Читать книгу: «Летящая над пропастью», страница 8

–Ты же, умная девочка, ты много читаешь, смотришь телевизор, иногда сидишь в интернете, и понимаешь, что человек-это не только материальное тело. Оно умирает, но остаются мысли, переживания, поступки и память о прошедшем. Они никуда не исчезают, а остаются в энергетическом теле, что люди именуют фантомом, который иногда возникает перед нами. Это случается очень редко. Подавляющее большинство людей никогда их не видят. Думаю, что там тоже есть свои законы, Чаще они приходят к нам во сне. Я, например, вижу свою бабушку только во сне. Кстати, сегодня она мне опять снилась. Знаешь, она говорила о том, что надо беречь жизнь, данную нам для счастья, – говорил Герман, тщетно пытаясь вспомнить, что ещё говорила ему бабушка, но из его рта, помимо его воли, продолжали вылетать необычные для него изречения:– Думать надо только о себе, о своём благополучии. Нельзя жертвовать своей жизнью ради других, каждый…

Слушая Германа с непонимающими, широко распахнутыми глазами, Лена вдруг сморщила носик, и перебила его вопросом:

–Ты не находишь, что пахнет серой?

Споткнувшись на полуслове, он потянул носом воздух, но ничего не почувствовал, о чём и сообщил Елене.

– Сейчас – нет, – поражённо ответила девушка, – запах пропал сразу, как только я о нём спросила. Впрочем, может, показалось,– неуверенно добавила она.

– Скорее всего,– сразу же согласился Азаров и, глянув на часы, заспешил,-

нужно было встретить автобус, заказанный на аэродром. На ходу попросив Лену разбудить, накормить и поторопить остальных парашютистов, он скрылся за дверью.

VI

На следующий день, ранним воскресным солнечным утром, Азаров ждал у автобуса пятерых парашютистов. Вскоре молодые люди стали подтягиваться. Настроение у всех было приподнятое. Во время прыжков у одного из парашютистов закрутились стропы. Герман, прыгнувший вслед за ним, стал пытаться помочь товарищу освободиться, и сразу же в его ушах захрипел знакомый голос, уговаривающий его не подвергать свою жизнь опасности. Вновь вспомнились слова бабушки из сна: « Береги жизнь!». Всё, что она говорила ему вместе с этими словами, стёрлось из памяти. Сейчас только одна мысль настойчиво крутилась у него в голове: «Отец прав,– у каждого своя жизнь, и я не обязан жертвовать своей жизнью ради чужой!». Но его руки, не услышав приказа, продолжили начатое дело. Сам же он, освободив коллегу, и, вновь услышав хриплый голос, произнёсший одно слово: «Глупец!», попал в воздушный поток, понёсший его прямо на темнеющий внизу лес. Покрутив и помотав парашютиста из стороны в сторону, ветер бросил его на высокое сухое дерево. Под тяжестью ветка, за которую зацепился парашют, затрещала и обломилась. Упав с приличной высоты на землю, по ощущениям похожую на огромный плоский камень и, больно ударившись пятой точкой, Герман некоторое время лежал без движения. С трудом встав на ноги, освободился от парашюта, огляделся и присвистнул от удивления, – его окружал безжизненный лес, над которым висело тяжёлое хмурое небо. Нигде не видно было следов животных и не слышно пения птиц. «Ага, я, кажется, попал в ведьмин лес?! Ну и где хозяйка, отчего никто не встречает гостя?». Бодрясь, вслух задал вопрос Герман. Лес ответил мёртвой тишиной. Постепенно его охватило чувство неведомого ранее страха. Хотелось бежать, спрятаться, исчезнуть. И ноги, повинуясь этому чувству, понесли его прочь. Он бежал, спотыкаясь о вылезшие из-под земли корни деревьев, пробирался сквозь колючие сухие ветви, причудливо сросшиеся между собой, рвавшие на нём одежду и царапающие лицо. Неожиданно прямо перед собой он увидел поляну, залитую солнцем. Её окружали зелёные деревьям, росшие на такой же зелёной траве, а в середине, на чудесной поляне, искрясь и переливаясь изумрудно – янтарным цветом, манила к себе мягкая шелковистая трава. Азаров сделал несколько шагов по ней и… стал погружаться в трясину. Он попробовал развернуться, но лишь усугубил положение, уйдя в топь по пояс. «Ну что, дитя ангела и слуги сатаны, соберись, – мысленно обратился он к самому себе. Как там нас учили: «парашютист, как и лётчик, психологически всегда должен быть готов к любым неожиданностям, и уметь действовать в необычных критических ситуациях». Что ж, мастер прыжков, давай, действуй! Сначала разберёмся в ситуации. Итак, я струсил и побежал. Почему? На меня было произведено сильное психотропное воздействие. Кем? Вопрос не ко времени и не к месту. Главный вопрос: как отсюда выкарабкаться? А теперь думай, спортсмен липовый!». Он стал внимательно осматриваться, пытаясь увидеть хоть одну твёрдую кочку, или толстую палку. Увы, его взгляду не за что было зацепиться. Размышляя, как выбраться, Герман, пытаясь спрятаться от гнетущей тишины, окутавшей поляну – ловушку, заговорил в голос: «Эй, хозяин болота, давай поговорим! Кажется, тебя Водяной зовут?! Может, отпустишь? Только вот взамен ничего не могу тебе предложить. Хотя… душу хочешь?». После этих слов болото ослабило хватку. Герману стало легче дышать. Над трясиной тотчас повисло облако из густого тумана, запахло серой, и раздался знакомый хрипловатый голос:

–Мальчик мой, что ты творишь? Мы же с тобой обо всём уже договорились. Я, твой отец, я спасу тебя! Скажи только пять слов: «Я отдаю тебе свою душу». И ты спасён, богат и счастлив.

– Заманчивое предложение, – глухо ответил сын, подняв глаза к небу. Его непостижимая красота пробудила в нём нестерпимое желание жить. Жить, во что бы то ни стало. Слова бабушки о ценности жизни, повторяющимся рефреном зазвучали у него в голове. Он уже открыл рот, чтобы произнести страшные слова, сулившие ему жизнь, как в небесной синеве, залитой солнцем, ему вдруг почудился Христос, глядевший куда-то ввысь. Рядом с ним – люди с просветлёнными лицами, простирающие вверх руки. От благоговения на глазах у Германа выступили слёзы. Отчего – то вспомнился визит сотрудников отдела, оставшихся на ночь, чтобы помочь ему завершить работу для Городецкого. Их общее веселье за столом и ласкающий взгляд распахнутых голубых глаз Леночки. «Как же было с ними хорошо и тепло! – подумал он.– Неужели мысли о работе, о деньгах, недовольство собой, обиды, злость, ненужная болтовня в интернете с неизвестными собеседниками, затмили мне живых людей?». Воспоминания согрели Германа, озарив изнутри необычным светом счастья.

–– Говори, мальчик мой, говори! Я знаю, ты очень хочешь жить. Говори!– словно из преисподней донёсся до него хриплый голос. – Всего несколько слов – и ты спасён. Богатство, самые красивые женщины, статус хозяина концерна ждут тебя!

–А знаешь, слуга сатаны, я благодарен тебе! – воскликнул вдруг Герман.– Я понял: нет истины без любви – они едины! В их слиянии есть высшее благо!

– Тогда ты сдохнешь здесь!– сверкая красными злыми глазами, беснуясь, прорычала сущность, приняв омерзительный облик,

– Значит, так тому и быть, – хладнокровно ответил Герман. – Зато, я спасу свою душу. А тело… пусть простит меня. Оно у меня временно, а душа – вечна.

Небо потемнело, грянул гром. Сущность исчезла, и болотная жижа, противно зачавкав, вновь потащила парашютиста вниз. Обводя прощальным взором зелёные деревья, окружающие топь, Уваров натолкнулся взглядом на седого мужчину с небольшой круглой аккуратной бородкой, крупным выпуклым лбом и очень добрыми глазами. Его лик он видел на бабушкиной иконе. Сейчас святой стоял на середине болота, освящённый, словно прожектором, лучами солнца, прорвавшимися сквозь плотные тучи. Глядя на молодого человека ясным взглядом, он произнёс ласковым голосом: «Ты понял сущность бытия и заслужил жизнь!». Внезапно налетел ветер, его сильный порыв нагнул берёзу, и Герман ухватился за его верхушку. Доля секунды – и он вновь оказался на твёрдой земле, но, уже по другую сторону болота. Тотчас ветер стих, успев очистить небо. Азаров посмотрел туда, где стоял мужчина, но там уже никого не было. Он обратил взор на высокую берёзу, в зелёных листьях которой заиграли яркие лучи, и, поклонившись низко до земли, произнёс: «Благодарю тебя, святой Николай – чудотворец, за подаренную жизнь». Повернувшись спиной к болоту, он вошёл в лес, где пели птицы, стучал по стволу дятел, пахло хвоей и горьковатым запахом зелёных трав. Он шёл туда, где призывно журчал ручей, а в небе слышался звук работающих лопастей приближающегося вертолёта. Подняв голову вверх, Герман радостно улыбнулся, произнеся вслух: «Нашли – таки!».

VII

В понедельник, придя на работу, Азаров первым делом стёр с номера двери отдела лишнюю цифру шесть. Входящие в помещение сотрудники, подходили к Азарову, выражая благодарность за спасение товарища. Пожимая ему руку, они осторожно расспрашивали о том, что с ним вчера приключилось. Герман , кротко улыбаясь, разводил руками и повторял, что он просто плутал в том лесу, куда приземлился. И, с облегчением выдохнул, когда к ним в отдел вбежала раскрасневшаяся секретарь управляющего концерном.

–Что у вас тут происходит? Никто трубку не берёт! – прокричала она с порога.– Где ваш Городецкий? Его срочно требует шеф. Уже все инвесторы собрались. Он должен перед ними с докладом выступать, а его нигде нет.

– А он у нас, девушка, редкий гость, – ответил за всех Гоги с приятным акцентом. Да не волнуйтесь вы так! Доклад есть у того, кто его писал, и кто лучше знает суть дела. Он и доложит. Правда, Герман Андреевич?– обратился он к сконфузившемуся коллеге.

Девушка, с недоверием уставившись на Азарова, торопливо схватилась за мобильный телефон. Она быстро, почти скороговоркой, объяснила начальнику суть дела. Затем, приглашающе мотнув головой Герману, застучала высокими каблучками впереди растерянного мужчины. Войдя в кабинет управляющего, Герман понял, что перед ним иностранцы. Услышав несколько слов, что были сказаны ими между собой, догадался, – французы. Хозяин кабинета нервно шепнул ему: «Придётся обождать,– переводчик опаздывает». Азаров кивнул и, поздоровавшись по-французски с инвесторами, начал доклад. Он прекрасно ориентировался в материале, так как все темы, подготовленные коллегами, были им обработаны и сведены в одно целое. Когда он подвёл итог своему выступлению, французы дружно зааплодировали. Ответив на их вопросы, Герман вышел в приёмную. «Ну, вы даёте!» – встретила его удивлённо – восхищённым возгласом секретарь и подала напечатанный приказ о назначении его начальником отдела. Ни она, ни Азаров не заметили, как в дверях со злой гримасой на лице застыл запыхавшийся Городецкий. Бесясь, он прошипел бывшему подчинённому: «Рано радуешься, скоро вылетишь отсюда вмести со своим кавказским дружком!» «Это вряд ли,– насмешливо произнесла секретарь и, наклонившись над столом, обнажив при этом в глубоком вырезе платья пышную грудь, протянула ему уведомление о его увольнении.

Кипя от ненависти к бывшим сотрудникам, Пётр вернулся домой. Навстречу ему вышла жена – красавица Виктория. Подставив мужу щёку для поцелуя, она капризно надула пухлые губки. Вика нигде не работала и, как и все жёны богатых мужей, занималась исключительно собой . Быстро моргая длинными ресницами, она приняла оскорблённый вид и притворно – обиженно произнесла:

– Ты меня совсем не любишь. Я вчера была у Зойки. Ей муж купил бриллиантовое ожерелье. Она говорит, что оно когда-то принадлежала самой царице Елизавете. Теперь его будет носить эта кривоногая дурочка.

А как же я? Неужели я недостойна такого подарка?

– Видишь ли,– с трудом подбирая слова, начал Городецкий,– временно мы не сможем делать такие покупки.

– Что, значит, не сможем?– вскипела Виктория.– Один, как ты знаешь, не смог, и я ушла к тебе. Ну, если не сможешь ты, то не обессудь. Знаешь поговорку: «дорогой бриллиант требует дорогой оправы». Так что, постарайся, как можно быстрее, решить свои проблемы. Иначе….

Не досказав, Вика повернулась к нему спиной и пошла к себе в комнату, на второй этаж.

Эпилог.

Прошло несколько лет. Герман, живя по тем незыблемым законам человеческой природы, которым когда-то его учила бабушка, обзавёлся друзьями, самым близким из них стал Гоги Абашидзе. Он счастливо женился на Елене Уваровой, у них подрастал сын. Теперь он занимал должность заместителя управляющего концерном, и перед ним открывались новые перспективы. Однажды в Петербурге, на экономическом форуме, к нему подошёл, изрядно располневший, бывший сокурсник и бывший начальник Павел Игоревич Городецкий. «Рад видеть,– приветствовал он Азарова, протягивая ему руку.– Ты думаешь, что я на тебя в обиде за увольнение? Ничуть! Ты даже не представляешь, как я сейчас высоко «летаю»! Я богат, я…». Слушая его, Герман почувствовал, как на него пахнуло серой, и сразу же из уст Павла зазвучал хриплый голос служителя ада: «Завидуешь, мальчик мой? На его месте мог быть ты. Глупец ты, глупец!». Запах растаял. Продолжая смотреть на Павла, Азаров вздрогнул, увидев перед собой несчастного страдающего человека. «Береги, душу, Герка! Без неё ты – не ты», – с горечью проговорил он. Герман ещё не успел прийти в себя, как перед ним вновь стоял довольный жизнью Городецкий. «Что смотришь?– смеялся он ему в лицо.– Запомни: такие парни, как я, правят миром. У нас – деньги, у нас – власть! Все вы будете жить по нашим правилам. Из-за денег вы будете уничтожать друг друга. Сидя в интернете, вы навсегда забудете глупые слова: родина дружба, любовь, преданность. Под флагом демократии в мире воцарится безнравственность и хаос!». Закончив говорить, он криво усмехнулся и, свысока кивнув на прощание, удалился. Азаров ошеломлённо смотрел ему вслед, но, видя светлые оживлённые лица проходящих мимо людей, успокоился. Он стал вслушаться в отрывки разговоров, которые долетали до него. В них речь шла о проектах, направленных на процветание страны: о постройке новых дорог, увеличение доходов населения, заботе о подрастающем поколении и пожилых людях. Возникший, было, страх от осознания того, что слова бездушного Городецкого могут стать правдой, растаял. Согрелось сердце, заставив улыбнуться его чистую душу.