Читать книгу: «Дом, где живет лето», страница 5

10. Кристи

У Кристи одновременно появляются два столика на двоих. Кристи втягивает воздух: ее до сих пор потряхивает, она выбита из колеи. Она путает закуски с первым столом и возвращается сказать, что нужен палтус, а не рыба-меч. Приносит напитки на оба столика, блюда на столик для четверых и сообщает Натали, которая работает с другой половиной террасы, что сбегает в туалет.

Она брызгает в лицо холодной водой, вытирается шершавым бумажным полотенцем. Руки трясутся, она прижимает их к лицу, чтобы унять дрожь. Рассматривает себя в зеркале.

Не такое уж это невероятное совпадение, что клан Маклин-Фицджеральд заглянул в «Арчерс», пока там работает Кристи. В Рокленде сколько угодно ресторанов, но «Арчерс» – одно из лучших мест, чтобы посидеть на открытом воздухе с красивым видом на гавань, на пришвартованные парусники, а порой и на яхты длиной в сотню футов.

Луизу она, разумеется, узнала по «Ханнафорду», по дому и по всем изученным заранее источникам; Мэтти – по фото с забега. Двух младших она еще не видела – в Инстаграме у Луизы закрытый профиль, а оставить запрос на подписку у Кристи не хватило смелости. Но того, кого ей нужно было увидеть, – больше всего нужно – с ними не было. Мартин Фицджеральд. Почему он не пошел с семьей в ресторан? Дэнни говорил, что он болен, но не говорил, чем и как сильно.

Знает ли Энни Фицджеральд о Кристи? Она выжала из Кристи ответ – Альтуна, – но, может, она из тех, кто всегда интересуется у официантов подробностями биографии. Но если она знает, то вряд ли обрадовалась, увидев Кристи здесь.

С другой стороны, а чего ты ожидала? Красную ковровую дорожку, поцелуй в лоб, приглашение на ужин?

Внезапно волной накатывает скорбь по матери, и Кристи боится, что снова заплачет. Ей нужно вернуться в зал и подать палтуса. Но при мысли о палтусе горе затмевает подступившая к горлу тошнота. Кристи бросается в одну из кабинок, и ее рвет в унитаз. Тут дверь в уборную открывается и скрипит дверца соседней кабинки. Потом доносится шум воды в сливном бачке. Кристи собирает волю в кулак и выходит из кабинки в тот же самый момент, что и… Луиза. Конечно. Они шагают к раковине одновременно, словно танцоры в поставленном номере. Кристи снова брызгает в лицо холодной водой и тянется за бумажным полотенцем.

– Эй, вы в порядке? – спрашивает Луиза.

– Да, просто я… Да. Да, все хорошо, спасибо.

Они смотрят друг на друга через зеркало. Голубые глаза Луизы мягче и добрее, чем тогда в продуктовом. Может, после вина, выпитого за ужином, а может, она в более благосклонном настроении.

– Поняла! – Луиза щелкает пальцами. – Мне казалось, я узнаю́ ваше лицо, а сейчас вспомнила… Я видела вас в «Ханнафорде», да? На прошлой неделе?

– Может быть, – отвечает Кристи. – Не могу сказать.

– Да, и… Извините за маму, она была с вами резка. Обычно она не такая. – Луиза опускает глаза и говорит раковине: – На нее в последнее время много свалилось. Мой отец болеет… Не буду утомлять вас подробностями. Я к тому, что она сама не своя.

– Не беспокойтесь, – отвечает Кристи. – Издержки профессии. Я привыкла.

– Вы уверены, что в порядке?

Кристи кивает.

– Просто почему-то устала. Спасибо. Много работы. Я не больна! То есть не думайте, пожалуйста, что вас обслуживал официант с кишечным гриппом или чем-нибудь еще.

– Может, вы беременны.

– Нет! – выдыхает Кристи в ужасе.

Луиза пожимает плечами.

– Послушайте, я вам, конечно, посторонний человек, но если вы устали и плохо себя чувствуете без видимой причины, то на вашем месте я бы сделала тест. Хотя бы затем, чтобы исключить вероятность. Поверьте мне. Я через это проходила трижды. – Она толкает дверь и исчезает в зале.

Кристи пережидает пару секунд и выходит следом. Ее уже караулит Фернандо.

– Тебе нельзя брать перерыв, когда на тебе столы, – заявляет он.

– Экстренная ситуация, – отвечает Кристи. – Женские дела. (Обычно такое объяснение затыкает мужчин.)

Он не сводит с нее взгляда.

– Красивые глазки, только все красные. Ты либо ревела, либо кайф ловила.

– Я не под кайфом. – Она пытается обойти его.

– Приятно пахнешь, – говорит он. – Что за парфюм? – Он нюхает ее шею. Он так близко, что на коже можно рассмотреть черные волоски, пропущенные во время бритья.

– Кухонная вода, – бросает Кристи. Шутка, конечно, но она не улыбается, и Фернандо тоже.

– Доиграешься, Новенькая, – говорит он.

– У меня имя есть.

– Не знаю, не знаю. – Он кладет руку ей на плечо.

Кристи закусывает щеку, чтобы не врезать ему, закусывает сильно – наверное, до крови. Ресторанный бизнес полон таких Фернандо. Она справится еще с одним. Она сбрасывает его руку с плеча, но сдерживается и не посылает его куда подальше. Ей нужна эта работа.

11. Луиза

По дороге домой Луиза поглядывает на детей в зеркальце заднего вида. Мэтти и Эбигейл смотрят каждый в свое окно, а Клэр на среднем сиденье – всегда на среднем сиденье – смотрит прямо вперед, поджав губы и сощурив глаза, будто сосредоточенно запоминает уравнение по физике. От вина Луизу клонит в сон, и в ней закипает раздражение: она уже здорово отстала от графика, согласно которому должна писать три страницы в день, но сейчас не сядет за работу, пока не вздремнет. Надо было, наверное, остаться дома, выдать детям по сэндвичу с арахисовым маслом и джемом и отправить к воде. Небо потемнело, впереди собираются тучи, сквозь трещину в стекле пробирается нечаянный холодок. Может, так неуютно стало из-за перемены в погоде и настроении, а может, это нечто более глубинное и неясное, но когда они сворачивают на подъездную дорожку, а из дома, распахнув дверь, выходит Барбара – не выбегает, она вообще, кажется, не умеет бегать, но стремительно выходит, – держа в руке трубку беспроводного домашнего телефона, тогда кажется, что дальнейших событий было не избежать с самого начала.

– О нет, – говорит Энни. – Нет.

– Что? – подает голосок Клэр.

Энни качает головой, открывает дверь и мигом выбирается из машины. Глаза Эбигейл становятся размером с плошки, когда она видит, что Барбара вся в слезах. Один за другим они вылезают наружу.

– Я только в дамскую комнату отлучилась! – причитает Барбара. Лицо у нее покраснело, голос дрожит. – И полминуты не прошло, а его и след простыл. Я везде искала. Везде!

– В полицию звонила? – спрашивает Энни.

– Я думала, звонить или нет. Решила, что наверняка он где-то в доме. Он не мог далеко уйти! Я начала с нижнего этажа, но…

– Ну конечно, надо было звонить! – рявкает Энни. – Дай сюда. Я позвоню.

Первым в доме появляется помощник шерифа – молоденький, только из школы, на щеках пушок, в голубых глазах невинность, над правым карманом формы с коротким рукавом нашивка с фамилией «Тремблей».

Когда в дверь звонят снова и Луиза открывает, сердце ее подскакивает, сначала дважды, а затем еще раз, потому что, хоть и прошло больше двадцати лет, она помнит эту ямочку на подбородке и карие глаза, и на мгновение ей снова шестнадцать, она на скамье бостонского вельбота, и ветер развевает ей волосы, а лицо осыпают океанские соленые брызги.

– Детектив Марк Хардинг, – говорит обладатель ямочки на подбородке и карих глаз, протягивая ей руку. – На звонок о пропавшем человеке должен был приехать помощник шерифа. Я здесь, чтобы координировать более тщательное расследование, если понадобится.

– Я знаю, кто ты, – говорит она, отвечая на рукопожатие. – Марк, это же я, Луиза.

Он щурится. Отступает назад, осматривается, потом снова окидывает ее взглядом и – как это банально и избито! – расплывается в улыбке. Именно так: можно видеть, как по лицу пробегает радость от уха до уха.

– Луиза Фицджеральд, – произносит он. – Надо же было два и два не сложить, когда я получил адрес. Луиза! Давно не виделись!

– Да уж, – говорит она. – Очень давно, прямо скажем. – Она почти смеется, несмотря на серьезность ситуации. – Ох, извини, что это со мной? Заходи скорей. Заходи, пожалуйста! Познакомься с детьми.

– Привет, дети, – говорит Марк Хардинг, кивая Мэтти и Клэр, стоящим у телефонного столика. (А где Эбигейл?)

– Мама снаружи с Барбарой, папиной сиделкой, и полицейским, – объясняет Луиза. – Они пошли проверить то место, где папу обнаружили в прошлый раз. Это Мэтти, а это Клэр. Еще Эбигейл, она… Эй, а где Эбигейл?

Клэр пожимает плечами; Мэтти пожимает плечами.

– Ну, где-то болтается еще одна, – продолжает Луиза, – средняя.

– Трое! – восклицает Марк, оборачиваясь на нее.

Лицо Луизы в этот момент говорит то ли: «Пустяки, в свободное время я еще забочусь о бездомных щенках и читаю вслух слепым», то ли: «Да знаю я! Сама от себя не ожидала».

– Здорово познакомиться со всеми вами, даже при таких обстоятельствах. Я уверен, мы скоро найдем вашего дедушку. Не волнуйтесь.

На невидимом столе между Луизой и Марком лежит прошлое, и оба ждут, кто схватится за него первым. Палуба; поцелуй; подростковый любовный треугольник.

– Мы с вашей мамой дружили, когда были подростками.

– Мама никогда не была подростком, – немедленно заявляет Клэр.

– Конечно, была, – заверяет ее Луиза.

– А почему вы не в форме? – спрашивает Мэтти, подозрительно оглядывая галстук Марка и брюки чинос.

– Я детектив, – объясняет тот. – Форму носят сержанты и помощники шерифа. Прости, что разочаровал. – Он улыбается. – Но у меня значок есть. Видишь?

– А пистолет?

– Мэтти! – одергивает его Луиза.

– Что? Просто интересно.

– Ничего страшного, – успокаивает Марк Луизу и говорит Мэтти, похлопывая себя по карману: – При мне, конечно. Это часть работы – скрытое ношение оружия.

– А было так, что вы в кого-то стреляли? – спрашивает Клэр, и Марк теряется.

– Нельзя такое спрашивать! – говорит Луиза.

– Пожалуй, я откажусь от свидетельств против себя, если можно.

– Ну, есть план, как искать дедушку? – Это одно из любимых выражений Клэр, которое она подцепила у взрослых и порой вворачивает самым неожиданным образом. Ну, есть план, как найти мою вторую кроссовку? Или: Ну, есть план, как наконец завести в этом доме щенка? Она смотрит на Марка Хардинга.

– Ну, – говорит он, – если его не найдут сразу – а человека находят в девяти случаях из десяти, – мы организуем поиск. Начать можем с того, что поручим ищейке взять след.

– Полицейская собака! – выдыхает Клэр. – Вот бы с ней познакомиться.

– А если собака не сработает? – спрашивает Мэтти.

Взгляд у него испуганный, как перед забегом.

– Если поиски затянутся, мы прибегнем к другим вариантам.

– Каким? – Луиза не может унять сердцебиение. Она представляет, как отец бродит где-то один в растерянности. Представляет кашу извилин у него в голове.

– Мы обратимся в Службу охраны штата Мэн, они устроят командный пункт. Будет несколько самолетов для наблюдений с воздуха, организованные поисковые отряды и волонтеры, которые будут прочесывать местность. Но, как я и сказал, не думаю, что до этого дойдет. – Он смотрит на Луизу: – Правда не думаю.

Луиза делает глубокий вдох, пытаясь остудить голову. Ей хочется верить Марку.

– Ну что ж. – Слышно, что голос ее дрожит. – Чего нам толпиться у телефонного столика? Пойдемте хотя бы в гостиную.

Марк присаживается на диван, а рядом с ним забирается Клэр. Она должна занять стратегически выгодное место на случай, если появится полицейская собака.

– Поверить не могу, что мы столько лет не пересекались, – замечает Марк.

– Да. Но обычно мы приезжаем на неделю, на две.

– А сейчас мы на все лето! – объясняет Клэр. – Папа остался дома работать. – Никто не стал интересоваться подробностями, но ее это не останавливает: – Он работает в стартапе. В Бруклине. Он работает все время. – Клэр переводит дыхание. – Все время.

– Ого, – говорит Марк. И улыбается. Когда он улыбается, в уголках его глаз разбегаются морщинки, что, увы, гораздо привлекательнее на мужском лице, чем на женском. – И что за стартап?

Мэтти и Клэр выжидающе смотрят на Луизу.

– Ох, так просто и не объяснишь. – Это неправда, поэтому она продолжает: – Хотя нет, я попробую. Это подкастинговая компания. Ну да, довольно просто. Они делают подкасты. Они хотят, чтобы компанию купили, а это занимает много времени… – Ее голос становится глуше. – Сейчас самый ответственный момент с финансированием и прочим. Тут еще все кому не лень бросились делать подкасты, так что на рынке постоянная конкуренция.

Клэр добавляет обреченно:

– А еще вы постоянно ссоритесь.

– Клэр! – одергивает Мэтти.

Луиза мгновенно заливается краской.

– Что? – Клэр невозмутима. – Это же правда.

– Не ссоримся, – поправляет Луиза. – Обсуждаем. – И остерегающе смотрит на Клэр.

Марк Хардинг, детектив округа Нокс, хохочет – этот гулкий, оглушающий смех жив в памяти Луизы, как и эти глаза, эта ямочка на подбородке. Они хохотали тогда все лето напролет, Луиза, Марк и Николь.

– Я дважды разведен, – говорит он. – Мне можете не рассказывать.

– Дважды! – Она не хотела морщиться, но не успела сдержаться.

– Ага, – отвечает он, качая головой. – Тут и одного раза много. Когда один развод, еще можно свалить все на другого, но когда два… Стоит, наверное, посмотреться в зеркало.

Хорошо, что можно сидеть и болтать, думает Луиза, это отвлекает от тревоги. И они продолжают сидеть и болтать.

– Ваша семья приезжала сюда только на лето, как и мы. Как ты остался тут насовсем?

– Жена номер один приучила меня к зимам.

– А жена номер два заставила сидеть здесь?

– Ну, вроде того. – Кривая улыбка.

– А я в творческом отпуске по работе, – говорит Луиза. Надо сделать так, чтобы Марк не подумал, что она из тех жен, кто сидит дома, пока муж вкалывает. – Я пишу книгу. Кучу всего надо переделать за лето. Во всяком случае, план таков, осталось добиться сотрудничества вот этих ангелов. – Луиза оглядывается. – Говоря об ангелах, где все-таки Эбигейл? Ребята, где ваша сестра?

Мэтти и Клэр пожимают плечами.

– А это не она? – спрашивает Марк, указывая на высокие прямоугольные окна гостиной, выходящие на веранду и лужайку за ней. – Вон там? Луиза, а это не твой отец с ней?

На следующее утро Луиза находит ожидающее отправки письмо:

Привет, папочка,

у нас такое случилось, когда мы вернулись с обеда в «Арчерс». Деда пропал!

Барбара, которая дедушкина сиделка, вся была в слезах. Она сказала, она только повернулась, чтобы сходить в туалет, а дедушка в это время дремал на веранде. Она была уверена, что успеет отойти в ДАМСКУЮ КОМНАТУ, как она сказала. Но когда она вернулась из туалета, его не было!

Бац! И нету.

Все понятно с ума посходили. Бабуля полицию вызвала. Ты помнишь, какой лес у нас тут прямо через дорогу? Где старые лесовозные дороги? Один полицейский пошел искать там. Барбара поехала на машине к почте.

Но знаешь что? Это Я его в итоге нашла!

У меня, как ты бы сказал, СРАБОТАЛА ИНТУИЦИЯ, и я пошла по траве через калитку и вниз по ступенькам, и там был деда, он сидел на плоском камне. Этот камень из окна не увидеть, так что деду никто не заметил.

Он ничегошеньки не делал. Он просто смотрел на океан, взявшись руками за коленки. Ты видел дедины руки вблизи, пап? Они ВСЕ в СТАРЧЕСКИХ ПЯТНАХ. Надеюсь, у тебя так не будет, когда ты станешь старенький.

Я подошла С ОСТОРОЖНОСТЬЮ. Я вспомнила картинку с больным мозгом, которую нам мамочка как-то показала, со всеми этими извилинами.

Я позвала: «Деда?»

Он повернулся. Я не знала, растеряется он или нет при виде меня, но он улыбнулся мне и сказал: «Вот ты где!»

И потом сказал что-то вообще удивительное. Он сказал: «Это тебя я так долго искал».

Ну я понятно была очень ПОЛЬЩЕНА.

Я сказала: «Вот я здесь».

Он сказал: «Присядь со мной, юная леди».

Я присела.

Тогда деда сказал: «Ты ведь знаешь, я никогда не хотел ничем тебя обидеть».

Я такая просто «Чегооооо?» но про себя. Вслух сказала: «Ты меня не обижал. Никогда и ничем». Я старалась говорить успокаивающим голосом, который делают мама и бабуля, когда говорят с дедой. Мне показалось, что деда меня с кем-то путает. Так что мне перестало быть польщенно.

И тогда знаешь, что деда сказал? Он сказал: «Понимаешь, на карту было поставлено слишком много. У меня не было выбора».

Очень важно было правильно ответить. Мамочка говорила, что если дедушка что-то путает, надо просто ПРОДОЛЖАТЬ РАЗГОВОР и не поправлять его.

Деда посмотрел на меня так грустно, что я сказала: «Я понимаю. Все хорошо».

А он сказал: «Как тебя зовут?» Я думала сказать, что меня зовут таким именем, которым мне бы хотелось. Таллула. Бриттани. Кларисса. Но решила все-таки сказать правду.

И тогда знаешь, что деда сказал? Он сказал: «Красивое имя, Эбигейл. Кажется, я знал кого-то, кого так звали…»

И я такая: «Ну блин. Ну как бы да. Меня, твою старшую внучку».

Но я это не сказала вслух, потому что надо было ПРОДОЛЖАТЬ РАЗГОВОР.

Потом я вспомнила, что все будут искать дедушку, и сказала: «Надо идти, деда». Я встала и протянула ему руку, и он дал мне свою старую пятнистую, и я старалась терпеть и не смотреть на кожу.

Я сказала ему быть осторожным на камнях. Ты же знаешь, как там бывает скользко, когда водоросли.

Затем мы за руку поднялись по ступенькам, прошли лужайку и дошли до веранды.

Ой! Извини, такое длинное письмо получилось! Бабуля сказала бы, ну и денек выдался.

Когда ты приедешь? Пожалуйста, ПРОЛЕЙ СВЕТ.

ПРОЛИТЬ СВЕТ означает ОБЪЯСНИТЬ ИЛИ ДАТЬ ЯСНО ПОНЯТЬ. Я прочитала это у бабушки в толковом словаре.

С любовью,

Эбигейл

Так начинается эта история. В 2006 году Стивен Маклин навещал свою девушку, с которой они встречались еще с колледжа, Эгги Баумфельд (Бостонский колледж; вперед, «Иглз»!), у нее в бостонском Бэк-Бей, где она жила, пока получала степень в Школе менеджмента Слоуна при Массачусетском технологическом. Эгги жила на углу Ньюбери-стрит и Кларедона, в милой двухкомнатной квартирке с кухней-столовой. Ни у кого в магистратуре не было второй комнаты и кухни-столовой, но для Эгги жилье снимал ее дедушка из Миннесоты, самый настоящий магнат в сфере недвижимости.

В тот памятный пятничный вечер Стивен Маклин, редактор «Виллидж Войс», выехал из Нью-Йорка на скоростном поезде «Амтрак Асела» в 16:05 – транжирство, обычно он садился на автобус, а если и ехал поездом, то не «Аселой», – который высадил его на станции в Бэк-Бей в 19:16. Примерно семнадцать минут спустя он открывал дверь в квартиру Эгги запасным ключом, который она ему дала; еще тридцать секунд спустя он, в шоке, негодовании и, возможно (это он осознал сильно позже), с некоторым облегчением, услышал сладостные стоны, доносившиеся из большой комнаты, где Эгги и ее сокурсник по корпоративным финансам, Майкл, выпускали пар после успешной презентации.

Куда пойти, сделав такое открытие? Билет на «Аселу» «туда-обратно» обмену и возврату не подлежал.

К счастью, трое приятелей Стивена по Бостонскому колледжу – Мерф, Финн и Скутер – жили в какой-то дыре в Брайтоне неподалеку. Стивен ушел как раз вовремя – он хорошо знал Эгги, чтобы определить по голосу, что она приближается к оргазму. Он подал сигнал бедствия. Конечно, брайтонская компашка не против, если Стивен переночует у них. Мерф, Финн и Скутер – ага, с такими именами они будто трио из ситкома – приняли Стивена как родного, поддержали его тремя рюмками «Егермейстера» и потащили в «Вену», где полным ходом шел девичник: пять девушек из Фордхэма поздравляли шестую, которая первая из них выходила замуж (звали ее Марисса, из Кембриджа). Начали они, понятно, с ужина в «Последнем пристанище Дика», куда в Бостоне шли все, кто вступал в брак до двадцати семи.

Подружкой невесты был не кто иной, как Луиза Фицджеральд, одна из самых многообещающих студенток на исторической программе Колумбийского университета. На будущей невесте – что бы вы думали? – был белый козырек с фатой до плеч. Луиза же надела любимые джинсы клеш и блузу эпохи 1930-х, купленную в винтажном магазинчике на Брум-стрит. Ну да, она не прочь потанцевать под Hips Don’t Lie Шакиры и Вайклефа Жана и совсем не прочь, чтобы красавчик-редактор «Виллидж Войс» с разбитым сердцем, с которым они встретились в очереди в туалет, потанцевал с ней.

Под конец вечеринки они обменялись телефонами.

Пропустим слезливые, непринятые извинения Эгги, телефонные разговоры Луизы и Стивена, ухаживания, свидания с первого по пятнадцатое, знакомство с семьями. Отец Луизы, судья Федерального окружного суда штата Мэн, вселял трепет; мать, Энни, выглядела элегантно и улыбалась приветливо. У Стивена в Филадельфии была большая дружная семья: три брата, которые работали с отцом в сантехнической компании «Маклин и сыновья». (Старший, Робби, когда Стивен решил податься в белые воротнички, сказал, что отец подумывает переименовать компанию в «Маклин и сыновья минус один».) Второй по старшинству, Джо, женился на своей школьной возлюбленной и обзавелся тремя сыновьями. Ник, на год младше Стивена, не говорил ему, что, когда Эгги была у них на День благодарения, во время десерта она положила свою руку под столом ему, Нику, на бедро (это – до ежегодной семейной игры в футбол с участием братьев, отца и целой ватаги кузенов, как завещал Кеннеди).

Нью-Йорк, 2007 год. Стивен и Луиза сняли жилье в послевоенном доме на Западной 111-й улице. У Луизы закончились занятия в Колумбийском, она работала над диссертацией и преподавала у студентов. Это были насыщенные, счастливые дни. Луиза двигалась семимильными шагами – она собиралась показать, что принадлежит к той породе студентов, столь же редкой, что и борнейский орангутанг, которые вовремя сдают курсовые и диссертацию и счастливо выходят на рынок труда.

Каждое утро Стивен садился на поезд номер один до центра, ехал до Кристофер-стрит и пешком шел до офиса «Войс» на Купер-сквер. Когда он уходил, Луиза заваривала вторую чашку кофе и садилась на крошечной, как почтовая марка, кухне работать. Дважды в неделю она меняла тапочки на уличную обувь и читала вводный курс студентам в Колумбийском.

В сентябре на свадьбе одного из приятелей Стивена по Бостонскому колледжу Луиза наконец встретилась с печально известной Эгги Баумфельд. Та одарила Луизу ледяным, оценивающим взглядом и протянула ей длинные, унизанные камнями пальцы; на краткий, но жуткий миг Луиза решила, что должна поцеловать их.

В конце 2008 года, в канун Рождества, – предложение. Радостное «да». Шампанское, звонки домой. Снова шампанское. Конечно, свадьба будет в Смотровой башне! Для Луизы по-другому и быть не может. Стивен был в Совьем Клюве с Луизой прошлым летом, он жил в Каюте, а Луиза – в Розовой комнате, для приличия. И даже если его посещали мысли о том, не будут ли все их отпуска проходить в этом доме, с родителями Луизы, вслух он не высказывал никаких сомнений. В конце концов, он был влюблен! А вид на океан из панорамного окна столовой был великолепен, как и следовало ожидать.

Дату назначили на май.

2009 год. За день до того, как Луиза Фицджеральд предстала перед комиссией по защите диссертаций, ее вырвало в туалете Файервизер-холла. Нервы. Объяснимо, кто бы не нервничал? Столько работы, столько часов, и все решится в один день.

Три дня спустя они отправились в ресторан «Пистиччи», который так любила Луиза. Когда официант поставил перед ней ее любимое блюдо, «пенне пистиччи», ее снова замутило. Кусочки домашней моцареллы в желто-красном томатном соусе заставили желудок сжаться. Снова в уборную. Аптека «Дуэйн Рид» на Бродвее открыта круглосуточно.

Только она и Стивен знали, зачем швея слегка отпустила лиф свадебного платья и почему Луиза прилегла на двадцать минут, прежде чем надеть свои белые туфли с трехдюймовым каблуком, открытым носком и брызгами стразов. Множество клеток в ее матке активно делились, чтобы в конце концов стать Мэтти Маклином.

2010 год, теплый зимний день, Мэтти в сумке-кенгуру, Луиза, как обычно, гуляет по Морнингсайд-парку, звонок от научного руководителя: Луизе предлагают работу в Рид-колледже в Портленде, Орегон. Научник расхвалил ее перед коллегами; ей следует податься. (Я ведь не могу летать через всю страну туда-сюда? – думала Луиза. У меня же малыш!)

Да. Но таково научное сообщество. Ты должен быть готов отправиться туда, где есть работа. Ты летишь туда, куда надо слетать.

Перелет; молокоотсос упакован в гладкую черную сумку. Луиза в восторге от Рида. От Портленда. От удивительной возможности пожить на другом конце страны, где перед Мэтти откроются просторы, которых он ни за что бы не увидел в Нью-Йорке. Несколько собеседований, предложение о работе по телефону, Стивен открывает дверь, сам едва договорив по мобильному.

– Есть новости, – выпалила Луиза, светясь от гордости и ликования.

– И у меня. – В глазах Стивена мелькнула паника.

Она сглотнула и произнесла:

– Ты первый.

– Джо звонил, – сказал он. – Он у родителей. Мама больна. – Он моргнул и вдруг показался ей моложе и одновременно старше, чем был. – Очень больна. Обширный инсульт.

Луиза отказала Риду; Нэнси Маклин умерла полгода спустя. Луиза была подавлена – должности штатного преподавателя истории не сыплются с неба, они вообще ниоткуда не сыплются, – но старалась скрывать собственные огорчения, потому что Стивена смерть матери подкосила еще больше. Мэтти пошел в детский сад; ни одна из тамошних мамочек, кажется, за всю жизнь не взяла в руки ни одной книги, все, о чем они могли говорить, это первые зубки и мастит. Луиза приходила в Колумбийский, но вела только одну пару. Ее друг Франклин, с которым они когда-то вместе учились, гей-одиночка, получил работу в Чарльстонском колледже. Его ничто не связывало. Луиза старалась не завидовать – и завидовала. Она выступила на конференции, опубликовала статью. Но на пятки наступали новые выпускники.

Дела в «Войс» пошли неважно. Везде была политика, трудно было подняться. Стивен хотел попасть на радио. Была возможность – в «Нэшнл Паблик Радио».

Дни тянутся медленно – такое Луиза слышала о материнстве. Но годы летят.

2011 год, звонок от научного руководителя, с которым они поддерживали связь.

– Отличные новости, – сказал он. – Нет, погоди. Не стоит так говорить. Печальные новости. У исторического факультета в Нью-Йоркском университете потеря. Умер Гэри Розенталь.

– Какой ужас. – Сердце сжалось. Гэри Розенталь входил в ее диссертационную комиссию, ее работа считалась продолжением его трудов. – Грустно слышать, очень. – Она помолчала. Долго помолчала.

У Гэри Розенталя случился сердечный приступ прямо в кабинете. Когда его нашел аспирант, он лежал, уронив голову на книгу «Команда соперников» Дорис Кернс Гудвин, которую перечитывал в шестой раз. Наверное, думала Луиза, это самый подходящий конец для такой легенды, как Гэри.

Будучи единственным ребенком в семье, Луиза сразу сказала Стивену, что не хочет одного ребенка. Так слишком одиноко! Стивен не боялся посмотреть в глаза хаосу – он в нем вырос. Один семестр работы в Нью-Йоркском университете – и к Луизе вернулась знакомая тошнота, предвещавшая Эбигейл. Поиски жилья; трехкомнатная квартира на Проспект-Парк-Уэст; про ценник лучше не думать; переезд.

Двое детей у женщины-профессора уже редкость, трое – это неслыханно. И тем не менее! В ноябре 2014 года появилась Клэр.

Услуги няни стоят каких-то астрономических денег; когда Энни и Мартин Фицджеральд предложили финансовую помощь, Луиза и Стивен долго не ломались. Дни тянутся медленно, но годы летят? Куда там. Летят и дни, и годы.

Приятель по колледжу развелся и снова женился в отеле «Чатем-Барс» на Кейп-Коде. И снова на свадьбу является Эгги. Она что, ходит на свадьбы всех, кто был в университетской команде? Похоже на то. Пока Луиза сражалась с материнством – и, кажется, проигрывала и битву, и войну, – бездетная Эгги совсем не постарела. Бенджамин Баттон среди выпускников Бостонского колледжа. Она будто помолодела!

– Позвоню, все обсудим, – сказала Эгги Стивену.

– Что обсудите? – спросила Луиза, которая нечаянно услышала этот разговор.

– Бизнес, – ответил Стивен. – У меня был вопрос к Эгги.

2015 год.

– Послушай. – Он надел на Луизу наушники и усадил за кухонный стол. – Марк Мэрон взял интервью у Барака Обамы! В своем гараже. Для этого подкаста.

Луиза не видела его таким очарованным с тех пор, как в больнице он отворачивал полосатое одеяльце новорожденного и пересчитывал пальчики рук и ног каждого из своих детей.

– А погляди, что они сделали с «Сириал»! На свете столько историй, которые только и ждут, чтобы о них поведали. Вот чем я хочу заняться. Я хочу подкастинговую компанию.

Клэр на четвереньках совершала круизы по всей квартире, нельзя было сводить с нее глаз. Эбигейл снились кошмары, Мэтти требовались очки. Луиза работала на полную ставку и писала первую книгу. Если не получить должность, вылетишь из гонки. Если не публиковаться – не получишь должность. Академический мир жесток. Их няня решила пойти учиться на физиотерапевта, нужна новая няня.

У Стивена встречи с инвесторами. Долгие часы, небольшая команда, студия в Бруклине. Контент, контент, контент.

У Луизы постоянная должность в штате, наконец-то, в 2017 году. Она думала, что давление поослабнет, но оно только усилилось. Нужно писать новую книгу. То и дело, садясь на поезд «F» от Проспект-Парка, проходя мимо пропитанного мочой бездомного, дрыхнущего возле остановки Бродвей-Лафайет, просматривая сайт частной школы, куда они хотели отправить Мэтти, и ахая от цены, Луиза не могла не думать о кампусе Рида с открытыми, ясными просторами Орегона, о том, что такая возможность в ее жизни была.

2019 год. Ежегодный визит Мартина и Энни в Бруклин – они приехали на долгие октябрьские выходные, когда лето в Совьем Клюве подошло к концу, и остались на три ночи. В последний вечер Мартин и Энни всегда приглашали Маклинов в местный семейный ресторанчик или, если могла няня, на изысканный ужин только для взрослых. В тот год старшеклассница, которую нанимали посидеть с детьми, была свободна, так что Луиза забронировала столик на четверых в «Фаусто». Ужин был отменный, даже неприлично роскошный. Говорил Стивен, и Луиза заметила, что отец смотрит куда-то в пространство. Это было не похоже на него – Мартин умел и любил принять участие в беседе.

Они допили эспрессо, Энни отошла в дамскую комнату. Мартин хмурился, глядя на счет.

– Пап? – позвала Луиза. – Все в порядке?

Его лоб был напряжен. Он снял очки для чтения, снова нахмурился, потер глаза и водрузил очки на место.

– Налог… – Голос Мартина стал слабым. – Что-то не могу подсчитать чаевые. Налог неправильный… Что-то я запутался. Можешь посмотреть?

Стивен и Луиза переглянулись. Мартин щелкал математические задачки как орешки. Он сам считал налоги; в колледже, как он говорил, задачки по физике его расслабляли. Луиза изучила счет. Ужин обошелся в круглую сумму – неудивительно, что они со Стивеном никогда не ходили в «Фаусто» сами! – но налог был вычислен верно, а посчитать чаевые было легко даже профессору истории, не дружившему с математикой.