Читать книгу: «Шанс на жизнь», страница 4

ГЛАВА 7

Утром меня разбудила Лусия. Она пришла помочь мне собрать вещи в дорогу и была явно в плохом настроении.

– Кариньо, ты почему еще спишь? Вставай, родная, вставай. Скоро вылетать, а ты еще и не собиралась. И Рашель с чего-то решила тебя по магазинам тащить. Я ей говорю, во Флориде что, все магазины закрыты? Но она и не слушает. Говорит, малышка так захотела и все тут. Кариньо, давай отложим магазины? – обратилась она ко мне.

– Давай, – с легкостью согласилась я.

– Вот умница, моя ты девочка – кивнула няня и улыбнулась.

– Лусия, у тебя что-то случилось? – я решила узнать, что произошло. Может, Стивен рассказал всем о моем побеге? В таком случае сбежать из Флориды будет сложнее, но все равно возможно, потому что обвести вокруг пальца любящих Рашель и Лусию будет проще, чем вездесущего «папочку».

Лусия начала что-то говорить, но в комнату постучали, и вошла Рашель.

– Малышка, ты уже проснулась? Идем по магазинам?

– Она решила не ходить, – няня успела ответить быстрее меня, и я заметила, как неодобрительно посмотрела на нее Рашель, но Лусия сделала вид, что ничего не замечает.

– Почему? – Рашель, казалось, не сильно удивилась смене планов.

– Я решила, что смогу все купить и во Флориде.

Рашель кивнула:

– А у меня для тебя отличные новости! Папа разрешил тебе пользоваться телефоном!

Рашель протянула мне серебристый тоненький сотовый телефон с эмблемой надкусанного яблока на корпусе. У меня от радости заколотилось быстрее сердце. Наконец-то! Я смогу подключиться к интернету, посмотреть все, что давно хотела, может, рискну позвонить мужу, чтобы просто услышать его родной голос. Я протянула руку и, не веря своему счастью, взяла телефон. От переполнявших меня эмоций я прижала его к груди и посмотрела счастливыми глазами на Рашель.

– Только я должна предупредить тебя, малышка, что на твоем сотовом установлена программа, которая будет отслеживать звонки и поиск информации, но это только сейчас. Папа заверил, что программу уберут, как только…– Рашель замялась, – как только папа решит, что это можно сделать.

Надежды рухнули так резко, что у меня покатились слезы из глаз.

– Что ты, что ты, кариньо, – запричитала Лусия, – разве можно так расстраиваться из-за пустяков? Ну, подумаешь, программа. Ты же сможешь все равно звонить, кому захочешь. И пусть твой отец смотрит, кому ты звонишь, если ему так интересно. Разве это так важно?

Ах, Лусия, если бы ты только знала, как важно! Не могу я искать информацию о себе или о своей семье. Начнутся расспросы, возможно, проблемы, начнут узнавать, кто и что, и кто его знает, что еще может случиться. После моего неудачного побега я дала себе установку, что никто из Трэворов и их окружения не должен знать про мою семью в Торонто. Никто и никогда.

Рашель тоже очень напугалась моих слез и, прижав руки к груди запричитала:

– Малышка, ты не расстраивайся, это ненадолго. В августе мы вернемся домой, и я поговорю с папой. Он поймет, и все наладится, вот увидишь!

Мне стало стыдно. Ну, за что я так пугаю мать и няню? Они же не знают, что у меня свои планы на эту непонятно как доставшуюся мне вторую жизнь в теле их горячо любимой девочки. Ну чем они-то виноваты? Тем, что бескомпромиссно любят её? Я перестала реветь и, улыбнувшись, сказала:

– Не переживайте, я просто расстроилась, что Стивен все еще не доверяет мне, а я даже не понимаю, почему. Но, буду надеяться, что скоро он мне все простит.

– Моя умница! – вскричала Лусия и подбежала ко мне, чтобы обнять. Рашель стояла рядом, улыбаясь, и я решила, что не стану причинять боль этим людям и буду стараться вести себя так, чтобы больше не ранить их чувства. Пусть будут счастливы. По крайней мере, до тех пор, пока не придет время мне исчезнуть навсегда. Но с этим я не смогу ничего поделать, потому что речь идет уже о моем ребенке, который остался без матери, и моих родных, оплакивающих так рано ушедшую от них дочь, жену, сестру.

В дверь снова постучали, и вошла Хелли.

– Мистер Трэвор попросил поторопиться, если вы хотите улететь до обеда. Потом самолет будет нужен ему и освободится только поздно вечером, а он не хотел бы, чтобы вы вылетали в ночь.

Самолет? В смысле, у Трэворов свой самолет? Я стояла, молча обдумывая новую информацию, а Рашель заторопилась:

– Лиззи отказалась идти по магазинам, так что передайте Мистеру Трэвору, Хелли, что мы скоро будем готовы к вылету и приходите в мою спальню помочь со сборами.

Рашель и Хелли вышли, а Лусия стала выносить чемоданы из шкафа, ворча себе что-то сердитое под нос.

– Лусия, да что с тобой сегодня?

Лусия выпрямилась и посмотрела мне прямо в глаза:

– Не нравится мне эта Хелли, не знаю, зачем мы ее вообще с собой везем?

– Хелли едет с нами? – я не могла поверить такому невезению.

– Да – кивнула Лусия. – Едет, еще как едет. Видимо, присматривать за нами будет. А то мы без нее не справимся.

Сердито фыркнув, няня ушла в шкаф, из глубины которого тут же донесся ее все еще ворчливый голос:

– Не стой там, кариньо, помоги мне выбрать вещи для поездки. Вы хоть и собрались по магазинам, но на первое время тоже что-то нужно взять.

Я нехотя поплелась в шкаф за Лусией, и следующих полчаса мы воевали, пытаясь выбрать юбки, платья, штаны, блузы и еще кучу всякого девчоночьего хлама. Лусия совала в чемодан все яркое, цветное и молодежное, а я, естественно, пыталась выбрать что-то на свой вкус сорокалетней тети. Лусия ворчала и пыталась за моей спиной вытащить вещи поскромнее и подсунуть то, что по ее мнению «должна носить такая красивая и молодая девочка, как ты, кариньо». Я сопротивлялась, но няня оказалась хитрее, потому что, в конце концов, отправила меня в душ, а сама осталась «закончить сборы», и я поняла, что битва мной проиграна окончательно.

Через час мы были готовы к дороге, и Питер отвез нас в аэропорт, где мы все разместились в небольшом самолете. Всю дорогу Лусия косо смотрела на Хелли, но та сидела молча, не замечая неприязненных взглядов няни. Рашель пыталась развлечь меня разговорами, а милая девушка-стюардесса каждые пять минут что-то приносила: напитки, журналы, пледы и еще какие-то нужные в полете мелочи. Самолет, наконец, совершил посадку, и на взлетном поле нас уже встречал автомобиль, как две капли воды похожий на тот, что отвозил нас в аэропорт.

До места мы добирались час, и все это время Рашель без умолку болтала о том, как чудесно мы все устроимся в маленьком домике у океана, как будем купаться каждый день и ходить в местные ресторанчики с прекрасным рыбным меню. Сначала все слушали молча, но потом подключилась Лусия, которая тоже пустилась в воспоминания и все причитала, что нужно ей было поехать раньше и все приготовить, но мистер Трэвор все решил так быстро и вообще непонятно, что он думал, когда отправил всех в неприбранный дом, да еще и без помощи совсем.

– Ну почему же без помощи? – спросила, улыбаясь, Рашель. – Ты с нами и Хелли тоже.

Няня бросила такой сердитый взгляд на сидящую рядом Хелли, что Рашель, заметившая его, слегка покраснела. Хелли же сидела, глядя в окно автомобиля молча, в разговоры не вступала и вообще делала вид, что ничего не замечает. Мне стало понятно, что спокойствия ждать не приходится. Скорее всего, вражда между няней и служанкой будет нешуточная, и мы все окажемся в самом центре урагана по имени Лусия.

Автомобиль остановился, и я выглянула в окно. Красивый пляжный домик стоял среди пальм весь в кустах зелени очень похожей на папоротник. Он был выкрашен в светло-желтый цвет и казался крошечным по сравнению с соседними виллами-гигантами. Площадка, на которой мы остановились, была усыпана мелкой серой крошкой, а в самом центре площадки росли три жизнерадостные пальмы. Справа от дома, среди пальм, мелькала выложенная серой плиткой дорожка.

– Да, домик небольшой, но уютный, ты его очень любила, – прощебетала Рашель, как бы оправдываясь, потом споткнулась оттого, что сказала о своей дочери в прошедшем времени, помолчала немного и, собравшись с силами, продолжила. – Еще полюбишь! А, может, даже что-то вспомнишь?

Я слабо кивнула и пошла по тропинке вокруг дома. Справа росли пальмы, а за ними шел высокий деревянный забор, отгораживающий участок от соседнего дома. Прошагав метров десять, я обогнула дом и очутилась на деревянной площадке перед входом, над которым нависал козырек крыши, создавая спасительную тень, а дальше над высокими окнами шли балки, увешанные электрическими гирляндами. Крыши над площадкой не было, но балки тоже давали достаточно тени, и под ними стоял светло-коричневый деревянный реечный стол и шесть таких же стульев.

Я бегло осмотрела вход и деревянную площадку и повернулась к океану. Крыша, нависающая над входом, поддерживалась шестью тонкими деревянными колоннами, окрашенными в белый цвет. За колоннами на деревянной площадке стояли четыре плетеных серо-коричневых шезлонга и небольшой круглый столик на плетеной толстой ножке. Далее площадка заканчивалась, и несколько пролетов деревянной лестницы вели вниз, к широкой песчаной полосе, за которой начинался океан дивного цвета: светло-зеленый вначале, он переходил в темно-малахитовый цвет на горизонте, белые барашки пены сверкали на солнце, а бегущие по небу облака отражались в нем темными пятнами. И какой запах! А шум перекатывающихся волн! Я простояла минут двадцать, закрыв глаза и вдыхая запахи океана. Все, решила я, с меня хватит. Я хочу-таки добраться до воды, и мне в этот раз ничто не помешает! Как только я об этом подумала, как на террасу вышла Лусия в фартуке и с кухонным полотенцем в руках.

– Крошка, такая погода хорошая, сходи, искупнись. Я сейчас приготовлю обед, Рашель распоряжается по дому, а ты беги на пляж.

– Но на мне нет купальника! – вспомнила я.

Няня улыбнулась.

– Я разобрала твой чемодан первым делом, так что все в твоей спальне на кровати.

«Это здорово, но знать бы еще, где моя спальня», – подумала я и няня, словно прочитав мои мысли, добавила:

– Я провожу тебя, кариньо, пойдем.

Спальня была небольшая и выходила окнами на пальмы, за которыми виднелся забор. Пол покрывал пушистый ковролин цвета мокрого песка, на котором стояла большая кровать, с белым мягким покрывалом и горой черно-белых, бежевых и белоснежных квадратных подушек, думок и подушек-валиков.

Слева от кровати стояла кремовая тумбочка на три ящика с ночной лампой с кремовым же абажуром, а справа был вход в ванную, куда я тут же отправилась, чтобы переодеться в купальник, оставленный для меня на кровати вместе с пляжным полотенцем заботливой Лусией.

В большом зеркале над раковиной я увидела отражение красивой девичьей фигуры в белоснежном раздельном купальнике с крохотными чашечками лифчика и трусиками-стрингами. Я рванула в спальню к шкафу, где нашла уже распакованный чемодан. Тааак, где здесь полки с нижним бельем? Там же, скорее всего, должны быть и купальники. Отыскав нужные полки, я грудой свалила все купальники на кровать и стала усиленно рыться в них. Ну что же это такое? Либо трусы-ниточки, либо лифчики тоже почти ниточки. Ну, Лусия, погоди, доберусь я до магазинов и выкину всю эту дрянь. А пока…скомбинирую, что есть. Я надела верх от синего в мелкую серебряную звездочку купальника и черный низ с белыми завязками. Выглядела я в итоге слишком нестандартно, но решила не обращать на это внимание, а отправиться на океан. Схватив огромное банное полотенце, я выскочила на веранду. Главное не попасться на глаза Лусии.

Безопасно добежав до океана, я с разбегу влетела в него и ощутила, как уходят тревоги и переживания последних дней. Вода была прохладной, но после несносной духоты и палящего солнца океан казался спасением. Плавала я всегда как рыба, и сейчас мне было приятно осознавать, что молодое тело Элизабет слушалось меня великолепно. Выйдя на берег, я попрыгала на одной ноге, вытрясая воду из ушей и начала обтираться, когда услышала за спиной мужской голос:

– Ну, привет, Лиззи. Отлично выглядишь.

ГЛАВА 8

Я резко обернулась и чуть не упала, увязнув в песке. Напротив меня стоял, улыбаясь, молодой светловолосый парень. Голубые озорные глаза выделялись на красивом загорелом лице. И что самое невероятное – он был мне знаком!

Парень помог мне удержаться на ногах, придержав за руку. Я высвободилась и посмотрела ему прямо в лицо:

– Я вас знаю?

Молодой человек перестал улыбаться и взглянул на меня с удивлением.

– Даже так? Ты будешь делать вид, что совсем меня не знаешь?

– Может, и знаю, но не помню.

Парень посмотрел на меня как-то грустно и обиженно и развернулся, чтобы уйти. И тут в моей памяти возникла картинка: счастливая Элизабет и загорелый голубоглазый красавец, с нежностью на нее глядящий на фотографии, которую я нашла в шкафу, готовясь к побегу из дома Трэворов в Калифорнии.

– Постой! – мне стало очень неспокойно оттого, что я обижаю человека, который, судя по всему, неплохо относился к Элизабет.

Парень остановился и обернулся в удивлении. Видимо, не в правилах Элизабет было менять решения.

– Послушай…, как тебя зовут?

Парень с разочарованием посмотрел на меня, но все же ответил:

– Майк.

– Послушай, Майк, я не притворяюсь и не пытаюсь тебя обидеть, я действительно не помню тебя. В феврале со мной случилось… – я замялась, потому что никто до сих пор так и не решился рассказать, что же со мной произошло, – случилась неприятность, и я оказалась в больнице, в коме, после которой я очнулась с полной потерей памяти. Я действительно не помню никого и ничего, включая мою семью и друзей.

Глаза Майка расширялись и округлялись по мере моего рассказа, и я видела, что к ужасу, появившемуся в его взгляде, примешивалось все же недоверие.

– Если ты мне не веришь, – продолжила я, – спроси вон у Лусии – я кивнула в сторону холма, на вершине которого на деревянной площадке нашего дома, стояла няня и размахивала руками, призывая вернуться домой, видимо, к обеду.

Майк посмотрел на меня еще раз и, не сказав ни слова, развернулся и пошел вдоль берега, загребая песок пальцами ног.

Я поднялась по лестнице на площадку, где меня уже ждала Лусия, строго сдвинув брови.

– Лиззи, что это ты на себя нацепила и что ты сказала Майки? Похоже, что ты его чем-то обидела.

Я благоразумно решила не отвечать на первый вопрос и, как могла, отшутилась по поводу второго. Конфликтовать с Лусией мне совсем не хотелось:

– Лусия, я понятия не имею, чем я его обидела, но готова загладить вину, – я улыбнулась, – как только узнаю, чем я могла так оскорбить его нежную мужскую душу.

– Ох, Лиззи, – няня засмеялась, – не шути так. Мне старухе уже не по чину с тобой тут хихикать. А у Майки действительно душа нежная и вся тебе принадлежит, к твоему сведению. Так что ты с ним поосторожнее.

Ну вот, мне только влюбленного Ромео не хватало!

– Хорошо, Лусия, как скажешь, – примирительно защебетала я. – Только покорми меня, пожалуйста, а то я с голоду помру, и Майки некому будет дарить свою привязанность.

– Ох, хитрюга ты, малышка, ох, хитрюга.

Мы прошли в столовую, где Хелли накрывала на стол. Рашель не было видно, скорее всего, она все еще организовывала пространство. Но Лусия проворчала сердито:

– Только приехала и уже ускакала. Говорю, останься, хоть поешь с нами, так нет.

– Ты о ком это, Лусия? – спросила я

– Да как о ком? О мамаше твоей. Ну, как малолетка, прости Господи. Поскакала по друзьям, даже не поела.

– Рашель ушла в гости?

– Ну да, позвонила, сообщила кому-то, что приехала и все, тут же унеслась.

Я заметила, что Хелли с вниманием слушает все, о чем мы говорим и остановила Лусию.

– Хорошо, поговорим потом.

Лусия взглянула на Хелли и сердито пробормотала:

– В собственном доме не поговоришь.

Хелли развернулась и пошла в кухню. Проходя мимо меня, она с ехидством заметила:

– Можно подумать это ее собственный дом.

После обеда я собралась снова пойти на океан, но почувствовала, что начинаю засыпать. Что ж, пока делать все равно больше нечего, посплю. В спальне я растянулась на белоснежном покрывале и провалилась в глубокий сон. Передо мной возникло нежное детское личико: «Мама, мама, посмотри, что я нарисовала». На альбомном листке был изображен человечек: круглая голова, руки- и ноги-палочки, три волосинки торчат в разные стороны и улыбающийся рот-ниточка. «Мама, это ты! Правда, красивая?» Сердце сжалось от счастья. «Самая красивая», – я улыбаюсь и протягиваю руки, чтобы обнять ее. Доченька, доченька моя, доченька…

– Доченька моя, доченька.

Я открыла глаза. На кровати рядом со мной сидела Рашель. Из ее глаз текли слезы, она утирала их ладошкой и всхлипывала, отчего ее плечи мелко тряслись.

– Что случилось? Почему ты плачешь? – я подскочила на кровати.

Рашель посмотрела на меня, и я поняла, что она пьяна. Винный запах, исходящий от нее волнами, подтвердил мои догадки.

– Ты что, выпила?

Рашель мотнула головой, но ничего не сказала, только засопела еще громче, и слезы потекли сплошным потоком.

– Я так хотела, чтобы ты была счастлива, так желала тебе добра, – язык Рашель заплетался, но она упорно пыталась связать слова вместе. – Я, – Рашель икнула, глубоко вздохнула и продолжила – я не понимаю, почему, почему?

Подождав продолжения, но, не дождавшись, я спросила:

– Что почему?

– Почему так все обернулось? Я ведь для тебя, для тебя…– Рашель явно пыталась собрать мысли и слова в кучу. – А ты… Я думала, что ты умерла, думала, что тогда и мне жить незачем. Ведь что мне тогда делать? Стиву я не нужна, его дети меня ненавидят, я одна совсем и только ты – моя единственная радость.

Рашель снова икнула и посмотрела на меня пьяным взглядом. На душе стало гадко. Что станет с Рашель, когда я исчезну? Она сопьется или того хуже решит, что такая жизнь ей больше не нужна? Что делать?! Может, открыть ей правду и мы сбежим вместе? Я с сомнением посмотрела на пьяную женщину. Нет, она ни за что не поверит мне просто оттого, что не сможет принять мысль о гибели любимой дочурки.

– Послушай…мама, – я с трудом выговорила это слово, – тебе нужно поспать, а утром мы поговорим, хорошо?

– Хорошо, – Рашель пьяно кивнула, – хорошо, малыш. Спи, спи, не буду докучать.

– Ты не докучаешь, – я попыталась смягчить голос, – ты не докучаешь, но…тебе сейчас нехорошо и будет лучше, если ты ляжешь.

Дверь приоткрылась и в проеме появилась голова Лусии.

– Вот она где! – воскликнула няня. – Ну как тебе не совестно, Рашель? Я тебе чай заварила, а ты? Пошла бродить по дому, Лиззи разбудила. Пошли-пошли, моя хорошая, я тебя уложу.

– Я не хотела будить тебя, Лиззи, – обратилась ко мне Рашель. – Я просто, просто…мне так жаль, девочка моя. Ты не должна винить себя, родная. Это не твоя вина. Тот мальчик погиб…

– Ох!

Лусия вскрикнула, прикрыв рот ладонью, потом резко оборвала Рашель

– Прекрати! Она все равно ничего не помнит.

– Но вспомнит! – Рашель сорвалась на крик. – Вспомнит! Или ей кто-нибудь нашепчет, ты же знаешь, какие у нас доброжелатели вокруг. Она должна знать, что она никого не убивала!

– Тише-тише, – Лусия примирительно замахала руками, – тише, родная, не нужно кричать, прошу тебя. Просто я думаю, не вовремя ты все это начала, зачем это девочке сейчас?

– Ага, – Рашель кивнула и снова залилась слезами, и Лусия стала тащить ее с постели за руки, приговаривая: – Не нужно, не нужно, родная, пошли, пошли. Смотри, напугала уже девочку совсем.

Последнее отрезвило Рашель немного и она, обхватив Лусию за плечи, вышла из моей комнаты, оставив меня в полном шоке сидеть на кровати. В голове была только одна мысль: Элизабет кого-то убила, а мне за это отвечать.

ГЛАВА 9

Всю ночь я пролежала с открытыми глазами, перекатываясь с боку на бок. Кондиционер работал на полную мощь, но я все равно покрывалась потом, думая о том, что могло случиться там, в Калифорнии, и что мне делать дальше. В пять часов утра, поняв, что не смогу больше выносить мыслей, роящихся в моей голове как назойливые мухи, я поднялась, завязала длинные волосы Элизабет узлом на затылке, чтобы их не трепало ветром, и пошла на берег океана в надежде немного успокоиться.

У океана было прохладно и совершенно безлюдно. Я уселась на песок, чуть влажный от брызг и прохладный после ночи, и вдохнула свежий воздух, наполняя легкие в попытке утихомирить дикую пляску моих мыслей. Сначала показалось, что ничего не поможет, но через пару минут стало легче, голова прояснилась и я почувствовала, что для раннего утра я одета слишком легко. Уходить не хотелось, и я упрямо сидела, подрагивая от прикосновения прохладных брызг, долетающих с ветром от океана. Я почти задремала, успокоенная шёпотом перекатывающихся волн, когда мне на плечи кто-то положил легкий шерстяной свитер, от которого ненавязчиво пахло приятным мужским одеколоном. Я вздрогнула и обернулась. Возле меня стоял Майк.

– Надень, Лиззи, сейчас прохладно.

– Что ты здесь делаешь? – удивилась я. – Еще и шести нет.

– Я гуляю, – пожал плечами Майк. – А ты?

– Пытаюсь прогнать мысли из головы.

– Получается?

– Да пока не очень, – я улыбнулась.

– Знакомое чувство, – Майк сел на песок рядом со мной. – Ты не возражаешь, если я посижу с тобой?

– Конечно, отвлечешь меня хоть немного.

– С удовольствием, – Майк нагреб полную ладонь песка и стал пересыпать его из руки в руку. – Ты надолго приехала?

– Не знаю, наверное, до августа.

Майк кивнул, высыпал песок из ладоней, отряхнул их, поднялся и протянул мне руку:

– Пойдем!

– Куда?

– Гулять. От мыслей лучше избавляться на ходу.

Я поднялась:

– Учти, Майки, если Лусия, заметив мое отсутствие, начнет меня искать, то все неприятности будешь улаживать ты.

Майк засмеялся:

– Лусию беру на себя, – Майк ткнул себя пальцем в грудь.

– Отважно, – я засмеялась. – Ее, по-моему, побаивается сам Стивен.

– Дааа, Стивен мало кого побаивается, – Майк стал серьезным и, взглянув на меня, как можно спокойнее спросил: – Как ты?

– Ты это о чем?

– Перестань, Лиззи, я даже представить не могу, что ты сейчас чувствуешь.

– Вот и не представляй

Я пошла вдоль берега, и Майк последовал за мной. Мы шли у самой кромки воды молча. Майк изредка останавливался, чтобы поднять ракушку или камень и зашвырнуть их в океан. Мне показалось, что мы отошли довольно далеко от дома, когда Майк наконец-то заговорил:

– Лиззи

– Да?

– Ты совсем ничего не помнишь?

– Совсем.

– Как это, совсем ничего не помнить? – спросил после очередного длительного молчания Майк.

– Как? – я задумалась. – Страшно. Страшно узнавать о себе и не узнавать себя. Страшно, что все, кто меня знают, считают меня дрянью, страшно, что я одинока.

Меня стало трясти оттого, что я наконец-то выстроила свои мысли в ряд и поняла, что мне действительно все это время было очень-очень страшно, просто невероятно страшно. От того, что я никогда не увижу свою семью, от того, что я не знаю, что со мной случилось, от того, что вокруг меня полно людей, ненавидящих меня и от того, что, судя по всему, все самое страшное еще впереди.

– Лиззи, успокойся, не все считают тебя дрянью.

– Да, может, тогда скажешь, кто именно, кроме матери и Лусии, которые готовы пойти за своей девочкой и в ад? Кому еще приятно проводить время в обществе изгоя Лиззи? – меня уже сильно трясло.

– Лиззи, – Майк подошел ко мне и обнял. – Лиззи, прошу тебя, успокойся. Такой человек рядом с тобой. Я – рядом и всегда буду.

Майк был значительно выше меня, и я подняла голову, чтобы взглянуть на него. Он смотрел прямо мне в лицо и в его глазах, почти сиреневых в свете поднимающегося солнца, было столько нежности и сострадания, что мне вдруг стало не по себе. Меня, взрослую тетю, успокаивает подросток. Я отстранилась и, улыбнувшись, сказала:

– Извини, Майки, я не хотела тебя пугать. Пойдем обратно, иначе, боюсь, Лусия поднимет по тревоге полицию, скорую и пожарных.

Майк, еще пять минут назад такой спокойный, сейчас был очень взволнован.

– Прости, Лиззи, ты этого не помнишь, но я должен сказать тебе, что я всегда был и буду рядом. Просто поверь в это.

Я улыбнулась:

– Спасибо, Майк. Мне важно знать, что у меня есть друзья.

Огонек в глазах Майка потух, и он как эхо повторил за мной:

– Да, друзья.

Я не могла не понимать, что только что причинила боль человеку, который, я это точно теперь знала, любил Лиззи, но поделать ничего не могла. Для меня он был просто влюбленный мальчик, страдающий от неразделенной любви к девушке, которую я, по сути, даже не знала.

– Майк, пойдем, – я потянула его за руку, и он послушно поплелся рядом.

У дома, наверху лестницы уже маячила Лусия, которая просыпалась всегда раньше всех в силу преклонного возраста или привычки. Она прикладывала руку козырьком над глазами и всматривалась вдаль, пытаясь разглядеть, что происходит у кромки океана. Темная длинная юбка Лусии раздувалась как парус, и вся Лусия была похожа на большое парусное судно, непонятно как попавшее на самую вершину прибережного холма. Заметив нас, она отчаянно замахала руками, и я успокаивающе помахала ей в ответ. Майк, вяло попрощавшись со мной, пошел в сторону соседнего дома, а я стала подниматься по лестнице к отчаянно жестикулирующей няне.

– Лиззи, Лиззи, ты что творишь? – Лусия почти плакала. – Ты меня доведешь до инфаркта!

– Да я не могла уснуть.

Не люблю оправдываться, но в данной ситуации я чувствовала свою вину: я ведь в теле девочки и такие выходки недопустимы!

– Голова заболела, а будить никого не хотела, вот и решила прогуляться.

– И встретила Майки? – Лусия притихла и лукаво посмотрела на меня. – Или он тоже уснуть не мог?

– Не знаю, – я решила во что бы то ни стало не поддаваться на провокации няни, – не спрашивала.

Ага-ага, – Лусия покивала. – Пошли домой, а как Рашель проснется, так я ей всыплю по первое число! Это же надо так девочку напугать, что она спать теперь не может! Вот негодница, нализалась вчера до чертиков и плела не знаю что. Ты не слушай ее, Лиззи, не слушай, – Лусия остановилась и посмотрела на небо. – Дождь сегодня будет, вот и болит твоя голова, а Рашель…ох, доберусь я до нее.

Дома няня быстро накрыла на стол и я, хорошо позавтракав, решила пойти попробовать поспать. Лусия, ворча недовольно на Хелли, которая опять что-то сделала не так, суетилась на кухне, за окном начинал накрапывать дождик, небо, недавно такое безмятежное, посерело и затянулось низкими темными тучами. Я поняла, что глаза закрываются, и встала из-за стола в ту минуту, когда в столовую вошла Рашель.

Глаза у нее были припухшие, а волосы, впервые за все время, что я ее знала, были не расчесаны, а собраны в простой неряшливого вида хвост на затылке. Мелкие пряди выбивались и свисали со лба, и Рашель периодически поправляла их суетливыми движениями. Лусия, увидев Рашель в халате и с неприбранными волосами, перестала двигаться и встала у окна, уперев руки в бока. Когда тишина стала тягостной, я, не выдержав, решила подать голос первой:

– Доброе утро. Как спалось?

– Надеюсь, плохо ей спалось, – взорвалась Лусия. – Говорила же, оставайся, поедим, посидим тихонечко на веранде, устроим себе тихий семейный отдых, так нет же, усвистала куда-то, напилась, ребенка напугала так, что та всю ночь уснуть не могла.

– Лиззи, как ты, крошка? – перебила ее явно расстроенная Рашель.

– Нормально, – я совсем не хотела добавлять дров в огонь гнева Лусии. – Ты как?

Рашель грустно вздохнула и промолчала. Лусия открыла, было, рот, но тоже решила не скандалить. За окном сплошным потоком полил дождь. Пальмы клонились от ветра и водяного напора. Стало понятно, что день испорчен окончательно и я, поблагодарив Лусию за завтрак и успокоив Рашель, отправилась спать. Как же было приятно растянуться на мягком матрасе! Глаза закрылись, и я провалилась в сон.

Я бреду по песку и понимаю, что ноги вязнут и идти мне становится все тяжелее и тяжелее. С каждым шагом накатывает страх, что я не смогу сдвинуться с места. Впереди появился силуэт, и я поняла, что это мой шанс на спасение. Рванувшись со всех сил, я попыталась закричать, но звук застрял внутри и я, как рыба, молча раскрывала рот, пытаясь безрезультатно докричаться до своего спасителя. И вдруг с ужасом я поняла, что силуэт стал отдаляться. Он уходит, мое спасение уходит! Сейчас я провалюсь, меня затянет песок. Я закричала изо всех сил, рванулась и подскочила в кровати.

За окном по-прежнему лил дождь, и пальмы раскачивались, словно танцуя под неслышную мне музыку. Я была покрыта потом, и вся мелко тряслась. Мне приснился кошмар, такой реальный и страшный, что я просидела минут пять, приходя в себя. Поискав на прикроватном столике стакан с водой, я наконец-то сообразила, что забыла принести его с собой из кухни, и вышла из спальни, намереваясь заглянуть на кухню и прихватить воды. В гостиной было пусто. Рашель, скорее всего, тоже вернулась в кровать. Свернув в сторону столовой, я резко остановилась. Голоса, звучавшие из кухни, принадлежали Лусии и Хелли и по тону разговора, по приглушенному, но злому шепоту, больше похожему на шипение змей, на который периодически переходил их разговор, я поняла, что служанка и няня ссорятся всерьез:

– Ты что же думаешь продолжать разговаривать со мной в таком тоне? – Хелии старалась сдавливать негодование, но ей это плохо удавалось.

– А ты что же думаешь, что заслужила другого? Чем это, интересно знать? Тем, что все время подслушиваешь и подсматриваешь за нами и докладываешь о каждом шаге своему хозяину? Или тем, что все время задевала Лиззи так, что она начинала скандалить, чем настраивала против себя своего отца?

– Лиззи, Лиззи, – Хелли почти закричала, не сдержавшись, и Лусия тут же цыкнула на нее. – Что вы все носитесь со своей Лиззи? Испорченная девчонка, которая думает, что мир принадлежит ей. Все и всегда должно быть так, как хочет Лиззи, золотая девочка. А кто она на самом деле? Врушка и убийца!

– Не смей!

Что-то стукнуло, и зазвенели чашки. Судя по всему, няня швырнула что-то со всего размаху в раковину и разбила стоящую там посуду.

– Не смей! Тебе ли ее судить, маленькая ты проходимка! Или ты думаешь, я не знаю, что ты проделываешь со Стивеном в спальне, когда никто не видит? Ты и Лиззи невзлюбила за то, что она знала тебе цену и не стеснялась всё высказывать в глаза!

По наступившей тишине было ясно, что Хелли была шокирована таким открытием и не знала, как реагировать. Затем прозвучал ее спокойный голос:

– Что ж, к твоему сведению, Лусия, мне все равно, кто об этом знает. Я даже рада, что все раскроется, и мы наконец-то не должны будем скрываться! – в голосе Хелли почувствовалось ликование.

Теперь настала очередь Лусии молчать. Наконец она заговорила, но уже как то устало и безразлично, в голосе не слышалось ни злости, ни обиды:

– Хелли, ты еще глупее, чем я думала. Ты что же, надеешься стать следующей Миссис Трэвор? Стивен никогда, слышишь, ни-ког-да, не станет терпеть служанку в роли жены. Да, их с Рашель уже ничего не связывает, и ты это знаешь, потому что подглядываешь и подслушиваешь как шпионка, но Стивен не опуститься до женитьбы на подстилке. И я это говорю не от злости, поверь мне, я это говорю в предупреждение. Если тебе дорога работа, если ты не хочешь закончить, как и множество молоденьких служанок, работавших до тебя в этом доме, тебе лучше держать язык за зубами и делать вид, что ничего не происходит. Как только Стивен поймет, что ты ему надоела, ты вылетишь из дома быстрее пули. И еще, предупреждаю тебя, если о вчерашней выходке Рашель станет известно Стивену, я устрою тебе такую жизнь, что ты сама попросишь об уходе. Ясно?