Читать книгу: «Авиатор: назад в СССР 9», страница 3

Глава 4

Не такой развязки я ожидал в деле своего перевода. Что уж там говорить – я уже во сне видел пальмы и белый песок Вьетнама, а тут споткнулся в самом начале пути перевода.

– Товарищ полковник, на человека пришло отношение, – сказал Балтин. – При Валерии Алексеевиче вопрос о переводе был согласован.

– При всём уважении к памяти героя полковника Томина, в данный момент разбрасываться кадрами мы с вами не можем, – поднял на нас глаза Иванов.

Трефилович посмотрел на меня, намереваясь найти ещё какие-то законные аргументы для перевода в Камрань.

– Направление Вьетнама весьма приоритетное. Люди там нужны очень сильно. Нас могут просто обязать его перевести, – сказал кадровик и присел на стул, на который ему показал полковник.

– Люди нужны везде. Наш полк не исключение. В период формирования Центра переводы невозможны, – сказал Иванов.

– Товарищ командир, часть в Камрани тоже формируется, – сказал я.

– Вот пускай флот сам и находит лётчиков себе в полки. Или у вас какие-то особые планы? – спросил Иванов, убирая в сторону все бумаги. – Вы прибыли из Афганистана недавно?

По лицу командира было видно, что он определённо знает, кто перед ним. Зачем тогда все эти расспросы?

– Так точно, товарищ командир, – громко ответил я.

– Прекрасно. Получили боевой опыт. Награждён боевыми наградами? – спросил Иванов у Трефиловича.

– И не раз. Парень, со всех сторон положительный, – начал хвалить меня кадровик.

– Вот и хорошо. Тогда, товарищ Родин, объясните, зачем мне отпускать подготовленного лётчика? Ещё и с вашим уровнем подготовки, – встал из стола Иванов.

Ну, что и требовалось доказать. Обо мне полковник слышал. Мой уровень ему известен. Значит, будет всеми силами брыкаться, чтобы не отпустить меня.

– Товарищ командир, у меня в планах поступление в школу испытателей. Данный перевод…

– Не продолжайте, Родин, – сказал Иванов и достал из нагрудного кармана лётного комбинезона серебряный портсигар с маленькой красной звездой. – В испытатели… хм, – улыбнулся Иванов, открыл крышку портсигара и достал оттуда папиросу.

– Вы сами в моём возрасте не хотели? – не постеснялся спросить я и поймал недоумевающий взгляд Трефиловича на себе.

Командир пристально посмотрел на меня. В его взгляде читалось, что ему этот разговор начинает надоедать.

Вроде и нужно отказать мне в переводе, но кто его знает, насколько сильно за меня будет царапаться Граблин.

– Мало ли что я хотел. Я, как и вы, между прочим, служу там, где прикажут, – подкурил папиросу Иванов. – Или вы думаете, что после Афганистана вольны выбирать дальнейшее место прохождения службы?

– Вообще-то, Павел Егорович, есть указания по этому поводу из главного управления кадров. Там сказано, что подобная привилегия в выборе места службы у ветеранов Афганистана есть, – заметил Трефилович, перебирая бумаги в портфеле. – Вот и оно, кстати.

– Сергей Трефилович, я читал этот документ. Там сказано, при наличии кадрового резерва и без снижения боеготовности части, верно? – указал на документ Иванов.

– Подтверждаю, – смирительно произнёс Балтин.

С каждой минутой Камрань всё дальше от меня. А с ней и возможность поступить в школу испытателей. Спорить с новым командиром не стоит. Так «махнёт шашкой», что буду вечным дежурным по аэродрому.

– Откуда ты родом? – спросил у меня Иванов.

– Владимирск, – быстро ответил я, и полковник затушил папиросу в пепельнице, закрыв форточку.

– Замечательно. С завтрашнего дня вы, старший лейтенант Родин, в отпуске. Давно же не отдыхали? – спросил командир.

– Так точно, – ответил я, не понимая пока задумки Иванова.

– Сходите в отпуск, выспитесь, отдохните. Через месяц увидимся и тогда решим, что с вами делать, – сказал Иванов и сел на своё место. – Я вас не задерживаю, – указал на дверь полковник, и мы быстро покинули кабинет с Трефиловичем.

Интересное решение от нового командира. Дать мне возможность хорошенько всё обдумать. Хотя подумать действительно нужно!

В Осмоне оставаться не хочется, несмотря на расширение базы.

Пока я собирал свои вещи, в моей комнате сидел на кровати Марик и чавкал, поедая яблоко.

– В отпуск? Это тебе повезло.

– Как будто тебя не отпустили в отпуск, – сказал я, намекнув, что Барсов, как и Гнётов и Мендель тоже убыли отдыхать.

– Да мне это не особо нужно. Я бы лучше поучаствовал в распределении новых должностей, – мечтательно сказал Марк, делая чуть тише музыку на кассетном магнитофоне Шарп.

Привёз же наш красавец каким-то образом в Союз из Афганистана презент, за который многие бы в Осмоне отдали огромные деньги.

Из динамиков играли Арабески вперемешку с Оттаван. Марк продолжал подвывать в такт этим песням в стиле диско на своём ломаном английском.

– Ты так сказал, будто объявление висит на двери отдела кадров. Мол, записывайтесь в свободные клетки, чтобы заранее занять хорошую должность, – сказал я, аккуратно складывая свою рубашку.

– Ой, Серый! Я ж тебе так сказал, поскольку не жду чего-то хорошего от нового командования. Ты сегодня был в эскадрилье? Нет. А там мужики всё мне рассказали, кого и что ожидает, – с набитым ртом проговорил Марк.

В принципе, об этих слухах я знал, но теперь есть подтверждение. Пускай и слабое, если учитывать репутацию Барсова.

Араратович уже не будет командиром полка. Это понятно, раз Иванов уже сидит в бывшем кабинете Томина. Комэска через три месяца уйдёт на пенсию. С Гнётовым непонятки. Ходил он общаться с начальством, но пришёл, как и я с отпускным билетом.

Про Менделя вообще странные разговоры. Он то на север переводится, то ли на Сахалин.

– Карина с кадров сказала, что он к Трефиловичу приходил и просил найти ему место. Чем дальше, тем лучше, – сказал Марк, просматривая книгу Лермонтова. – Как ты это читаешь, если здесь даже картинок нет?!

– Это слишком сильное чтиво для тебя. Начни с чего попроще, – забрал я у него синий том с произведениями великого русского поэта.

– С чего же начать? – с интересом спросил Марик.

– С «Родничка» начни, – сказал я.

– Ой-ой-ой! Смешно, что звездец! – возмутился Барсов. – У тебя когда отъезд?

– Завтра в плане перелётов есть до Астрахани борт. С ними домчу, а там и до дома, – ответил я, застегнув сумку и поставив её под кровать.

Марк вопросительно смотрел на меня, будто ждал от меня денег.

– Что такое? – спросил я, прикладываясь на кровать.

– Ты издеваешься? Сколько нас дома не было? У тебя нигде не чешется? – удивился Марик.

Пожалуй, с ним стоит согласиться. В кабинете Балтина я на Карину смотрел, как волк на зайца.

– Ты если что-то предложить хочешь, то говори. А то издалека заходишь, – сказал я, готовый к предложению весело провести время.

– Родин, ты меня удивляешь. Я думал, ты после Вещевой ещё долго отходить будешь. На тебя это…

– Ты зубы не заговаривай. Предложения какие? – громко сказал я, поднялся с кровати и выключил музыку.

И повёл меня Барсов в городской парк. Время для прогулок он нашёл просто идеальное. На улице плюс 5, и девушки уже давно не носят лёгкие платья. Музыка не играет. Деревья стоят голые, и народу нет совсем.

Странная получается прогулка, когда только мы вдвоём с Мариком, подложив газеты под задницу, восседаем на одной из лавочек.

– Прекрасно, да? – спросил он у меня.

Посмотрел я по сторонам и не увидел хоть что-то хорошее. Одинокие аллеи, покачивающийся от ветра фонарь на столбе, а народ даже рядом с детским кинотеатром «Антошка» не толпится.

– У тебя странный юмор, Марк. Ты же собирался хорошенько погулять. Желательно, привлечь к этому противоположный пол, – возмутился я, укутываясь в свою куртку.

– Ты не понимаешь. Знакомиться нужно именно в таких местах. Неожиданных, я бы сказал, – начал он выдавать мне свою теорию знакомства с девушками.

Пикапер хренов! Собрался заморозить меня на свежем воздухе. После таких посиделок на газетке в парке ничего не захочется, кроме чая горячего.

И только я об этом подумал, как в алее показались две девушки. Причёска аля – высокий хвост, вязанные юбки, длинное цветастое пальто на каждой и аккуратная походка, чтобы не наступить лишний раз в лужу. Чем ближе они к нам, тем сильнее жмутся друг к другу.

Вышли красавицы на свет, и я их внимательно рассмотрел. Одна, рыженькая, закусила нижнюю губу и осмотрела нас сверху вниз. Другая, всем своим видом показывала равнодушие к нашей паре с Марком. Мол, парни ей сейчас неинтересны, а юбку покороче она надела, потому что ей нравится так одеваться зимой.

– Так, смотри Родин и учись, – сказал Марик и, вскочив с лавки, побежал за уходящими девчатами. – Сейчас я тебе Ален Делона покажу.

Смотрю я на этого красавца, но от французского сердцееда вообще ничего не взял блондинчик. Что-то показывает руками, жестикулирует, изображает, что он лётчик и все девчата должны перед ним лежать.

– Ну как? Пойдём с нами? – радостно спросил он, на что получил лишь фырканье и отворот-поворот.

Озадаченный и хмурый, Марик вернулся ко мне. Чтобы снова занять свой пост на газетке.

– Что скажешь? – спросил я, ожидая какую-то отмазку от Барсова.

– Не заморачивайся, – отмахнулся он. – Я на них посмотрел – вообще не наш с тобой вариант. Некрасивые…

– Походу, ты не Делон, а Луи де Фюнес, – отметил я и повёл Марика к нам в общагу.

Растерял своё обаяние наш красавец. Так может совсем неженатым остаться.

На следующий день я совершил долгий беспосадочный перелёт до каспийской столицы. Далее поезд, и вот он родной город.

В этот январский день он был по-настоящему зимним. Большие сугробы, едва очищенные тротуары и огромное количество детей на замёрзшем льду.

Ребятня выбирала для своих хоккейных баталий лужу побольше. Некоторые подражали Харламову, Михайлову и Петрову, а другие предпочитали обыкновенные салазки.

Это приспособление я ещё застал в своём детстве. Деревянная платформа с прибитыми коньками и подложенной небольшой подушкой или свёрнутым маленьким одеяльцем, чтобы сидеть на коленках. К этому транспорту ещё идут в комплекте два больших металлических прута-палки с заострёнными концами. Словно на лыжах ты отталкиваешься и кружишься на льду таким образом. Проводить так можно целый день, пока тебя домой не загонят. Мне везло – у меня не было того, кто прерывал мои катания на салазках.

Реакция бабушки на мой приезд была ожидаемой. Распереживалась она, что не смогла должным образом подготовиться.

– Ну что ж ты весточку не прислал? Я бы хоть приготовила что-нибудь поесть, – расстроилась баб Надя, выставляя передо мной сковородку с жареной картошкой и маринованным лучком.

– Бабуль, ну и этого хватит. Не есть же сюда приехал, – улыбнулся я, взяв немного салатика из свежей морковки.

Помимо этих блюд, бабушка ограничилась консервами, соленьями разных овощей и ещё несколькими блюдами. Вот так не подготовилась к моему приезду бабуля. Не представляю, что было бы на столе, если б она знала о моём приезде.

Бабушка молча смотрела на меня, периодически утираясь белым фартуком.

А я решил, что как поем, схожу к деду на могилу.

– Зачем в первый день? Отдохни и выспись. На войне, поди и спать не всегда получалось, – сказала бабушка и рванула к зазвонившему телефону.

Из коридора послышался радостный голос.

– Костенька, здесь он! Как знал, что и ты будешь тут. Сейчас позову к телефону, – сказала бабуля и крикнула мне, чтобы я подошёл к аппарату.

Взяв трубку, я услышал голос Бардина. Приятно, что один из моих близких друзей здесь, и мы можем пообщаться.

– Да, конечно. Только мне кое-куда сходить нужно будет, а потом пересечёмся, – ответил мне Костя.

– Родителям помогать будешь?

– Зачем? На собеседование пойду в гарнизон. Отец обещал провести меня, чтобы я пообщался о дальнейшей службе, – чувствовал я, как улыбается мой друг.

– Здорово, – сказал я, но у самого было не меньшее желание оказаться на его месте.

– Ну а ты тоже не расслабляйся. Со мной пойдёшь? – спросил Костян. – Отец и насчёт тебя договорится.

– Шутишь? Новый год прошёл, слишком уже поздно для подарков.

– Ты главное – с мыслями соберись. Там мужики серьёзные. Могут и вопросы из аэродинамики задать.

– Может, тогда не надо – не подготовившись? Сам лучше сходи.

– Отставить разговоры. Завтра идём с тобой в школу испытателей.

Глава 5

Утром я заранее подошёл к дому Бардиных, в ожидании их выхода. Командирский УАЗик уже стоял у входа, пуская белые клубы выхлопных газов. Мороз был сегодня очень суровым. Минус 30 на термометре при небольшом ветре превращались в адскую пытку. Но ради возможности пообщаться с элитой ВВС и попробовать убедить их в своей пригодности к поступлению, можно и потерпеть.

После пары минут ожидания и ощущения обморожения кончиков пальцев на ногах, я решил, что подождать можно и в подъезде. Открыв дверь, я тут же столкнулся с отцом Кости.

Одет Георгий Харитонович был в кожаные лётные штаны и тёмно-синюю ДСку. Среднего роста, плотное телосложение, фуражка, надетая с правым креном и суровый командирский прищур – очень брутально выглядел командир смешанного авиационного полка.

– Доброе утро, Георгий Харитонович! – громко поздоровался я, и старший Бардин слегка скривился.

– Здорово, Сергей, – пожал он мне руку. – Не кричи, а то вчера праздник был, – сказал командир, у которого явно болела голова.

Сзади шёл Костян и он тут же бросил обниматься ко мне. За год, мой однокашник совсем не изменился. Зато, в отличие от меня, он был одет в парадную шинель и явно шёл предметно разговаривать о своём будущем.

– Эм… не подскажете какой? – спросил я, при этом перебирая в голове все известные авиационные праздники.

Вспомнил только про 22 января – день авиации ПВО, но этого праздника в Союзе ещё не было.

– Ой, было бы что пригубить, а праздник всегда найдётся, – сказал Георгий Харитонович, когда я приобнялся по-дружески с его сыном. – День службы авиационного вооружения, кажется, был. Давайте в машину, а то сегодня прохладно на улице.

Присев на заднее сиденье, УАЗик рванул с места по заснеженной дороге. Городок уже просыпался несмотря на непроглядную темень. Дети шли в школу, а толпы военных и гражданских устремлялись к автобусам, увозящим их через несколько КПП к местам службы.

Пропускной режим весьма серьёзный. Не делают скидку даже на командира одной из частей, коим является Георгий Харитонович. Нас с Костей попросили только показать удостоверение личности.

– А ты чего не по форме? – шепнул мне Бардин. – Встречают по одёжке, не помнишь разве?

– Да откуда у меня форма?! В отпуск только вчера приехал. Твой звонок был, как снег на голову, – ответил я.

– Вот-вот! Снега в этом году море, – кивал на переднем сиденье Георгий Харитонович. – Как вообще служба, Сергей?

– Всё хорошо. В отпуск выбрался наконец-то.

– Отпуск – это здорово, – сказал Бардин-старший. – Я слышал, что «за речкой» был. На какой базе?

– Баграм и Шинданд. Одну посадку даже в Кандагаре сделал, – сказал я, вспомнив недавний вынужденный заход на этот аэродром.

– Солидно. Получается, в самый разгар попал? – повернулся ко мне Георгий Харитонович.

– Не скрою – повоевать пришлось, – ответил я.

– Ничего. На наш век ещё хватит мясорубок, – сказал полковник, открыв дверь УАЗика, когда мы подъехали на центральное КПП. – Сейчас. Звонок сделаю один.

Командир полка пошёл в здание, а я разглядывал главные ворота Испытательного центра ВВС. На створках эмблемы центра и большой плакат с официальным названием этого уникального гарнизона. При въезде на территорию гарнизона пока ещё пусто. Во Владимирске значительно позже станет модно ставить памятники на разную тематику. В основном все они так или иначе будут связаны с авиацией. В моё время здесь стоял ракетоносец Ту-16.

– Так, мальчики, отсюда пойдёте пешком, – сказал Георгий Харитонович. – Рано вам ещё разъезжать на моём УАЗике, поняли?

– Ага, – вместе сказали я и Костя и стали выбираться из кабины.

– Сергей, на секунду, – позвал меня Бардин-старший

– Слушаю, – быстро подошёл я к передней двери с пассажирской стороны.

– Костя покажет тебе, куда идти. Сразу скажу, в деле поступления в школу испытателей кумовство роли не играет. Разговаривай, просись, но не думай, что они легко согласятся тебя взять, понял? – сказал Георгий Харитонович, пожал мне руку и уехал в другую сторону.

На КПП про нас уже знали и спокойно пропустили. Теперь предстояло дойти до здания школы.

По пути встречалось множество строений, начиная от многоэтажных казарм и заканчивая клубом с буфетом на первом этаже.

– О, космонавт! – указал на памятник Костя.

Перед клубом стоял МиГ-21, а рядом под высокой елью скульптура лётчика в высотном костюме с гермошлемом в руке.

– Неа. Это простой лётчик «весёлого», – улыбнулся я, перепрыгивая сугроб.

– Что ещё за «весёлый»? – удивился Костян.

Пришлось ему вкратце рассказать некоторую Афганскую терминологию. Видимо, в Венгрии в Южной группе войск такими понятиями не оперируют.

– Кстати, а ты чего в такой форме? Как будто представляться пришёл, – спросил я, когда мы проходили здание, с которого шёл приятный запах печёных булочек и пирожков.

В окне можно было увидеть, как в этом здании всё чисто и белоснежно. За столами сидят лётчики в опрятных комбинезонах и спокойно завтракают. На столах шоколад, варенье и красивая сервировка. Однозначно это та самая реактивная столовая.

– Как тебе сказать. Я решил быть ближе к возможности поступить в школу испытателей. Отец сказал, что опыта у меня мало, но здесь я буду на виду и освою ещё один тип истребителя.

– Какого истребителя? Здесь же только смешанный полк, а истребители принадлежат испытательному центру? – удивился я.

– Ты чего, Серый? Полков здесь два. Один смешанный исследовательский – транспортники и вертолёты. Это где мой отец командует, – начал рассказывать Костян и чуть не хлопнулся на задницу, поскользнувшись на льду.

Как раз мы проходили мимо здания, где размещается пожарная команда. Несколько боксов с пожарной техникой, которой здесь больше, чем во всём городе. Работники в боёвках и с брандспойтами решили машину помыть. Естественно, попутно организовали каток прямо на площадке перед боксом.

– Кто ж так делает? – крикнул Костян, но невысокого роста пожарный только пожал плечами.

– Не отвлекайся, – сказал я Костяну. – Второй, что за полк?

– Второй тоже исследовательский, только отдельный полк истребителей -бомбардировщиков, – сказал Костян, поправляя белое кашне.

Ого! Что-то новенькое в структуре Владимирского гарнизона. Никогда не думал, что здесь тоже есть такие формирования. Как только Костян мне это рассказал, тут же воздух разорвал гул взлетающего истребителя.

Солнце только показалось из-за горизонта, едва осветив заснеженную степь лётного поля, а МиГ-25 уже взмыл в воздух, лишая сна всю округу.

– Разведка погоды пошла, – сказал я, переступая железнодорожные пути.

Не перестаю удивляться разнообразием строений и коммуникаций в этом гарнизоне. Посмотрев по сторонам, я заметил целых два склада ГСМ с топливными резервуарами. Куда столько?!

Мы вышли на очищенную от снега дорожку, которая вела к зданию штаба смешанных полков. Как объяснил Бардин, они тут делят одно здание на двоих. Истребители на втором этаже, а транспортники на первом.

– Здесь их так и прозвали – «верхний» и «нижний» полки, – улыбнулся Костян. – Мне сюда, а тебе вон в то здание, – показал он мне на следующее строение вдоль дороги.

– И это школа испытателей? – спросил я, рассматривая покосившееся здание, которое явно требовало побелки или покраски.

– А ты думал, что будет как в Белогорске? Колонны, фасад и огромное название с орденом Ленина над входом? – усмехнулся Костя. – Заходи потом сюда, как пообщаешься.

– А с кем вообще разговаривать? – спросил я.

– Иди сразу к начальнику. Не ошибёшься.

А чего не к главкому сразу?! Такие простые эти Бардины! Будто мне тут все рады. Может, кто-нибудь и вспомнит Родина-старшего, который тут служил, но добрым ли словом?

Перед входом в здание школы лётчиков-испытателей стоял высокий столб с прибитыми табличками. Каждая указывает в направлении какого-то аэродрома. Видимо, так увековечивают память своих частей слушатели этой школы.

– Во, до Белогорска 620 километров, – вслух сказал я, заметив табличку с названием города своей альма-матер.

На крыльце курили капитан и майор, обсуждавшие что-то авиационное.

– Надо посмотреть, насколько возможно отработать этот режим. Я не уверен в расчётах инженера, – сказал майор, задумчиво смотря себе под ноги.

– Я высчитал, что на закритических углах опасности не будет. Правда, надо посмотреть, какая будет подвеска, вариант заправки и режим работы двигателя…

Вот она, работа испытателя! Всё до мельчайших деталей необходимо знать и проверить. Ведь после них, самолёт уйдёт в войска. И уже по его рекомендациям будет летать строевой лётчик, изучающий руководство по лётной эксплуатации данного типа воздушного судна.

– Мужики, а как мне начальника найти? – спросил я.

– Тебе начальник школы нужен? – уточнил у меня майор, не поднимая на меня глаз. – Батя на первом этаже. В тренажёрке должен быть.

Войдя в здание, я не обнаружил на проходной дежурного. Разрывался телефон, но к нему никто не спешил.

– Сколько раз говорил, если уходите, то телефон отключайте. На нервы действует, – возмущался подполковник, спустившийся по лестнице со второго этажа.

Форма на нём была повседневная, а значок классности нелётный. В этой школе, судя по всему, он преподаватель какой-нибудь инженерной дисциплины.

– Вам кого, молодой человек? – спокойно спросил подполковник.

– Я к начальнику. Он в тренажёрке?

– Наверное. Иди, поищи, – махнул он мне и пошёл дальше по своим делам со стопкой бумаг.

Как-то здесь всё просто. Заходи, спрашивай, общайся. Будто не в армии.

Пройдя по коридору, я обратил внимание на большое количество фотографий известных людей, которые имеют отношение к работе испытателя. Есть тут и знакомые мне лица, такие как Василий Котлов, который был у меня на присяге, а затем и беседовал со мной, в кабинете командира учебного полка Доброва.

Только сейчас поймал себя на мысли, что я почему-то знаю, где находится тренажёрный зал. Может, маленький Родин здесь уже был, во времена, когда его отец служил в Испытательном центре?

Открыв дверь, я увидел пару человек, висящих на турниках и качающих пресс. Не качки, но выглядят подтянуто и достаточно стройно.

– Вы к кому? – спросил парень с растрёпанными тёмными волосами, с трудом удерживающий уголок на турнике.

– Мне начальника бы школы найти, – сказал я, и в этот момент ноги парню пришлось опустить.

– Ох! – пытался отдышаться парень, сложившись пополам. – Батя к себе пошёл, а тебе что нужно? Может, помогу чем-то?

– Да вот на собеседование к нему хочу сходить, – сказал я.

– Эт здорово! Какое училище заканчивал? – спросил у меня второй, тоже спрыгнувший с турника.

– Белогорское, 1980 год, – ответил я, и второй сильно закашлял и начал смеяться. – А что смешного?

– Ничего! Иваныч, чего он сюда припёрся? – продолжал он ржать и тыкать в меня пальцем.

– Во-первых, я пришёл, уважаемый. Во-вторых, пальчиком попрошу не тыкать, словно я экспонат, – сказал я, начиная немного злиться на этого задавалу.

– Характерный! Ну, ты сходи, посмотрим, что тебе батя скажет. Рановато тебе ещё… – начал говорить он, но темноволосый толкнул его в плечо.

– Уймись! Себя вспомни. С какого раза тебя взяли? С третьего? – спросил Иванович и подошёл ко мне.

Второй спортсмен замолк и ушёл в соседнюю комнату.

– Не обижайся. Парень он неплохой, только слишком задиристый, – сказал темноволосый. – Как зовут тебя?

– Сергей Родин.

– Валера Токаев, очень приятно!

И опять Валерий! Везёт мне на людей с таким именем. Но этот парень в будущем должен стать довольно известным человеком.

– Что посоветуешь, Валер? – спросил я.

– А ничего. Как будет, так будет. Это собеседование никак не повлияет на дальнейшую твою судьбу. Вот когда приедешь поступать, здесь уже и покажешь, что ты можешь, – сказал Токаев.

– То есть, можно и не идти разговаривать?

– Нужно. Это важно для тебя. Ты должен понять, в чём заключается специфика работы испытателя. Батя тебе об этом расскажет. И там уже объяснит, что делать дальше, – похлопал он меня по плечу и объяснил, где находится кабинет начальника школы.

Попрощавшись с Токаевым, я ещё на секунду посмотрел на него и закрыл дверь в тренажёрный зал.

Валерий Токаев – будущий лётчик-испытатель и космонавт. Участник программы «Буран». Насколько помню, он будет служить в Крыму, в испытательном управлении морской авиации и будет одним из тех, кто откажется принимать присягу другому государству после распада СССР. Затем будут несколько лет подготовки к космическим полётам. Всего он совершит два полёта и, даже будет выходить в открытый космос.

В 2000 году будет удостоен звания Героя Российской Федерации.

Добравшись до кабинета начальника, я выждал паузу, собираясь с мыслями. Волнение такое присутствует, будто я сейчас захожу на важный экзамен.

– Разрешите? – заглянул я внутрь и обнаружил сидящего за рабочим столом полковника.

С большими залысинами и седыми висками, добрым выражением лица, будто передо мной отец, дающий хороший совет на будущее. Не зря этого полковника называют здесь «Батя».

– Да, что у вас? – спросил он, жестом приглашая меня войти.

– Товарищ полковник, старший лейтенант Родин. Хотелось бы с вами…

– Ё-моё! – удивлённо посмотрел на меня полковник. – Вылитый Серёга. Какими судьбами к нам, сынок? – встал со своего места начальник школы и быстро заспешил ко мне.

– Эм… пообщаться о поступлении, – прямо сказал я, не собираясь откладывать решение этого вопроса.

Полковник крепко пожал мне руку и пригласил сесть.

– Юра! Саня! Зайдите ко мне! – крикнул в коридор полковник и сел на своё место, отложив в сторону все документы. – Неожиданно, – улыбнулся он.

А как я в шоке! Думал, сейчас будут жёстко спрашивать, попросят схемы сил нарисовать, уравнения движения вывести. Но пока всё очень приятно.

– Мне Харитоныч Бардин сказал, что придёт старший лейтенант Родин. Я подумал, что однофамилец, но хорошо, что ошибся. Полковник Брилёв Валентин Иванович, начальник этой школы.

– Сергей Сергеевич Родин, старший лейтенант, лётчик-истребитель 236го полка Осмон, Туркестанский военный округ, – в ответ представился я.

Сняв куртку и повесив её на вешалку, как мне предложил сделать Брилёв, я снова сел напротив него. В этот момент в кабинет вошли ещё двое. Мне их представили как зама по лётной подготовке, подполковника Зучкова и зама по инженерно-авиационной службе Солчанова.

– Итак, Сергей Сергеевич, для начала скажу, что мы трое знали вашего отца, – сказал Брилёв. – Знаем, что за вас поручился полковник Бардин. А также, нам доподлинно известно ваше желание поступить в школу испытателей. Всё верно?

– Так точно, товарищ полковник, – кивнул я.

Пока всё идёт неплохо. «Вопросы» несложные. Это явно легче, чем стоять и расписывать кривые Жуковского.

– Тогда, если мои коллеги не против, мы можем приступить к собеседованию.

– Расскажите о себе. Что закончили? Где служите? – спросил Зучков.

Рассказ об Осмоне и командировке в Афганистан затянулся на несколько минут, но присутствующие слушали внимательно. Зучков даже помечал себе что-то в тетради.

– Ещё раз, какие модификации МиГ-21 у вас были? – поинтересовался Солчанов.

– УМ, СМ и бис соответственно. В училище был МФ. Самолёт Л-29 на первых двух курсах, – ответил я.

Пару вопросов задали про МиГ-29. Переучивался я на него или нет, что могу о нём рассказать и как его оцениваю.

– Почему именно в испытатели решил? В Осмоне формируется отличный Центр боевого применения. По службе, если взять во внимание твои награды и заслуги на войне, пойдёшь быстро, – спросил Брилёв.

– Должность, положение – это всё не так важно, – сказал я. – Наследие – вот о чём я думаю, когда говорю о желании поступить в школу. Здесь ты на острие боевой авиации, всегда в авангарде. А главное – можешь оставить свой след в истории авиации. Предложить то, чего ещё не делали. Что-то новое, что-то своё. А в полку всё по инструкции. Там ежедневная, рутинная работа.

– А здесь, думаешь, не так? – улыбнулся Зучков.

– И здесь так. Только здесь ты ещё и первопроходец. Ты учишь летать самолёты, а не они тебя, – ответил я.

Брилев задумался, инженер смотрел на меня с удивлением, а Зучков чесал затылок. Что-то сейчас решают они в своих головах.

Валентин Иванович посмотрел на своих подчинённых, но ни один из них и бровью не повёл. Не намекнул хоть на какое-то решение.

– Сергей, я тебя выслушал и хочу кое-что тебе сказать, – произнёс Брилёв.

Я навострил уши, готовясь только услышать слово «да». Другого сейчас я не жду. Просто, как можно меня не одобрить к поступлению?! Только, если начальники решили не отступать от критериев отбора.

– Чуть не забыл, а вы не курите? – спросил Брилёв.

– Нет, – с удивлением ответил я.

– Это вам в плюс. Теперь к насущному. Какой у вас налёт на реактивных самолётах, исключая полёты в училище? – продолжил выяснять Валентин Иванович.

– Порядка 400 часов.

– Хорошо. Второй тип истребителя вы ещё не освоили, но недавно сдали на второй класс?

– Так точно.

– Вот мой вам вердикт – рано, Сергей Сергеевич, – твёрдо сказал Брилёв. – Рано вам поступать в школу.