Читать книгу: «Кадота: Охота на сострадание», страница 2

– Почему ты решил, что мне приснился кошмар? – спросила я, стараясь не отставать от его резвого шага.

– Ты кричала во сне как полоумная. Разбудила меня, – коротко ответил Вик, его тон был лишен эмоций.

Переваривая его слова, я ощутила нарастающее в душе беспокойство.

Проснулась от кошмара, чтобы оказаться в еще одном… более мрачном.

Воздух становился все более влажным и тяжелым по мере того, как мы углублялись в дикую местность острова. Тишина долгое время окружала нас, как плотное облако. И я была более чем рада, не слышать его реплик.

Редкий шелест листьев или отдаленные крики неизвестных зверей были единственными фоновыми звуками.

Вик по-прежнему молчал, его глаза напряженно вглядывались в густую растительность. Боялся ли он того, что ждет нас впереди?… Нет, вряд ли он вообще знает, что такое страх.

После нескольких часов пешего хода мы выбрались на небольшую прогалину вблизи источника. Солнечный свет просачивался сквозь густой полог ветвей, создавая россыпь теней на сухом мху.

Я опустилась на колени у кристально чистой воды. Погрузила руку в воду – стайка мелких рыбешек закружила вокруг, щекоча пальцы.

– О ком ты вчера говорил? – я нарушила молчание первой. – С теми, кого нам нужно избежать любой ценой, и поэтому мы делаем длинный крюк. Ты это о бездумниках?

Глаза Вика помрачнели с оттенком недовольства, пока тот наполнял свою фляжку.

– Подслушала меня?

– В следующий раз веди свой внутренний диалог внутри себя, если не хочешь, чтобы я подслушала еще раз, находясь в паре метров от тебя на веревке.

К моему удивлению, Вик не пытается огрызнуться. Вместо этого он делает затяжной глоток из фляги и задумчиво уставляется куда-то вперед. Сегодня он на редкость вдумчив.

– Есть кое-кто похлеще этих тварей. – пробормотал Вик. – Молись, чтобы мы с ними никогда не пересеклись.

– Молиться – это по твоей части. – отозвалась я, пытаясь замаскировать охватившее меня волнение.

Вик метнул на меня колкий взгляд, после чего расположился на ближайшем камне.

– Иди, попасись где-нибудь, пока можешь. – он кивком указывает на развязанную веревку у моих ног.

Вздернув бровь, я резко выпрямляюсь. В голове все внезапно темнеет, уши пульсируют, а кровь отходит от лица. Я слишком резво встала. Из-за критических дней придется выдержать такое состояние.

Я покачнулась на ногах; кулаки сжаты, зубы стиснуты. Нет, я не собираюсь демонстрировать перед ним свое состояние.

Круто разворачиваюсь и направляюсь в сторону густых зарослей.

– Куда? – рявкает Вик мне в спину.

Сам сказал мне идти, а теперь тявкает на меня что-то там. Мужчины…

– Туда! – отзываюсь я, и прижимаясь к стволу дерева так, чтобы он не смог меня видеть.

– Писай шустрее! Я уже скучаю по твоим приколам! – его отдаленное усмехание заставляет меня раздраженно поморщиться.

Я перевожу неровное дыхание и приподнимаю куртку. Под футболкой разворачиваю бандаж, опоясывающий талию.

Рана выглядит уже прилично. По крайней мере, она заживает.

Достаю из рюкзака маленькую спиртовую настойку и сбрызгиваю немного на рану в боку.

Уже и позабыла, как она может болеть. С шипением втягиваю воздух от жгучего ощущения. Ногти впиваются в кору дерева.

– Черт! Вот зараза!… – прохрипела я, прикусив губу из-за воздействия спирта на чувствительную кожу.

– Лучше и не скажешь.

Вик стоял чуть позади меня, затачивая палочку с помощью перочинного ножа. Взгляд его исследовал мою рану.

– Что ж так мало плеснула, мать? – в его голосе был упрек. Приблизившись, парень ловко выхватил у меня из рук пузырек. Одним движением он выплеснул на рану половину содержимого.

Не сдержавшись, я вскрикнула от обжигающей нестерпимой боли, вспыхнувшей следом. Не успела опомниться, как Вик вложил палку прямо между моих зубов, создав своеобразный противовес агонии, грозившей меня захлестнуть.

Сжав палку до хруста древесины, я смогла наконец отдышаться. Так стало… действительно легче.

– Вот и все! А ты боялась, – прокомментировал Вик, смешав в интонации странную смесь веселья и скуки.

Я заставила себя взглянуть на него в упор, в моих же глазах отражались и боль, и ненависть.

– Забинтуй это обратно. Мы уходим. Кстати, палка тебе идет. Оставь.

…

– Я ни хрена не понимаю. – прорычал Вик, уставившись на карту.

– А должен? – язвительно бросаю я, прислоняясь к березе и оглядываясь по сторонам.

– Вот уж чего тебе не стоит делать, так это тявкать мне под руку. У меня мгновенная реакция, забыла? Могу и придушить чуток.

Я стискиваю зубы, делая глубокий вдох. Ощущение, что половина моей энергии уходит на пререкания с ним.

Птицы громко щебечут. Из-за влажного воздуха одежда липнет к коже.

Перевожу дыхание, подставляя лицо солнцу. Скалистая местность подошла к концу, и теперь мы приближались к более пологой территории.

– Дерьмо. Либо эта карта муляж, либо этот сраный остров сам изменил свои ориентиры! – выругался Вик, комкая бумагу в руках.

Стаскиваю с себя кофту, завязывая ее на талии. Теперь я в одной лишь майке – стало слишком душно, что весьма странно, учитывая, что мы держали курс на Север.

Снимаю с запястья резинку и завязываю волосы в хвост – короткие пряди трудно собрать, поэтому какие-то спадают на виски.

Когда заканчиваю, обнаруживаю, что Вик все это время задумчиво пялился на меня.

Заметив мое внимание, он мгновенно разворачивается и резко дергает за веревку.

– Давай уже, шевели булками!

…

По словам Вика, мы не могли просто идти вдоль туннеля поверху. Ведь туннель уходил в глубину, а местные условия были неизвестны. Поэтому мы решили обойтись одной картой и компасом… Только насколько можно доверять им? Как мне показалось, Вик был настроен весьма скептично. Остров был подобен аномалии: все здесь было извращено и запутано.

Под шелест листьев и легкий ветерок мы наконец-то выбрались из тенистых глубин буйного леса, и перед нами открылись бескрайние просторы кукурузных полей, простирающихся насколько хватало взгляда. Солнце опускалось к горизонту, отбрасывая длинные тени на золотистые стебли, колышущиеся на ветру.

– Не тормози, – буркнул Вик, погружаясь тем временем в море кукурузы. Изумрудные створки захлопнулись за ним.

Он о чем-то коротко выругался – я не расслышала. Но заметила, как его черты – обычно невозмутимые – искривились, став маской угрюмой обреченности.

Я последовала за ним, землистый аромат кукурузы смешивался со слабым запахом прилипшего к одежде пота. Здесь было чересчур влажно.

Вик потянулся в карман и извлек оттуда мою карту, потрепанные контуры которой загибались на ветру. Не говоря ни слова, он принялся рвать ее на мелкие части – движения его были быстрыми и нарочитыми.

– Что ты делаешь? Может, ты ее неправильно прочитал! – вмешалась я, пытаясь остановить его, чтобы он не уничтожил единственную карту из лагеря.

Выражение лица парня оставалось непроницаемым, когда тот взглянул на меня.

– Ты не понимаешь. Эта карта теперь бесполезна. Это фиаско. – заявил он и продолжил курс по коридору из кукурузных зарослей.

Я молча наблюдала за тем, как он стягивает с себя черную футболку, обнажая упругие мышцы на плечах. Многочисленные родинки покрывали его спину, словно созвездия.

Я невольно нахмурилась, рассматривая их с довольно близкого расстояния из-за веревки.

Поначалу не поняла, что он заметил мое внимание, пока не услышала короткий смешок.

– Лучше, чем у него? – спросил Вик, уголки его губ скривились в сардонической полуулыбке.

По моей коже прокатился жар, и я, краснея, попыталась отвести взгляд от игры теней на его широкой груди и подтянутом животе.

– …У кого?

Тихий смешок Вика разнесся по безмолвному полю. Пожав плечами, он крутанулся на пятках и продолжил идти вперед.

Он даже двигался как хищник. Бесшумно и беспрепятственно…

Пока я следовала за ним, шелест стеблей навязчиво отдавался в ушах, и я никак не могла отделаться от мысли, что в том, как он только что разорвал карту, крылось что-то неладное.

Значит, Вик знал здешние места, раз понял, что мы движемся не в том направлении?

– Когда тебя изгнали из лагеря… Как тебе удалось так долго выживать в одиночку? – пытаюсь завязать с ним непринужденную беседу.

– В одиночку гораздо приятнее, чем с кем попало.

– Тогда почему держишься за меня?

– Ты не кто попало. – хмыкает рыжий парень, разминая шею. – И… Навыки выживания у тебя неплохие. Вообще-то я искренне уважал твое стремление выжить и отстоять свое место в лагере. Но тем не менее. Все, чему ты там научилась – здесь этого не хватит, понятно? – он оборачивается в профиль, бросая на меня взгляд. – Ты не знаешь того, что знаю я, и поэтому я тебе просто необходим.

– Теперь всегда будешь повторять это, как поломанная кукла?

– Буду повторять столько, сколько потребуется, чтобы твои ушки воспринимали мои слова за истину.

Его приговор прозвучал зловеще, и я цокаю языком, укоризненно качая головой. Вик каким-то образом чувствует мой невидимый протест и шумно вздыхает.

– Ладно! Если ты считаешь, что знаешь больше меня. Скажи мне. Что мы должны успеть сделать до последних лучей солнца?

– …Найти место, где можно будет приготовить еду на огне?… Я так голодна.

– Спасибо, я не спрашивал. Но ты не угадала. Сначала необходимо укрытие. Огонь до воды. Вода прежде еды. Сложная последовательность для тебя? И еще, ты не забыла про Ангельскую пыль? Для нас не подойдет любое место. Нужно уходить выше – туда, куда пыль не достает.

Раздается свист. Вовремя поднимаю глаза, чтобы заметить, как он бросает мне яблоко.

Я успеваю поймать его, но едва подношу, чтобы откусить, рука останавливается, и яблоко падает на землю.

– Второе тебе не отдам. – ворчит Вик.

Веревка между нами натягивается, так как я застываю на месте.

Вик дергает за нее, но я продолжаю стоять, не шевелясь.

– Чего встала? – раздраженно оборачивается он и, проследив за моим взглядом, тоже замирает.

Я приседаю на корточки и поднимаю из-под примятой травы и грязи рваный кусок черной ткани. Я узнала этот материал. Ведь на мне была такая же… Униформа файтера.

Кусок ткани был пропитан чем-то засохшим. А в стороне виднелся внушительный красный тракт, ведущий вглубь кукурузы.

– Туда мы точно не попрёмся. – твердо заявил Вик спустя паузу.

Я непоколебимо уставилась на него. Чувствовалось, как между нами нарастает напряжение.

Зажав в кулаке рваную ткань, я скомкала ее. Тишина между нами была тяжелой, почти удушающей.

– Нет, Ди. Даже не думай об этом. – повторил Вик.

И тут я испытала необъяснимый порыв, заставивший меня свернуть в сторону и рвануть вдоль засохшей кровавой дорожки. Я слышала, как он что-то кричал мне вслед, но сердце бешено стучало в груди, пока я неслась вперед.

Пожалуйста, только не он, пожалуйста, кого угодно, только не его форма…

Веревка, привязанная к моей руке, быстро натянулась, отчего я споткнулась и повалилась на землю.

Медленно приподнявшись на локтях, я почувствовала, как меня пронзает ледяное отчаяние.

От открывшегося моему взору зрелища кровь застыла в жилах.

Сезон охоты

Кукурузные стебли колыхались при полном безветрии. Вид открывался жуткий… сюрреалистичный. Вороны, почуяв наше приближение, разлетелись в разные стороны, истошно закаркав.

Вскоре Вик возник у меня за спиной, его шаги отозвались в моих ушах сквозь пелену тишины. В воздухе стоял гнилостный трупный запах – тошнотворный и гнетущий.

В молчании мы рассматривали представшую перед нами картину. Трава вокруг была вытоптана по кругу, будто в знаменование какого-то мрачного обряда. В центре этого странного образования стояла большая деревянная опора, вдавленная в землю. К ней было привязано тело, по внешнему виду несомненно женское. Время и падальщики оставили на мертвеце свой неизгладимый след: плоть была истерзана и искорежена неумолимым натиском солнца.

Я стояла, не шевелясь, словно если сдвинусь с места, чудовищная картина оживет.

Вик первым приблизился к деревянной конструкции, его движения были взвешенными и осторожными. Твердой рукой он стянул грязную тряпку с лица покойницы.

Я невольно отпрянула назад, дыхание перехватило в горле, когда взору открылись очертания мертвой женщины. Ирэ… Это была она. Ее лицо было вымазано засохшей кровью и грязью.

Как только реальность ситуации начала доходить до меня, голос Вика пробился через гробовое молчание.

– Похоже, что она тоже направлялась туда же, куда и мы, пользуясь такой же просроченной картой из лагеря. – заметил он тоном, лишенным эмоций. – Она была неплохим файтером и находилась в отличной форме. Но до Края не добралась. Смекаешь, почему? Потому что была одна.

Слова его остались без внимания – мой разум был поглощен единственным вопросом.

– Что с ней произошло?

Вик промолчал. Парень неспешно обошел вокруг тела, внимательно рассматривая его.

– …Птицы. Её атаковали птицы. – после паузы заключил он.

Я нахмурилась, не веря своим ушам.

– Но почему? Птицы способны на такое?

– Способны, как видишь.

Вик сплюнул на землю, презрительно фыркнув.

– Но кто ее туда затащил? – настаивала я, кивком указав на место происшествия.

– Ты начинаешь задавать верные вопросы. – пробормотал Вик, прощупывая пульс на запястье тела. По крайней мере, мне так казалось, пока он не подобрал сухую солому и не стал растирать руку Ирэ.

– Что ты делаешь??

Парень хранил молчание. В течение нескольких мгновений он не сводил глаз с ее запястья, а затем медленно огляделся по сторонам.

– Что?! Что ты ищешь? – я с тревогой подалась вперед, насторожившись. Я уже знала, что этот парень становится серьезным только в одном случае – когда опасность близка и реальна.

Лицо Вика сделалось каменным, и он начал рыться в рюкзаке Ирэ, который лежал на земле неподалеку. Я молча наблюдала, как он что-то достает оттуда и быстро прячет в свой рюкзак.

Мое внимание привлекло кое-что необычное – в траве рядом со мной валялся окурок сигареты. Мысли в голове завертелись, ведь на острове никаких сигарет в принципе быть не могло. Тогда откуда это?

– …Вик? – окликнула я, держа окурок так, чтобы он увидел.

Взгляд его прищуренных глаз выразил крайнее раздражение.

– Что ж, паршивые новости, – гаркнул парень, стремительно поднимаясь на ноги и ловко выбивая сигарету у меня из пальцев.

В этот момент со стороны отдаленных лесов, откуда мы вышли, прогремел раскатистый залп выстрелов, заставивший целую стаю птиц взмыть в небо.

– ......Что это было? – мой голос прозвучал сухо, выдавая волнение.

Черты Вика ожесточились, уголки губ непроизвольно дрогнули.

– Сезон охоты. Он открыт.

Не проронив больше ни слова, он подхватил свой рюкзак и зашагал в сторону тропы, по которой мы пришли, махнув мне следовать за ним.

Напоследок я оглянулась на Ирэ. Когда-то она пыталась подставить меня и убить Вика моими же руками… Но ненависти к ней во мне больше не было. Только жалость.

Вик был уже на значительном расстоянии впереди, целенаправленно пробираясь сквозь заросли. Пытаясь нагнать его, я прибавила шагу и сразу же задала животрепещущий вопрос.

– Что значит сезон охоты открыт?

Вик в задумчивости грыз соломинку, долго не отвечая.

– Раз в три месяца на остров прибывает чета богатеньких выходцев с материка, чтобы поохотиться в свое извращенное удовольствие.

От сказанного им у меня по телу поползли холодные мурашки.

– …На кого именно они устраивают охоту?

Во взгляде Вика промелькнуло осязаемое осуждение, когда тот окинул меня боковым зрением.

– Да ладно? Неужто до сих пор не дошло?

Я замедлила шаг, с трудом переваривая ужасающее открытие.

– Как они могут охотиться на живых людей ради забавы? Почему?

– Не пытаюсь постичь их уродские мотивы и тебе не советую, – отрывисто отозвался парень, давая понять, что тему развивать он больше не намерен.

"Мы охотимся на животных. В условиях выживания для нас это приемлемо. Но для кого-то… Мы и есть те животные…" – подумала я с горечью, ускоряя шаг.

Мы поспешно двинулись дальше, увеличивая расстояние между нами и местом, откуда прозвучали выстрелы.

Я все раздумывала о нашем предстоящем пути с одним лишь компасом в запасе и направлением на Север, казалось, это было полным самоубийством. Безумием. Но… Из всего же есть выход?

Поспешно натянув футболку, Вик ругнулся под нос. Некогда ясное небо теперь недобро потемнело: над головой собирались грозовые тучи, предвещая надвигающуюся бурю.

После нескольких часов непрерывного странствия по нескончаемому кукурузному лабиринту в моей голове проносились разные неприятные мысли вперемешку со всем, что произошло с тех пор, как мы оказались внутри этого замкнутого круга.

Погрузившись в свои размышления, я не заметила, как Вик приостановился впереди меня, чтобы натянуть шапку. Удар лбом в его спину резко вернул меня к реальности, и я издала невнятный шипящий вздох от испуга.

Мои ладони рефлекторно легли ему на лопатки, и я тут же ощутила, как напряглись его мышцы под моим прикосновением.

Вик измученно вздохнул, так и не соизволив обернуться.

– И чё?… Как минимум, массаж будет?

Осознав, что мои руки все еще прочно прижаты к его спине, я поспешно отдернула их, чувствуя, как по шее расползается неприятный жар.

– Что ты взял из рюкзака Ирэ? – выпалила я, пытаясь заполнить образовавшуюся тишину, когда мы возобновили движение.

Вик оттянул время, прежде чем дать ответ.

– Не это важно. Важно то, что в рюкзаке не оказалось ее излюбленного пистолета и боевых ножей. Сомневаюсь, что наша лапушка Ирэ позабыла прихватить их, когда ее изгоняли. Провизия тоже отсутствовала.

– Думаешь, охотники забрали? Но зачем им это нужно, если они наверняка хорошо снабжены? – спросила я, осторожно лавируя между остроконечными початками, грозящими оцарапать лицо.

– Вот об этом-то я и думал. – устало протянул Вик, остановившись, чтобы сломать упрямый стебель, преграждавший нам путь. – И вот, что мне подумалось. Причем догадка одна. Если судить по тому, что эта компашка на сезон охоты торчит здесь и ворует провиант, значит, все связи с материком были оборваны из-за второго пришествия вируса и их попросту не забрали. Вероятно, те, кто посылал их сюда, сочли, что им точно крышка – убиты или, на худой конец… заражены.

Пока он озвучивал свою теорию, во мне зародилось предчувствие неминуемой беды. Пропавшие припасы Ирэ, предгрозовая мертвая тишина вокруг… Но я все никак не могла понять, при чем здесь были птицы.

Вик, словно прочитав мои мысли, приостановился для передышки, и я тут же подступила к нему с очередным расспросом.

– Но с чего… – только раскрыла рот я, как парень жестом призвал меня к молчанию. Достал фляжку и сделал несколько глотков.

– Не люблю, когда я пью, а кто-то засоряет мне голову всякой болтовней. – ворчит он, вытирая рукавом губы.

"Засорить можно только то, что пусто", – съязвил мой внутренний диалог.

Я вскидываю бровь, упирая руки вбока для баланса. Самочувствие мое ухудшалось. Боли в животе вернулись, и теперь становилось все труднее находиться на ногах.

Вик чуть склонил голову, заметив, как выражение моего лица постепенно меняется на страдальческое.

– Этим группам охотников запрещено использовать здесь обычное оружие с материка. – заявил он, накидывая куртку, поскольку полетели первые капли дождя. – Для них это как игровая площадка. У них есть свои специальные игрушки, разработанные конкретно под этот остров. Птицы атаковали Ирэ посредством их оружия. Возможно, это какое-то звуковое оружие или же какая-то другая технология, способная воздействовать на животных, вынуждая их быть агрессивными и нападать на конкретные объекты.

Чем больше я узнавала об острове, тем отчетливее понимала, что напарничество с Виком – не так уж и скверно. Наоборот, даже. По какой-то неизвестной мне причине он многое здесь знал. Многое…

– Но как они выследили Ирэ? Она была умелым бойцом, не сомневаюсь, что ей под силу было ускользнуть из любой западни.

Ничего не ответив, Вик вдруг перехватил мою руку, крепко переплетая наши пальцы. Поднял их вверх, демонстрируя оголенные запястья.

– Наши кодовые татуировки. Как думаешь, почему они проявляются, стоит нам выйти за пределы контролируемых лагерей?… Да чтобы эти черти богатые, приехавшие поиграть здесь в жнецов, смогли без труда вычислить своих чипированных кроликов и казнить их тем способом, который их больше всего возбудит! – дерзко высказался он, недобро прищурившись на мое запястье. – Я до сих пор так и не понял, с какой это радости твоя татушка с кодом решила вдруг исчезнуть. Есть идеи?

Я с усилием выдернула руку из его хватки, ощупывая свое запястье, которое слегка побаливало от его захвата.

– Никаких.

Слышу, как он что-то выуживает из своей сумки за спиной.

– Судя по содержимому рюкзака Ирэ, наши головорезы были особями мужского пола. – провозгласил Вик, нагоняя меня. – Такого добра им не надо!

Я едва успеваю перехватить предмет, который он грубо сунул мне в руки, опережая и ускоряясь, как обычно.

Взглянув на небольшой голубоватый пластиковый пакетик, мои глаза расширяются. Это были предметы первой необходимости для женщин. То, в чем я очень сейчас нуждалась.

По щекам разлилось тепло, и я тут же спрятала вещицу в свой рюкзак.

– Спасибо. – бормочу я, хоть мне и сложно признать, что этот парень сделал что-то для меня и при этом не насмехался и не унижал.

Вскоре на нас обрушился проливной дождь, насквозь промочив одежду. Кукурузные стебли теперь были короче, чем раньше, и едва доставали нам до колен, а вдали уже виднелась долгожданная лесополоса.

Хотя направление было совершенно неизвестно, Вик шел так уверенно, будто бы и знал куда идти.

– Кто знает, может, и пропавшую Эну тоже встретим где-нибудь в этих кустах. Как думаешь? – с ехидством в глазах обратился он ко мне.

Мое выражение сохраняло абсолютную неподкупность, я не желала ввязываться в эту бесполезную дискуссию.

– Но мордашка у той блондиночки ничего была. А зная, как Рэд к ней относился, сомневаюсь, что она закончила бы так, как Ирэ, – продолжил Вик с долей яда в голосе.

Я до боли стиснула кулаки, чувствуя, как во мне нарастает внутренний раздрай. Надо было сдержать свой язык. Ссориться с ним было невыгодно.

– К тому же думаю, что сейчас эта Эна вполне может находиться в компании нашего командира. Наверняка он нашел ее. Или она его. Или они друг друга! – парень криво ухмыльнулся, его взгляд был сосредоточен на моем непрошибаемом фасаде.

Я метнула быстрый взгляд в его сторону, мои глаза вспыхнули от злобы.

Его ухмылка слегка дрогнула, а в зеленых глазах отразилась детская игривость.

Раздался раскат грома прямо над нашими головами. А затем по небосводу полоснула вспышка молнии, на краткий миг озарив все вокруг.

Я подняла усталые глаза к небу, полной грудью вдыхая тягучий предгрозовой воздух.

Что же будет дальше?…

…

Ведасград – столица Трех Рас

…

Гореслав стоял на кухне своей очередной новой квартирки на окраине города. При тусклом свете масляной лампы, висевшей над его головой, по обшарпанным стенам гуляли неясные тени. Его долговязая фигура была скрыта под безразмерным серым свитером, ткань которого поизносилась и обтрепалась от многолетнего использования в условиях, когда все материальные вещи из старого мира были большой редкостью.

Аккуратно положив несколько листочков кипрея и ромашки в две глиняные кружки, он залил их кипятком.

Небольшая мансарда представляла собой беспорядочное скопление проводов и гаджетов, спутанную паутину из техники, которая, на первый взгляд, жила своей жизнью. Стены украшали постеры давно не существующих музыкальных ансамблей и плафоны с новомодными лампочками, отбрасывающими неоновое сияние на ветхую мебель. Из единственного оконного проема был виден городской пейзаж: огромные небоскребы вырисовывались на фоне штормового неба.

Парень прошел через загроможденную гостиную, под его ногами жалобно заскрипели половицы. Он задержался в центре комнаты, устремив взгляд в окно, за которым бесновалась непроглядная пурга. С тихим вздохом он поставил две чашки на кофейный столик перед миниатюрным мальчиком со светлыми волосами и пронзительными голубыми глазами.

– Надеюсь, ты любишь травяной чай. – произнес Гореслав едва слышно.

Мальчик ничего не ответил – на его лице застыла печать безучастности, пока он отрешенно взирал на бушующую стихию за окном.

Гореслав потянулся к пульту, и его длинные пальцы, украшенные множеством металлических колец, пробежались по сенсорному дисплею, включая искусственную среду. Вместо снежной бури на экране окна возникла безмятежная лесная панорама: солнечный свет проникал сквозь кроны, а вдалеке щебетали птицы.

Мальчик молчал, его взгляд был прикован к экрану, словно завороженный цифровым миром.

Гореслав прикусил щеку, на лице появилась озабоченность, когда тот обвел взглядом комнату. Затем, словно пораженный озарением, он метнулся на кухню и возвратился с небольшой тарелкой сушеных яблочных и грушевых нарезок.

– Откуда у тебя это? – наконец отозвался мальчик. – В торговых точках не торгуют органикой.

Гореслав слабо улыбнулся, его взгляд стал рассеянным, пока он обдумывал ответ.

– Я знаю иные торговые точки, – загадочно ответил он с намеком на хитрость. – Скажем, я знаю людей, которые не откажут нам в помощи. У них такого добра много. Хочешь, познакомлю?

– Мне не нужна ничья помощь. – буркнул мальчишка, скрещивая руки.

– Ясно… И что же нам с тобой теперь делать?

Бледное детское личико приобретает более жесткий, взрослый вид.

– Я хочу убить их. Хочу убить их всех. Этих… богоборцев.

…

ГОРЕСЛАВ

…

тремя часами ранее

– Они сошли с ума, – устало произнес Василий, оглядываясь через плечо. В его круглых очках отражался дрожащий свет масляной лампы. – Они подняли пограничную стену так высоко, что теперь мы и не видим неба по ту сторону. Что стало с остальной Федерацией за пределами этой чертовой стены, остается только догадываться.

Я сидел напротив Василия в его плохо освещенной коммунальной квартире, которую он делил с женой Мирой. Их сын Родион сидел, уткнувшись в книжку; его маленькая фигурка едва различалась во мраке. Они были частыми посетителями моей подпольной аптеки и успели стать моими приближенными.

В их коммунальном доме было отключено отопление и электричество – из-за того, что местные жители едино отказались пользоваться новой системой оплаты с помощью наручных микрочипов, внедренной в практику властями год назад.

Глаза Василия с мольбой вглядывались в меня, когда он рассказывал о письмах, которые направлял своим родственникам в Славимир, но те оставались безответными – отчаяние сквозило в каждом его слове. Мира лежала на диване, хрупкая фигурка, закутанная в шерстяные одеяла, ее лицо было бледным и осунувшимся от приступов кашля. Как я догадывался, это было вызвано воздействием загрязненного воздуха, поскольку дроны довольно часто распыляли металлосодержащую смесь пыли над этим районом города.

– Я обещаю вам помочь, – тихо произнес я, переводя взгляд с нее на него. – У меня появилось новое фитосредство, возможно, оно облегчит состояние Миры. Но вы должны быть осторожны. Посещайте общественные собрания, как положено, как только ей станет получше, иначе рискуете попасть в сводку о несоблюдении дисциплины. Вознаграждение за такие доносы растет, а последствия…

– Соседи в этом доме – хорошие люди. Мы помогаем друг другу. – твердо заявил Василий, подавая жене имбирный чай.

– Хорошо, но…

Внезапно телефон Василия прервал меня, неотложно зажужжав. Глаза мужчины расширились в панике, когда его взгляд упал на экран.

– Возьми Родиона. Спрячьтесь в комнате, – приказал он голосом, едва превышающим шепот.

Я подхватил ничего не подозревающего мальчугана и поспешил за Василием, пока тот открывал скрытый в стене тайник за массивным шкафом на кухне.

Когда мы протиснулись в небольшой отсек, по квартире разнесся звук тяжелых шагов. Черствые голоса и пищащие звуки девайсов, проверяющих ясность ума… Богоборцы пожаловали с очередной проверкой. Донос.

Сердце бухало в груди, заглушая невнятные голоса, которые с каждой секундой раздавались все ближе. Я никак не мог расслышать, о чем они говорят.

Минуты текли чрезвычайно медленно, пока мы молча ютились в отсеке. Ребенок вел себя на удивление смирно и бесшумно, как будто он прятался здесь уже неоднократно. Наверное, так и было – проживающим в таких мятежных районах запрещено было вести репродкуцию.

И тут воздух пронзили два громких выстрела.

Я мгновенно зажал уши Родиону, уставившись на него немигающим взглядом. Мальчик по-прежнему не смел шевелиться.

Но вдруг он поднял на меня полные неопределенности глаза со слезами. И что-то во мне оборвалось в один миг.

Поднимаю ребенка на руки, с опаской смотря на него. Неужели такой крошечный человечек способен что-то понять? Но по какой-то причине мне казалось, что он понял куда больше, чем я.

…

ДИ

…

Мы шли по влажному лесному склону уже довольно долго, к счастью, грозовые тучи прошли стороной, и от плохой погоды остались только повышенная влажность и запах озона. Вик был удивительно молчалив все это время, с тех пор как мы покинули кукурузное поле. Мне оставалось только слушать. Слушать ритмичные шаги, кваканье лягушек в маленьких зеленых лужицах по сторонам от нас, крики каких-то здешних птиц в буйной зелени над нашими головами, и непрекращающееся стрекотание сверчков…

– Откуда ты знаешь о сезоне охоты? Никогда не слышала, чтобы кто-то в лагере упоминал о ней раньше. – вопрошаю я, опускаясь на поросшее мхом поваленное дерево, когда мы делаем очередную остановку для отдыха.

– Неудивительно. – пробормотал парень, отряхивая шапку и ладонью приглаживая волосы назад. Похоже, его темно-рыжие пряди немного отросли за время нашего путешествия.

Вик присел на корточки, доставая из рюкзака фляжку и завернутую в бумагу буханку черного хлеба. Он без лишних слов разломил буханку на два равных куска, один сунул себе в рот, а второй протянул мне.

Я нерешительно приняла подношение, все еще настороженная его неожиданным проявлением заботы обо мне. Конечно, я понимала, что все это ради выживания, но все же… Если бы кто-нибудь сказал мне еще в лагере, что именно Вик станет тем человеком, которому я доверю свою жизнь в этой дикой глуши. Разумеется, не поверила бы.

– Эти засранцы из ИСА за своими милыми заборчиками думают, что главная угроза на острове исходит от Выживальщиков, а теперь и от бездумцев. – со вздохом протянул он и опустился на сухой мох, прислонившись к дереву и вытянув ноги. – Они ничего не знают о территории, выходящей за пределы их третьего забора. Но слепо верят, что знают.

Я внимательно слушала его, жуя самую вкусную пищу за последние несколько недель – черный хлеб с подсолнечными семенами.

Когда последние лучи солнца пробились сквозь густую листву, заливая золотистым отливом все вокруг, я вышла к небольшому заросшему пруду под прикрытием зарослей. Кратковременный покой был нарушен раздавшимся где-то неподалеку звуком брызг воды. Вик умывался.