Читать книгу: «Хрупкая тайна», страница 4

Слово врывается в тело, как пуля, разрывая кожу в районе груди.

Школа.

Обижали ли меня там? Нет.

Убила ли она меня? Да.

Я смотрю на него, уходя мыслями глубоко внутрь себя. Снова и снова прокручиваю воспоминания, которые от одного слова развеивают все крупицы тишины в голове.

– Прости, я не хотел… Кэнди, ты слышишь меня? Вот я идиот.

Он подбегает ко мне и останавливается в нескольких сантиметрах. Запах Коула по чертовой несправедливости приобретает нотки морского бриза, и я резким движением вжимаюсь в сзади стоящий холодильник, мгновенно ощущая боль в пояснице от толчка.

Мои глаза расширяются от ужаса.

– Я не должен был спрашивать у тебя про школу… Успокойся, пожалуйста. Просто забудь о моих словах.

– Отойди, – сипло хриплю. – Пожалуйста, не трогай меня.

Эти слова грохотом проходятся по помещению, когда звук не переходит за черту шепота. И Коул, который не успел и прикоснуться, отстраняется.

– Я идиот. У меня не было цели напугать тебя.

– Они бы никогда… – отворачиваюсь в сторону, борясь с новым потоком слез.

Парень, которого я едва знаю, набрасывается с вопросами о моем странном поведении. Неужели все люди вокруг видят, что я готова умереть от остановки сердца, если кто-то начнет громко говорить или делать резкие движения? Да и вообще делать любое действие, которое происходило тогда?

Неужели моя сломленность – это такая же очевидная вещь, как и то, что земля круглая?

Я отвыкла находиться в обществе неосведомленных людей и не знаю, как реагировать на них. А что, если в следующий раз кто-то решит поговорить не со мной, а с родителями? Мама снова впадет в состояние ужасной апатии, а отец будет по десять раз заходить в комнату и проверять, жива ли я.

– Я не имел права давить на тебя. Особенно после того, как сорвался.

– Ты… Ты можешь никому об этом не рассказывать? – я делаю глубокий вдох и на пару секунд задерживаю дыхание, борясь со всхлипами. – Ты можешь не рассказывать об этом родителям?

– Кэнди, я не знаю твоих родителей и не стану искать их, чтобы что-то рассказать. Не стану, слышишь?

– Спасибо, – я стираю рукой накопившуюся влагу и устало пытаюсь улыбнуться. – Мои родители будут очень волноваться, а я не хочу, чтобы это происходило.

– Хорошо, – Коул несколько раз кивает, чувствуя облегчение, потому что мой голос уже не дрожит так сильно. – Знаешь, Кэнди, старшая школа – рассадник для ублюдков. В университете все иначе: здесь строго следят за этим. Поэтому обратись после пар к секретарю и расскажи о случившемся, хорошо? Бриджит и Анна больше не тронут тебя.

До меня не сразу доходит, о чем он говорит. Фразы, слетевшие с его губ, кажутся бессмыслицей, потому что «старшая школа» у меня ограничивалась компьютером. Коул думает, что я пугаюсь людей из-за пережитого буллинга.

Эх, как бы и я хотела, чтобы моя реальность была таковой…

– Хорошо, – соглашаюсь я, чувствуя себя намного спокойней от того, что правда ему неизвестна. Так легче воспринимать разговор.

– А если все же ситуация сложится так, что что-то произойдет… Бриджит или Анна захотят снова сотворить подобное… – он делает паузу, засовывая руки в карманы спортивных шорт, – Джо поможет тебе разобраться. Просто найди его, когда будешь в этом нуждаться, и он поможет, если ты не хочешь, чтобы это делал я. Считай, это моя плата за сегодняшний день.

Для меня не имеют смысла фразы о защите. Сколько бы людей ни говорили о том, что защитят меня, я не верила. Сколько бы слоев брони на меня ни надели, я все равно не буду чувствовать себя в безопасности.

– Хорошо.

Мы оба понимаем, что я никогда не попрошу ни у него, ни у Джо помощи, поэтому через пару мгновений, поникнув, Коул приоткрывает дверь кухни и доводит меня до выхода. Мы не прощаемся, даже не пересекаемся взглядами, надеясь истребить из памяти совместные воспоминания.

Глава 5

Коул

Я тяжело стону и устало поглядываю на часы. Десять вечера. Обычно в это время я нахожусь в тренажерном зале, доводя тело до физического истощения, а после, как старик, ложусь спать.

Но не сегодня.

Каждый год за неделю до начала сезона наша команда собирается в пабе около университета и пьет до рассвета. Чертова традиция, запущенная тридцать лет назад. И до сегодняшнего дня я не видел в ней ничего плохого. Только, едва войдя в здание паба, я буду вынужден собрать максимум усилий, чтобы не послать каждого игрока к черту и не уйти домой.

– Коул, такое чувство, что ты хочешь в туалет. Может, расслабишь лицо? Сегодня не Хэллоуин, – Джо облокачивается на спинку дивана и переводит на меня взгляд. В его руке блестит банка пива – четвертая за эти пару часов. И если сегодня судьба надо мной не сжалится, к утру мне придется оттирать рвоту от пола в гостиной.

Я знаю, о чем говорю.

– Я расслаблен, – хватаю нетронутую за весь вечер банку пива.

– Ага, я это слышу уже на протяжении двадцати дней. Не пора бы забыть?

Я сжимаю челюсти, отворачивая голову в сторону, и прикладываю прохладную банку к вискам. Забыть? О чем конкретно мне следует забыть? О том, что я, как последний психопат, довел незнакомую мне девушку до слез своими расспросами?

Что со мной не так? Кэнди Митчелл – не мое гребаное дело.

И меня даже больше злит не то, что я решил узнать, причиняют ли ей боль, а то, что мой разум не поддается контролю. В тот день я провел четыре часа в тренажерном зале, стараясь выкинуть ее испуганный вид из головы и забыть, но все равно не смог, вновь и вновь вспоминая, как голубые радужки исказились от страха под моим напором.

Или мне стоит забыть о бесчисленном количестве сообщений от матери, которые по удивительному стечению обстоятельств начали присылаться мне в тот день?

«Не хочешь вернуться домой?»

«Я скучаю по тебе».

«Мы можем поговорить?»

«Слушай… У нас с Джеком сейчас сложная ситуация в жизни: мы оба на мели. Ты не мог бы одолжить пару сотен баксов?»

«Я же твоя мать, Коул».

И каждое сообщение остается проигнорированным, хоть тревога в груди и нарастает всякий раз, когда я ничем не занят. Я не могу следовать своему простому правилу: хоккей – единственная жизнь, которая у меня есть и когда-либо будет. Не могу отпустить ситуацию с Кэнди Митчелл и продолжать жить дальше.

Я идиот, чей разум иногда совершает прогулку в другую вселенную.

– Все нормально, Джо. Я забыл.

– Ты забыл о Кэнди так же, как и я – о Джослин Росс, – усмехается он, делая глоток пива. – До сих пор не понимаю, в чем проблема.

Мне не нравится, что он проводит столь странное сравнение. К Джослин Джо имеет непрекращающееся желание быть ближе, а я к Кэнди – чувство вины и просьбу отмотать время назад и никогда не заходить в кафетерий.

– Скажи, ты когда-нибудь срывался на девушку, которую знаешь пару минут?

– Нет. Но зато я трахался с теми, кого знаю не больше пары минут.

– Вот и я о том же.

– Тебе нужно расслабиться. Пара глотков виски – и жизнь заиграет новыми красками.

Нет. Алкоголь только усугубит ситуацию, и я, скорее всего, возьму телефон и наберу номер мамы, чтобы убедиться, что с ней все хорошо. А после, не выдержав, скину ей свои последние деньги.

– Коул, ну давай же. Всего на один день в году нарушим правила твоего скучного мозга, – подталкивает меня в плечо Джо. – Или как насчет тех девушек, что сидят в углу и смотрят на нас?

Я не перевожу взгляд на танцпол в баре. Сейчас мне это не интересно. Вообще-то я – не чертова ханжа и редко отказываюсь от секса в свободное время, но за последние двадцать дней предпочитаю воздерживаться от любого контакта. Черт возьми, если бы это услышал Коул Найт год назад, он обозвал бы меня кретином и выстрелил бы себе в голову.

– Джо, ты не обязан сидеть около меня, как мамочка. Присоединяйся к остальным, мы с Тобиасом отлично проводим время.

Как и всегда, вратарь нашей команды не подключается к всеобщему веселью: он сидит напротив нас и держит в руках книгу. Иногда нам кажется, что если бы у него была возможность, он читал бы даже прямо во время матча, – вот насколько реальный мир не устраивает Тобиаса.

– Ваш ментальный возраст составляет более восьмидесяти лет, – уже громче вспыхивает Джо, указывая на нас двоих пальцем.

– Мне просто это не интересно, – сухо отвечает Тобиас, не отрываясь от книги. – Камю интересней пива.

Одной рукой вратарь зачесывает назад доходящие до плеч волосы и поправляет воротник черной водолазки. Всегда поджатые губы, уголки которых не тянутся вверх, – так можно описать Тобиаса, если не брать в расчет его черные глаза, кажущиеся всегда стабильно… никакими. Просто бо́льшую часть времени ему плевать на всех и вся. Девушки, может, и хотят познакомиться с ним, но их желание быстро отпадает, когда они приближаются к нему вплотную.

– Вот только не надо вставлять умные имена и думать, что мы поймем, какого хрена ты сидишь в пабе и читаешь книгу, когда вокруг играет музыка.

Тобиас даже не моргает на его заявление, перелистывая очередную страницу. Как ни странно, сегодня я ощущаю себя ближе к нему, чем к кому-либо.

– Отстань от него, – я поворачиваюсь к Джо, который уже успевает выхватить мое пиво и начать его пить. – Клянусь, если тебя вырвет, я окуну твою голову в унитаз.

– Ну и кто из нас тут ведет себя, как мамочка?

– Я просто боюсь за наш ковер.

Я замечаю приближающуюся фигуру Дейва Флетчера, форварда¹ нашей команды, на шее которого виснет Оливия Льюис, его девушка и «королева», как она сама себя называет, социальных сетей. Они громко смеются, садясь около Тобиаса, смещая его с места, на что он недовольно отрывает взгляд от книги и смотрит прямо на них. Джо называет их пару «противной». Если бы меня это волновало, то я наверняка бы согласился. Оливия и Дейв – та самая мерзкая парочка на выпускном в старшей школе, которая раздражает присутствующих не только характером, но и видом. «Золотая пара Брукфилда», – такое прозвище им придумали студенты. Дети богатых родителей с Манхэттена, уже связанные договоренностью о браке.

– Аккуратней, Флетчер. Вообще-то помимо вас двоих тут есть еще люди, – грубо высказывается вратарь.

Да, Тобиаса Дэвиса нельзя отрывать от чтения, потому что он становится похож на тафгая², готового напасть в любой момент. Поэтому мы с Джо и не проявляем к нему никаких телесных контактов.

– «Аккуратней»? И это мне говорит человек, который пропустил сегодня на тренировке больше двадцати шайб в ближний? – смеется Дейв, сильнее ухватываясь за талию Оливии. Она сжимает его черные волосы на корню, вызывая в нем громкий стон.

– Полегче, – обрываю Дейва. – Не здесь и не сейчас.

– А что, разве я не прав, кэп? Если Тобиас не включит наконец свое зрение, мы вылетим еще до начала сезона.

Я чувствую, как Джо напрягается. У него личная неприязнь к Дейву, которая уж точно не должна вылиться сегодня в конфликт. У меня же все обстоит легче: я просто мысленно матерю этого придурка, не проявляя никаких эмоций к нему в реальности.

– Ты сегодня на тренировке играл, как чертова фигуристка со сломанными ногами, Флетчер. Твой неправильный пас из зоны атаки как раз и привел к тому, что Тобиаса начали расстреливать, – монотонным голосом проговариваю я, смотря ему в лицо, которое с каждым моим словом ярче окрашивается в пунцовый.

Как капитан я стараюсь никогда не говорить об ошибках конкретного игрока при остальных, если те же самые ошибки не присутствуют и у других. Но пыл Дейва Флетчера стоит осадить. С момента, когда «Брюинз» заинтересовались им, он ведет себя, как королева с замашками. И это выводит из себя. Последнее, чего мне хочется в десять вечера, – это сидеть и смотреть, как один из главных форвардов нападает на вратаря.

– Эй, разве обязательно быть таким грубым? – Оливия приподнимает брови и откидывает блондинистые волосы назад, обращаясь ко мне и поправляя короткое розовое платье на бедрах. Ее взгляд воинственный, как и обычно. И, как обычно, меня это мало волнует. – У Дейва была… сложная ночь.

– Если ты не прекратишь болтать, меня вырвет раньше времени, – закрывает глаза Джо и проводит рукой по горлу, морщась от отвращения.

– Не разговаривай так с ней, – Дейв выпрямляет спину, поглядывая на него и не реагируя на поцелуи Оливии, спускающиеся к ключицам.

– А то что? Проговоришь при всех и мои ошибки?

– Заткнитесь оба, – жестко приказываю. – У нас через неделю начало сезона! Какого черта вы ведете себя, как игроки разных команд?

Тобиас (с которого, собственно, все и началось) снова утыкается в книгу и не вслушивается в разговор.

– Держи своего друга на поводке, кэп, потому что в следующий раз я не буду сдерживаться. Даже присутствие девушки не помешает мне подправить ему лицо.

– Тебе мешает не присутствие Оливии, а маленькие яйца, – выплевывает Джо, слегка сжимая банку в руках, отчего капли пива начинают течь по его пальцам. – Так что прекрати делать из себя Хабиба, когда ты не больше, чем Кеннет Аллен.

Если паб в ближайшее время не загорится от их взаимодействия, я удивлюсь.

– Что ты сейчас сказал, Харрис?! – Дейв резко встает, отталкивая от себя Оливию, которая присасывается к его шее. Она громко ойкает, но не реагирует.

Джо, не терпя больше ни секунды, через стол хватает его за воротник рубашки.

Твою мать.

Мы с Тобиасом одновременно вскакиваем, стараясь оттащить парней, но они мертвой хваткой вцепляются друг в друга. Чертовы придурки, у которых вместо задницы шило, ищущее проблем. Хоть сам я и не самый спокойный человек, но всегда стараюсь вымещать злость на льду и на команде противников, а не на собственной.

– Эй, что происходит? – к столу подходит Себастьян Кофилд, нападающий, играющий со мной в одном звене. – Что вы, мать вашу, не поделили?

Я наконец делаю рывок и оттаскиваю Джо, в то время как Тобиас держит в захвате Дейва, пытающегося выбраться.

– Горшок они не поделили, – запыхавшись, проговариваю я, когда мой друг отталкивает меня.

– Тебе повезло, Флетчер.

– Пошел ты, Харрис! – кричит Дейв.

Себастьян вовремя подбегает к Тобиасу, чья хватка с каждой секундой слабеет, и останавливает Флетчера.

– Успокойся, мать твою, – я отпускаю друга и отталкиваю подальше, ближе к входной двери. – Себ, успокой Дейва, а я займусь Джо.

– Ни слова больше, – кивает он.

Себастьян Кофилд – тот самый парень, присутствие которого в команде приятно. На него всегда можно положиться и не бояться, что однажды он возьмет и нападет на вратаря из-за плохой тренировки.

Наша команда разваливается на глазах – и все из-за Дейва Флетчера. Половина игроков остаются на его стороне, а половина – на стороне Джо. Мы все еще одна из лучших команд на льду, но за его пределами наше взаимодействие превращается в зоопарк, где обезьяны между собой не способны поделить банан.

Все началось в прошлом году, когда Дейв начал приставать на вечеринке к Амалии, сестре Джо. Он знал, что ей на тот момент было всего шестнадцать, а самому ему – двадцать два. И Джонатана было не остановить от ярости. Впрочем, я не мог не согласиться с ним. Какого черта из всех девушек на планете Дейв выбрал его маленькую сестру, зная, кем она является?

– Я убью его, Коул, – Джо пытается сделать пару шагов по направлению к столу.

– Нет, ты останешься на месте, пока не успокоишься. Или я закину тебя на плечо, как девчонку, и увезу домой, – предупреждающе смотрю на него, преграждая ему путь.

– Он гребаный кретин.

Я устало закрываю глаза, делая большой вдох.

– Вы два придурка, которые не дают мне спокойно провести вечер.

– Мне срочно нужно выйти подышать, иначе я не успокоюсь, пока не увижу его окровавленное лицо, – уже тише произносит Джо и сразу выходит из паба.

Да, со времен нашей дружбы я стал верить в Бога, потому что каждый раз он помогает мне с Джо. Спасибо, Господь! Уверен, что к концу этого курса начну ходить в церковь и отмаливать грехи, потому что мой друг явно дан мне в наказание за проступки из прошлой жизни.

– Все нормально, Коул? – Себастьян подходит ко мне, протягивая сок. – Дейв с Оливией ушли в туалет: надеюсь, ей удастся успокоить его на ближайший год.

Я принимаю напиток и благодарно ему улыбаюсь.

– А я надеюсь, что ее минет лечебный.

Себ ухмыляется и снова надевает кепку, прикрывающую беспорядочно спадающие темные волосы.

– Я буду благодарен Оливии, если так и произойдет.

Тобиас тоже подходит к нам, отчего у нас с Себастьяном вырисовывается удивление на лице. Вратарь слегка улыбается; он редко находит язык с социумом (хоть мы для него и своего рода исключение), и все же это до сих пор кажется странным. Тобиас предпочитает затворничество, а игра в хоккей – лишь желание изобразить психически здорового человека.

– Что с Джо?

– Использует мамины практики в борьбе с агрессией, – перевожу взгляд на окно и замечаю друга, ходящего из стороны в сторону. – Пока не очень помогают.

– Джо можно понять. Я бы тоже остро отреагировал.

– И я, – соглашается Тобиас.

– Дейв все еще в нашей команде и играет с нами в одном звене, Себ. Поэтому каким бы придурком он ни был, ссоры не помогут нам выиграть кубок.

– Зато нам помогло бы выиграть кубок его отсутствие, – вратарь слегка тушуется, явно чувствуя себя некомфортно после комментариев Дейва.

– Сегодняшняя тренировка – не твоя вина. Все звено было рассредоточено, поэтому тренер к концу тренировки посадил голос от постоянных криков, – начинает Себ.

– То, что он сказал, – подтверждаю я.

Вратарь – самое уязвимое место для любой команды, и если защитники или форварды подпускают соперников ближе, позволяя делать броски, – это не вина Тобиаса.

– И не обращай внимания на Дейва. Мы все знаем, что он придурок. Так или иначе, но нам все равно придется продолжать играть с ним этот год, – протягивает Себастьян, облокачиваясь плечом о стену.

– Знаю, – Тобиас все еще крепко держит книгу в руках, – но все же лучше мне пойти домой. Надеюсь, остальные не посчитают, будто бы я нарушил традицию.

– Все нормально! Если что, мы скажем, что у тебя в книге случился переломный момент, и его необходимо пережить в одиночестве, – на прощание пожимаю ему руку. – И не забывай, что в час Флорес ждет нас всех на льду.

– Конечно, кэп.

Себастьян вместе со мной переводит взгляд туда, где собирается бо́льшая часть команды. Ребята танцуют, прижимая к себе незнакомых девушек, пьют и веселятся. Но завтра мы с Себастьяном посмеемся над ними, когда тренер после сегодняшней провальной тренировки устроит ад на льду.

– Как там поживает Мэдисон? – решаю спросить у него.

Мэдисон Паркер стала девушкой Себастьяна с конца прошлого года. Мы с ребятами делали ставки, как долго они будут избегать друг друга и изображать друзей детства. Все видели, как у форварда текут слюни от одного взгляда на эмоциональную студентку факультета журналистики.

– Все отлично, готовится к съемкам на телевидении.

Мэдисон – хороший человек; с ней приятно поговорить по вечерам. Не могу назвать ее подругой (хотя она себя таковой считает), но она является той девушкой, которая имеет мою безусловную поддержку. Как минимум я благодарен ей за форварда Себастьяна Кофилда. Только решив все их недомолвки, игрок под номером 87 наконец начал по-настоящему показывать, чего он стоит.

– А у тебя как с Хлоей?.. – осторожно начинает Себ. – Видел ее сегодня в университете: если честно, выглядела она паршиво.

– Мы больше не вместе, – пожимаю плечами, делая очередной глоток сока. – Не думаю, что это из-за меня.

Сложно назвать наше общение с Хлоей отношениями. Мы оба нуждались в сексе, но не хотели тратить время на поиски. Друзья с привилегиями? Да, думаю, этим мы и были. До середины лета.

– Мэдисон подумала, что она плохо переживает ваше расставание.

– Так это она попросила тебя разузнать? – ухмыляюсь, поглядывая на него.

– Да, – честно признается Себ. – Ты же знаешь ее. Она слишком переживает за друзей.

– Передай ей, что причина точно не во мне. Мы с Хлоей приняли это решение вместе и остались в хороших отношениях. Прошло полтора месяца, вряд ли ее это все еще волнует.

– Спасибо. А то без ответа я мог бы не возвращаться домой.

Причина прекращения опции привилегий для нас с Хлоей крылась в том, что мы оба перестали видеть в этом смысл. Я решил, что все лето посвящу тренировкам, а она, в свою очередь, поняла, что готова к отношениям, которые со мной у нее не получится построить. Как-то раз, проснувшись рано утром у меня дома, Хлоя подошла ко мне и спросила, получится ли у нас когда-то выйти за рамки друзей по сексу, на что я честно ответил: «нет». Мы поговорили без скандалов и криков и остались хорошими знакомыми, которые в будущем будут сухо поздравлять друг друга с праздниками.

– А ты не разговаривал с ней?

– Мы встретились недавно в университете на одной из лекций, поговорили от силы пару минут и разошлись. Я не заметил ничего странного в ее поведении.

Мы уважаем друг друга – и это важный аспект, по которому Хлоя и я все еще общаемся, поэтому Мэдисон зря беспокоится. Я не стремлюсь обижать девушек. Тем более тех, которые делали мне минет.

– Надеюсь, он ушел? – перед нами резко появляется разъяренное лицо Джо.

– Оливия вместе с ним в туалете. Думаю, им нужно еще как минимум двадцать минут, чтобы она залатала его душевные раны, оставленные тобой, – друг после моих слов немного успокаивается и вскоре возвращает непринужденную улыбку.

– Двадцать минут? Минимум сорок. Флетчер не выйдет так рано: ему нужно показать всем нам, что он бог секса, который заставляет девушку стонать на протяжении часа, – смеется Себ.

– Бедная Оливия! Долго же ей придется стоять в кабинке и изображать, что она испытывает оргазм, чтобы не ранить его хрупкое эго.

Мы втроем продолжаем разговаривать, пока остальная часть команды отрывается, как в последний раз. Ксавьер Эванс пару раз выхватывает микрофон у приглашенной местной певицы и поет гимн Брукфилда. Видео уже размещено в социальных сетях, поэтому парню придется нелегко, если оно все же попадет в руки тренера. Флорес, как только взялся за нашу команду три года назад, удалил все приложения для общения, потому что больше не мог видеть, как игроки проводят свободное время. Но, несмотря на все его усилия держаться подальше, жена Флореса иногда все же показывает ему, что происходит с нами вне льда. И тогда тренер возвращается в свою любимую фазу под названием «Я надеру ваши задницы так, чтобы времени у вас хватало только на сопливый звонок девушке и лед».