Читать книгу: «Валет и К», страница 10

– Человек двадцать.

– Странная арифметика. Опять у нас не получается тридцать четыре карты. Может, у них там были какие-нибудь запасные?

– Если и были запасные, так это конюх и громила. Но конюх теперь тоже стал картой. Что наш новый хозяин? Чем занимается?

– У Токаревых с Мишей ужинают. Они сегодня молодцы – забор починили, баню натопили. Ты что хотела у Алевтины Петровны узнать? Зайдём к ней?

– Пошли, заглянем, нет ли у неё новостей, может, ещё несколько карт появилось. Я тебе сказала, что там была живая лошадь?

– И что тут удивительного?

– Сакатов! Лошадь была настоящая!

– Чара тоже выглядела настоящей, да только она оказалась картой. Оля, лошадь была тоже антуражем, поверь мне. Знаешь, а ведь то, что среди карт затесался конь, в этом ничего удивительного нет. В итальянских и испанских колодах, в пятнадцатом, по-моему, веке, была карта «рыцарь», и на ней был изображен рыцарь, скачущий на коне. Он занимал место между королём и валетом, то есть, эта карта была ещё задолго до того, как в колоду приняли прекрасных дам. И что интересно, в немецких картах, до появления дам, тоже была промежуточная карта между валетом и королем, но её называли «обер», то есть старший валет. И ещё замечу, конь всегда является атрибутом валета, а не короля. В правильной колоде.

– Опять валет! У него ещё к тому же имеется свой конь! А почему тогда конь один, а не четыре?

– Хороший вопрос. Если только остальные кони ни оказались вне зоны твоей видимости. Может ведь быть такое?

– Если только они были на выпасе, так как остальные стойла в конюшне были пустые. Но в бескрайних степях вокруг замка я не видела лошадей.

– Хочу тебе кое-что сказать о лошадях, тебе будет интересно, и немного отвлечет от грустных мыслей. Лошадь для людей всегда была символом свободы, приключений и отваги, и они относились к ней с почтением, так как она была первой помощницей человека в хозяйстве и в военном деле. Даже в мифах человек отводил лошади почётное место среди богов – достаточно вспомнить крылатого Пегаса у древних греков, а в России – это богатырский конь. И в том и в другом случае такого необычного коня надо было ещё заслужить! А теперь вспомни, куда на таких волшебных конях ездили избранные герои? Или в царство мёртвых, или за тридевять земель, то есть в иной мир, мир за гранью реальности. Восточный колдун Рижима́х говорил, что лошадь обладает бесценным даром слышать голос покойника, которого она везет на погост. И этим он не раз воспользовался, чтобы узнать последние тайны своих врагов и друзей. В Русских Ведах говорится о том, что Сварог сотворил лошадь задолго до сотворения человека, и любовался этими грациозными животными. Он даже вначале был против, чтобы человек укротил лошадь, поэтому и был так долог путь от дикого жеребца до одомашненного. А сколько богов неотделимы от своих скакунов! Это и Перун, у которого «конь бежит, земля дрожит», и Дажьбог, совершающий круговой объезд по небу на золотой колеснице с запряженными в неё белыми огнедышащими конями. А Хорс, бог солнечного диска, вообще представляется белым конём. Да, ещё существует целый пантеон божественных всадников – это и Ярило, и Семаргл. Оля, ты видела там чёрную лошадь, да? Так вот, масть лошади имеет большое значение в магической практике. Ты уже поняла, что белая лошадь – божественная лошадь, к тому же такая масть являлась очень редкой в древних временах. Нас интересует с тобой чёрная, или вороная масть. А вот с ней связано много поистине колдовских атрибутов. Во-первых, она символизирует опасные стихии, связанные с бурей, молниями, извержениями вулканов, а во-вторых, она ассоциируется с царством мёртвых. Так что, наши карты последовательны в своих тайных знаниях.

– Значит, наш чёрный конь мог появиться там таким же образом, как и я? То есть тайным путём, который открывается сияющими камнями?

– Сияющими камнями … Чёрт! – Сакатов резко хлопнул себя по лбу, напугав меня. – Не просто камнями, а гелиотропами. Оля, я дурак!

– Что такое гелиотроп?

– Гелиотроп – это удивительнейший камень, открывающий любые двери, известный ещё со времён древнего Египта. И кстати, у нас в России он встречается только на Урале. Этот камень очень ценится среди колдунов и знахарей, так как он многократно усиливает действие слов и ритуалов. А индийские йоги считают, что гелиотроп образует сильнейшее защитное поле вокруг своего владельца. Так что у Захаровны этот камень не случайно появился. Как я сразу не разглядел его! Ведь ты же сразу заметила и сказала, что он с красными вкраплениями! И Петя Лапшин сто раз про него говорил и показывал мне его! И то, что камень в стене засиял, открывая проход – это тоже характерная его черта, он обладает природным свечением, и если его подпитать соответствующим ритуалом – он может зажечься, словно звезда. Теперь понятно, что карточный мир затворен символами мастей, сотворённых из камня гелиотропа. Они выполняют несколько функций – и защищают мир от внешнего воздействия, и многократно усиливают все магические ходы карт. А ещё являются проводником к тем, кто может обладать информацией по интересующим вопросам. Теперь понятно, почему их так просто не сжечь. Гелиотроп не позволит. Ай да карты! Ай да молодцы!

– Ты так говоришь, будто это сами карты всё замутили с гелиотропом!

– Оля, я подозреваю, что именно гелиотроп многократно усилил в них магические силы. Гелиотроп мог оказаться, совсем случайно, рядом с колодой карт, и разбудил их. И пошло-поехало. Счастливое стечение колдовских обстоятельств. Карты саморазвивались в течение нескольких веков, с одной стороны – обученные колдовству своими хозяевами, а с другой стороны – подпитываемые неиссякаемой силой гелиотропов. Теперь понятен и их психологический аспект – они считывают информацию и с хозяина карт, и с тех, кто приходит узнать свою будущее. И самостоятельно делают выводы, анализируя вибрации, идущие от человека. Оля, они совершенны!

– Совершенны в своём зловещем обаянии?

– Не иронизируй!

– Знаешь, пошли к Алевтине Петровне, пока она спать не легла, а то ещё договоримся с тобой до того, что не только не сожжём карты, а ещё и будем им служить!

– Оля, знай, я настроен их сжечь!

Глава 10. Прощальная ярмарка.

Алевтина Петровна чувствовала себя нормально, карты её больше не беспокоили, поэтому мы у неё не стали задерживаться, а пошли к сундуку, проверить нашу колоду и доложить в неё ещё две карты. Я достала манок, ткнула в очередной раз иголкой в свой многострадальный палец, чтобы капнуть капельку крови на него, и пересчитала карты, которых стало уже двадцать шесть штук.

Скажу честно, меня больше не заботило, что подходила третья, заключительная ночь, а карты у нас ещё не все собраны. Не знаю, чем это объяснить, нельзя исключать и то, что это могла быть какая-нибудь ментальная атака на меня со стороны карт. Моим рассказом о карточном мире заинтересовались все, а Миша даже нарисовал в тетрадке разрушенный зал замка на фоне тёмного неба с сияющими с четырёх сторон созвездиями мастей, и получилось, кстати, неплохо. И тоже с нескрываемым сожалением поддержал меня в том, что картам не чужда эстетика, и одним жестом закончить их существование рука не поднимается. Поэтому наша команда разделилась на два лагеря. Мы с Мишей были все в сожалениях, а Илья с Сакатовым мечтали быстрее спалить карты, и больше не вспоминать о них.

Сакатов до вечера рассказывал нам разные истории о том, как гадание губит людей, но мы уже так их наслушались, что сидели каждый в своём телефоне, и его страшилки понемногу сошли на нет. Наконец наступила полночь, я осталась в доме одна, моя команда сидела во дворе, надеясь, что сегодня ночью всё закончится.

– Я видела Чару, она весь этот год находилась в карточном мире, была единичкой, – сказала я Агриппине Николаевне, когда она появилась рядом со мной. – Возле того костра находится ещё много людей. Неужели за свои проступки они должны рассчитываться вечно? Это несправедливо!

– Чара тоже посчитала, что с ней обошлись несправедливо, поэтому в тот злополучный вечер она разозлилась, схватила несколько карт со стола, бросила на пол, и начала топтать их ногами. Я видела, что у неё началась истерика, но я только начала отходить от укола и не могла даже пошевелить языком, чтобы предостеречь её. На руке у неё появилась метка, это означало только одно – она переступила черту, и карты ей этого не простят. Да она это тоже увидела! Выскочила из дома, даже не закрыв за собой дверь. – Агриппина Николаевна сделала паузу, задумавшись, потом добавила: – Справедливость вообще субъективная штука. Люди сами идут на контакт с разной нечистью, вызывают силы, о которых не имеют достаточного представления, а потом расплачиваются за это очень жестоко. Карты тоже относятся к таким тёмным силам, это не ручной прибор для улучшения жизни. И от них никуда не убежишь, не спрячешься. Сначала они на руку тебе ставят свою метку, после чего ты своими ножками идёшь к ним в услужение.

– У вас тоже есть такая метка?

– Нет, бог миловал, – она покачала головой. – И никто рядом со мной никогда не получал такой метки, пока я при картах была. А про эти самые метки я ещё раньше слышала от Захаровны, она постоянно повторяла о черном сердце на руке своего сына. Он у неё пропал, думали, что он в речке утопился, искали долго, даже водолазы приезжали. Лишь она одна знала, что с ним случилось, но никому не могла рассказать об этом. Поэтому у неё и были камни открытия, и она, пока находилась в здравом уме, ходила на бумажную дорогу, пыталась вернуть сына домой. Сначала он узнавал её, а потом понемногу начал забывать, это её и доконало окончательно. Захаровна хоть и заговаривалась, неся всякую ахинею, но иногда её разум на короткое время возвращался к ней, и она начинала плакать и рвать на себе волосы, вспоминая свои потери.

– Почему она не довела свой ритуал до конца? Почему не отпустила козла?

– Не знаю, видать так умом тронулась, что уже была не способна на это. А ты, что сегодня какая-то невесёлая?

– Да так, упадок сил, не пойму, отчего мне плохо – или оттого что на моих глазах Чара стала картой, или оттого, что узнала о том, что у карт в плену находятся люди, и что их жизнь оборвётся в момент, когда мы отправим карты в печку. Самое страшное, что Чара всё понимала, и хоть называла себя единичкой, но она была человеком, пусть даже возле того костра!

– Ты мне хочешь сказать, что твоя рука не поднимется сжечь карты?

– Сама не знаю, – честно ответила я. – После того, как я вернулась из их мира, я словно потеряна. То я решительно настроена их уничтожить, то от моей решительности ничего не остается.

– О, как мне это знакомо! – Агриппина Николаевна грустно улыбнулась. – Беда в том, что карты, за все годы жизни рядом с людьми, научились манипулировать ими не хуже любого мошенника! У них нет сердца, нет души, а ведь именно наше человеческое сердце заставляет нас любить и сострадать. В этом главное отличие нас от бездушных карточных персон. А мы упрямо пытаемся разглядеть в них человечность, наделяя их благородством и мудростью. Я не была в их мире, но они мне показывали свою жизнь, красивую, словно фильм. После этого в моем сердце вспыхивала жалость к созданиям, которые хотят взять у людей только то, что лежит на поверхности, и не хотят задуматься над тем, что парадная сторона нашей жизни не есть сама жизнь, – её прохладная и лёгкая рука легла на мою руку. – Отпусти свои сожаления, в мире есть намного достойнее цели, есть те, кто на самом деле нуждается в нашей защите и помощи.

– Попробую. Но в колоде нет тридцати четырёх карт, их всего двадцать шесть. Не получится сегодня собрать их в прощальный круг.

– Есть! Все они там, – она кивнула мне на коробку с картами, – хитрые они, ты и не заметила, сколько раз две карты за одну просчитала, они это умеют! Итак, прежде чем начать их раскладывать, надо подержать их в своих руках.

– Нужно загадывать желание?

– Нет, не надо. Никто не собирается исполнять твои желания. Ты услышишь их вопрос в голове, хочешь ли ты узнать своё будущее, отвечай только «да» или «нет».

– А как правильно ответить?

– Как ответишь, так и будет правильно. Это просто ритуал, понимаешь? Ты услышишь … Внутри тебя будет звучать их жизнь. Ты сама поймёшь, не могу я описать это словами. И после этого раскладываешь большой круг.

– Как это?

– Начиная сверху, по одной карте раскладывай по часовой стрелке. Последнюю карту оставь в руке. Ты увидишь в центре круга то, что они хотят показать тебе. Это всё будет дивно, необычно, но помни, они мастера иллюзий. Не забудь сказать слова «Друмул Несигур». А после – отправляй карту в печку.

– И всё?

– И всё. Все остальные карты последуют за ней. Я ведь и сама не знаю, как всё тебе покажут, знаю только очередность действий.

– Агриппина Николаевна, а кого они выбрали новым хозяином, Вы уже знаете?

– Знаю. Уже знаю. Никого не выбрали. У них теперь другой план.

– Они не выбрали хозяина? Почему? Они же обновились, мы подумали, что они так принарядились для встречи нового хозяина!

– Да, я вижу. А ты знаешь, что когда человека отправляют в последний путь, его тоже одевают во всё новое?

– Вы хотите сказать, что они приготовились к смерти?

– Ты опять их отожествляешь с людьми! Одно тебе скажу – когда они у меня появились, они не были такими старыми и истрёпанными, но и не были такими блестящими, как сейчас. Зато они были … настоящими. А эти, которые сейчас в колоде, они будто манекены. Тебе, наверное, не понять, всё-таки я их более пятидесяти лет знаю, можно сказать, они стали уже частью меня. Так вот, они словно уже умерли.

– Но как такое возможно, что они, так отчаянно боровшиеся за свою жизнь, вдруг хотят добровольно покинуть её?

– Кое-кто, намного могущественнее их, сделал попытку воспользоваться силами и умениями карт, и спутал все их планы. Они это почувствовали, это и стало решающим в их выборе дальнейшего пути.

– У меня есть на примете одна сущность, козёл, услугами которого воспользовалась Захаровна для того, чтобы поквитаться со своей снохой. Мы его отпустили, но он почему-то сразу не ушёл, а крутится тут. Да и карты очень болезненно на него реагировали.

– Вот тебе и ответ на вопрос. Они ведь умные, ты сама это заметила. Поняв, в какую кабалу он может затащить их, они выбрали единственный верный путь. Их свободолюбивая натура, корни которой уходят в их далекое прошлое, никогда не позволила бы им стать рабами. Поверь мне, они просчитали все варианты, они лучше всех могут это делать, и если бы был малейший шанс избежать этого, они бы им воспользовались. Ну что же, видать, пришёл и их час.

Агриппина Николаевна загляделась на огонь, мелькающий в щели приоткрытой дверки топки:

– Хорошо горит, даже я чувствую тепло.

– Агриппина Николаевна, Вы не обидитесь, если я задам Вам личный вопрос?

– Как только они сгинут, я тоже покину этот мир, а куда попаду, так это не мне решать, а тому, кто видит наши сердца и дела.

– Как Вы угадали, что я именно это хотела у Вас спросить?

– Наверное, за эти годы я тоже немного научилась предсказывать будущее.

Она положила руку на коробку с картами. Мне показалось, что коробка задрожала. Она погладила её, как будто успокаивая, и тихо сказала:

– Я с вами уже давно попрощалась, но только сейчас наши пути расходятся. Вы хотели вести жизнь людей – примите и то, что рано или поздно каждый человек уходит на вечный покой. Я хочу вам пожелать то, что пожелала бы своему другу – пусть будет лёгким ваш конец пути.

Её силуэт растворился в воздухе, оставив на недолгое время после себя лёгкий светлый след. По крыше раздался топот копыт. Ага, вот и козёл пришёл за своей добычей. Я достала из коробки колоду, положила карты на руку, а другой её прикрыла, как и учила Агриппина Николаевна. Во дворе раздался крик Ильи: « Ну-ка пошёл отсюда!», и по крыше застучали камни. Козёл ответил грозным: «Еть! Еть!» Потом раздался крик Сакатова: «Ты же попадёшь в него!» Ну как тут сосредоточишься на ритуале, когда вокруг такой гомон!

Но сосредотачиваться мне и не пришлось. Уши у меня заложило, будто я была в самолете, и я услышала гул, похожий на тот, который я раньше слышала под небом бумажной дороги. Грустная мелодия, наигранная неумелыми музыкантами. Тепло и тяжесть разлились у меня по всему телу, и в такой полудрёме я услышала спокойный голос, который участливо спросил меня: « Хочешь ли ты узнать своё будущее, Ольга?» Я ответила, не раздумывая: «Да!»

Мои руки, словно сами по себе, плавно начали раскладывать карты. Сверху лёг туз треф. На его букве «Т» была надета золотая корона, и сияющие лучи от неё выходили за контуры карты, чуть мерцая тёплым желтоватым цветом. По этим лучам, как по дороге, торжественным строем прошествовали четыре молодцеватых короля, и они не были разделены на половинки, развёрнутые друг от друга, а шагали в своих блестящих сапогах по мраморному красно-чёрному мозаичному полу, и ровный звук их шагов сразу принёс торжественность и значимость начавшейся церемонии. Четыре дамы в пышных платьях, увешанные сверкающими драгоценностями, присели в реверансе перед королями, и те благосклонно наклонили головы, приветствуя их. Раздалось ржание коней и бряцанье оружия. Четыре валета, горделиво подбоченясь, прогарцевали мимо туза, королей и дам, и встали слева от них ровным строем, положив руки на эфесы длинных шпаг. Следом пошли музыканты с инструментами, пажи в бархатных костюмах, звездочёты в звёздных колпаках, поэты в длинных балахонах, артисты в серебряных масках. Торжественная процессия остановилась, заняла свои места, и я оказалась внутри большого круга многочисленных обитателей загадочной карточной страны. Они церемонно кланялись королям и дамам, приветствовали друг друга, и их разговоры отдавались эхом под сводами каменного потолка, заставив колыхаться пламя толстых свечей, стоявших в массивных медных канделябрах. Обитатели замка не обращали на меня никакого внимания, беседовали между собой, сбивались в группы, что-то обсуждая, музыканты настраивали свои инструменты. Пахло розами и ванилью. Раздался громкий сигнал трубы, разом заставив замолчать всю толпу, и тут же исчез свод потолка, развернув над нами иссиня-чёрное небо. Рядом с тузом треф оказались ещё три туза, и это было зрелище! Истекающее от них золотое сияние окружило круг придворных ажурной золотой сеткой, со вспыхивающими, то там, то здесь, рубиновыми огоньками, и тузы разлетелись по всем четырем сторонам света. Они стали величавыми городами, окруженными высокими крепостными стенами, стоящими на верхушках гор, с остроконечными шпилями башен и флагами, развивающимися на ветру. Над городами вспыхивали разноцветные салюты, окрашивая блестящие металлические крыши в яркие цвета. Салюты загромыхали прямо над моей головой, расцвечивая тёмное небо летящими звёздами. Я оказалась на ярмарочной площади, посреди огромной толпы нарядных и веселых людей, приветствовавших каждый выстрел пушек радостными криками.

Позади меня, на грубом деревянном помосте, покрытом толстым ковром, подходило к концу костюмированное представление, и герой в сияющих латах, догнал злодея и занёс над ним меч, говоря на незнакомой мне языке какую-то напыщенную фразу. Зрители замерли, ожидая неминуемой развязки. Чуть поодаль на канате танцевал гимнаст в ярком красном трико, умудряясь при этом жонглировать кольцами. Радость праздника передалась и мне, и я пошла вдоль многочисленных лавок со всякими безделушками и вкусно пахнувшими лакомствами. Возле одного из лотков меня схватил за руку невысокий торговец в смешном колпаке и протянул какую-то завитушку, облитую глазурью. Я покачала головой, показывая, что мне нечем расплатиться, но он засмеялся и чуть ли не силой впихнул мне её в руку. Оказалось, что это очень вкусно! Я остановилась возле грустного музыканта, игравшего на скрипке, и стоявшей рядом с ним чумазой кудрявой девочкой, которая пела чистым высоким голосом, прижав свои ручки к шее. Мне было жаль, что я не могу дать ни одной монетки за их выступление, поэтому я только грустно улыбнулась певунье, которая с надеждой посмотрела на меня. Девочка в ответ мне тоже улыбнулась. Я пошла дальше вдоль лавок, но неожиданно почувствовала, как маленькая ручка вцепилась в меня и дёрнула меня обратно. Это маленькая певунья стояла со мной рядом и всё так же улыбалась мне. Она, щебеча что-то на своём языке, потащила меня в другой ряд, и я послушно пошла за ней.

Она довела меня до небольшой толпы и стала проталкиваться через неё. Оказавшись в первых рядах, я увидела круглый стол, покрытый шёлковой скатертью, возле которого стоял худой паренёк с нечёсаными вихрами, и тасовал колоду карт. Он ловко запустил карты из одной руки в другую, и они, словно в замедленном кино, аккуратно легли на его ладонь. Он ещё несколько раз провернул этот фокус под радостные аплодисменты толпы. Потом он разложил карты на столе по трём кучкам. Ткнув пальцем в стоящего напротив него мужчину, он что-то спросил у него, и мужчина ему ответил. Фокусник поднял руки вверх, призывая к молчанию, потом торжественно вытащил из средней колоды карту. Толпа радостно ухнула, видимо, он угадал с картой. Затем он ткнул пальцем в женщину, которая стояла у самого стола и она достала из середины левой стопки карту и спрятала её за спиной. Фокусник внимательно посмотрел на неё, как-то загадочно покачал головой и сказал: «дузе пик». С лица женщины сошла улыбка и, достав карту, которую прятала, она открыла её и я увидела, что это туз пик. Фокусник обвёл глазами людей, стоявших перед ним, и остановил свой взгляд на мне.

Моё сердце тревожно забилось. Но фокусник успокаивающе улыбнулся мне и жестом пригласил меня подойти ближе. Девчушка высвободила свою руку из моей и слегка подтолкнула меня вперёд. Фокусник вытащил из мешка, который стоял рядом со столом, бархатный малиновый берет, пригладил свои волосы, надел его и подмигнул мне. Потом спросил: « Дэ как?» Я рассмеялась. Он хлопнул в ладоши, собрал стопки карт со стола, перетасовал их и разложил их кругом. Внимательно посмотрел на меня, и не было уже веселья в его глазах. Он сказал: «Ла карда», и показал на карты. Мгновенная тишина накрыла площадь, стихла музыка, смех и песни, мне показалось, что сотни лиц устремили на меня свой взор. Ну что ж, видимо, пришла минута, ради которой мы все здесь и собрались.

Я медленно повела руку над кругом карт, стараясь не пропустить свою карту, ту, которая уже выбрала меня. И я почувствовала её. Фокусник смахнул все остальные карты со стола, и они вихрем закружились вокруг нас. Я развернула свою карту и посмотрела на неё. Валет пик. Да это же сам фокусник собственной персоной! Я взглянула на фокусника, вернее на валета, который стоял напротив меня уже при параде, в серебристых латах и с чёрным плюмажем на шлеме. На щите на его предплечье красовался чёрный знак «пик». Ему подвели вороного коня, и он лихо запрыгнул в седло. Он отсалютовал мне, приложив правую руку ко лбу, и выжидающе глядя на меня. Я крикнула ему: «Друмул Несигур!» и он поклонился мне.

Перед ним образовался широкий коридор, который упирался в высокий помост, на котором стояли четыре трона с восседающими на них королями, а в небе огромные величавые города вспыхнули и стали четырьмя золотыми коронами, выстроившись в ряд над королями. К валету пик присоединились ещё три валета, и они проследовали к помосту. Короли встали, когда валеты подъехали к ним, и хор из сотни голосов закричал: «Несигур! Несигур!» Валеты спрыгнули со своих скакунов и поднялись на помост. Короли отцепили со своих плеч высшие королевские знаки – крашаны, и по очереди передали их валету пик, и он с поклоном принял их. По площади пронёсся вздох толпы, и она замерла. Я почувствовала ожидание, которое повисло над площадью. Все взгляды были устремлены к помосту, к валету пик. Я видела, что девушка, стоявшая рядом со мной, сжала руку юноши, и он грустно улыбнувшись, привлёк её к себе. Это был миг прощания.

Валет пик поднял руку с крашанами вверх, и лучи от четырёх корон скрестились над ней. Яркий свет резанул по моим глазам, словно вспышка молнии. Это вспыхнул огромный факел на месте, на котором только что стоял валет. Холодный свет от него отсёк круг, за которым нависла беспросветная темнота. По краю круга стояли бумажные карты, и огонь начал затягивать их в себя, одну за другой. Карты чернели, вспыхивали на короткий миг, и пепел их сливался с чернотой, ничего не оставляя после себя. После того, как в огне сгорела последняя карта, факел вытянулся, четыре короны в небе закрутились в стремительном вихре и втянули в себя весь огонь без остатка. И сами погасли. На короткий миг меня окружила полнейшая темнота.

Очнулась я, сидя на полу напротив открытой топки. Я так близко наклонилась к ней, что лицо моё жгло. За дверями было тихо, не было слышно больше ни стука копыт, ни криков Ильи и Сакатова. Я прикрыла дверку печки, но сначала убедилась, что карт на столе нет. Нет карточного мира, нет сияющего небосвода с тузами, нет веселой ярмарки. Так ведь этого же на самом деле никогда и не было! Иллюзия, доведенная до совершенства, заставившая нас поверить во всё это. Но почему тогда так грустно? Я начала вставать, и опрокинула лавку, упёршись на неё рукой, и сама вздрогнула от такого громкого шума.

Дверь скрипнула, и показался Илья. Он радостно крикнул Сакатову:

– Всё, сожгла,        заходите. Справедливость восторжествовала.

– Я их не жгла. Они сами себя сожгли. Добровольно пошли на костёр.

– Ого, видать допекла их жизнь! Да, непросто быть человеком, это тебе не на столе в стопке лежать.

– И как это произошло? – спросил Сакатов, подняв с полу лавку и усевшись на неё.

Я рассказала им о последнем явлении карт, хоть слова совсем не передавали ту торжественную минуту, которая завершила их земной путь.

– А мы ещё думаем, что это у Бафомета вдруг заискрилась шкура! Он так быстро скатился с крыши и исчез, дрыгая всеми своими копытами! – произнёс Илья. – Он, наверное, тоже на ту ярмарку сунулся!

– Знаешь, что мне это напомнило? – задумался Сакатов. – Танец смерти пчёл. Когда улей атакует неприятель, битва проиграна, и осталось только критическое число защитников, пчёлы создают сферу вокруг своего врага. Они начинают яростно вибрировать своими телами, поднимая температуру вокруг неприятеля до сорока семи градусов. Пчёлы сгорают вместе со своим врагом, если, конечно, враг не очень крупный. Ну, а если крупный, они этим его опаливают, и иногда даже выводят из строя. Вот такая героическая смерть во имя своей родной популяции. Оля, а что тебе они нагадали?

– Ничего, они мне и не гадали. И хорошо! Не хочу знать.

– Или ты решила нам об этом не говорить? – с недоверием в голосе спросил Илья. – Чтобы сбылось. Наверное, жениха богатого тебе пообещали.

– Им не до меня было, гадание и не входило в их планы.

– Но хоть какая-то польза есть от того, в чём ты участвовала? – не унимался Илья.– Может, тебе сейчас в картах будет везти? Давай в казино съездим и проверим?

– А вдруг это всё была сплошная иллюзия? – спросил Миша – Может, у них был запасной вариант отступления. И они уже новые замки обживают, а всё это было придумано для отвода глаз. Чтобы единым махом, и от козла, и от нас, отделаться. Если они сумели преобразиться за одну ночь, что им стоит сделать себе ещё одну новую колоду!

– Но Ольга своими глазами видела, как они сгорели! – не согласился Сакатов. – И Агриппина Николаевна подтвердила, что они именно такой выбрали себе путь.

– Я бы не очень доверял словам Агриппины Николаевны, – сказал наш вечный скептик Илья. – Она могла в последний момент передумать их сжигать, и увела куда-нибудь. Если вспомнить, что она нам сразу обо всех подводных камнях не говорила, а выдавала информацию дозировано, только тогда, когда мы сами со всем сталкивались.

– Нет, – покачал головой Сакатов. – Именно она сказала, как от карт избавиться, без неё бы мы так ничего и не узнали. А то, что не сразу нам всё выдала, так она говорила по мере того, как мы готовы были всё это принять. Представляешь, мне бы сказали, что Захаровна Бафомета вызывала? Да я не за что бы ни решился после таких слов спуститься к ней в подвал!

– Но очень эффектно валет пик увёл всю колоду! Этот Несигур талантливый режиссер! – не удержалась я от восхищения. – У меня остался только один вопрос, почему именно валет пик?

– Потому что с него начались все неприятности у карт, – ответил Сакатов. – Если бы Чара не начала хитрить с картами, а валет пик не стал бы мстить всем и каждому, они бы спокойно дожили со своей хозяйкой век, дремля в своём сундуке. И даже могли бы с достоинством и стойкостью принять свою кончину, когда Агриппина Николаевна собрала прощальный круг. Всё-таки возраст сделал своё дело с картами.

– Нет, – не согласилась я. – Не было бы у них спокойного будущего при любом раскладе с Чарой. Так как прежняя их хозяйка Захаровна уже пустила этого козла в их огород, и он уже наметил их свое целью.

– Не будем впустую делать прогнозы на туманное будущее карт, всё уже свершилось, – подвёл итог Сакатов. – Я вас всех поздравляю, что мы избавились ещё от одного артефакта, который принёс людям огромную кучу беспокойств и ещё такую же кучу разочарований. Ну что Миша, интересный у тебя в этом году случился отпуск?

– Да, спасибо бабушке! – Миша заулыбался.

– Всё включено! – добавил Илья. – Аниматоры постарались. У нас Ольга любит такие приключения. Я заметил, что она обязательно, то куда-нибудь провалится, то забредёт к чёрту на кулички. Так что обращайся, когда заскучаешь.

– Ну, если когда-нибудь потом!

– Давайте, собирайтесь, едем в город, – сказал Илья. – Я думаю, никто не против прямо сейчас уехать из этого Лас-Вегаса.

Миша скидал свои вещи в сумку и, оглядев дом, сказал:

– Наверное, продам его к чертям собачьим! Что-то мне совсем расхотелось здесь отдыхать.

– Подожди, не торопись, за зиму забудется всё плохое, зарастут шрамы, – возразил Сакатов. – Будешь вспоминать с ностальгией бумажную дорогу и потустороннюю деревню! Знаешь, не всякому человеку в своей жизни приходится сталкиваться с магией. Поверь, ты будешь вспоминать эти приключения всю свою оставшуюся жизнь.

– Не знаю, подумаю. Но что я твёрдо знаю, так это то, что я теперь до конца своих дней карты в руки не возьму.

В печке ещё догорали дрова, поэтому Миша плотно закрыл дверку, оставив открытой вьюшку. Я не удержалась и ещё раз открыла крышку сундука и проверила, не появились ли опять карты. Там лежала только пустая коробка из-под них. Я потянулась к ней, чтобы её тоже бросить в печку, но раздумала.