Читать книгу: «Желтый мокасин для любовника. Веселые рассказы», страница 3

Новые австрийские 3

Богатые тоже плачут

Приехали мы к Пауле посмотреть их новый дом.

– Представляешь, кризис так по нам ударил! – вздыхала она. – Видишь эту люстру?

Вопрос был смешной. Переливающаяся миллионами сверкающих капель люстра водопадом свисала с третьего этажа до нулевого. Не заметить ее не было шансов даже у инвалида по зрению.

– Только никому не говори! Мы хотели заказать ее у Сваровски. Из их кристалов. Но это так дорого!

Я прикинула, сколько в бутиках стоит один кристаллик. Умножила на миллион. Да, пожалуй, дороговато.

– И нам пришлось заказать кристаллы у другой фирмы. Тоже не дешево – их из Австралии везли. Но все же треть суммы мы сэкономили!

– А вот еще! Посмотри! Это ведь я тоже сделала из-за кризиса!

И Паула распахнула передо мной дверь рядом со своей гардеробной. Гардеробную – метров на двадцать пять – я уже осмотрела. Она меня даже не впечатлила: что я, дорогих бутиков не видела?

Но эта комната… Эта комната… Это была мечта. С двух сторон вытянутого прямоугольника были дорогие шкафы из красного дерева с полностью стеклянными полками. Они шли от пола до потолка, с подсветкой каждого экспоната внутри. И в них – с одной стороны, как на подиуме, красовались немыслимой красоты и тропически экзотических расцветок туфли и босоножки (в том числе и пресловутые лабутены.) А с другой стороны в тон стоящих напротив туфель – гордо надутые сумочки. Каждая – ценой от 5000 до 20000 евро, не меньше. И все они были прекрасны.

– Ты, Наташа, тоже себе так сделай! Это очень экономно получается! А то надо куда-нибудь идти, я начинаю искать – то туфель нужного цвета нет, то сумочки. Ну и приходится покупать. А так – все на виду! Вот, видишь – к туфлям цвета фламенго сумочки еще нет. Ячейка пустая. Значит, ее и покупаешь. А не пятую белую!

Я вздохнула, перебирая в уме, какие из моих туфель и сумочек могли бы пройти хотя бы первичный отбор на право попасть за стекло. И поняла, что все это мещанство и вещизм.

Вечером мы сидели в чудесном итальянском ресторанчике. Ели немыслимую домашнюю пасту с трюфелями, которую вот уже 20 лет делает жена владельца своими руками. Запивали нежнейшим с просыпающимся запахом первых весенних цветов вином. И говорили о кризисе.

Мужчины что-то там невнятно обсуждали про производственные сложности. Но Паула их перебила.

– Это ужасно! – воскликнула она. – Представляешь, мы теперь даже не сможем купить яхту!

– Да ты что?! – ужаснулась я. – Совсем? Ну, может, хотя бы какую-нибудь маленькую?

– Вот и я говорю! Давай купим недорогую! Ну, миллионов за 3—5 евро, не больше!

– Что ты болтаешь! – вскипел муж.

И я даже ему посочувствовала. Что это за жена, которая считает, что 5 миллионов – недорого.

– Где ты найдешь такую дешевую яхту?! Ну это же бред! – обратился он ко мне. – Сама не понимает, что говорит!

– Ну почему? – капризно протянула Паула.

– Ты же яхту хочешь с бассейном? Да?

– А как же? Яхта без бассейна – не яхта! Я вообще не понимаю, зачем их делают!

– Но кругом же и так море? – изумилась я.

– Море холодное! И соленое! Да нет, покупать яхту без бассейна – выбрасывать деньги на ветер!

– А с бассейном стоят 20 миллионов! У нас нет таких денег! Сейчас же кризис!

– Твой тоже тебе теперь ничего не покупает? – горестно спросила Паула.

– Ну, почему. Мой старается, – сказала я, вспомнив новую сковородку, которую мы купили перед самым отъездом. – Хотя, конечно…

– Когда уже этот кризис кончится! – вздохнула Паула. – Просто сил нет!

И я с ней согласилась. Всем надоел этот кризис. Каждому – по-своему…

Ошибочка

Приехали мы к приятелям в Италию. Милая пара предпенсионного возраста. Он – руководитель в крупной компании, постоянно в разъездах. Вид немного пиратский, веселый глаз горит, черные с сединой кудри вьются. Она – элегантная дама, когда-то – первая красавица, не сумевшая об этом позабыть. Занималась дизайнерским бизнесом, а сейчас – просто домом. Сидим в ресторанчике, болтаем. И видно, что какая-то пружина легкого раздора сжалась на время нашего визита, но вот-вот сорвется и распрямится в полную мощь. Я это вижу по безобидным вроде замечаниям – легким пенным барашкам перед штормом. Заговорили о яхтах, мужик возьми и вздохни:

– Эх, моя мечта – устроиться маячником на маленьком островке. И чтобы ни одной души вокруг…

– Ну да, – замечает жена в сторону. – Ни одной души. Одни молодые тела.

Ну или перечисляем, кто что интересного в последнее время прочел.

– А вы его не спрашивайте! – громко шепчет мне жена. – Зачем ему изучать чужой опыт! Ему дай Бог свой опыт успеть молодым передать! Пока есть чем передавать…

– А почему у вас другая фамилия, а не как у мужа? – спрашивает меня хозяин дома, чтобы сменить тему.

– Ой, это старая история. Я ведь журналистка, ну и хотела свое имя сохранить. Столько смешного потом из-за этого было! Заселяемся в отель, а мужу выписывают пропуск: «Мистер Барабаш».

И по выражению лица приятеля понимаю, что случайно встала прямо на мину.

– Да-а, бывают с мужьями недоразумения в отелях! – выразительно декламирует жена, и я чувствую дыхание бури. – Мой вот тоже. Уехал в командировку. И пропал. Мобильный не отвечает. Я звоню ему в номер. А там коммутатор. Девушка такая милая на рецепции. Я ей: соедините с мистером таким-то. А она: – Извините, но его нет. Они с женой только что гулять ушли…»

– Ну чего ты опять! – покрылся пятнами мужик. – Я же объяснял! Одноместных номеров не было, поэтому я взял двойной. А девушка решила, что раз двойной – значит, я с женой…

– Ага. И раз номер двойной, то ты у нее перед глазами, очевидно, и раздвоился. На мужскую и женскую половину. Адама и Еву…

Я поняла, что не во всем был прав наш русский классик. Все несчастные семьи несчастливы одинаково…

Меня зовут Herr Вася

Пошла я тут в Вене на курсы начального немецкого. Группа самая интернациональная – точный срез, кто сегодня приезжает в Европу. Трое парней из Сирии, двое из Ирана, один из Ливии. Две турчанки – солидная матрона в платке и молоденькая большеглазая красотка в джинсах. Смешливая толстенькая испанка. Галантный итальянец. И мы с дальнобойщиком Васей, приехавшим из нефтяного далекого городка.

Вася – приземистый, крепкий, ясноглазый – сразу доверительно мне сообщил:

– Я учиться не буду! Мне бы только справку! Для годовой визы. Женился я тут!

– На австрийке?

– Нет, на нашей. На бывшей нашей. Она тут уже лет 10 живет. Так шпрехает!

– Ну, так и ты шпрехай!

Вася вздохнул. И видно – затосковал.

Урок 1

На уроке выяснилось, что он не знает никакого языка. Совсем. И когда учительница попросила написать на доске свои имена, «Василий» вывел по русски.

– Напишите латиницей! – по-английски просит преподаватель.

– Че ей надо? – громко через весь стол переспрашивает меня Вася.

– Имя надо написать – как в загранпаспорте.

– А! – Вася идет к вешалке, достает из кармана паспорт, становится к доске и старательно переписывает из него имя.

На уроке нас просят представиться, а потом сказать преподавателю, как зовут соседа. Вася ни спросить, ни запомнить имя сидящего рядом ливанца не может никак.

– А этот – кто? – спрашивает он меня через стол, тыча в ливанца пальцем, как в неодушевленный предмет. Промучавшись так полтора часа, на перемене Вася бросается ко мне как к родной.

– Нет, ты посмотри! Засрали страну! – трагически восклицает он, как только мы выходим в коридор. Я вздрагиваю и невольно оглядываюсь.

– Кто – засрали? В каком смысле – засрали? – спрашиваю. – Вроде кругом чистенько. И на улицах тоже…

– Да нет! Чернотой этой засрали! Кругом же одни арабы! – и Вася широко повел рукой по тусующейся в коридоре разноплеменной толпе. – Развели тут, понимаешь… Плюнуть некуда!

– Вася! – испуганно говорю я. – Тут не принято так выражаться!

– Да я же, Натаха, только тебе! Как своей! Мы же белые люди!

На уроке выяснилось: парень из Ливана – студент-журналист, сириец – горный инженер, учившийся в Лондоне, ливиец – приглашенный на работу айтишник, еще один – дипломат. Турчанка – владелица частного детского сада в Вене. Все они старательно учат новые слова. Но белый человек Вася упорно спрашивает меня через стол:

– Слышь, че она хочет? Как зовут? Но я же уже ей сказал, как меня зовут. На немецком? Блин.. Мало мы их в 45-ом…

– Ва-ся!!!!

– Ну ладно, Натаха, все, молчу! Как это… ихь бин… Херр Вася… Что?! Не так? Херр Мухин? Я?! Хер? Тьфу! Хорошо, пацаны-дальнобойщики не слышат.

Урок 2

Проходим профессии и частицы als и bei. Надо сказать, к примеру: я работаю als (как) журналист. Или я работаю bei (в) «Комсомольская правда».

Вася не очень понимает, о чем речь. Педагог поясняет: ты – LKW-fahrer. (Дальнобойщик по-нашему – поясняю я.) Ну? Кто ты, Вася, по профессии?

– А? Натаха, что она хочет?

– Профессия!

– А! Счас! Вот, этот. LKV. Фарер. Их бин.

– А где ты работаешь?

– Что?

Я открыла уже рот, но преподаватель погрозила мне пальцем. Сам дойдешь – быстрее поймешь.

– Ну, Васья! Ты работаешь где…?

Вася задумывается. Потом говорит.

– Их бин Василий.

– Да нет, не имя! Вот, надо сказать, как здесь! – показывает учителка на доску: «Их арбайте bei…» Васья! Ну? Где?

– Василий! – говорит Вася.

Учителка идет пятнами.

– Васья! Внимание! Я работаю учительницей на этих курсах. А ты работаешь где?

– А! Понял! Вот! BEI Василий!

Учительница натянуто улыбается.

– Не надо имя! – говорит.

– Что, имя не называть? – переспрашивает меня Вася.

– Нет! – говорю. И учительница опять мне грозит.

– Наташа работает в газете, Хасан работает в Симонс-компани, а ты, Вася, работаешь – bei?

Вася краснеет. Пыхтит. И молчит. Спасительный звонок снимает неловкость.

– Все-таки она какая-то… туповатая, – говорит мне Вася на перемене. – Чего она хотела-то?

– Узнать, где ты работаешь.

– Ну? Я ей двадцать раз немецким языком сказал: я работаю в фирме Василий. Я так свою компанию назвал. Купил одну старую фуру. Назвал – Василий! А учителка говорит – имя называть нельзя, а где работаешь, скажи. Ну, не тупость?

И ведь нечего возразить.

***

На перемене.

– У них здесь мужики любят на наших дурочках жениться.

– Почему же на дурочках?

– Потому что австрийцы женятся-то на них не по любви! А ради выгоды!

– Я думала – наоборот. Какой же выгоды?

– Как какой? Наши бабы не то, что австрийки. По дому колотятся. На кухне.

– Ну и…?

– Прикинь! Пылесос и посудомоечную машину можно не покупать!

Урок 3

На третье занятие Вася пришел в полной боевой готовности. Дома ему жена – а она давно уехала из России и прекрасно знает язык – написала на листочке все вероятные вопросы-ответы. Спрашивают, например, у Васи:

– Как тебя зовут?

А он начинает листать тетрадку и приговарвать: – Счас я скажу! Счас я все скажу!

– Woher kommen Sie?

– Что это? – строго интересуется у меня Вася через весь стол.

– Откуда ты приехал?

– А! Это у меня есть! Подождите-подождите! Счас все узнаете! – сосредоточенно говорит Вася.

Группа доброжелательно ржет, хотя и не понимает слов.

Разбили нас на пары. Чтобы вести простую беседу. Васе достался Хасан из Ливии.

Слышу краем уха: мучаются они там с этими приветствиями-представлениями-прощаниями.

А потом вроде дело пошло.

Только через какое-то время странные слова до меня долетают. Прислушиваюсь:

– Привьет! – радостно говорит Васе Хасан. – Кьак делья?

– Ва-ся! – шепчу зловеще. – Это еще что?

– Ну, – смущается Вася. – Мне легче его русскому научить, чем на немецком тут заикаться…

Урок 4

Приходит Вася на занятия. Взбудораженный.

– Представляешь! – говорит. – Что тут у них творится! Ужас! На улицах видела такие спуски рядом со ступеньками? Прикинь – это для старух и инвалидов. Вот понаделали! Неудобно же им! И сейчас я шел, а по такой штуке старуха спускалась. Чуть не грохнулась! Бабке на вид – лет 90! Нет, как они тут живут! Старух на улицы отпускают. Несчастных инвалидов! Вот в Уренгое никакие старухи по улицам не шарятся! И инвалиды тоже. Все сидят по домам! А тут никакой заботы о человеке!

Сегодня проходим цифры. А немецкие цифры – это я вам скажу! Сначала читаются тысячи, потом сотни, потом единицы, и лишь затем – десятки. А пишется это все в одно слово. Вот учительница написала на доске:

1978 – eintausendneunhundertachtundsiebzig

А дальше пишет на доске цифры и просит нас по очереди их читать. Васе досталось 1867.

– Ну, Васья! Что скажешь? – спрашивает учителка.

Вася долго смотрит на доску. Шевелит губами. И наконец широко улыбается:

– А что тут скажешь? Я в шоке!

Учитель тогда выводит на доске вот это:

Eintausendfunfhundertzwieundsechzig

Просит прочесть Васю. Он молчит.

– Ну? Что это?

– Это шоссе на Уренгой! – вздыхает Вася.

***

На перемене

– Встречались тут с друзьями жены. У нее подруги замужем за австрийцами. Слушай, тихий ужас! Эти идиоты отказываются есть борщ! Напрочь. Наша баба, как замуж вышла, ему борщеца, котлет навертела, пюре, блин. А он говорит: это нездоровая еда! Прикинь! И пошел в свой магазин свиную колбасу, рульку и пюре из порошка покупать. Больные люди! Да все знают: наш борщ – самая диетическая пища!

– Вася, ну, борщ-то наваристый, какая диетическая?

– А если мясо вынуть? Одни овощи останутся! То-то!

Урок 5

Вася не может осилить модальные глаголы. Учительница подошла к нему, диктует предложение. Вася ничего не понимает.

– Чего это? – спрашивает у нее.

Она поясняет, пальцами показывает. Вася важно кивает. Она отходит.

Вася мне: вот что она сейчас показывала?

– Глагол: я могу, она может…

– Она может? Да ничего она не может! Нет, надо мне с учителкой еще поработать!

– Отдельно позаниматься?

– Ну да! А то что-то она у меня совсем плохо по-русски говорит. Руками как дурочка машет…

***

На перемене.

– Я дома никому не сказал, что в Австрии женюсь. Даже сестра не знает. Только матери сказал – и все. Ребятам наболтал, что отдыхать сюда еду.

– А почему не сказал?

– Да ты что? Как можно? Я же человек верущий!

– Почему верующим-то нельзя говорить, что женятся?

– Ну ты совсем! Я же говорю – я очень-очень верующий!

– И?

– Сглазят! Я в сглаз знаешь как верю! И в кошек! Если мне на трассе кошка дорогу перебежала, все – дальше ни с места!

– А что делаешь?

– Стою, жду, когда кто-нибудь первый проедет.

– А если никто не едет? Места у вас там пустынные..

– Все равно жду! Какой ты верующий, если терпения не имеешь?!

Урок 6

Подходит ко мне перед занятием. Аж захлебывается от возмущения.

– Слушай, как же эти австрийцы нашу страну ненавидят!

– Да с чего ты взял? Как раз у Австрии с нами давняя дружба…

– Ой, ты мне не рассказывай! Ты у них в пересыльном лагере для беженцев из России была? Нет? А я был!

– И что?

– Да полный кошмар! Это никакой не лагерь. Выделили им какую-то усадьбу или дом отдыха. Здоровенное здание. Комнаты чистенькие. Уборщицы все убирают…

– Ну, и где ужас?

– Дальше слушай! Специально к ним учителя ездят – языкам обучать, как раз с таким приятелем приехал. Ну, деньги дают, само собой. А на еду посмотрел: во-от такие шматы мяса! У нас в Уренгое в платной столовке таких не дождешься.

– Так где ненависть-то?

– Ты что, дурочка? Не понимаешь? Они же это нарочно! Нагнали туда народу из Чечни и Дагестана. Беженцы! От кого беженцы? У нас что, война? Нет, хотят показать, что в России жить невозможно. Мол, у вас сплошной бардак! А мы, мол, тут людей в нашем капитализме бесплатно мясом кормим! Нет, это ж как надо Россию ненавидеть, чтобы такие деньги на санаторий для беженцев выбрасывать!

***

На перемене

– Натаха, прикинь, у них тут все на покупках в интернете сдвинулись. Прямо болезнь. Ладно молодежь! Старухи туда стадами поперлись!

Рядом с нами живет старушка – ходит, качается. У нас такие старушки если что покупают, у мошенников ванночки – ноги лечить. А эта повернулась на машинах! Она до сих пор сама на них наяривает. До дверцы доползает, божий одуванчик, на сиденье падает – и ка-ак понеслась! Так вот, она третью машину за три года меняет. Ищет по интернету модель поновее и покупает, а старую продает. Приходит такая: вы ничего в интернете не качаете? А то у меня что-то трафик плохой! Я бы на месте внуков мозги у бабушки проверил!

– Так что проверять, если она и машину водит, и в интернете сидит!

– Так и я про то. Это ж дурдом! Нормальная бабушка сидит, ноги в ванночке, и шапки вяжет!