Читать книгу: «Ведьма из пропасти восприятия»

0. Рождение.

В тёмной бездне, где не было никого, собирались узоры. Вереницы из волн или клякс.Одни из них выделялись плотнее, ярче, и тогда порождалось некое ощущение. Другие же отступали на фон, за пределы становящегося Целым восприятия.

Ощущения формулировались, перестраиваясь. Формируемая сила научилась обращать, теперь уже своё собственное внимание, на некоторые их части. Одни из них оно могло усиливать и приближать. Тогда как другие, наоборот, переводились вдаль, вытесняясь на внешний слой.

Играть с конструктором, как с реальностью.

Сила росла. Внезапно ею стало восприниматься нечто вокруг, обладающее собственной волей.Сопротивляющееся возрастающим возможностями молодой Силы и противящееся ей, это живое, древнее и могущественное, всё чаще и чаще сковывало порывы новенькой, появившейся здесь совсем недавно.Оно как бы пыталось объяснить ей: ты здесь не одна, и у меня тоже есть свои правила. Свои Законы. И на её флуктуации Сила была вынуждена перестраиваться уже так, чтобы с ней взаимодействовать и ей противостоять.

Сила старалась чрезмерно не выкобениваться и искала обходные пути для взращивания собственных наработок, реализации потенциала идей и придумок, что как оглашённые постоянно мелькали на периферии, и выборочно, если чем-то приглядывались, выхватывались ею из этого потока и, обрабатываясь, встраивались ею в своё Я.Привязывались по принципам.Но однажды терпение Этого Вокруг лопнуло: оно начало вздрагивать, сдавливать, стремясь новенькую уничтожить.В надежде выбраться, сила вычислила слабину, брешь в этом Чём-то и, испуганная, стала просачиваться куда-то, где ей не грозил распад в сиё мгновение.Было ужасно страшно. А ещё была ярость.«Что бы там ни ждало меня, аз это преодолею.» – примерно так можно было бы перевести в слова сплётшееся тогда из ощущений решение существа, приготовившегося к противостоянию с неизвестным. Но слов на тот момент оно ещё не знало.

Самовнушение.

Проявившись в другом, новом для неё мире, сила произвела выплеск, с вызовом сообщая пространству: «Аз здесь/пришла!», стараясь доступными ей способами уловить обратный отклик.Она некоторую продолжительность побуянила, закидав волнами энергии пространство вокруг, но так ничего и не поняла.«Аз одна?» – промелькнул вопросительный запрос к самой себе. Прислушалась к периферии.Что её поразило – в этом мире её возможности были ничто.Отхватив волну информации, влившуюся в неё потоком разнообразнейших сигналов от рецепторов, датчиков, и не в силах переработать весь этот девятый вал сей момент, она вскоре, устав, призадумалась.

Сила перевела внимание на те вещи образов, те основы, что мелькали перед нею совсем недавно.Идя мыслями к своему источнику по ниточкам восприятия, она нацелилась перепонять то, что могла уловить в базе собственной непрерывности. И что было в процессе.

Где-то там она что-то не то и не так сделала. Что-то недопоняла.

Ей надо было вспомнить, понять ещё очень многое, притянув вниманием факты создания самой себя.Шаги распределения и развития элементов, которые она в себя вкладывала. Брала себе своей волей.Возможно, изучив их и переосмыслив, перераспределив, она найдёт другую возможность для использования тех или иных фрагментов, уже занявших будто бы своё место.И тогда она, вновь попав в схожую ситуацию, победит.

«Аз обязательно победю…» – мелькнули образы, проваливающейся в глубокий транс Ей.

01. Аллюзия.

– Эм-м-м. А, это… Где я? – голос в темноте раздался от одной из подвешенных в киселе небытия точек, не имеющих параметров времени и пространства.

"Звук" ушёл в окружающее, отрезанировал от заложенных в вопрос качеств, что его хозяйка сумела придать своим словам и, преломлённый, частично вернулся назад.

Что-то начало двигаться и перемещаться, получив импульс к пробуждению.

– У-у-а-а-а-а, – зевнуло мужским голосом нечто, начинающее стягиваться в кучку. Потихонечку собираться.

– Кто здесь?? – уже чуть с испугом воскликнула хозяйка голоса, пытаясь оглядываться. Правда, как это делать, она пока не допёрла.

Часть темноты обретала формы, связываясь в конструкции. У неё тоже, по сравнению с говорящей нематериальной точкой, параметры были своеобразные относительно "привычных" нам категорий мышления. Вот только существовать ей это, почему-то, пи*дец как не мешало.

– Кхе-хе, – нечто мужским голосом прокашлялось, проверив схожесть своих навыков с говорившей, слегка подстраивая их под просочившуюся в это где-то девушку, чтобы ненароком не раздавить сознание, проявившееся в этой размерности. – А ты сама-то кто? – он рассмеялся.

Начинавшая мандражировать отсутствующим телом девушка притормозила пробуждающиеся процессы и призадумалась. Дело шло туго.Сколько-то промежутков чего-то минуло, прежде чем она решилась выдать:– Не помню. Даже не знаю.Ответом ей опять был долгий, заливистый смех. Почти хохот. Возможно даже его источник утёр выступившую слезу.

– Нда-а-а, – протянул мужской голос. Задумчиво постучал пальцами.Девушке передавались смутно знакомые образы.

– И чего мне с тобой делать? – задал мужчина сам себе риторический вопрос, от которого девушка втянула голову в плечи, как провинившийся ребёнок, ощущающий свою провинность и ожидающий подзатыльника.

– Кхех, – крякнул он, начиная завихрять спираль событий вокруг девушки. Закидывая намёки нематериальной точке но своё право к существованию, побудившие её оказаться здесь.

– О-ох! Нет, прошу не надо!! – закричала в истерике девушка, чуя как её текущее не-тело расслаивается, разрываясь, и ощущение её присутствия выпадает куда-то, в кажущееся мерзким. А потом, по ходу событий, во всё более родным.

– Надо, девочка. Надо, – ответил мужской голос.

02. Ещё один день рождения.

Александра вышла из своей любимой машины и на ключик заперла дверь.

Любимой – потому что своей.

Центральный замок синхронно спрятал всех четырёх солдатиков под обшивку, оставив бдить вне укрытия ДОТов лишь их любопытствующие головы. Само место стоянки, по возможности, также было выбрано в соответствии со фен-шуем. В числе прочего Александра расположила свою Ласточку с целью максимизировать защиту от утренней щётки снегоуборщика и потенциально выписывающего на заворотах парковки неловкие кренделя балбеса. Так же оно попадало в перекрестие минимум трёх видеокамер.

Выдохнув в холодный октябрьский, вечерний воздух пар, она удостоверилась, что предвидела бо́льшую часть гипотетических неприятностей, могущих всплыть с её подругой в ближайшие двенадцать с лишним часов, и нацелилась на проходную, располагавшуюся метрах в ста от её текущей дислокации.

Задалась целью добраться до неё во что бы то ни стало.

Шаг. Шаг. Шаг. И ещё шаг.

Стараясь не поскользнуться на рано выпавшем, растаявшем, замёрзшем и снова обрадовавшем мир снегу, тело ловко ловит баланс при смене опоры с минимальными корректировками от слегка надзирающего за сим процессом сознания.

Вот здесь стопу нужно чуть-чуть перенести вперёд, довернув внутрь. Центр тяжести уходит ближе к носку. Пятка плавно опускается на участок со льдом, но так как основной зацеп приходится на перёд бота (с ортопедической стелькой. в ад шпильки!) – движений это не сковывает.

Проходная завода… Вообще, много девушек сейчас работает на заводах? Таких, чтобы ещё и симпатичными были? Да и с головой, вроде, не то чтобы полный пи*дец?

– Эхх, – выдыхает Саша, прежде чем толкнуть от себя створку КПП внутрь.

Там ещё впереди будет face id на входе, магнитный_пропуск_detected и дежурное "Здравствуйте" охраняторам.

В этот раз она приехала поздновато. То ли пробки в городе, то ли влом было выныривать из-под тёплого одеяла после рабочего дня перед рабочей сменой.

На лицо, как бы сам собой, всплыл "пардон" комиссарам-охранникам: "Сорян, мол".

Быстро смывшийся, впрочем, в небытиё по преодолению двери на территорию. Как и сопутствовавшее ему мимолётно-приданное, для достоверности, извиняющееся настроение.

Ещё врать удобнее, изменив мысли, но это ей было делать влом. Нецелесообразно.

Её глаза отмерили, что приня́тых усилий будет вполне достаточно в этот раз.

– Ну чего? Что взорва́лось за смену? – слегка бодро воскликнула Саша, входя с улыбкой на ЦПУ. Уже в рабочей робе и каске.

Своё хмурое окружение она чуть-чуть подстраивала под себя. С учётом того, что каждый живой – это йысточник ыйнергии, надо всего лишь дозировать из себя настроение, тембр, мимику, жесты и прочее, отрабатывать некоторые приёмы годами/десятилетиями, чтобы получить волшебную способность чуть-чуть влиять на мир в периметре твоего восприятия. Чтобы создавать среду вокруг тебя, тебе годную.

Корректируя ещё двадцать два признака в сорока семи плоскостях.

Хотя может и больше. И меньше.

Это ведь интереснее, чем хандрить за компанию?

Зато в актах самоуничтожения такие навыки жуть как опасны, и постепенно, выживающие под такой биполярочкой, учатся ловить некоторый баланс.

Ну или остаются себялюбивыми драгоценными идиотами.

Нет? Ну и ладно.

– Да… Котёл пару раз тух. Что-то там с давлением на подаче, – откликнулся прежде сонный, сменяемый аппаратчик, чуть-чуть повеселев, восприняв слабый, отмеренный до капли (а зачем тратить лишнюю ыйынергию?) импульс. – Фигня. В понедельник настроят, – уже смог улыбнуться он, подсовывая сменный рапорт Саше на подпись.

Ветер мерно волок докопавшиеся до него по пути тяжеленные тучи. Идущий на убыль день был с ним в сговоре, так что местненькому заводику приходилось отбиваться от тьмы, раньше времени распалив свои фонарики.

На посту Саша была одна. И это зае*ись: "активная жизненная позиция", как любят писать в требованиях к вакансиям некоторые работодатели, и стремающая порой соискателей с опытом (если активный и дурак – значит будет низкая заработная плата и нагрузка для идиотов (менеджер, метущий двор – норм.). если, не приведи бог, ты чуть умный – это тотальный геморрой руководству, когда оно работает не на совесть), была сегодня выбрана уже сверх нормы.

Потому холод, вечер и темнота создавали ей настроение отдыха.

Когда нет надобности улыбаться. Просить. Уговаривать. Ловить момент, интонации и так далее, далее, далее.

На этом рабочем месте у неё был достаточный срок, или стаж, что давал понимание, навыки, чтобы оборудование работало почти само.

Оставшись одна на пульте, Саша перебрала мнемосхемы, заполнила журнал и, перед обходом оборудования по улице, взяла паузу для себя.

На днях у неё вышел очередной день рождения.

Без подарков. Почти что.

Это была ещё одна новая дата, начало очередного наслаивающегося момента отсчёта чего-либо.Когда вылез человек изо чрева, его вписывают во традиции коллектива, в том числе ведя учёт оборотов Земли вокруг себя, луны вокруг себя самой и планеты, и последней вокруг звезды.

Звезда эта, по информации для непосвящённых, шарахается незнамо где. В рукаве чего-то п*здец огромного.

Сосчитать предполагают почти что всё – ногти, пальцы, температуру, прибыль. Только воздуха для мышления это не добавляет. Скорее наоборот. Некий "токсикоз учётчика", если переусердствовать.

И вот шествует человек через ориентиры, которые привык путать со Временем, заполучая привычку что-то там и от чего-то отсчитывать.

Год иль два, десять или восемьдесят – предполагается, что это прям статус опыта, крутости и Победоносности.

Но есть здесь и нюанс. Нюанс есть всегда.

Не всегда.

Когда человека приобщают ко вере по некоторым традициям, у него становится на одно день рождения больше.

Потом, может, добавляется первый класс. Выпуск из школы. Учага/техникум/универ.

Некоторым повезёт не умереть раз, и ещё один. И ещё.

Насыщение датами, болтающимися в оперативной памяти, при неоптимизированных алгоритмах коварно.

Позавчера, после того как Саша целый день развозила заказы, она за*балась.

Пришла домой, щёлкнула выключателем свет, разобулась. Прошла на кухню и несколько минут, сидя на стуле, просто втыкала как возникает шум, переплавляющийся в пузырьки внутри включённого ею чайника.

Вода закипала, наращивая интенсивность внутренних напряжений. Поднимались вверх всё чаще и чаще полые аморфные кругляши, переходя во сам воздух.

Термостат чайника щёлкнул, а Саша осталась в таком же уставшем и задумчивом состоянии на пару с успокаивающейся жидкостью.

Даже и мысли не хотели возникнуть.

Им. Было. Лень.

Лениво светила лампочка, заторможенный воздух плескался в квартире, касаясь кожи.

Поднявшись со стула, Саша ны́рнула в этот жидкий воздух и перетекла через него в ванную комнату. Включила свет.

Стоя напротив зеркала она долго всматривалась в своё отражение и чуть глубже в себя, всё так же без мыслей. Где-то на улице играла ритмичная музыка, вплетаясь в чуть гулкий фон.

Саша смотрела на себя, пытаясь уловить ощущениями что же, мать его, она в нём там видит?

Ощущение усталости, опустошённости открыло врата, когда восприятие может пощупать мир, и его она направила на самоé себя.

Глубже. Внутрь.

Что она знает об этой девочке? Какого хрена она делает в этом мире?

Пронаблюдав так за отражением, пытаясь понять её (свою) мотивацию, Сашу вштырило.

Её коснулось прозрение. Будто бы параллельная память о чём-то чуть-чуть приоткрылась, показав ей наио*уеннейше-потрясающие моменты чего-то классного. Невъе*енного.

Она на миг запомнила некоторые отрывки этого, фрагменты, уже, кстати, не раз возникавшие в жизни, но подобно сну уходившие во вкуда-то, и своим вниманием их фиксировала, что бы не упустить возможность оставить их при себе в "нормальном" состоянии. Чтобы потом разобраться.

Что-то вроде попытки перетянуть предмет из сна в этот мир, с остающимся потом ощущением утраты и разочарования. Проигрыша.

В этот раз она не проиграла. Чуть-чуть.

Пусть лишь и несколько кусочечков, но урвáла.

Где-то на грани образов, скрипнув ржавыми шестернями, маховик мышления со стоном сдвинулся с мёртвой точки. И Саша вздрогнула.

Ей понравилась эта и́скра, момент, лёгкий привкус щекотки от электричества на конце языка. Она поймала ощущение, намёк, как этот ещё не сформулированный в слова маховик поддержать и ме-е-едленно, но раскручивать. По чуть-чуть и с усилиями, перекладывая на него инерцию, импульс мысли, возможность образов передавать их и трогать ими мир вокруг себя и даже "себя".

Очередной день рождения Александры поселился в самом её сердце и, кажется, ей наконец-то вновь стало интересно жить.

03. Шажочек образного мышления.

Саша разгуливала среди сосудов, насосов и трубопроводов.

Манометры, термопары, предклапана – рай стимпанкера.

Вновь шёл снег. Она с любовью осматривала Железяки, слушая музыку работающих агрегатов. Дружелюбный, размеренный бубнёж их голосов.

Она гуляла в шумоподавляющих наушниках, соответственно. Саша – не дура и ТБ соблюдает. Как и ценит свой слух, а не звон в ушах вместо него.

На ЦПУ сделала себе чаю. Закинув ноги на стол, взглянула на мнемосхемы.

Ещё б плед – и было бы по-технарски лампово.

"Что мне делать в этом мире?" – в итоге Саша пришла именно к этому вопросу сейчас для себя, который следовало бы разрешить в первую очередь. – "Чем мне заняться?"

Вариантов была уйма, и в то же время ничтожно мало. Слишком быстро перебираемое выбраковывалось.

Точка отсчёта, взятая недавно Сашей, позволяла ей выбрать любой вектор, в котором бы она захотела двигаться. Вроде как из её основания, вскорости развалившегося, выбили кусочек, и ранее казавшееся надёжной опорой стало тоже направлением, куда можно устремиться как минимум мыслью.

И стены пали.

Вопросы возможной нехватки времени и образования тоже куда-то слились. Остались лишь текущий момент и вектор(ы), который(ые) она предпочтёт.

При этом, при движении, она осталась бы на той же точке, только начала бы меняться в категориях. В качестве.

"Слишком абстрактно" – сказала Саша самой себе, подбирая более вещественные ориентиры.

"Итак, что. Что у меня есть по факту? Какие знания?" – она сколько-то минут катала в уме ответы на этот вопрос, после чего забила на него, поняв, что что-то ей в этом не нравится.

Сосредоточилась получше на этом ощущении. Попыталась понять, чего оно касается, что в него входит. Так залипла ещё на какое-то время.

– Бл*ть, – прошептала она самой себе и подумала, что было бы неплохо зафиксировать эту абстрактную мутату, ощущение, на дыбе колодками, и уже потом начать его препарировать и рассматривать, сравнивать, копить материал, анализировать. Чтобы в последствии действовать.

Саша прошлась вниманием по своим органам чувств.

"Логично, что чтобы сделать часть абстрактного чуть более материальной для дальнейшего изучения, нужно придать ему форму, доступную, собственно, для слуха, пальцев, языка, носа или глаз. Мы на эти органы чувств и опираемся, и здесь должно играть роль что-то типа силы привычки воспринимать "так и так"." – сказала она самой себе. – "Е*ануто? Отлично! Как это сделать?" – в её глазах заискрился огонёк интереса. Задачка выглядела любопытной. С точки зрения возможности выбрать вектор, не взирая на прошлые ограничения, был вопрос скорее в возможностях это направление разработать, реализовать на практике. И, соответственно, если что-то можно себе хотя бы примерно представить, хотя бы на момент уловить музу – это уже зацепка.

Первым делом она с серьёзной моськой высунула изо рта язык, сведя глаза разглядывая его размывшийся силуэт.

Поводила им из стороны в сторону, после чего убрала обратно.

"Можно ли ощущение выразить вкусом? Но вкус – это же уже ощущение." – пыталась понять она сама себя, словив некое логическое несоответствие формулировки. (знаком дефис Саша думать тогда ещё не умела. это скорее дополнительное обозначение интонации, эмоциональной наполненности, ритма/темпа мышления.)

"Если я буду пытаться подбирать вкусы под свои вычисления, это же сколько времени уйдёт на готовку?" – мысленно ужаснулась она, не питавшая к приготовлению пищи избыточного интереса. – "Запахи? Парфюмер, бл*!" – себя сама подъе*нула Саша, перейдя дальше по списку органов чувств и вспомнив одноимённую книгу. – "Да-а-а. Всё же как изговняли фильм…" – некоторое время она катала воспоминание образа, возникшего при прочтении книги, о тасующем в уме запахи герое, ушедшем в отшельничество и запершимся в горах на время. Он производил вычисления запахами.

Примерив на себя эту роль, Саша прыснула со смешка, едва не подавившись чаем. Который, кстати, уже остыл.

А в пещере герой жрал сырых крыс!

В фильме этот фрагмент на хрен вырезали! Охренеть басню сократили!

Саша бросила взгляд на мониторы, быстро оценила обстановку (чего-то надо вдруг делать, или можно дальше покладать болт?), и убрала ноги со стола, определив туда чашку.

"Нет, так не пойдёт." – решила она. – "Это не информативно." – поставила в развлечениях себя пока точку.

"Давай зайдём с другой стороны." – чуть подумав, сказала она себе мысленно. – "Информацию, понятия можно записать словами. Цифрами, знаками. Ощущение – это информация. Значит его тоже можно записать. Только если делать это "стандартными словами" – оно нифига не переносит испытываемую глубину оттенков. Скорее их сокращает, стандартизируя. А вернó ли обратное? Если ты подгоняешь глубину оттенков ощущений под принятые стандарты слов, то в какую жопу мира тогда сливается их остальная смысловая наполненность?" – закончила она про себя хмуро. – "Кастрат смысла какой-то получается."

"А и ладно," – перестала горевать Саша, переключаясь. – "Неясную информацию отчасти можно обозначить не совсем понятными знаками. Чтобы они именно её, его, их, сумму ощущений конкретных и обозначали. Со всеми тянущимися за этим терминами, для меня самой, смыслами. Только, блин, где их взять, такие символы? Где, блин, в продаже найти этот долбанный магический алфавит?"

"Придётся делать его самой. Хм, может зарисовать? Письмо и рисование же – это одно и то же? Возюканье грифелем по бумажке?" – Саша потянулась к ЦПУшному принтеру, доставая из нижнего лотка лист казённой (дармовой для себя-любимой) бумаги.

Положив его на стол перед собой, она взяла из нагрудного кармана ручку и сосредоточенно уставилась на белый лист.

"Что есть информация?" – в конце-концов она вытащила из внутренних диалогов вопрос, сама подкидывая себе понятные ей ответы. – "Информация это то, чем мы оперируем в уме. Ум, соответственно, имеет дело с тем, с чем знаком. То бишь успел познакомиться. Смутно-ощущаемое – знакомо смутно. Но, значит, этот процесс можно и продолжать развивать, знакомясь с чем-то новым, формулируя это для себя."

"Или переформулируя уже знакомое, да."

Саша щёлкнула ручкой, выводя на свет грифель инструмента фиксирования тусующихся в уме образов.

Написала на бумаге многозначительное "Поднимите зарплату, суки!". Покрутила в голове смысл сказанного, затем связанные с этим картинки, хмыкнула про себя. Решила записать то же самое, но по-другому. Картинкой.

Пытаясь вникнуть, как готовый итог должен выглядеть. Рисованием Саша когда-то пыталась страдать, но чего-то оно ей не далось. Отбилось от её нападок, тварь.

В итоге она залезла в свой смартфон и нашла на просторах тырнета мем с мужыком, который кричит "<текст>, блеать!", грозя миру кулаком.

Поставила яркость смартфона на максимум, накинула сверху лист, перерисовала рыбу мужыка без текста, и сверху-слева накарябала три кружочка, обозначавших три головы, и к ним три овальника, в смысле туловища. За ними высился вертикальный прямоугольник здания заводуправления, ближе к крыше которого фигурировал символ $.

"О, точно! Информацию выводить можно в символы! Что это даёт мне? Надо похавать." – художества натолкнули Саню на сей однозначный вывод.

Распаковав привезённую комбикормом пищу (комбинат питания здесь готовил максимум корм, потому местные дали ему сие название), она погрела её в микроволновке, вернулась на ЦПУ и продолжила смотреть на бумажку, периодически пробегаясь взглядом по мониторам. Эта привычка у неё выработалась за годы работы здесь: вроде бы ни*уя не делать, но быть готовым и бдить.

"Что-то мне не нравится. Чего-то здесь не хватает." – продолжали вариться мысли в её голове, пока руки закидывали в тело съестное, методично-серьёзно перемалываемое челюстями, чтоб организму в дальнейшем было проще ассимилировать и раскидать по органам подходящую его структурам материалы. – "Я перенесла рисунок, но какой-то он голый, чтоле. А вот часть с заводуправлением будто вышла лучше, притом что всё вышло криво. Почему?"

Размеренно тикали часы. Днём, по будням, их обычно было не слышно, потому как гвалт начальства, ремонтников и подрядчиков, пусть не часто, но захлёстывавших, подобно волнам, ЦПУ, а затем схлынывавших, заглушал шныряющие туда-туда секунды. В ночные смены она от этого монотонного тика поначалу чуть не сходила с ума, враждебно разглядывая этот атрибут пыток. Потом, постепенно, научилась обходить сей девайс своим вниманием, вычёркивая его из своего восприятия.

"Картинку с начальнегами я нарисовала сама. И что-то из себя в неё вложила. Из своего понимания, мыслей, чувств. Тогда как этого бодрого дядю срисовала, подразумевая что-то под его ролью на листке бумаги, но он не так улавливает, не точняк выражает, передаёт гуляющие во мне настроения." – под радость догадки она звонко, конкретным жестом впечатала ручку в поверхность стола и откинулась в кресле, довольная собой-классной.

Кто бы сказал ей ещё несколько дней назад, что она будет проводить время на ЦПУ с интересом – сочла бы говорившего идиотом.

Вскоре Саша нахмурилась.

Вернувшись к листу бумаги она, старательно высунув язык, зачеркнула мужчыну и нарисовала не его месте кривой равнобедренный треугольник, рыскающий в поисках числа пи кружочек сверху, две палки снизу и две по бокам, воздетые вверх, к начальству. Как символ раздражения получившейся девочки-себя, она рядом с кружком своей головы дорисовала четыре галочки, обращённых острыми углами внутрь – символ досады героев анимэ.

"Ништяк" – рапортовала Саша себе о проделанной работе, но что-то ещё было криво.

Зачеркнув нафиг недоидиллию на бумаге, вычеркнув её также и из своего восприятия как целостный образ, Саня сбоку повторила рисунок, нарисовав в первую очередь себя, и только во вторую начальство со зданием (порядок рисования тоже ей показался важным, так как расставлял акценты, порядок приоритетов в её внимании), и упустив "мужыка, блеать!". Теперь картина выглядела законченной. Без лишних деталей, выражая настроение, мысли, ассоциации, звучавшие у неё внутри.

Условно-абстрактный образ к взятой ранее в разработку фразе конкретизировался, что сделало возможным конкретнее рассматривать некоторые его отдельные части в уме, в поле зрения держа напоминающую о нём картинку.

"В конце концов, если информацию можно записать символами, почему бы мне не считать, что эта картинка – символ ситуации, мыслей, отображающая также подразумеваемую мною гамму настроений, с ней неотрывно для меня связанных. Может кто-то другой и не поймёт её содержания, но ведь в некоторых фентезюхах у магов, да и по-жизни у людей, спецслужб там каких-нибудь, есть же дневники, которые ведутся в шифрах? Пусть это будет мой шифр. Шифр Сани! Хе-хе-хе."

"Ведь инфоёмкость подобных фиксированных образов гораздо выше для их использующего, добавляя к данным определённым, данные недоопределённые, которые также участвуют в вычислениях конкретной мыслящей единицы." – подумала она уже не свою фразу.