой любовью.

Купив этот проклятый энергетик, еду обратно, чувствуя, как напряжение пульсирует в висках. Время поджимает: взглянув на часы, я прошу водителя немного ускориться, чтобы не опоздать. А потом снова смотрю на мелькающий в окне город и думаю о том, какими будут три месяца прожарки рядом с ним.

Сможет ли он не проявлять ко мне интерес и продолжать пытаться втоптать меня в землю своей дорогущей обувью, пока я не сравняюсь с плоскостью? Смогу ли я сдержаться и не выплеснуть больше эмоций, чем нужно?

Ответы на эти вопросы я получаю почти мгновенно – когда вхожу в музыкальную студию, двери которой распахнуты настежь.

Он сидит на черном кожаном диване. В его руке точно такой же энергетик, как в моей. А на его бедрах – девушка.

Вторая за день?

Брюнетка резво смеется, вероятно, от его шикарного юмора, и откидывает голову назад так, что, кажется, она вот-вот свернет свою шею.

И я бы была только рада увидеть такую «красоту».

Она возвращает взгляд к его лицу. Но не только взгляд – ее руки тоже тянутся к нему: ладонь ложится на подбородок, пальцы скользят по щеке, поднимаются к кудрям и сминают их.

Сердце начинает фолить⁶.

Его словно перевязывают прочной нитью, и ее острые концы, как паутина, безжалостно обвивают его, стягивая с каждым рывком сильнее.

Проверка, что крепче: мой орган или моя выдержка.

Разрывает. Медленно. Больно.

Он отвечает на ее смех, нежно поглаживая спину.

Первый рывок.

Он откидывается и искренне смеется с ее очередной тупой шутки.

Второй рывок.

Его рука находит ее шею, и он притягивает ее к себе для поцелуя.

Третий рывок.

Не в силах удержать контроль над нервами, я выпускаю из пальцев банку с энергетиком, как ненужный атрибут, как раз в тот момент, когда их губы почти соприкасаются. Банка падает и с влажным хлопком разбивается, расплескивая по полу зеленую жидкость, словно наглядное отражение моего внутреннего состояния.

Застываю и смотрю на созданный напитком постмодернистский шедевр.

Флешбэк.

Наша первая встреча. Его белая футболка и джорданы, облитые моим энергетиком. Багажник. Его смех и искренность. Моя ошибка и желание сбежать. Его поступки. Мой провал. Его жизнь. Моя смерть.

– Скарлетт, ты опоздала, – голос Тео отрывает меня от никому не нужного погружения в прошлое.

Я поднимаю на него взгляд, стараясь не обращать внимания на прилипшую пиявку к его телу. Но она провоцирует меня: намеренно поднимает свое обнаженное колено так высоко, чтобы он его поцеловал. И он целует, но смотрит на меня. А я терплю…

Терплю, зная, что таких поцелуев у меня никогда не будет… ни с кем.

– Я вернулась вовремя, – отвечаю я, сдерживая себя где-то между вспышкой раздражения и желанием запустить в ее голову что-то тяжелое. – Уложилась в данные мне полтора часа.

– Но банка разбита, – с иронией оттеняет свои слова, бросая взгляд на пол.

Разбита, как и мое восприятие реальности.

– Да, – сдержанно киваю, – но у тебя в руке точно такая же.

– Ты решила перейти на «ты»? – хмыкает он.

И я понимаю, что из-за растерянности допустила идиотскую ошибку, но мне уже плевать. К черту эту уважительность и вежливость.

– Я его почти допил. – Он демонстративно поднимает руку с банкой и встряхивает ее.

– Хорошо. Я взяла еще один.

– Сколько лживой заботы, – он презрительно усмехается.

– Столько же сколько в тебе пафоса и нарциссизма, – приглушенно отвечаю я, развернувшись к выходу.

– Что ты сказала? – его вопрос выстреливает в мою спину.

– Сказала, что сейчас принесу второй.

Делаю несколько шагов, улавливая очередную странность, произнесенную его голосом:

– И пол.

– Что пол? – переспрашиваю я, обернувшись к ним.

– Вытри пол, Скарлетт, – повторяет он, будто действительно имеет в виду именно это. – Тут слишком мокро. Подошва будет прилипать. Тебе надо исправить свою же ошибку.

А тебе надо перестать открывать свой рот и пытаться задеть меня этими идиотскими заданиями.

– Здесь нет уборщицы?

– После твоего появления, я понял, что ей здесь делать нечего, поэтому перевел ее в другое место.

– Как это… мило с твоей стороны…

– Средства для уборки в шкафу. То есть в твоем кабинете, – кричит он вслед.

– Спасибо, что сказал, – громко бросаю через плечо, чувствуя, как мысли о мести слегка смазывают границы между логикой и желаниями.

Логика приводит меня к заключению: я ведь и вправду виновата в том, что выронила банку, но не виновата в том, что она лопнула.

Но желание тянет меня в сторону – сделать так, чтобы на колени встала я, а униженным при этом был он. Если он собирается относиться ко мне как к мусорному ведру, я позволю ему бросать в меня фантики. Но при случае ветер поднимет их и вернет прямо ему в лицо.

Подойдя к шкафу, в котором на самом деле находятся средства для уборки, я беру необходимые вещи и иду к столу, чтобы довести свой образ до совершенства насколько это допустимо.

Пальцы тянутся к рубашке, расстегивая несколько пуговиц, которые открывают вид на черный кружевной топ, поддерживающий форму груди. Снимаю очки и стягиваю резинку с идеально вылизанного хвоста, который я все утро с психами укладывала. Зарываюсь пальцами в рыжих локонах, массируя кожу головы, и закрываю глаза, ощутив облегчение.

– Задерживаешься, – слышу его голос за своей спиной. Чувствую его ладонь на своем животе, в котором от его прикосновений мгновенно возрождаются бабочки.

– Отпусти меня, – шепчу я, обхватывая его ладонь пальцами.

– Мышь, если я тебя отпущу, ты исчезнешь. А я этого не хочу.

Мышь… и тут, открыв глаза, я понимаю, что это – иллюзия того, что никогда не произойдет. Но решаю повернуться назад, чтобы убедиться в этом наверняка. Пусто. Его здесь нет. И не было.

Мотнув головой, перевязываю волосы в небрежный пучок, оставляя несколько локонов свисать на лице. Подхожу к своей сумке, достаю из нее наушники-капельки и, вставив их в уши, включаю музыку на среднюю громкость, чтобы не слышать ничего отвлекающего, пока я буду заниматься уборкой.

Захожу обратно, не смотрю на них, плевать, что там разворачивается почти порно-сцена. Бросаю на диван энергетик (а хотелось бы в голову этой даме) и сразу же приступаю к выполнению того, что он сказал мне сделать. Ставлю ведро на пол, надеваю перчатки и плавно опускаюсь на колени, пряча под маской пофигизма свое раздражение.

Руки погружают тряпку в ведро, достают и выжимают ткань. Вытираю места, где видны следы от энергетика – избавляюсь от липкости, к которой он так придирается. Лучше бы придрался к этой прилипале, которая слишком сильно увлажнила своим языком его шею.

Закончив с «уборкой», я провожу тыльной стороной ладони по лбу, убирая локоны с лица. Мой взгляд целится на происходящее впереди, пока в ушах играет трек, от которого спектакль перед моими глазами приобретает оттенки остросюжетной драмы, где главная героиня – бесхребетная амеба с половиной извилины на всю голову, мечтающая трахнуть того, кто не отрывает от меня своего озлобленного и агрессивного взора.

И чего это мы так агримся, напыщенный бурундук?

Намеренно учащенно дыша, я лишь вопросительно изгибаю бровь, как бы спрашивая: «Какого хрена ты на меня смотришь, если на твоих бедрах сидит другая?»

Его губы вздрагивают в ухмылке, будто он прочитал в моем взгляде то, что я и закладывала, а потом перестраивает маршрут своих глаз с меня на пышный бюст раздвигательницы ног.

Эта выброшенная на берег камбала что-то лепечет, округляя напичканный силиконом рот, а потом бросает на меня взгляд, наполненный каким-то дурацким подтекстом, и начинает смеяться.

Она поднимается с бедер Тео, берет банку энергетика и идет в мою сторону, веляя своей задницей так, что, кажется, у нее случится вывих тазобедренной кости. Она становится в чересчур уверенную позу, выставляя один плавник вперед. Открывает напиток, делает несколько глотков прежде, чем «случайно» уронить банку на пол прямо передо мной.

Содержимое расплескивается не только на поверхность, но и на меня – на штаны, рубашку и даже на лицо – я ахаю и прикрываю глаза, чувствуя холодные капли на щеках. Открываю глаза и смотрю на нее, замечая на ее рыбьей морде наигранную эмоцию сожаления.

Это… нормально? Я должна терпеть к себе такое отношение еще и со стороны тупых одноразок Тео? Ну уж нет… Я готова быть подстилкой только для обладателя белых джорданов. И то… что-то я очень сомневаюсь, что меня надолго хватит.

Снимаю перчатки, демонстративно поднимаю средний палец к своей щеке и вытираю капли, после чего погружаю его в рот и пробую на вкус. Потом довольно облизываю губу и принимаю решение, которое считаю самым правильным.

Натягиваю на лицо маску, содержащую приблизительно такое описание: «Черт возьми, ты меня так сильно обидела. Сейчас разрыдаюсь от печали и душевной боли». Поднимаюсь на ноги, видя в ее глазах удовлетворение, и вытаскиваю из одного уха наушник.

Что ж, я хотела быть хорошей и послушной… Но если меня пытаются ранить таким идиотским способом, то… я отвечу ранением посерьезнее и еще более по-идиотски.

Убрав один наушник в задний карман, я поднимаю ведро, в котором, напомню: лежит половая тряпка. Подхожу к ней чуть ближе и, подняв его над ее головой, выливаю содержимое на лицо, отражающее уверенность, которая тут же сменяется на панику, и шлюшье платье, которое теперь выглядит еще «сексуальнее».

– Ты…ты… – заикаясь, произносит она, брезгливо скидывая тряпку со своей головы.

– Я… я… – повторяю за ней, делая такие же прерывистые выдохи.

– Ты…

– Холодная вода так сильно деформировала твой речевой аппарат? – интересуюсь я, слегка нахмурившись. – Или ты всегда так красноречиво выражаешь свои мысли в стрессовых ситуациях?

Тео поднимается и подходит к ней, а я стараюсь не думать о том, что он имеет отношение к тому, что эта идиотка сделала.

Я делаю шаг назад, оценивающе скользя взглядом по ее фигуре, смотрю на Тео, который сдерживает улыбку за сильным укусом губы, и хмыкаю от увиденного.

– Крошка, скажи «спасибо», что я твою искусственную на вид голову не утопила в этом ведре, а всего лишь освежила тебя и придала твоему образу индивидуальности, – произношу я, выплевывая в ее лицо едкое раздражение, которое она вызвала у меня с первого взгляда. – Свою часть я убрала. Вот это, – обвожу пальцем масштаб катастрофы, – последствия твоей ошибки. И убирать это только тебе. Постарайся, чтобы пол сверкал и не было липкости, как просил мистер Каттанео.

Я собираюсь уйти – уже поворачиваюсь, но в последний момент передумываю и возвращаюсь. Останавливаюсь напротив Тео и громко говорю:

– Бесплатный совет для тебя, если вдруг захочешь сделать идеальный подарок этой камбале. Подари ей эспандер. Пусть тренирует свои руки крепче держать предметы. А то, вдруг, в самый неподходящий момент ее ладони ослабнут, и ты останешься неудовлетворенным.

Вижу в его глазах всплеск интересных эмоций, которые он никак не выражает в словах, а лишь едва заметно качает головой.

Довольная собой, я отворачиваюсь и направляюсь к двери, слыша отголоски их диалога:

– Детка, – обращение, режущее мой слух, – ты в порядке?

– Да, милый, она просто… просто сука.

О да, милая , поэтому выводить суку-Скай из себя настоятельно не рекомендуется.

– Джина, прекрати. Не стоит тратить свое время на человека, которого ты больше не увидишь никогда.

Не увидишь никогда? То есть… он меня уволит? Видимо, я слегка переусердствовала…

Оказавшись за пределами студии, я не ухожу – прислоняюсь к стене и продолжаю слушать.

– Пойдем, я тебя порадую чем-то интересным, – голос Тео приобретает оттенки пошлости, и мои глаза автоматом закатываются.

– Мне нужно переодеться, милый.

– Можешь не беспокоиться, – говорит он, понижая тональность, – у меня дома есть сушилка. Твоя одежда высохнет, после чего я отвезу тебя, куда скажешь.

– Спасибо, милый.

Эта девушка не может запомнить его имя? Поэтому употребляет одно-единственное слово-обращение, которое вместилось под ее выкрашенными в темный цвет волосами?

Услышав причмокивающие звуки слюнообмена, я понимаю, что мне пора сваливать отсюда.

Я раздражена? Или мне плевать? Да-да, мне плевать.

Захожу в свой уютный кабинет и забираю сумку. Поворачиваюсь, чтобы уйти отсюда к черту, но, открыв дверь, вижу перед собой Теодора, мать его, Каттанео, прислонившегося к стене одной рукой так, что я не могу пройти.

Его взгляд направлен на мои глаза, как будто он заведомо знал, что я буду стоять именно здесь и буду смотреть на него.

– Мой рабочий день окончен, – говорю я, нагибаясь и собираясь уйти, но он мгновенно опускает руку чуть ниже, из-за чего я впечатываюсь в нее лбом.

– Скарлетт…

– Я опаздываю, – перебиваю его, выпрямившись. – Мне некогда с тобой разговаривать. Дай пройти.

– Придется уделить мне несколько минут.

Он направляется вперед, идет на меня, загоняя обратно в кабинет, и я пячусь назад, не разрывая зрительного контакта. Пячусь до тех пор, пока задницей не чувствую стол. Останавливаюсь. Останавливается и он. Но ненадолго…

Его руки с резкостью хватают меня за ягодицы и усаживают на край стола. Он опускает ладони на мои бедра, плавно раздвигая их. Своим коленом случайно касаюсь его паха, отмечая возбужденное состояние. Хмурюсь, смотря в его глаза, и пытаюсь понять: что стало причиной приподнятого настроения?

– Камбала обиделась и ушла в свободное плаванье? Или ты продинамил ее? – выдыхаю я, стараясь избавиться от нарастающего между нами напряжения.

Молчит. Игнорирует?

Устроившись между моих бедер, он опускает ладони на мою поясницу, медленно поднимая их все выше и выше, и мое тело выгибается вперед, будто по позвонкам проходится электрический ток. Достигнув моей головы, он с осторожностью освобождает локоны от резинки, заставляя их волнами рассыпаться по моим плечам.

Его пальцы зарываются в волосы и обхватывают затылок, заставляя меня застыть в неподвижности. Он наклоняется к моему лицу чересчур близко, так, чтобы и дыхание смешивалось, и сердечный ритм нарушался.

Губы оказываются совсем близко к моим, и наивная дурочка внутри уже мечтает закрыть глаза и полностью отдаться ему. Но реалистка во мне держит их открытыми – не позволяя себе упасть в иллюзию.

– Деньги перевел тебе на счет. За задание, за такси и немного компенсировал твой пропущенный обед, – выдыхает он в мои губы, высушивая их тональностью произнесенных слов. – Поешь. Ты нужна мне живой.

И тут могли бы пойти мурашки, если бы я не знала для чего…

– Спасибо, Теодор.

– Пожалуйста, Скарлетт, – подмигивает он, отпуская меня и делая шаг назад. – До встречи.

Надеюсь, твоя идиотская манера общения со мной тебя радует, придурок!

– Ты что-то сказала? – интересуется он, обернувшись в дверях.

– Нет, – отрицательно качаю головой, продолжая сидеть на столе.

Да, сказала! Пусть эта амеба трахнет твои мозги так сильно, что ты будешь мечтать о долголетнем воздержании!

– Думала? – еще один вопрос, и мне уже кажется, что я реально могла не подумать об этом, а произнести вслух.

– Нет. Мне же нечем думать.

– Согласен, – поджимает губы, выражая наигранное сожаление.

Он уходит, а я устремляю взгляд перед собой.

Я знала, что он не просто так взял меня на работу. Вероятность, что он делает это из чувства мести – достигает невообразимых высот, превращая «гипотезу» в «факт».

Что ж, хорошо… Приму из его рук поднесенную к моему рту ложку с ледяным блюдом, пропитанным кислым ядом. Хочет насладиться своей игрой? Да пожалуйста…

Пусть играет, пока эта игра не станет последним развлечением, которое у него останется. А я, так уж и быть, потерплю.

Но меня надолго не хватит.

И это я пойму уже очень и очень скоро…

Глава 4

СКАЙ ЛЕТТИ

Чувствую, что вкус его мести будет горчить все сильнее с каждым прожитым днем…

Ты не успела.

Ты не успела.

Ты не успела!

Эти слова медленно разрезают мое сознание. Они носятся по комнате вихрем, отскакивают от стен, многоголосым эхом повторяя свой приговор снова и снова, громче и злее, будто специально стараясь добить даже то, что еще не треснуло внутри.

Все из-за тебя! Все это дерьмо только потому, что ты не справилась!

Голоса и образы меняются. Сначала Карли… ее жесткие, колючие слова липнут к коже. Затем в игру вступает Жасмин, ее тихий, почти ласковый шепот жжет сильнее любого огня. А потом. Потом этот голос… Голос Тео – звенящая нота окончательной обреченности.

Ты сделала свой выбор, Скай. Ты. Сделала. Свой. Проклятый. Выбор. Ничего уже не исправить. Слышишь? Абсолютно ничего!

Мир вокруг превращается в серую пленку, в ней я – самая худшая версия того, что могло хоть как-то называться человеком. Проклятая, облепленная ошибками. Все мечты смяты в мусор. Все, чего я хотела, ускользает. Навсегда.

Ты никогда не получишь то, чего так жаждешь. Никогда!

Ты умрешь так же, как умерла твоя любовь.

Полумрак. Я стою посреди тех же выцветших, раскуроченных временем руин. Перед глазами промелькивают воспоминания: его грустные, вселенские, полные обещаний глаза, в которые я нагло смотрела и убивала… убивала наши чувства.

Ты умрешь так же, как твоя тетя.

Пустой звон. Холод. Объятия тети, запах ее духов уже невозможно вспомнить, ее образ слишком туманный. Я чувствую, как темнеет воздух – будто кто-то глушит свет, завинчивает лампочки одну за одной.

Ты умрешь, Скарлетт Скай…

– НЕТ!

Мой крик вылетает наружу и рассыпается о стены, вспарывая утреннюю тишину напополам. Задыхаюсь. Легкие дрожат. Ногти впиваются в плед. Горло дерет, как после километрового бега. Передо мной —неподвижная стена, а внутри панически колотится сердце.

Стоп-кадр. Приглушенный свет раннего утра. Тяжелый воздух. Вспотевшие ладони. Спина липнет к простыне.

Все нормально. Это был сон. Просто страшный сон. Все хорошо.

– Скай, ты в порядке? – голос соседки доносится из-за двери.

Я закрываю глаза, пытаясь вырвать из сознания остатки этого кошмара. Но отголоски до сих пор гудят в висках, шепчут в груди и разламывают мысли напополам, прибивая гвоздями к моему сердцу этот рефрен – ты не успела, ты во всем виновата, ты убила, ты умрешь.

Сбоку шорох, тихий хлопок, и вот чей-то легкий вес оказывается на кровати. Открываю глаза, замечая рядом Минт. Она осторожно кладет свою ладонь на мою и опять зовет меня:

– Ска-а-ай, все нормально? Снова приснился плохой сон?

– Угу, – бурчу я, чувствуя влагу в одном глазу. – Все нормально. Просто засыпала с плохими мыслями, вот они и прорвались в мой сон.

Девушка поднимает пальцы к своим иссиня-черным, идеально ровным волосам длиной до плеч, заправляет одну сторону за ухо и, склонив голову набок, задерживает на мне взгляд ярко-голубых глаз.

– Ты всегда так говоришь.

– Потому что так всегда и происходит, – отвечаю я, улыбаясь уголком рта. – Мою голову нужно чем-то загружать, иначе она будет болеть от переизбытка неадекватности.

– Ладно, – соглашается она, чуть крепче сжимая мою ладонь, прежде чем подняться с кровати. – Завтракать будешь?

– Который час? – спрашиваю я, слегка нахмурившись.

– Половина шестого, – отвечает она, зевая.

– Я тебя разбудила?

– И за это я скажу тебе: огромное спасибо, потому что ни один будильник не будит меня так, как это делаешь ты, – смеется она, поднимая руки вверх и потягиваясь. – Я приготовлю тебе сэндвич, а ты, если захочешь, потом поешь, хорошо?

– Хорошо, Минт.

Брюнетка одобрительно кивает и улыбается, прежде чем выйти из комнаты и оставить меня наедине с собой.

После переезда в Лос-Анджелес, я переехала в квартиру, которую до сих пор делю с Минт. На отдельное жилье у меня не было и нет лишних средств, а вот снимать комнату я в состоянии.

С этой девушкой у нас не так много общего, как могло бы показаться на первый взгляд, но со временем мы смогли притереться друг к другу – ее учеба и работа в ресторане поспособствовали тому, что мы видимся только два раза в будние дни и по выходным. И меня это устраивает.

Потерев глаза кулаками, я поднимаюсь с кровати и отправляюсь в ванную, чтобы привести себя в порядок перед походом в спорткомплекс. Это единственное место, которое одобрил врач, чтобы я могла хоть немного чувствовать себя человеком без дефектов.

Спустя час, когда я полностью готова провести свой выходной с пользой, я выхожу на прогулку, решив размять ноги перед тренировкой.

Неприятное предчувствие охватывает меня, когда телефон издает звуковой сигнал пришедшего уведомления. Стиснув зубы, я готовлюсь к тому, что это сообщение от Тео.

Но нет… На экране высвечивается имя Айзека. Он пишет, что хочет увидеться со мной. Быстро набираю ответ, отмечаю местоположение, где буду находиться, и убираю телефон в рюкзак, продолжая движение. Шепотом называю все, что вижу перед собой, стараясь освободить голову от того, что может ее утяжелять.

Оказавшись на месте, я приветствую тренера, который говорит, что мы сможем приступить к тренировке только через двадцать минут, потому что ему нужно заполнить какие-то документы. Утвердительно кивнув ему, снимаю толстовку и сажусь на пол. Чтобы скоротать время пролистываю новостную ленту в телефоне.

Спустя ровно пять минут дверь зала открывается, и когда я поднимаю взгляд, чтобы посмотреть на гостя, телефон выскальзывает из моих рук, с грохотом ударяясь о пол вместо моей челюсти.

Спрашивается, какого хрена он здесь делает?

– В Лос-Анджелесе внезапно закрылись все спорткомплексы? – спрашиваю я, торопливо натягивая на себя толстовку.

– Доброе утро, Скарлетт, – говорит он, улыбаясь, и… делает то же, что и я, только наоборот – медленно стягивает с себя белую футболку и бросает ее на пол.

– Готова поспорить с тобой, что оно не доброе, – цежу сквозь зубы, поднимая телефон и свою задницу с пола. Направляюсь к выходу, но он преграждает мне путь.

– Скарлетт Скай, куда-то спешишь? – спрашивает он, ухмыляясь на одну сторону.

– Да, подальше от тебя.

Я стараюсь… правда стараюсь смотреть ему в лицо, но глаза автоматически спускаются ниже. На торс. Который сейчас выглядит куда интереснее, чем восемь лет назад.

Кому я вру?

Он всегда был безупречен. Четкие линии мышц, узкая дорожка темных волос, исчезающая под темными спортивными шортами. А татуировки – их стало еще больше в некоторых местах.

– Нравится? – Он с легким наклоном головы ловит мой взгляд.

– О чем ты? – хмурюсь, беспокойно сглатывая слюну. – Не вижу ничего из того, что не видела бы у других. Просто жду, когда ты свалишь с моего пути.

– Скарлетт, ты забыла, с кем говоришь?

– Что ты, конечно, не забыла. Очень отчетливо помню. Высокомерный мудак, которому я испортила жизнь в прошлом, который теперь решил портить мою.

– Что? – смеется он. – Детка, не превозноси свою значимость до таких высот. Я тебя просто пожалел. Тебе нужна работа, мне – ассистент, который будет выполнять все дерьмо вместо меня. Все просто.

– Прошу прощения, мистер Каттанео, – выдаю я самым деловым тоном вместо демонстрации своих истинных эмоций, которые вызвала его реплика. – Вы чертовски правы!

Делаю шаг в сторону и один вперед.

– Стоять! – снова этот чересчур самоуверенный тон, от которого бесперебойный ток проходит по поверхности кожи, вынуждая каждую волосинку на теле подпрыгнуть.

Я останавливаюсь, наплевав на свое желание свалить. Ноги по какой-то неведомой мне причине решают подкоситься от его тона, затвердеть и вжаться ступнями в пол.

– Что еще? – спрашиваю я, стискивая зубы до неприятного скрежета. И когда я поворачиваюсь, замечаю, как медленно поднимается его взгляд: с области бедер к моему лицу. – Ты что, смотрел на мою задницу?!

– Да, – спокойно отвечает он, даже не пытаясь скрыть этого.

Он стоит, держа татуированными пальцами телефон, и смотрит на меня так, будто я должна сейчас же начать раздеваться.

– Ничего особенного, чего бы я не видел у других. Такая же кожа, такие же формы. Хотя нет. Насчет форм я погорячился… Имел и получше.

– Рада за тебя, – шиплю я, притворно улыбаясь. – Что ты от меня хочешь? Откуда ты знаешь, что я хожу сюда?

– Чертова случайность. Я ходил в другое место, но его закрыли, и мне посоветовали этот спорткомплекс, как один из лучших.

Какой издевательский тон, какой лживый взгляд!

– Ты за мной следил? – интересуюсь, оборачиваясь к нему.

– Да-а-а, все-таки с возрастом твой юмор испортился. Твое диссоциативное расстройство личности прогрессировало в маразм? Слишком много чести, Скарлетт, чтобы тратить свое драгоценное время на слежку за такой особой, как ты.

– Тебе Айзек сказал, что я буду здесь?

– Да, – отвечает он. – Скучала по мне?

– Придурок, – выпаливаю приглушенно, но, судя по его лицу, не так глухо, как хотелось бы. Улыбка на его губах становится странной – смешанной с удовольствием и презрением.

– Не забывайся, Скарлетт Скай.

– Простите, мистер Каттанео, случайно вырвалось. Я пойду… прополощу рот жидким мылом, а вам… Вам желаю хорошей тренировки! Настолько хорошей, чтобы уже к утру ваши кости болели, а мышцы проклинали каждую секунду вашего нахождения здесь! – произношу я с напускным реверансом, легкой улыбкой и громадной порцией сарказма, затем отворачиваюсь, намереваясь уйти подальше.

Но куда же без проблем…

Дверная ручка, за которую я только что схватилась, неожиданно остается в моей руке. Попытка толкнуть дверь проваливается с первого раза, и я лишь недоуменно смотрю на это «потрясающее» творение. Это не неудача, это катастрофа.

И что дальше? Мы останемся здесь до самой полуночи, откроем друг перед другом свои души и тела, и пойдем потрахаемся на подоконнике?

Ага, сейчас! Я лучше с разбега впечатаюсь в эту проклятую дверь и буду орать до тех пор, пока кто-нибудь не придет на помощь.

Так, ладно, соберись, Скай, Тренер скоро вернется, и тебе не придется задыхаться в его пренебрежительном присутствии.

– Чего застыла? – спрашивает Тео.

Мои глаза расширяются, смотрю сначала на дверь, потом на ручку в моей ладони и резко разворачиваюсь, пряча причину своего ступора за спину.

– Да так, решила потратить немного сил и времени на то, чтобы поучить тебя манерам в общении со своими подопечными, – отвечаю я с насмешкой, пытаясь сохранить хладнокровие.

– Меня не нужно учить, Скарлетт. Я отдаю ровно столько, сколько получаю.

– Тогда, может, ты уже пойдешь и займешься тем, ради чего пришел сюда? – говорю я, кивая в сторону тренажеров.

Тео делает шаг ко мне, его ладонь опирается о дверь рядом с моим лицом. Он наклоняется ближе, и мое тело мгновенно отзывается на его близость, напрягая каждую клеточку до предела.

– А ты? Передумала сваливать? Или… нашла вариант получше жидкого мыла для промывки своего рта?

Идиот. Придурок. Кретин.

Издевается надо мной. Выписывает финты, которые сбивают меня с толку.

Желание втащить дверной ручкой по его самоуверенному лицу зашкаливает, но я лишь сильнее сжимаю ее в своей ладони.

Едва касаясь своими губами моих, он нахально шепчет:

– Могу предложить свою слюну в качестве дезинфицирующего средства, если хочешь.

Сильно жестко будет, если я прямо сейчас плюну ему в лицо? Ну нет, я ведь не первокурсница, которая была максимально отбитой на голову и поступала неразумно. Или…

Не имея возможности посмотреть ему в глаза из-за слишком близкого расположения его лица к моему, я открываю свой рот и высовываю язык.

– Ну, чего ждешь? Давай, дезинфицируй.

Но ничего не происходит.

Ухмыляюсь, осознавая, что это был легкий провокационный блеф с его стороны, и, опершись затылком о дверь, смотрю на него с вызовом.