Читать книгу: «Мистический лабиринт. Лирика и мистика», страница 3

«Белые волки – посланцы метели…»

 
Белые волки – посланцы метели,
Нас разлучить с тобой снова хотели,
Выли за окнами, страшно метались,
Только в объятьях друг друга остались.
 
 
И позабыли и страх мы внезапный
В этом бессилье любви и азарта.
А над Сибирью моей ураганно,
Словно бы страсть неземная желанна.
 
 
Только жестока спесивая вьюга,
И тяжело задышала округа.
И захрипели медведи – бураны,
Все непонятно, жестоко, туманно.
 
 
В белом безмолвии страсть преломляя,
Лада любовью навек награждая,
Нам о метели забыть позволяет.
Белые волки смиренно смолкают.
 
 
И в тишине позабытого мира
Только огонь согревает нас мирно.
Сирые души находят друг друга,
Там, где металась отчаянно вьюга,
 
 
Там, где растаяли в белом тумане
Два одиночества, страсть нас дурманит,
Но разлучить нас с тобой не сумели
Белые волки – посланцы метели.
 

8 декабря

 
А знаешь, я тоже летаю ночами
Над снежной безбрежностью белого поля.
И души ушедших так часто встречаю
На этом бескрайнем и дивном просторе.
Такие полеты мне кажутся песней,
О том, что нас ждет и что сбудется с нами,
Мир снежный огромен и все-таки тесен
Такими метельными чудо ночами.
Какой-то колдун улыбнется небрежно,
Метелица снова расскажет нам сказку,
И в этом далеком пути безмятежном
Узнаю я ветра метельного ласку.
И вдруг из-за туч белый всадник в тумане,
Он вырвет меня из метельного круга.
И дивная песня о счастье обманет,
И нас заметет, запорошит нас вьюга.
Потом, засыпая на белой постели,
Мы вечные тайны постигнем невольно.
Поют колыбельную тихо метели,
И будет отрадно, светло и привольно.
От чаяний тех, промелькнувших в тумане,
Эпох и стихий, и теней, и открытий.
И дивной звездой загорится над нами
Любовь в переменчивых красах событий.
Я души ушедших так часто встречаю
На этом бескрайнем и дивном просторе.
А знаешь, я тоже летаю ночами
Над снежной безбрежностью белого поля
 

Тринадцатое, пятница, мираж

 
Тринадцатое, пятница, мираж,
Над Эйфелевой башней дивный лик,
И в снегопаде кот утонет наш,
Профессор глыбой мрака там возник.
 
 
А мы читали до утра роман,
В котором все с судьбой переплелось.
Он, словно знак, был в сентябре нам дан,
Тогда все намечалось, началось…
 
 
И тот, кто не любил любых стихов,
Позволил мне ту летопись писать.
В Париже снегопад, а мир таков,
Что ничего в судьбе не угадать.
 
 
И все-таки счастливое число,
Мазурка над брегами Сены вновь.
Куда меня в ту зиму занесло,
Тринадцатое, пятница, Любовь…
 
 
Сердца летят за вьюгою, Мишель,
Над головой теснятся облака,
Для Купидона верная мишень,
Я так тогда казалась далека,
 
 
Нас завалило снегом в этом час,
Пошли спасть замерзшего кота,
Тринадцатое, пятница, стучат
Нам Домовые, Леший у крыльца,
 
 
И в этой сказке место есть Любви,
И дивный лад нас в эту стужу ждет,
– И будет все ладом, – мне говорит
Там бабушка, когда блины печет.
 
 
Там только свет, и сон, и снегопад,
И белый вальс нал Любинским пьянит.
И ангел, как и много лет назад
Туда в туман, за гением летит…
 

Все остальные сквозняки

Настоящий мужчина приходит в твою жизнь и, несмотря на ссоры и проблемы остается в ней навсегда. Все остальные —сквозняки

 
Сколько было сквозняков
На твоем пути безбрежном
Перед тем, как он пришел
Добрый, ласковый и нежный.
 
 
Август тихо догорал,
И металась птичья стая,
В сером небе, и оскал
У судьбы улыбкой станет…
 
 
Так случается порой,
Запоет о вечном ветер,
И сквозняк умчится твой,
Посмотри-ка, солнце светит.
 
 
И единственный, родной
Улыбается, вздыхает.
Ощущаешь, за спиной
Снова крылья вырастают…
 
 
Золотятся листья, свет
Лунный ласково и нежно,
Как залог твоих побед
Понимаешь неизбежность.
 
 
И в тумане голубом,
За чертой, во сне, в ненастье
Остается он с тобой-
Настоящий вестник счастья….
 
 
Все забыты сквозняки,
Все утраты и печали,
И тепло его руки
Вас на счастье венчали.
 
 
Пусть в тумане и во сне
Нас оставят все ненастья,
Теплым лучиком в окне,
Окрыляет наше счастье.
 

4 января

 
Жизнь обыденна, ночь беспросветна,
И метель не дает отдышаться.
Но проносится ангел с рассветом,
Позволяя печали уняться.
 
 
Снежный кот за окном отдыхает,
Рыжий пес утопает в сугробе.
На стекле все цветет и не тает
Бледность лилии. Вникнуть попробуй:
 
 
Там Снегурочка иль королева,
На мгновенье к тебе заглянула,
И душа в пустоте онемела,
Я куда-то в ту снежность шагнула,
 
 
И на грани заснеженной сказки
Мир трепещет, в огнях утопая,
Это ангел, взиравший с опаской,
Вдруг с надеждой к тебе подступает.
 
 
Короли у порога застыли,
Ждет на праздник нежданных гостей,
Удивляюсь растерянно – ты ли,
Или кто-то из сказки моей…
 
 
Бледность лилий – их холод и тайна,
Снежный кот задремал за окном.
Рыжий пес, как он смотрит печально,
В снегопаде блуждая чужом…
 

Белое и черное

 
Я мечта на пути от сомнений к экстазу.
Странный лучик надежды и вечная блажь.
Я в реальности тьма, но цепляясь за фразу,
Понимаю, что ты мне и душу отдашь.
И в бокале отравленный мед вдохновенья.
От заката к рассвету стремится душа.
Тихо тонет в метели тоски и забвенья,
Но расправив крыло, я пытаюсь взлетать.
И несут ее вдаль вдохновения кони.
И никто не встречает ее в пустоте.
Как устала она от тоски и погони.
Я никто, я Психея в немой высоте.
Мне на плечи накидка из инея ляжет.
И останется боль, и растает мираж.
– Ты явилась так поздно, – профессор
мне скажет.
Нет, не поздно, люблю я полет, а шантаж
Пряхи старой уже не пугает, мой милый.
Что там? Узел иль тихо оборвана нить.
Я твое обретение веры и силы
В то, что можно в реальность мечты
Воплотить.
Я мечта на пути от сомнений к экстазу,
И смертелен, ты знаешь, тот мой поцелуй.
Я в реальности тьма, но цепляюсь за фразу,
Ты меня отпусти, ты меня не ревнуй.
 

Зачем я родился белым? Белый волк

Летописи профессора В. 15 декабря

 
– Мама, зачем я родился белым?
– Такое порою случается, милый.
– Как же случилось? Все волки серы.
И как мне поладить со стаей и с миром?
– Не все приживаются, ангел мой, в стае,
А белые, знаешь ли, одиноки.
– Прости меня, мама, я мир оставил
Такой привычный, такой жестокий.
 
 
Не жди, домой не смогу вернуться.
А гостем дома быть не желаю.
– Но на чужбине не остаются.
– Да почему же, там выживают.
– Да, выживают, а жить когда же?
Душа металась в глуши Урала.
И Домовой тебя ждал, вот скажет:
Когда же твой парень придет, бывало.
 
 
Тогда ночами ему ты снился,
Теперь тебя мы едва б узнали,
Ты возмужал, ты так изменился,
И ждать возвращения мы устали….
Но где-то там, за чертой, однажды
Столкнемся снова в тумане белом.
Мой мальчик, нам ты тогда расскажешь,
Где был, как жил там, и что ты делал.
 
 
Ну а пока в пелене тумана
Мне снится снова белый волчонок.
Он тихо спросит:– Скажи мне, мама,
Зачем родился я в мире черном?
И белым облаком за горами
Он вдаль стремится и тает где-то.
Нет места белым им в серой стае,
Пусть не коснутся его там беды….
 
 
Пусть будет мир к нему ласков снова,
Ведь надо где-то прижиться белым.
Он помнит мир, не забыл он Слово,
И пусть его обойдут все беды.
И белой птицей душа над снегом
Несется к дому на миг единый.
– Скажи, зачем я родился белым?
– Ну что ж поделать, о, мой родимый
 

Снежно. Вьюжно. Туманно. Волшебная ночь

 
Холод душу сковал ледяной пеленой,
Хрипло кот закричал:– Что же будет со мной?
Домовой заскулил, словно яростный пес.
Все морозы с собой этот гость им принес.
 
 
Ворон каркал всю ночь, нагнетая беду,
И по снегу к нам души умерших бредут,
И плетется куда-то в тумане Змея,
И не слышится свиста во тьме Соловья.
 
 
И сидел в тишине Позвизд злой у огня,
И ругался с Ягой, люту долю кляня…
А Яга вдруг запела о мире другом,
И металась метель, было снежно кругом.
 
 
К ним пробрался из леса теней Соловей,
Говорил наш повеса о доле своей.
Мол разбойничать больше бедняге невмочь,
Надвигалась на мир новогодняя ночь…
 
 
Тьма готова всю землю навеки сковать.
Только стала Метелица вдруг колдовать,
И кружиться в тиши, засмотрелся Старик,
И седою главою устало поник.
 
 
– Что-то худо мне нынче, – он нам говорил,
Домовой вдруг проснулся, как волк там завыл,
А Метелица пляшет, смеется во мгле,
Бродят тени по скованной вьюгой земле…
 
 
И в объятия злого спешит старика,
– Что ты грустен и сед, потанцуем пока,
Пусть огонь разгорится, пусть кот запоет,
Ведь без песен его лето к нам не придет…
 
 
Встрепенулся, и шубу откинул он прочь,
И продлится еще та метельная ночь.
Снег летит в небеса, ведьма пряжу придет,
Нас спасут чудеса, к нам придет Новый год.
 
 
И из чащи навстречу выходит медведь:
– Кто посмел там плясать, кто осмелился петь.
Волк-буран за Кащеем усталым спешит,
Тихо тонет в сугробах и в пропасть летит.
 
 
Эта ночь так волшебна и так хороша,
За Метелицей снова несется душа.
До рассвета лишь миг, новый день, тишина,
А волшебная ночь, так метельна темна…
 

Волшебная ночь. Сказка начинается

 
Волк снова к жилищу пришел в этот час роковой.
И слышали духи в снегах этот яростный вой.
– Но кто там не спит? – усмехнулась устало Яга, —
Иди-ка, впусти его, там и мороз и пурга.
 
 
– А нечего шастать, – ей кот отвечает во тьме.
– Открой ему двери, пришел он, я знаю, ко мне.
И кот навалился на дверь, и открылась с трудом.
И волк, разгребая завалы, протиснулся в дом.
 
 
– Чего тебе, серый, я вижу, что снова не спится.
– Заснешь тут, пожалуй, там Ний полоумный ярится.
Чертей разбросал, и Кащея на цепь посадил,
Пришел, чтобы сказать, что бороться не хватит вам сил.
 
 
Весны не наступит, он снова собрал чародеек.
И снова колдует, на что-то еще он надеется.
– А пусть похлопочет, и что нам его кутерьма.
– Весна не наступит, и вечною будет зима.
 
 
– Да, это случится, но только не нынче, мой друг,
И странные лица сквозь стужу являлись им вдруг.
– Да кто это снова? – взмолился рассерженный кот.
Князья просыпаются, время для них настает.
 
 
И снова колдует старуха в тиши у огня.
И лес заповедный, все вечные тайные храня,
В немом оцепленье сраженья великого ждал,
И волк растворился, и холод всю землю сковал.
 
 
И нет никого, только волка следы на снегу.
А кот и старуха все слушают эту пургу.
И тени героев бесшумно уносятся прочь.
И длится, и длится волшебная зимняя ночь.
 

Метель на рассвете

 
Пусть на рассвете белый- белый снег
Окутает сиянье наготы,
И прелесть грез, понятных не для всех,
И хрупкость, эти снежные цветы
 
 
Откуда-то из сказочных миров
Метелица с небес бросает нам.
И так понятна первозданность снов,
И слов экстаз с виною пополам.
 
 
Да, истина в вине пред белизной,
Которая растает в этот миг…
И говорит там, в пустоте со мной
Лишь Карачун – отчаянный старик.
 
 
Он корчится от боли и тоски,
Которой нет исхода, странный миг,
Снегурочка, ее шаги легки,
И белый медвежонок, и старик,
 
 
И сказка ли? Не знаю, не пойму,
Я словно бы в сцеплении веков,
Прильну почти отчаянно к нему,
И к холоду, и горести оков.
 
 
И где-то там, в безмолвии снегов,
Летит навстречу белый, белый, конь.
Сам Велес снова мир спасти готов,
Жар-птицы свет и призрачный огонь.
 
 
И этот миг, и мир, и бездна снов,
Соединятся в праздничный коктейль,
И нас спасает только Велес вновь,
И он прогонит в эту ночь метель.
 
 
И прелесть грез, понятных не для всех,
И хрупкость, эти снежные цветы,
Пусть на рассвете белый- белый снег
Окутает сиянье наготы.
 

Я в бокалы с вином добавляю прохладу метели

 
Я в бокалы с вином добавляю прохладу метели,
Песню дивную вьюги нам снова устало поют,
Приглашаю на вальс, он сегодня таинственно- белый,
И в просторы бескрайние зимние страсти влекут.
Этот смех, этот вальс, и вина первозданная сладость,
В нем и травы, и грозы, которые снятся ночами,
И метель нас обнимет, подарит надежду и радость,
И суровый Кащей нас улыбкою в поле встречает.
 
 
Пусть укутает вьюга мой стан и зовет нас куда-то,
Пусть в тумане безбрежном проносятся сказки опять,
Медовухи тепло в эту ночь я легка и крылата,
Будем снова кружиться, и будем в снегу танцевать.
Как легка и прозрачна в тумане луна золотая,
Только души и песни – попутчики наши во мгле,
И снежинок беспечных кружится веселая стая,
Эта снежная страсть, нет прекрасней ее на земле
 
 
Мы вернемся к утру, у камина мы сядем устало,
Пусть огонь согревает, и жжет наши души опять,
Я в бокалы с вином добавляю снежинок, как мало,
Нам для счастья осталось, в метели во мгле танцевать…
В старом замке темно, только наши веселые души,
Эти тайны и тени разбудят, легко нам теперь,
И веселая ночь то безмолвие снова разрушит,
И врывается в мир наша страсть, как ночная метель.
 
 
Приглашаю на вальс, он сегодня таинственно- белый
И в просторы бескрайние зимние страсти влекут.
Я в бокалы с вином добавляю прохладу метели,
Песню дивную вьюги нам снова устало поют.
 

Ей одиноко, холодно и снежно. Омичка

 
Ей одиноко, холодно и снежно
На площади в закатный этот час.
И засыпает город безмятежно,
Часы в тумане все еще стучат.
 
 
Но в этом платье бальном очень зябко
В эпоху новую на нас взирать,
Печаль и сон, и снега ворох рядом,
О встать бы и парить, домой бежать.
 
 
Да где он, дом? Там навсегда чужие,
Там все сломали, вынесли куда-то.
И лишь снежинки в пустоте кружили
И на плечах не таяли, крылатый
 
 
Веселый ангел в сером небе кружит,
И где-то рядом бродят чьи-то тени.
Она грустит, и ей никто не нужен.
Но как же зябко в ясный день весенний.
 
 
Мир покачнется и во тьме утонет,
И будут долго в полночи опять
Стоять и спорить кто – то на балконе,
О том, как жить, как этот мир понять.
 
 
И вроде бы застыла безучастно,
И ничего не хочет дева вновь,
О чем мечтать? О муже и о счастье,
Но холодно и приближалась ночь.
 
 
Вот так грустить, и снег еще не тает.
И где же тот, кто бросит мех на плечи?
И кажется она о нем вздыхает
И ждет, и ждет свиданья в снежный вечер.
 

2

 
Метель на рассвете приносит веселые сны,
И песня о свете, в который поверить должны.
И древние святки нам ближе, желанней, милей,
В заснеженном мире становится жить веселей.
 
 
И духи зимы все вели у огня хоровод.
Метель на рассвете нам светлые песни поет.
И белые волки в буране почти не видны…
И горести смолкли, и свет в ожиданье весны
 
 
В разбуженных душах горит, как костер на снегу,
Метель на рассвете, и сон одолеть я смогу.
А снег оседает, сугробы все выше в тиши,
И в них утопая, Баюн в этот мир поспешит,
 
 
Разбуженный кем-то до срока приходит медведь.
Метель утихает, устала и плакать, и петь.
И лишь берегини в протяжной и вечной тоске,
Поведают нам о костре, Коляда им пропел
 
 
О том, что и счастье, и радости будет сполна.
Метель утихает, умаялась видно она,
От чаянья неги от части и счастья и сна,
К нам в святки спешит пробираясь по снегу весна.
 

Будущее в прошедшем Старик

 
В доме не было окон, а двери так плотно закрыты,
Что какие-то птицы разбились, просясь на постой.
Никого не впускал в этот мир, о, чудак деловитый.
А меня вдруг окликнул с порога так странно:– — Постой.
 
 
И ему подчинилась, сама я себе подивилась.
Ведь никто в этом мире не смог бы меня укротить.
И морская волна возле ног обреченно забилась.
И меня он позвал, чтобы чаем в саду угостить.
 
 
А потом он роман свой читал, и в порыве экстаза
То взлетал к облакам, то валился на землю, шутя.
Что там было – не помню. Тонуло и Слово и фраза
В этой водной пучине. Кто был он? Старик и дитя.
 
 
Впрочем, это со всеми мужами однажды случится,
И затворники снова врезаются горестно в мир.
И закат там алел, и кружилась растерянно птица.
И какая-то тень все витала спокойно над ним.
 
 
Что там было еще? Ничего из того, что смущало
И тревожило нервы усталых и желтых писак.
Только птица вдали обреченно и дико кричала.
Он смотрел в эту даль, и я видела, как он устал.
 
 
Дар общения нам, как богатство и слава дается.
Мы бежим от него и в сочинительстве скрыться вольны.
Только призрак прекрасный над гением снова смеется.
– Кто она? – я спросила, – Душа убиенной жены.
 
 
– Как могли вы? – Я мог, – повторил он, как горное эхо,
И расплакался вдруг, как ребенок, почуяв беду.
И я к морю бежала, и помнила снова про это.
Ночь прекрасной была, но я знала к нему не приду.
 
 
И сидел он один, и в саду, где усталые птицы,
Все взирали угрюмо, хранили покой свысока.
(Будет долго потом мне старик этот призрачный сниться.
И свечу погасила прекрасная в кольцах рука).
 
 
– Навести его, детка, – мне женщина тихо сказала, —
Я сама умерла, он невинен, он просто Старик.
И звездой обратившись, она мне во мраке мигала,
И забылся опять он в романах прекрасных своих.
 
 
Никого не впускал в этот мир свой чудак деловитый.
А меня вдруг окликнул с порога так странно: -Постой.
В доме не было окон, а двери так плотно закрыты,
Что какие-то птицы разбились, просясь на постой.
 

Прощайте, профессор. Весенние страсти

 
Профессор растаял в печали чужих берегов.
Но жизнь мне оставил, а значит весну и любовь.
И в звездном дожде каравеллы мне грезятся вновь.
Уходит профессор, останется жизнь и любовь.
 
 
Мы вечно не с теми, кто дорог и пылко любим.
Жестокое время смеется над гневом моим.
Божественный финн возвращается, Демон, душа.
Победно мы с ним этот год на брегу Иртыша
 
 
Еще проживем, не во Франции, что мне Париж,
Я дома, я дома в плену звездопадов своих.
Не вечный изгнанник, я дома, храни меня бог.
Профессор растаял, и скатертью сумрак дорог.
 
 
Весна, и музыка и кот, мы кофе попьем,
Капель запущу я в забытый профессором дом.
Прощайте, историк, настала иная пора.
Русалки чаруют природу в лесу у костра.
 
 
Нам запад – пустое, к нам Лада, как прежде спешит.
И вместе с весною очнется душа и взлетит.
И в облаке света, у бездны на самом краю.
Прощайте, профессор, я Раймо, как прежде люблю…
 
 
Весна – это страсть, это нежность в стихии огня.
Прощайте, мой друг, не зовите обратно меня…
И в звездном дожде каравеллы мне грезятся вновь.
Уходит профессор, останется жизнь и любовь.
 
 
Божественный финн возвращается, Демон, душа.
Победно мы с ним поживем на брегу Иртыша.
Прощайте, профессор, хранит нас мечта и полет.
Уходит профессор? Эпоха другая грядет..
 

Снежный кот

 
И затерявшись в белизне снегов,
В безбрежности страстей не воскресая,
Тебя оставит навсегда любовь,
Как журавлей, летящих к югу, стая.
 
 
Здесь холодно и снежно в этот час,
И тонет белый кот опять в сугробе,
И только души мрачные у нас
О подаянье просят и находят
 
 
Тот странный миг, и мир неповторим,
Он может этой ночью оборваться,
По снегу тени темные за ним
Спешат, и грезят в полночь, оставаться
 
 
В снегу так зябко, страшно уходить,
Сугробы, словно монстры, проступили,
А мне кота достать и сохранить
Лишь память в душах, все мы позабыли.
 
 
О как деревья в сумраке белы,
О как бледны в тумане наши лица,
Мы так спокойны, словно мы вольны
Остаться, и вернуться, и влюбиться.
 
 
Но ждет меня король снегов во мгле,
Мелодий позабытых переливы,
И странный свет, погасший вдруг во мне,
И память о тебе, таком счастливом…
 

Зимние цветы

 
А фиалки цветут за замерзшим окном,
И врывается холод разлуки в мой дом.
И печальный прохожий в туманной дали,
В этой стуже тревожной позабыл о любви…
 
 
На заснеженной елке иней так серебрится,
Что в сиянье все смолкло, нас оставили птицы.
В тусклом свете заката, будто стертые лица,
Уносились куда-то, чтобы там воплотиться.
 
 
Мы не знали покоя, и не ведали страха,
А фиалки цветут, как в преддверии краха.
В этом зимнем покое, нет ни злобы, ни боли,
Что случилось такое, что творится с тобою.
 
 
Словно мир покачнулся, но куда —не понятно,
И уносятся духи в эту пропасть, обратно.
И печальные луны обреченно —покорны,
А фиалки цветут, и цветут не притворно…
 
 
Там в свирепой метели затерялся прохожий,
И над миром взлетели наши души, тревожа
Тот морозный покой, тот печальный и странный
А фиалки цветут, словно вечные раны
 

Ангел и демон

 
И ночь рассекалась незримым мечом
Какого-то дивного древнего бога.
Там ангел смеялся за правым плечом,
И Демон кривился за левым от боли.
 
 
Дорога была так внезапно легка,
И так тяжела эта вечная сила
Рождения мысли, а после стиха,
Что ночь забытья вдруг растает красиво.
 
 
Расставит все тьма, как и надо потом,
Безропотно ангел в туман удалился,
И мы остаемся под звездным мостом,
Где так все красиво, и что-то случится.
 
 
И холод забытых, потерянных строк
Не станет для мира опять откровеньем,
И только незримый и яростный Блок
Поведает нам о любви и забвенье.
 
 
И ангел вернется – за правым плечом,
А Демон в тумане надолго растает.
И ночь рассекалась незримым мечом,
О как мне тебя и себя не хватает…
 

Странный гость

 
Ко мне пришел сегодня старый черт,
Растрепанный, усталый и хмельной,
И говорит, что время – то течет,
А веры нет, поговори со мной.
 
 
Но у меня важнейшие дела,
Для философий время, право, нет,
И все же снова кофе налила,
Врубила свет, и дым от сигарет
 
 
Причудливые лица рисовал,
Холодный ветер распахнул окно,
И он меня к тебе не ревновал,
Он видел, что теперь мне все равно.
 
 
Мигала лампа, и шуршала мышь,
А может Домовой не мог уснуть.
Вот так всю ночь о чем-то говоришь,
Пытаешься за грани заглянуть,
 
 
Потом слегка кружится голова,
И на снегу следы его копыт,
Мне показалось, что я умерла,
Зеленым глазом на меня косит
 
 
И улыбнулся в редкие усы,
И говорит о том, что жить и жить.
И вдруг салют, и от такой красы,
Не спрятаться и хочется парить.
 
 
И подождут все важные дела,
Общение важней всего на свете,
И понимаю, я не умерла,
Раз он один уходит на рассвете.
 
 
И на прощанье говорит: – Пока.
И снова повторяет: – Никогда,
Змея, как роза черная в руках,
И на снегу два ясные следа.,