Читать книгу: «Стать архитектором!», страница 7

ГЛАВА 13. НЕМЕЦКИЕ АРХИТЕКТОРЫ

У Марши никак не получалось посмотреть документы из папки, которую дала ей в архиве Ольга Викторовна. В тот знаменательный день она пришла домой со страстным желанием поскорее приступить к чтению, но как только развязала тесемки, погас свет. Веерное отключение. Теперь страдает их район. Электричества не было до поздней ночи. Марше пришлось воспользоваться этим, чтобы выспаться. Утром читать некогда – сборы на работу. Марша старалась приходить пораньше, сытой, бодрой, отглаженной, с аккуратно нанесенной косметикой.

На следующий день все повторилось. Опять отключили свет. На третий она сама не пришла домой – исправляла планшеты с Антоном. Наутро совещание, больница, какие-то жуткие переживания в связи со всем этим. Вернувшись, только и смогла, что накормить кота и почти без чувств свалилась на диван, проспав до утра, даже не раздеваясь.

Сегодня все должно получиться. День прошел спокойно, ничего плохого не было. Антон на больничном, теперь командует Саша. Несмотря на загруженность, Марша ушла сразу, как закончилось рабочее время. Усталость все еще давала о себе знать. К тому же Марша надеялась, если опять вечером отключат свет, до этого времени она хоть что-нибудь успеет посмотреть из заветной папочки.

Дома Марша открыла подшивку. Стала разбирать. В основном там оказались краткие биографии. Она машинально перелистывала страницы. Кауфман, Швагеншайдт, Майер, Шеффлер – эти фамилии на титульных листах досье ничего для нее не значили. Взгляд остановился на имени Маргарете Враницки. Просто была единственная женская история. К тексту прилагалась фотография, вернее, плачевного качества копия, на которой виден ее силуэт, но черты лица невозможно себе представить. Несколько более конкретно выглядела одежда. Светлая блузка с расстегнутым английским воротничком, шляпка.

Марша стала читать: «Маргарете Враницки родилась в 1896г., в Вене. Окончила школу прикладных искусств. В 1927г. Маргарете Враницки вышла замуж за архитектора Вильгельма Шуппе. Как проектировщик-архитектор она работала с Эрнстом Маем, который прославился своими проектами недорогого и комфортабельного жилья для рабочих в Германии. В 1930 году Враницки и Шуппе вместе с группой немецких и австрийских архитекторов во главе с Эрнстом Маем получила приглашение на работу в СССР. За короткое время группа Мая сделала проекты застройки Магнитогорска, Нижнего Тагила, Щегловска, Прокопьевска, Сталинграда и многих других городов.

Маргарете Враницки в основном занималась проектированием зданий для детских учреждений, включая дизайн мебели и прочего оборудования. Длительное время они работали в Магнитогорске, а затем в Макеевке. В Москве Враницки сотрудничала с Академией архитектуры и разными советскими исследовательскими учреждениями, занимавшимися разработкой типовых зданий школ и детсадов.

Супруги Шуппе пробыли в СССР до той поры, пока у них действовала рабочая виза, а затем предприняли попытку устроиться работать в Европе, но кризис не позволил им сделать это, и они приняли приглашение на работу в Стамбул.

В Стамбуле Маргарете познакомилась с архитектором Гербертом Айхольцером, членом группы австрийского антифашистского сопротивления. Враницки не просто присоединилась к Сопротивлению, но вступила в австрийскую компартию.

В 1940 г. Враницки отправилась в Вену для налаживания связей с антифашистским подпольем, но вскоре была арестована. Схваченный гестапо Герберт Айхольцер был казнен в 1943 г. Враницки, благодаря активным действиям влиятельных лиц, была приговорена к 15 годам каторжной тюрьмы… Она пробыла в заключении вплоть до прихода американских войск в 1945 г. В тюрьме у Маргарете открылся туберкулез, так что после освобождения ей пришлось некоторое время лечиться. В 1946 г. она уже приступила к работе, проектировала детский сад в Софии, куда к ней из Стамбула смог, наконец, приехать муж, после чего они вместе вернулись в Вену.

В настоящее время жива, возраст 95 лет. Работает по специальности. Ведет обширную общественную деятельность».

Марша задумалась. Полезла в потайную коробочку за ключом. Развернула сверток с письмами. Да, на групповой фотографии, действительно, Маргарете Враницки, контур фигуры, прическа, одежда совпадали с изображением женщины на копии снимка, приколотого к листочку с биографией. Марша прочитала еще несколько досье, интересно, но нигде на документах не встречалась фамилия Вульф. Марша была разочарована. Неужели ей так ничего и не удастся узнать? Она опять просмотрела фотографии. Рядом с Маргарете приметила молодого светловолосого мужчину, прическа с длинной челкой, откинутой назад, и коротко стрижеными висками. Глаза веселые, губы в преддверии улыбки. «Приятное лицо, наверное, это ее муж», – подумала Марша. Биографии Шуппе не было, изображения тоже, проверить догадку не представлялось возможным. У Марши вдруг испортилось настроение, стало одиноко и безразлично. Лучше бы на работе задержалась. Зазвонил телефон. Обрадованная Марша побежала на кухню, едва не наступив на растянувшегося в коридоре кота.

– Здравствуйте, Ольга Викторовна! Я? Да как раз ничем не занимаюсь, прочла документы и не обнаружила, что ожидала. Да, да, очень интересно. Я про строительство у нас городов иностранцами никогда не слышала. Это ценные факты. Вернее, бесценные. Конечно, смогу, давайте, я адрес точный запишу, вдруг что-то перепутаю, заблужусь. Да, скорее всего, через час получится. А у вас свет не отключают? У нас уже два случая было, значит, сегодня опять могут отключить, раз всем по три дня положено экономить.

Марша повеселела. Перспектива провести вечер в темноте одной не радовал ее, к тому же, надеясь, что Ольга Викторовна, поможет ей продвинуться во всем этом запутанном деле, она решила посвятить ее в тайну писем Вульфа. Марша уже давно сделала с них рукотворные копии. Не зная языка, смогла разобраться в почерке, разделить написанное на составляющие слова и буквы и фактически перерисовать текст.

Идти в гости без подарка не хотелось. У Марши был «НЗ» – коробка шоколадных конфет «Белочка» из посылки от родителей. Еще выбрала пару теплых шерстяных носков с орнаментом. Это ее хобби. Носки она вязала гладкими или с рисунком, декорировала тесьмой, кисточками, бубонами или пришивала замшевую подошву, превращая изделие в домашние тапочки. Она дарила их друзьям, которые эти презенты всегда с предвкушением ждали. Марша обычно имела в запасе несколько комплектов разного размера и цветовой гаммы. Со временем она придумала к ним упаковку – небольшую картонную сумочку с ручками из атласных лент или скрученных жгутом шерстяных ниток. Но все это было раньше. Здесь никто пока не знал о ее мастерстве. Наверное, неспроста, первой одаренной стала именно Ольга Викторовна, невольно разделившая внутреннее одиночество Марши.

Ольга Викторовна восхитилась подарком, долго рассматривала носочки, призналась, что не посмеет их носить, будет жадничать и беречь. Марша, смеясь, хотела ее разубедить, потом обещала связать специально «не такие роскошные».

Ольга Викторовна приготовила чай, варенье, домашнее печенье с маком, присыпанное сахаром. На небольшой тарелке кружками была нарезана крупная свежая морковка, ваза с красными блестящими яблоками украшала стол. Они открыли коробку с «Белочкой».

– Давно не ела настоящего советского шоколада. Как вкусно! Ольга Викторовна надкусила конфетку, – всю жизнь на диете. На пенсии, думала, оттянусь, так лакомства из магазинов пропали, – она засмеялась, – может и хорошо – меньше соблазнов. Я вот с морковкой привыкла, полезно и некалорийно.

За чаем они беседовали на отвлеченные темы, не касаясь основного вопроса. Потом Ольга Викторовна сообщила, что нашла еще информацию в своем архиве. Оказалось, супруга Генриха Вульфа, Елена Никитична Воронина, родом была из станицы Магнитной. Впоследствии на этом месте основан город Магнитогорск.

– Я немного переписала про Магнитогорск из энциклопедии, вот, пожалуй, отсюда, слушай: «…В январе 1929 года Совнарком СССР и СТО на объединенном заседании приняли решение о начале строительства Магнитогорского металлургического завода. В марте к Магнитной горе привезли первых строителей, а 30 июня на Магнитострой прибыл первый поезд, эту дату принято считать днём рождения Магнитогорска, вопреки существованию станицы Магнитной с 1743 года. В 1932 году в Магнитке открылась первая школа, педагогический институт, кинотеатр, театр, аэроклуб. В июле 1933 года мартеновская печь №1 выпустила первую сталь, а в августе 1934 года был открыт стан 500, первый на Магнитке. В январе 1936 года был заложен первый капитальный дом на правом берегу. В апреле 1937 года были закрыты донные шлюзы на плотине №2, при заполнении водохранилища первая плотина и часть станицы Магнитной скрылись под водой…». Мне кажется, они познакомились в Магнитогорске, вернее, в том месте, в станице Магнитной, где потом раскинется Магнитогорск. Николай Генрихович родился в Магнитогорске! А вот почему они приехали сюда и осели здесь, непонятно. Но у меня есть зацепка. Я думаю, что Генрих получил в нашем городе заказ на работу. Надо эту линию проверить. Просмотреть данные по старым зданиям, может, где всплывет имя автора.

– Ольга Викторовна, вы извините, я не все вам рассказала, здесь чисто личный интерес. Я снимаю дом Николая Генриховича. Случайно обнаружила переписку Генриха Вульфа с девушкой, Гретой. Меня заинтриговала тема, хотелось в ней разобраться. Я предполагаю, что это связано с какой-то потрясающей историей любви, но я не знаю языка, фактами не обладаю, только чувства и эмоции. Я вам покажу письма. Моя хозяйка, удивительная женщина, доверилась мне и даже подарила часть своего наследства, связанного с архитектором Ле Корбюзье. Вот, посмотрите, это копии. Может, тут ошибки, конечно, я немецким языком не владею.

– Вот как! Неожиданный поворот, но он историю поиска не делает менее любопытной.

– Я думаю, все, что удастся найти, интересно и важно. Вам непременно надо увидеть этот уникальный дом. Лично меня волнует его судьба. Знакомые архитекторы предостерегали, он может пострадать, так как находится в заброшенном местечке среди частной застройки в центре города – лакомом куске для проектных и строительных кооперативов.

Марша протянула Ольге Викторовне тетрадь с копиями писем. Та открыла наугад какую-то страницу и перевела с листа: «…дорогой мой, немыслимой тяжестью мне кажется наша разлука. Работы в Европе нет. Ваше решение работать в России убивает меня. Нам туда путь закрыт. Увидимся ли мы когда-нибудь? Ваше отчаянье относительно ситуации или не отчаяние, может мне это кажется, может, это мое воспаленное воображение или желание быть любимой вами несмотря ни на что, заставляет все так представлять. У вас прекрасный сын и милейшая супруга. Лучшего и желать нельзя! Но эта страна! Невозможно предположить, чем все это может обернуться. Вы ведь не боец и не революционер. Вы инженер, архитектор, талант! Берегите себя! Ваша Грета».

Марша и Ольга Викторовна молча, смотрели друг на друга.

– Ничего себе! «Санта Барбара» какая-то.

– Мария, я, разумеется, перевела поверхностно, только, чтобы смысл понять. Вы можете оставить мне рукописи? Поработаю со словарем и с документами.

– Конечно, Ольга Викторовна. Это ведь все не моя собственность. Я буду вам очень благодарна, если хоть что-то прояснится.

Они выпили еще по чашечке чая.

– Понимаете, Ольга Викторовна, это все странно. Я не знаю, как выглядел Генрих Вульф. Может, фото и находится в доме, но, во-первых, я очень уж там не копаю, а во-вторых, если кто-то на фотографии снят, так не подписан. Смысл хозяину снимок подписывать, что это он. Но, вообще-то, мне ни одного изображения не встретилось, на котором предположительно мог быть Генрих или члены его семьи.

– Возможно, я сумею вам в этом помочь, буду разбирать газеты начала века, что-то да найду. Да, интересная история.

ГЛАВА 14. АНТОН. ЛЕЙЛА. САНАТОРИЙ

Лейла на одной ножке скакала вокруг Антона. Поезд нервно вздыхал, и Саша каждый раз торопилась отправить их в вагон.

– Саш, до отхода еще пятнадцать минут, не волнуйся! Давайте на воздухе постоим.

– Да, да, не буду! Только вы там без экстрима! Тебе покой нужен, зачем планшет взял, опять работать, да? – Саша заметно волновалась.

– Так целый месяц! Это с ума можно сойти, не телевизор же смотреть круглые сутки! Надо с друзьями встретиться, с родителями, помочь там, что по хозяйству.

– Э, не вздумай, лучше проектируй домик доктору, никаких физических нагрузок. Ты как сегодня себя чувствуешь?

– Да давно уже все просто замечательно. Так, моя хорошая, – прощайтесь с мамой и вперед!

Антон подхватил Лейлу на руки, вместе они обняли Сашу.

– Ты не скучай, отдыхай от нас, от домашних забот, месяц быстро пролетит. А еще лучше, приезжай к нам на выходные!

В вагоне было прохладно, все-таки осень, хоть и теплый, солнечный выдался день отъезда. Лейла прилипла к окну носом, высматривала мать.

– Пап, а когда приедем назад, уже зима наступит?

– Не горюй, мы же ненадолго, всего на месяц, но ты не пожалеешь, будем с тобой отдыхать на полную.

– Пап, а что такое «отдыхать на полную»?

– Да вот говорят так, еще говорят «на всю катушку».

– А почему? Про какую катушку, с нитками?

– Я точно не знаю, всегда думал, что катушка – это ручка радиоприемника, и если повернуть ручку до отказа, то получится более громкий, максимально громкий звук. Звук на полную мощность. Вот как ты думаешь, отдыхать на полную мощность – хорошо?

– Если весело, то хорошо.

– Значит, придется отдыхать весело.

– А санатория это что? Музыка?

– О боже, почему музыка? Кто тебе сказал? – Антон захохотал от неожиданности.

– По радио вроде бы говорили.

– Я даже представить не могу, как можно исполнять санаторию. Санатория… Санатории… О! Может, оратория?

– Оратория, а что это, песня которую орут? Ха-ха! – Лейла покатывалась со смеху, никак не хотела успокаиваться.

Соседка по купе, подслушивавшая разговор, сказала с улыбкой:

– Ну, скорее, от слова оратор. Оратория – это как опера, только не в театре, где еще декорации, а в концертном зале. А по музыке похоже.

– Спасибо, выручили, – Антон вздохнул с облегчением, – санаторий – это как детский сад для взрослых, где отдыхают, поправляют здоровье, лечатся.

– Ты что, пап, я не хочу в детский сад, там есть заставляют!

– Ну, мы и сами есть умеем, зачем нас заставлять?

– Пап, а там днем спят?

– Еще бы! Взрослые, знаешь как спать любят! Пообедают супчика и на боковую!

– Пап, а как это на боковую?

– Боже, Лейла, я уж говорить боюсь, что ты все докапываешься?

– Говори по-русски. Мне будет самой понятно. У тебя крайне засоренная речь.

– Да, по-моему, на боковую, это чисто русское выражение, – Антон вопросительно посмотрел на соседку, ища поддержку.

– Да, скорее всего. «Пора на боковую» еще Салтыков-Щедрин использовал в своих произведениях.

– Щедрин композитор, он танец для Кармен написал, а его жена, Плисецкая, танец станцевала.

– Молодец какая, кто же тебе об этом рассказал?

– Мамочка, мы с ней по телевизору смотрели «Танец Кармен».

– Да, ты права, только это другой Щедрин. Салтыков-Щедрин – писатель, он и сказки сочинял, к примеру, «Премудрый пескарь».

– Знаю-знаю. Лейла многозначительно кивнула и уставилась в окно.

Антон и попутчица переглянулись и засмеялись.

– Пап, что-то осень какая-то странная, не желтая.

– Наверное, определенные породы деревьев выросли. На одних листья уже облетели, дубы позднее листья сбрасывают, а сосны – вечнозеленые растения. Вот и получилось, не хватает у осени желтой краски.

– А у меня всегда хватает красок!

– Ты что же, художница, рисуешь, вернее, пишешь красками? – спросила попутчица.

– Я рисую истории.

– Расскажи, про что ты рисуешь?

Лейла по-деловому развязала рюкзачок и открыла блокнот.

– Я сейчас рисую историю про лошадку Сметанку и Скакуна. И про их маленькую дочку. Как Скакун поехал на заработки, а Сметанка с дочкой остались его ждать.

Лейла быстро нарисовала слева на листе белую лошадку, рядом лошадку поменьше, с розовым бантиком в гриве, напротив уже был изображен гнедой конь Скакун. Они прощаются перед разлукой. Затем, как кадр кинофильма, последовали один за другим картины тяжкой жизни Сметанки и дочки. Их брали в плен, заматывали веревками, наверное, пытали. Добрые друзья – лягушонок и ослик – пробовали спасти их, вступили в неравный бой и погибли. Их одинокие тельца лежали на дорожке. Вокруг лесное зверье оплакивает храбрецов. Приезд Скакуна, счастливое освобождение. Праздник, пир на весь мир. Танцы, пляски, хороводы.

Попутчица и Антон, затаив дыхание, слушали малышку, она эмоционально комментировала свои нарисованные фантазии. Потом просто сказала:

– Все! Пап, а в санатории уколы делают?

– Тебе точно не будут.

– Знаете, у меня скоро День рождения, через десять дней. Мне исполнится пять лет.

– Что ты говоришь? Как же вы будете отмечать?

– Соберемся: бабушки, папа и я. Мама приехать не сможет. Она на работе осталась за руководителя, вместо папы. Она могла бы приехать, но работу нельзя бросить. А когда мы с папой вернемся, то устроим еще один праздник, с друзьями и подругами.

– Если бы день рождения был в выходной, мама обязательно приехала бы, дядька Женька Бархин ее хотел привезти, но торжество в среду. Разгар рабочей недели, поэтому не получается, – пояснил Антон попутчице.

– Он не дядька и не Женька, а Евгений Леонидович, мамин друг и мой крестный.

– Ну, тогда все понятно! – улыбнулась попутчица. – А давайте знакомиться! Меня зовут Людмила Гуселетова, я работаю на местном телевидении. Веду рубрику «Удивительное рядом». Чувствую, сам бог меня к вам подсадил в купе. Тебя я знаю, как зовут, Лейла, а вот как папу зовут, ты можешь сказать?

– Могу, конечно, только надо сначала у папы спросить, хочет ли он с вами знакомиться.

Антон смущенно засмеялся:

– Извините, я Антон Круглов, архитектор из города К. Вот, едем с дочкой отдыхать в санаторий.

– Григорьевич, Антон Григорьевич, – поправила Лейла. Она подлезла под руку Антона и, выпрямившись перед его лицом, мешала им разговаривать.

Людмила встала, пояснила улыбаясь:

– Пойду, попрошу у проводника чай. Вы чай будете? А, прекрасная Лейла?

– Будем, – за двоих ответил Антон.

Проводница принесла чай в подстаканниках, которые Лейла раньше никогда не видела:

– Это что же такое? Дырявая чашечка? Папочка, посмотри, чашечка без дна!

К чаю достали ватрушки Сашиного производства. Угощали Людмилу, та подумала и не отказалась, пояснив, что старается не есть мучного, но ватрушки выглядят очень аппетитно и не попробовать их просто глупо, тем более, они с творогом, в котором много кальция, а он необходим организму. Людмила достала красные крепкие яблочки и заметила: если их есть с чаем, тогда не поправишься, потому что от сладкого «смерть фигуре».

Так за трапезой и беседой быстро прошло время, поезд прибывал на станцию назначения.

Выйдя из вагона, Людмила попросила Антона на несколько слов. Лейла засмотрелась на группу детей, недавно сошедших с поезда. Их пытались поставить парами друг за другом, но четкая линия все время ломалась, превращаясь в изогнутую гусеницу. Антон, не спуская с Лейлы глаз, спросил:

– Чем могу быть полезен?

– Давайте сделаем про Лейлу передачу, у вас уникальная дочь, надо, чтобы о ней узнали.

– Простите, кому надо?

– Людям и Лейле, мы можем прославить ее за один эфир.

– Вы считаете, слава – это то, что нужно маленькому ребенку? Действительно так полагаете?

– Но вам самому хотелось бы посмотреть передачу про талантливую девочку?

– Мне отчасти да, конечно. Но если думать о дочке, учитывать ее интересы, ничего кроме вреда это не принесет.

– Почему вы так считаете, поясните, пожалуйста! Просто мне всегда попадались родители, которые, напротив, стремились показать успехи ребенка, искренне полагая, что это поможет ему в будущем.

– Любой ребенок в определенный период жизни индивидуален и талантлив. Каждый в чем-то своем. Ведь у всех людей на свете есть особое предназначение. Как у пчел, одни родятся солдатами, другие рабочими, третьи няньками. И у нас точно также. В детстве многие детки проявляют поразительные способности. Мне кажется, что это некий посыл родителям по дальнейшей ориентации ребенка. Но взрослым нельзя спекулировать, тешить собственное эго за счет восхваления своих чад. Вы сами знает про детей-вундеркиндов. Сколько среди них счастливых людей? Очень мало, даже наоборот, многие несчастны. Вот вы поразились, глядя на Лейлу, а чему, собственно? Как она рисует или как фантазирует? Ведь если бы на ее месте был взрослый человек, это бы вас не удивило. Значит, то, что она делает, просто не соответствует ее возрасту в общепринятом смысле. Я вас уверяю, Лейла нас с женой поражает каждый день. Когда маленький человек так думает и рассуждает, это удивительно. И мы никак не хотим подвергать ее неокрепшую нервную систему испытанию медными трубами. Сейчас Лейла находится в комфортных условиях, среди любящих людей, но мир жесток. Она ведь не смогла посещать детский садик. Пока ей не нужно отстаивать ни перед кем свое звание «маленького гения». Для нас она солнышко, которое греет и светит нам. Но скоро, конечно, ей потребуется общение с детьми, наступит время идти в школу, и ее индивидуальность неминуемо снивелируется, распространится на одноклассников, а она начнет копировать их, ведь все до определенного возраста стараются быть похожими друг на друга. И что тогда делать с ее славой? Как сохранить завоеванные позиции? Оградить ее от общества, выращивать под колпаком? Как потом избавить ее от комплекса аутсайдера? Лучше, если все идет по порядку и вершин человек достигает постепенно, борясь за каждую ступеньку, за каждый подъем. Вы согласны со мной, Людмила?

– Мне надо это обдумать и проникнуться, я даже представить себе не могла, что все так сложно.

– Лейлу уже приглашали на радио, отказались и не жалеем об этом. Мы ее не прячем от людей, просто не хотим, чтобы она воображала себя какой-то особенной, лучшей по сравнению с другими детьми. Сейчас наша задача как можно больше ей дать знаний и умений, сохранить здоровье, воспитать хорошим человеком. А дорогу к славе ей придется проторять самой в будущем, если она готова к этому стремиться, а нет, так и слава богу. Не в том счастье.

– А в чем счастье?

– Счастье в удовольствии. От работы, от людей, от окружающей тебя обстановки, от архитектуры, от других видов и предметов искусства, от музыки в особенности, от познания, от любви. Человек счастлив, если он радуется. Радость – состояние момента, а счастье – глобальное. Чем чаще он радуется, тем счастливее себе ощущает. Счастье состояние сугубо субъективное.

– Пап, а что такое «сугубо субъективное?» – Лейла приобщилась к разговору, неуклюжая детвора перестала ее интересовать.

– Вот видите, мне пора работать папой!

– Антон, вы удивили своими рассуждениями, так не хочется прекращать разговор с вами! Вот моя визитка, если возникнут проблемы. Когда я, используя свои связи, смогу вам помочь, почту за честь. И еще, мы не успели договорить об архитектуре. Может быть, вы разрешите сделать передачу или цикл передач про вас, или про архитекторов, или про архитектуру. Я согласна на любое ваше предложение.

Антон продиктовал Людмиле рабочий телефон. Распрощались как добрые друзья. Антон взял Лейлу за руку, и они неспешно пошли к автобусной остановке.

Людмила долго смотрела им в след. Красивый высокий мужчина, немного склонившись, шел с маленькой девочкой в красных ботиночках, с рюкзачком за спиной, она держала вязаную шапочку за белый бубон. Шапочка уверенно шагала по дорожке своими тонкими ножками-завязочками, ничего не боясь, ведь она была в надежных руках.

В санаторий приехали к вечеру, сначала навестили бабушек, которые жили неподалеку друг от друга и поджидали гостей, собравшись у одной из них дома. Напекли пирогов, пирожных, тортов, будто должна была прибыть армия голодных новобранцев. К застолью приобщили Сашины ватрушки, которые получили родительское одобрение. Лейла, увидев сладости, воскликнула:

– Ну, смерть фигуре!

На что Антон добродушно проворчал:

– Еще одна фигуристка!

Потом зарезали арбуз и, обессиленные, разместились на диване и креслах обменяться новостями. Бабушки потребовали ежедневных звонков из санатория и обязательного посещения их, как только Лейла и Антон будут приезжать за чем-то в город. На призыв оставить с ними Лейлу Антон ответил категорическим отказом, сославшись на то, что сам еще не наигрался с такой чудесной девочкой.

Им выделили двухкомнатный шикарный номер, спальня и гостиная с диваном и телевизором. Антон сразу определился в гостиной на диване, а Лейлу устроил в спальне, там стояло большое кресло с журнальным столиком и торшер. Удобно играть и рисовать. На кресле сделали постельку для шапочки и мелких меховых зверушек, совершавших переезд до санатория в карманах курточки и комбинезона. Антон не ожидал такого приема, даже поначалу отказывался от предложенного номера, предполагая, что это ошибка. Но его уверили – номер зарезервирован и оплачен областной администрацией города К, специально для Круглова А. Г.

– Вот это да! И с ванной! Наша квартира, наверное, меньше! Ну, Лейла, как мы тут прекрасно поживем, жалко, мама теперь вкалывать будет за себя и того парня.

– Пап, а парень – это ты?

– Я, кто же еще!