Читать книгу: «Мистический лабиринт. Лирика и мистика», страница 2

1 октября

 
В твой сон войду я облаком незримым,
И растворюсь в тревогах бытия.
Так хочется мне стать твоей любимой,
О, осень заповедная моя…
Все было и все будет – это ясно.
Но в эту ночь, с тобой наедине,
Я понимаю, эта жизнь прекрасна,
Она вином изысканным во мне
Течет и отзывается внезапно
Французов восхитительная речь.
Да, можно жить отчаянно с азартом,
И юности огонь в душе сберечь.
И где-то там, над солнечным Парижем,
В мерцании каких-то вечных грез,
Я снова этот сон в тумане вижу,
И принимаю чувства я всерьез…
Как хочется мне стать твоей стихией,
И окунуться в осень наших грез.
В твой сон войду я облаком красивым,
И растворюсь в потоках дивных слез.
И лепестками роз зарю встречая,
Позволь остаться у тебя в плену…
И океан всю свежеть грез вдыхая,
Позволит мне забыться и заснуть…
 

Набоков сжигает Лолиту

 
Как критики злы, нет сердиты,
Отправив в сердцах их к чертям,
Набоков сжигает Лолиту,
Предавшись забытым страстям.
 
 
Жена улыбается рядом:
– Ну что ты, мой ангел, оставь.
Да ну их, какая отрада,
И сам, мой родной, не лукавь….
 
 
И все-таки зло и сердито,
Отставив о милости бред,
Набоков сжигает Лолиту,
И знает, прощения нет.
 
 
И все, что в запале забыто,
И больше вернуться невмочь,
В камине сгорает Лолита,
Нам мир надвигается ночь…
 
 
Герой, он не автор, пустое,
Они никогда не поймут,
Огонь все горит за спиною.
А критики спят или пьют
 
 
С чужими, любовниц ласкают,
Уносятся яростно прочь.
Набоков Лолиту сжигает,
На мир надвигается ночь.
 
 
Жена у окна виновато
Стоит, словно Лотта все ждет,
За творчество грянет расплата,
Никто ничего не поймет.
 
 
Из пепла она не восстанет,
И рукопись эта сгорит.
И автор злодеем останется,
В огне своих вечных Лолит
 

Звезда Полина Виардо

 
Нежна, стремительна, прекрасна..
О, Дева-птица, ты богиня.
И с первых нот поэту ясно,
Что он от страсти здесь погибнет.
И будет где-то в Буживали
Мечтать о трепетных восходах,
О, как же вы очаровали,
Какому дьяволу в угоду.
 
 
И только тихо улыбнется,
Не ведая, а что творила,
И к мужу хмурому вернется,
Как будто бы про все забыла.
И там, у ног ее, в Париже,
Уже не ведая о чуде,
Я снова сон тот странный вижу,
И обступили виллу люди.
 
 
О русском гении твердили,
Она жестока и невинна,
Лишь тени трепетно кружили,
Над виллой там грустит Полина.
И ничего ей не простится,
Там страсти трепетные звуки,
И там дрожащие ресницы,
Там эти песни, эти руки.
 
 
А Бужеваль смотрел смиренно
За миг до гнева и печали,
Как эта дивная сирена
Его навеки укачала.
И что там все иные звоны,
И песни, слышанные где-то,
Когда уходит он, влюбленный,
Осилив мрак, к сиянью света.
 
 
Когда душа в тот рай стремится,
Забыв про ад измен и плена,
Взлететь, парить, потом разбиться,
У ног Тургенева сирена,
И так юна, как в миг разлуки,
И так прекрасна в миг печали.
Их песни трепетные звуки,
На страсть и вечность обвенчали
 

Этой ночью мне снились птицы

Мир устроен не так нелепо,

Как нам чудится в дни печали,

Ведь земля – это то же небо,

Только в самом его начале.

(И. Царев Ангел из Чертанова)

 
Этой ночью мне снились птицы,
В черном небе они белели,
Не боялись совсем разбиться,
Притяжение одолели.
Этой ночью мне снились птахи-
Наши души в порывах вальса,
Беззащитны они во мраке,
Но парили и не сдавались…
 
 
Да, конечно, нас манит тело,
Если души давно забыли,
Только  птицы взлетали смело,
И над пропастью дум парили.
Да, конечно, земные страсти
Нас уносят порой от мира,
Только души в незримой власти,
Остаются в пустыне сиро.
 
 
Посмотри-ка, там, в небе птицы,
И над Омском, и над Парижем,
Знаю, это мне только снится,
Но порхают они все ближе.
Пусть исчезнув, опять вернутся,
И останутся с нами, верю.
Этой ночью мне снились птицы,
И во тьму уходили звери…
 
 
На земле и на небе ангел,
И тепло мне не только снится,
И  купались мы в звездопаде,
И парили  в тумане птицы,
И смотрю я в просторы немо,
Я забыла давно печали.
Ведь земля – это то же небо,*
Только в самом его начале.
 

Ты явишься ко мне, как первый снег

 
Ты явишься ко мне, как первый снег
Являет миру  дивную прохладу,
И город мой в немом стеченье рек
У ног твоих, и кажется так надо…
По Любинскому снова пронестись
На тройке, замереть  на миг на Тарской,
Ты явишься ко мне, фантазий бег
В заоблачной стихии той оставя.
И будет кот томиться у двери,
Где навсегда Ван Гог присел устало.
И где-то проплывая, фонари
Надежду нам на будущность оставят.
О зеркале разбитом говорят,
И кружимся мы в пелене романа,
Профессор  мой любимый, этот взгляд
Меня пленит, но поздно или рано
Мы встретиться должны, темнел Иртыш,
Тень Ермака и адмирала профиль.
И вижу я, ты на брегу стоишь,
Кружится снег, и час для встречи пробил.
И город мой в немом стеченье рек
У ног твоих, и кажется так надо…
Ты явишься ко мне, как первый снег
Являет миру  дивную прохладу.
 

А осень столько счастья прибавляет

 
А знаешь, просто задержалась осень,
И в солнечном плену душа резвится,
Срывает дерзко листья и уносит
Усталый ветер – время нам влюбиться.
В улыбке беззащитной есть отрада,
Пусть лесть души касается небрежно.
Но знаю, это ты моя награда
И праздник. Листопадно, дерзко, нежно.
И голые деревья тянут ветки,
Едва касаясь и летя куда-то.
А знаешь, осень  солнечней, чем лето,
И в этом наши чувства виноваты…
Над городом, как призрачные птицы,
Кружатся души, не успев проститься.
Нам остается только веселиться,
Ведь надо было в осень так влюбиться.
И солнечная нежность так желанна,
В стихии обалдевшего Шопена,
Вся в золоте восторженно —обманна
Танцует осень – жизни перемена…
Двадцатый день октябрь проживает,
Горят в огне утраты и сомненья.
А осень только счастья прибавляет,
Когда горит в душе самозабвенно.
 

В кафе

 
Профессор тихо сядет у окна,
В кафе, забытом всеми, кофе пьет.
И молча ждет, пока придет она.
И верит – обязательно придет.
 
 
Француженки мелькают, как цветы,
Искусственны, но вдохновит полет.
И где-то там, у дивной высоты,
Застыла песня. Кто ее поет?
 
 
Он имени не вспомнит никогда,
И никогда не позабудет боль,
Но где она, светла и молода,
Его Амур – последняя любовь.
 
 
Дыша туманом, новой страсти ждет,
Нет, не обман награда за кошмар
Немых страданий. Но она придет
И уведет, пусть на душе пожар
 
 
Заглушит боль сомнений и потерь,
И от работы вечной отвлечет,
Да там октябрь царит, а не апрель.
И все-таки она к нему придет.
 
 
Да, он ее всей жизнью заслужил.
Он не уйдет, вино он пьет и ждет,
Последний лист за окнами кружит.
Она придет, она к нему придет…
 
 
Профессор встрепенулся, молча встал,
И вдруг, о, мой амур, не может быть,
Внезапно как, хотя так долго ждал.
Она пред ним в порыве грез кружит.
 
 
Упал из рук фужер, и камень ал,
И словно кровь, разлитое вино.
Она пришла, он не напрасно ждал,
Она к нему вернулась все равно.
 
 
В кафе забытом погасили свет,
И только им от радости кружить.
Он ждал ее в той веренице лет,
Он смог ее в объятья заключить
 

Художник осени и страсти

 
Художник серой краски не жалеет,
Когда душа от счастия нема.
И кажется печальней, тяжелее,
И мысли, и пространство и дома.
 
 
Смотрю легко на обнаженность леса,
И чувствую как на душе светло,
Там навсегда со мной осталось лето…
Которое прошло, но не ушло.
 
 
И в странный миг, за серыми холмами,
Таится грусть, она ли нам страшна,
И осенью, не властною над нами,
В душе осталась вечная весна.
 
 
Все это ты, и дерзкий и прекрасный
И изменивший будни, ангел мой,
Художник серою красою напрасно
Пытается украсить мир земной.
 
 
Ведь я тебя нашла и что там тучи,
И я пришла, как ты тогда мечтал.
И в серости небес мелькает лучик,
И лучше мир унылый этот стал
 

Как большая медведица в мороке сна

 
Летописи иностранного профессора В. 26 октября
 
 
Как большая медведица в мороке сна,
Надвигалась стихия зимы обреченно.
Только нам еще снилась в тумане весна.
До рассвета с тобой говорили о чем-то.
А неважно о чем, лишь метался огонь
В занесенной снегами избушке, мой милый.
Я смотрела на снег за окном, на ладонь,
И пыталась понять, что же с нами случилось….
Песня ветра, летящая в пропасть миров,
И узоры снежинок на стеклах туманных.
Как таинственна снежная эта любовь.
И медведица дышит нам в спины обманом.
Нам покажется сном, что свершилось без нас,
Только эта реальность еще существует,
Обручит нас  метель, теплота и экстаз,
И в мерцанье огня наши души ликуют.
Эта встреча метельна, и мы навсегда
Остаемся в тумане любви и надежды.
И Большая медведица, нет, не звезда,
А судьба и метель нас в объятиях держит.
 

Нам не страшен Хэллоуин

 
Черной кошкой ворвется полночь,
По Монмартру спешит куда-то,
Что там было уже не вспомнить.
Но на окнах тыквы глазаты…
В них огни сверкают и тают,
Не страшны нам немые духи.
Только страсти во тьме витают,
Только вторят друг другу души.
 
 
И я знаю, тот древний праздник,
Сблизит тех, кто еще любимы,
Домовой нас венчает проказник,
Нас столкнет – и растают льдины…
До рассвета огонь мерцает.
Так уютно нам у камина.
Черной кошкой полночь мелькает…
Но страданья несутся мимо…
 
 
Что там было уже не вспомнить.
Но на окнах тыквы глазаты…
Черной кошкой ворвется полночь,
По Монмартру спешит куда-то.
Мы сожжем пустоту разлуки,
Мы отметим судьбинность встречи,
И сплетутся души и руки.
В этот душный и духов вечер…
2
 
 
Силуэт замрет у окошка.
В этом доме жила когда-то,
То ли девушка, то ли кошка,
Не забывшая про утраты.
 
 
Мы дождемся дикой охоты,
Чтобы беды прогнать до срока.
И растаяли черной кошкой
Одиночество, боль, морока…
 
 
Мы вдвоем навсегда, мой милый,
На рассвете растают духи,
Все, что с нами уже случилось,
Все событья, стихи и думы
 
 
Нам вопят о том, что расплата.
За былое несется мимо,
Черной кошкой летит куда-то,
Унося тревоги из мира…
 

3

 
Черная кошка коснулась внезапно чела,
Темная ночь Хэллоуина на землю пришла.
Дикие духи спешат наши души смутить,
Я понимаю теперь без тебя не прожить.
 
 
В пледе английском сегодня мне будет тепло,
В темную ночку к тебе меня вдруг занесло.
Мы остаемся сегодня, мой ангел, одни
В мире, где духи веселые правят людьми.
 
 
Может быть, песня дождя нам и может помочь,
Но надвигается темная, темная ночь.
О, обними меня крепче, твоя теплота
Убережет среди ведьм и чертей, маята.
 
 
Только один ты способен мне нынче помочь,
В нежных объятьях прекрасна и темная ночь…
Темная ночь Хэллоуина на землю пришла,
Черная кошка коснулась внезапно чела.
 

4

 
Мышей перекрасим, а кошек поймаем опять,
И с ведьмами будем всю ночь до утра танцевать.
И пусть чародеи там бесятся, нам нипочем,
Мы вместе с Балдою их снова в свой лес уведем.
И Дикой охотой закончится наш Хэллоуин.
Мы их победим, мы с тобой и тогда устоим,
Мы черти, а значит нам духи чужие – пустяк.
Мышей перекрасим, котов переловим и так
Потом веселиться мы с ведьмами снова начнем,
Что вспомнят в гробу лишь о празднике духи своем.
Еще пожалеют, что с нами связались они,
Уже испугались? В глаза их смелее взгляни.
В лесу заповедном в плену у веселых чертей
Все гоблины будут, на праздник шагай поскорей.
Там ведьмы такие, там белые мыши опять,
Забыв про страшилки устали с чертями плясать.
И Див в полутьме, их давно от проказ отучил,
Даешь Хэллоуин, мы на праздник спешим, не
грусти.
И лопнул от злости и канул во тьму чародей,
Ни дна, ни покрышки, пошли же на праздник скорей.
Там белые мыши, и больше коты не шалят,
Там юные ведьмы еще нас с тобой удивят..
И так веселиться мы с ведьмами снова начнем,
Что вспомнят в гробу лишь о празднике духи своем.
 

Снегопадно

 
В предчувствии большого снегопада
Серело небо, а земля чернела
И лишь любовь – последняя отрада,
Еще душой усталою владела.
 
 
Мы знали, что зима не за горами,
Но нас ее пришествие смешило,
И что-то возникло между нами,
Что и Кащеев холод победило.
 
 
В предчувствии надежда проступала,
Орфей вернулся из пустынь Аида,
И снова пел, и этот пыл накала,
В нем страсть была, а вовсе не обида…
 
 
Разорваны печали тихой звенья.
Преобразилась дивная картина,
В предчувствии ли чудного мгновенья,
Куда-то к звездам души уносились…
 
 
Метель металась, дико наступая,
И выла вьюга, и мела небрежно,
И я, в твоих объятьях засыпая,
Была счастливой, радостной и нежной,
 
 
И пусть зима нам власть свою явила,
Пусть Карачун преследует устало,
Когда к нам Лада проявила милость,
То и следа от грусти не осталось..
 

Полеты во сне

 
А знаешь, я снова летаю во сне,
В ненастную осень в тумане дождя,
И белая чайка очнулась во мне,
Над этим простором безбрежным скользя,
Туман рассекая подбитым крылом,
Несется она, и не ведает даже,
Что будущность снова проступит в былом,
Что сны о грядущем нам нынче расскажут.
 
 
И в пледе английском согревшись на час,
И слушая речи французской напевы,
Я вижу, как мир прогибался под нас,
Хотя еще верить тому не хотела.
Что было когда-то, что будет потом?
Не знаю, и знать не хочу я, мой милый,
Парила я снова в просторе ночном,
К воде опускаясь, взлетая красиво.
 
 
А осень зверела, как загнанный волк,
Швыряя то снегом мне в след, то дождями,
И слышался где-то отчаянный вой,
И вновь океан простирался пред нами…
Казалось, что силы не хватит, и дождь
Хлестал, одичав от такой непогоды,
Но снова летела и знала, ты ждешь,
И что мне законы осенней природы….
 
 
Ведь белая чайка очнулась во мне,
Над этим простором безбрежным скользила.
А знаешь, я снова летала во сне,
Я снова мечтала, я снова любила….
 

О, эта тайна неслучайных встреч

 
О, эта тайна неслучайных встреч,
Когда все зыбко в городе осеннем,
И сбивчива отрывистая речь,
И кажется, что это лишь везенье,
 
 
Видения иного бытия,
Где были мы до срока не знакомы.
На Тарской вдруг мелькнула тень твоя.
Чтоб молча проводить меня до дома.
 
 
На стадионе ты болел за Нас,
Пока от счастья и голов вопила…
Со всей ареной, только свет погас,
Тогда прозренье в душах наступило.
 
 
Когда душа светилась от любви,
И согревало легкое дыханье.
О, эта тайна – силуэт вдали.
Мы выиграли, пришло вдруг пониманье
 
 
А город спал, встречая миражи,
Несозданные кем-то там картины.
Я поняла, что так прекрасна жизнь
В объятьях восхитительных мужчины.
 
 
На правый брег от левого спеша,
Боясь к твоей ладони прикоснуться,
Мы всматривались в глыбу Иртыша,
Я так боялась в этот миг проснуться.
 
 
Не верила, что это был не сон,
И понимала, что опять летаю.
Шел первый снег, снежинок этих сонм,
Тепла коснувшись, в наших душах таял.
 
 
И сбивчива отрывистая речь,
И кажется, что это лишь везенье,
О, эта тайна неслучайных встреч!
Когда все зыбко в городе осеннем.
 

В городе снов

 
В городе снов пролетали и таяли птицы,
Бились о стекла и снова летели куда-то.
Осень зверела, и если тепло мне приснится,
То позабуду и боль, и стихи и утраты.
 
 
Птицы парили, реальность казалась мечтою.
И невесомая, я улетала за ними.
В городе снов, мне столкнуться хотелось с тобою.
Мы оставались с тревогами где-то своими.
 
 
Таяли звуки, хотелось все выше подняться,
И отдалялась земля – это черная глыба
Я научилась любить и задорно смеяться.
Осень настигла, но вместе ведь быть мы могли бы.
 
 
Но не случилось, какая шальная стихия,
В городе снов нас толкала навстречу друг к другу.
В лучике солнца мы все отразиться могли бы,
Но остается лишь черная эта округа.
 
 
Осень зверела, и если тепло мне приснится,
То позабуду и боль, и стихи и утраты.
В городе снов пролетали и таяли птицы,
Бились о стекла и снова летели куда-то.
 

«Когда устал, изверился, ослаб…»

 
Когда устал, изверился, ослаб
Твой ангел легкокрылый на мгновенье,
Чтоб дать глоток из родника хотя б,
Ты первое писал стихотворение.
 
 
О том, что мир нелеп, и жизнь скучна,
О том, что люди так не совершенны.
И кажется чужой твоя жена,
И счастливые чужие и блаженные.
 
 
О, как смотрел устало с высоты,
Он отвергал нелепые потуги,
Как поздние увядшие цветы.
И заметался яростно ты в круге.
 
 
Но строчек тех забыть потом не мог,
И снова ты пытался их исправить.
Ты доктор всех наук, в науке бог,
Так почему же Муза так лукавит?
 
 
Она пришла, когда ушла жена,
Она была в те горькие минуты.
В потоках вдохновенья и вина,
Но ты ее не слышал почему-то.
 
 
И строчек блеск внезапно ослепил,
И в муках грез рождались откровенья.
И в горький час ты над землей парил
В объятиях того стихотворения…
 

«В этой серости дня…»

 
В этой серости дня,
догорающей в пламени ночи,
Разыскавший меня,
будет дерзким и яростным очень.
 
 
Мы замрем у костра,
мы останемся вместе, я знаю.
Он, спасая меня,
в эту пропасть шагая по краю.
 
 
Оглянется едва ли,
он не станет сегодня Орфеем,
Только птицы взлетали
во мраке и пели, и пели,
 
 
Только в полночи люди,
завидев нас, вновь отступали.
Эвридика не будет
в объятьях Аида в печали.
 
 
Властелин там рокочет,
забрали так дерзко игрушку,
И в сиянии ночи
иллюзии бога разрушив,
 
 
Мы шагаем к костру,
темнота нам не служит покровом,
Он спасает меня,
в этом мире немом и суровом.
 
 
Окрыленный любовью,
из праха Орфей воскресает.
И мерцает огонь
и с усмешкою бес отступает.
 
 
Пусть холодная ночь
отвергает тепло на мгновенье,
И нам может помочь
и мечта, и полет, и прозренье
 

«Я сплю и вижу радужные сны…»

 
Я сплю и вижу радужные сны,
На берегах невиданного края,
Мы встретиться с тобой опять должны.
И чувствую – с тобой не надо рая.
 
 
В твоих объятья я уже в раю.
И на мазурку ангел приглашает,
И оторвавшись от земли, парю.
– Так не бывает, милый. – Нет, бывает.
 
 
Когда сквозь небеса и времена
Пройдя отважно, встретимся мы снова.
И нежусь я в немых объятьях сна,
В твоих объятьях, зазвучало Слово.
 
 
И были в нем оттенки боли, свет,
И обещанье счастья и удачи.
Там прошлое, оставившее след,
И радуга – для будущего знаки.
 
 
Все это вдруг в реальности немой
Мне дарит парень, словно озаренье.
И где-то там, над голубой волной,
Я ощущаю радость и паренье.
 
 
В лучах закатных грезится рассвет,
Не разжимай объятий, воскресая,
Я столько дней и столько долгих лет
Ждала тебя, не веря и не зная…
 
 
И ты пришел неведомым путем,
Сквозь огненные реки и страданья.
Ты не один, сегодня мы вдвоем,
По радуге спешу я на свиданье.
 
 
Гармония, и в этой тишине
В потоках света там мазурки трепет.
Я сплю и вижу лишь тебя во сне,
По радуге иду к тебе навстречу.
 

Сон о Париже

 
В Париже ночь-пантера веселится,
И мечется в прохладе ноября.
Она могла, беспечная влюбиться.
Но как нашла в толпе людской тебя.
Ее давно пугали эти дали,
Ее влекли лишь барсов голоса,
И где-то там, в тревоге и печали,
Горела обреченная звезда.
 
 
И вдруг она сияет окрыленно
В просторах этих, твой почуяв след,
И кажется, и темной, и влюблённой.
– Хочу любви, – твердит ее поэт…
Черты ее в тумане вечном тают,
И ночь ласкает трепетным крылом,
Она тебя коснется и оставит.
Пусть полыхает и душа и дом.
 
 
О, бедный мой, куда она стремится?
Туда, в снега Сибири и тоски,
Уж лучше бы ты Савскую царицу,
А ты пантеру-ночь к себе впустил.
И вот теперь безропотно сгорая,
Ища ответа на немой вопрос,
Ты и в аду мечтал еще о рае…
Ты ей Париж – бриллиант души, принес.
 
 
Лизнув ладонь, куда она стремится?
И кто ей мил в заснеженных полях?
Ни жив, ни мертв, она же веселится,
Тебе послав звезду-свой вечный знак.
Она могла, беспечная влюбиться.
Но как нашла в толпе людской тебя?
В Париже ночь-пантера веселится,
И мечется в прохладе ноября.
 
 
2.
Снежный барс взирает на луну,
А она плывет куда-то мимо.
На меня украдкой взглянул,
Убедил, что можно быть любимой,
Сладко спит, умаявшись, Париж,
А в Сибири надо просыпаться.
Только там ты у окна стоишь
И с луной не можешь попрощаться….
 
 
А она серебрено бледна,
Словно дева дивная, томится,
Снежный барс, далекая страна,
Смыты тени, слиты наши лица
В поцелуе – странная возня,
Где-то над Монмартром тень поэта.
И Луна все смотрит на меня,
Всеми, кто влюблен, давно воспета.
 
 
Я гадаю в этой тишине,
Как нам быть, и что же с нами будет.
Только тень, мелькнувшая в окне,
В суматохе и стихов и будней.
Снежный барс из сказки или сна,
Никого в тумане не осталось,
Только серебристая луна,
Словно новогодний шар металась.
На меня украдкой взглянул,
Убедил, что можно быть любимой,
Снежный барс взирает на луну,
А она плывет куда-то мимо.
 

Печальный ангел ноября 30 ноября

Летописи профессора В. 30 ноября

 
А это ведь осень врывается яростно в души,
Нам зиму, смеясь, обещает, заснеженность грез.
Я в плед завернусь, чтобы снежную сказку послушать.
О том, как мы вместе еще до весны доживем.
 
 
И верится в это в кружении листьев усталом.
А что там, в реальности – это узнаем потом.
Влюбленность, как бабочка, дерзко огонь отыскала,
И кружит упрямо над рыжим жестоким огнем.
 
 
И тень декабря над судьбой моей нависает,
И мечется бабочка, и догорает огонь.
А это ведь осень, нас снова в ту даль увлекает,
Стираются линии жизни – печаль или боль.
 
 
Но крылья расправив, проносится рыжее чудо,
Из сказки и сна, но реальнее всех миражей,
А это ведь осень, я ангелов вижу повсюду.
В кружении листьев умерших, любимых теней.
 
 
Они говорят, что настало нам время прощаться,
Устали скитаться и мы в ожиданье зимы.
И рыжая песня огня, в этом яростном танце
Напомнит о лете, о страсти в преддверии тьмы.
 
 
Я в плед завернусь, чтобы снежную сказку послушать.
О том, как мы вместе еще до весны доживем.
А это ведь осень врывается яростно в души,
Нам зиму, смеясь, обещает – заснеженность грез
 

В объятьях нежных снегопада Снежно…

 
А вот и снегопад закружит, забуранит..
Как нежно снег пушистый ласкает, а не ранит.
И нас влечет куда-то вся белая округа…
И Карачун горбатый попятится с испугом.
 
 
А снежный кот лежит пред домом, улыбаясь,
И эротичен вид у елок у красавиц…
Метель мела, мела, и только веселила,
Я влюблена была, но вдруг про все забыла.
 
 
И русская зима над призрачным Парижем
Одержит верх сама, я это ясно вижу…
Что нам чужая боль и радость, в снегопаде
Столкнулись мы с тобой в ладу, и рады Ладе…
 
 
Пусть Берегини вновь влекут тебя в просторы,
О, Русь, моя любовь, мой дивный край веселый.
Нам снова карнавал устроит гордый Велес,
Со мною танцевал сам Коляда, не веришь?
 
 
Метели торжество и пышные сугробы,
Свет мира моего ты позабыть попробуй.
Мы дома, мы в плену зимы и снегопада,
Я к Велесу прильну и Коляде я рада.
 
 
И тайны, и снега, как это все знакомо….
Мети, моя пурга, веди меня до дома.
Там снежные коты, там радостные лица.
Там Лада в небесах танцует, веселится…