Читать книгу: «Посмертная маска», страница 3

II

Маглев мчался в сторону городских предместий. Макс ехал домой.

Смотря на залитый холодным неоновым светом город, он думал о людях, которые остались в его жизни. Их было немного. Так немного, что воле не за кого было зацепиться. Он давно не встречался с сослуживцами – те, кто выживал в штурмах и проходил кампании, как правило, продлевали контракт. А с бывшими сокамерниками, «семейниками» и соседями по бараку встречаться он не желал. Большинство из них сторчались и сдохли.

«Нет, спасибо – и без них есть много факторов, которые тянут меня на дно, – рассуждал Макс про себя. – А может, стоит завести питомца? Кота? Коты – создания непростые, как и бывшие зеки и штурмовики корпораций, хех. И уже почти полтора века коты владеют Сетью… Нет! Заморю ведь. Куда мне ответственность за ещё одну жизнь, если я со своей башкой не в ладах?»

Он вспомнил рекламу роботизированных питомцев.

– Ну нет, это слишком! – выпалил он вслух, ударив подлокотник кулаком.

Поймав на себе удивлённый взгляд смуглого паренька, Макс отвернулся к окну. Нейроинтерфейс дополненной реальности вспыхнул оповещением:

«Считывание паттернов поведения. Считывание реакций. Снятие форм».

А спустя минуту Макс увидел:

«Создание нейромаски завершено успешно. Данные переданы в Центр „Vita Aeterna“».

Добравшись домой, Макс взял бутылку ягодного биттера из своих запасов и на лифте поднялся на крышу мегабашни, в которой располагалась квартира.

Пустой желудок урчал. Биттер, который Макс хлестал прямо из горла, обжигал горло. Тепло разносилось по телу. И вскоре пространство поплыло вокруг него.

– И где тут ягоды, эээ… один спирт галимый! Спир…т… спиритус эст, значит…

Макс бормотал сам с собой. Но на крыше, которая размерами позволяла желающим сыграть в мини-футбол, он был не один. Любители выпивки и стимуляторов сидели, разбившись на компании, слушали музыку, обсуждали что-то, веселились.

«Вот он – рай маргинала!» – подумал Макс со смесью иронии, гнева и горечи.

Макс пьянел всё сильнее. Мысли и чувства, пережитые сегодня, бродили где-то в неосознанном. Их брожение отравляло. А до сознания дотягивалась лишь одна мысль:

«Может быть, всё ускорить?»

Он встал и побрёл к защитному экрану, отгораживающему край крыши от таких как Макс. Когда он подошёл к нему, камера наблюдения злобно скрипнула и уставилась на него. Он обвёл взглядом город, расстелившийся внизу. Машины тысячами светлячков тянулись по многоуровневым дорогам. Они манили пьяного Макса, как болотные огоньки манили путников старого мира, в то время, когда технологии ещё не убили суеверие.

«Пиши что хочешь, определяй лицо, – думал Макс, глядя на камеру. – Стоит мне один раз подтянуться и дело будет закончено. И ничего мне не будет. Можешь хоть завалить меня штрафами потом. Нейромаску с меня всё равно уже сняли…»

Покрутив в голове этот монолог, Макс показал камере средний палец и подпрыгнул, цепляясь пальцами за края защитного экрана. Ибо зачем всё усложнять? Зачем тянуть? Ведь он наверняка знает, что его ждёт не суд и не мрак, а настоящее, созданное учёными бессмертие. Вечность оцифрованного сознания.

«Создам себе мир по вкусу и баста! – решил Макс, прилипнув к поверхности защитного экрана. – Чёрт! Я как муха на стекле. А ведь раньше в тюрьме и по пятнадцать делал за подход. Чёртов ликёр!»

Он судорожно дёргался с полминуты, пока пальцы и мышцы рук не онемели.

Боль вспышкой пронзила его. И когда он лежал на ушибленной спине, раздался вызов, который Макс тут же принял.

– Опять? – спросил знакомый голос.

А через пару мгновений Макс увидел, благодаря чипу, создающему дополненную реальность, и знакомое лицо.

– Опять, – выдохнул он честно.

– Иди проспись, а завтра приезжай ко мне. Решим твой вопрос, да поговорим по душам.

– Хорошо, – хрипло протянул Макс.

***

– У меня меньше тысячи на сей раз, – тяжело произнёс Серёга. – Сейчас переведу.

С такими словами, он взял со стола плоский чёрный прямоугольник чуть больше ладони. Прямоугольник по большей части был сенсорным экраном. Он заменял Серёге нейрочип. Макс читал, что такие устройства, – они назывались смартфонами, – были очень популярны когда-то.

Нейроинтерфейс оповестил Макса о пополнении счёта.

– Спасибо, – мрачно, будто бы с чувством стыда, буркнул Макс.

– Не за что. Но остальное тебе придётся наскрести где-то ещё. У меня большие планы, друг. Нужно закончить роман и подписать контракт с издателем. Словом, дела, дела, дела. А ведь мы не молодеем отнюдь, – на последней фразе Серёга указал рукой на лицо. – Первые морщины.

– Ну и хрен с ними! – неожиданно для себя весело выпалил Макс.

– С ними-то хрен, – согласился Серёга. – Но то, что внутри стареет и убивает – с этим не хрен. Энтропия этого мира, наша биология – с ними не хрен.

– Есть такая вещь, Серёг, нейрочип называется. А благодаря родному государству бессмертие…

– Слышал, слышал про это ваше мракобесие. Но лучше выпьем пива, чем станем тратить время на ерунду.

Старомодность Серёги виднелась во внешнем облике: в рубашке и брюках, которые он надел, чтобы пропустить с другом по стаканчику пива в собственной квартире. Он был высокий, худой. Вечно носил деловой костюм. А зачёсанные назад тёмные волосы делали его похожим на китайского коммуниста, на взгляд Макса. Зато в гостях у Серёги было приятно находиться. Деревянная мебель, картины и минимум цифровой техники придавали его квартире не только уют, но даже некоторое благородство.

За кружкой пива, Макс и не заметил, как голова перестала трещать по швам.

– Вчера говорил с матерью, – начал было Макс, но сразу же усмехнулся и выругался весело: – Чёрт! Ты никогда не спросишь «и как она?».

– Не спрошу, – серьёзно и спокойно ответил ему друг. – Потому что не думаю, что это она.

– Никогда не станешь жалеть моих чувств.

– Не стану – истина дороже. А я не считаю, что вчера ты говорил со своей матерью.

– Я и забыл, что прежде, чем пойти на юриста со мной, ты был философом, – засмеялся Макс.

– Чтобы в итоге стать писателем. Но раз уж ты раздраконил мою мысль, то я докончу.

– Валяй. Деньги ты мне всё равно уже перевёл, можно и поспорить, – улыбаясь и потягивая пиво, сказал Макс. – С кем же я вчера говорил?

– Полагаю, что с искусственным интеллектом, который искусно симулировал поведение и образ любимого тобой человека.

– Брось! Какие ваши доказательства?

– Ты мне предлагаешь доказывать? – удивился Серёга. – Я ведь не утверждаю, что нечто работает.

– Но ты отрицаешь, что оно работает! – всплеснул руками Макс. – А мне только вчера и сегодня приходило на нейрочип уведомление, что нейромаски там какие-то созданы.

– Я ничего не отрицаю, я подвергаю сомнению. Сомневаюсь, например, что уведомление в интерфейсе смешанной реальности равно положению вещей и как-то повлияет на твою загробную жизнь. И предлагаю тебе лучше посмотреть на кружку пива.

Макс не удивился и посмотрел на кружку пива. Он давно разучился удивляться странностям Серёги.

– Посмотрел? – спросил Серёга. – А теперь подумай о том, кто смотрит на кружку, о том, кто видит кружку.

– Ну я, допустим, вижу. Я смотрю.

– Не о Максиме Ладине речь идёт. Мысли глубже. Отбрось всю мишуру. Отбрось, что ты бывший юрист, бывший заключённый, бывший наёмник. Всё отбрось. Только то единство, которое говорит о себе, что оно эту кружку видит. Которое всю мишуру, всю биографию твою, как одежду носит. Такое единство самосознания. Понимаешь?

– На какой-то коуч похоже…

– Сам ты, сука, коуч! Серьёзную вещь тебе говорю. Прошу тебя понять, что единство, которое мыслит всё и чувствует нельзя просто так взять и перенести в дата центр.

– Почему? Они ведь снимают нейромаску, считывают паттерны какие-то. Чип-то прямо в голове, в мозге!

– А единство, которое самая твоя суть, оно где? – сложил пальцы домиком Серёга.

– В мозге! – выпалил Макс.

– Непременно! Сидит в мозге, как гомункул в воображении алхимика, маленькое твоё «я» и дёргает за рычажки-рефлексы.

– Скорее рычажки-рефлексы его дёргают во все стороны, – улыбнулся Макс. – Ты ведь не нейробиолог и не нейроинженер, насколько я помню?

– Нельзя всё сводить к веществу и к конфигурации нейронов, мой друг.

– Нельзя верить в идеалистические бредни в двадцать втором веке, вот что. Тем более, когда государство предлагает тебе цифровое бессмертие.

– Я не отрицаю века, – спокойно возразил Серёга. – Напротив, я раздумываю над тем, чтобы воспользоваться благом, которое застало наше поколение.

– Чипуешься всё же? – чуть не подавился пивом Макс.

– Слава богу, я не инвалид, чтобы носить железку в голове, – ответил Серёга, сделал паузу, дабы нагнать интерес, и продолжил: – Задумываюсь о кредите на биотех-программу. Продление жизни, укрепление иммунитета, наноботы, чистящие кровь и клеточная терапия – всё в таком духе.

– Чёрт! – Макс чуть второй раз не подавился пивом. – Это ж бешеные бабки!

– Если выгорит контракт с издателем – кредит одобрят.

– Кабала, – покачал головой Макс. – Крепостное право – вот чем обернётся.

– Зато даст мне время. Много времени. Так что смогу и себя выкупить и надел свой получить и сам господином сделаюсь, если угодно говорить твоими феодальными определениями. Но главное, что на все мои замыслы и проекты время найдётся.

– Сомневаюсь. Человеку всегда мало. И сдаётся мне, что и на трёхсотом году жизни, умирая, будешь жалеть о том, чего не успел.

– Возможно. Но лучше прожить двести лет, чем семь десятилетий. Согласен? Я уж не говорю о том, что программа поможет избежать немощи. Так что я почти решил. Риск того стоит. И, раз уж мы начали все эти темы, то заметь: отчего-то пропаганда и проплаченные блогеры выступают против биотехнологии, хотя каждый человек с работающим мозгом понимает, что элиты – первейшие клиенты биотеха. Чего они жизнь себе продлевают? Здоровье улучшают? Сняли с тебя нейромаску и иди, балдей в нейрораю. Чего не так-то?

Макс молчал.

– Ладно, думай пока. Я ещё пива с кухни принесу.

Серёга ушёл. А через минуту пулей примчал обратно со смартфоном в руке.

– Глянь! Выиграл сукин сын! – протягивая экран Максу, выпалил Серёга.

– Кто?

– Однокурсник наш.

На экране Макс увидел результат выборов в пятьдесят четыре процента. А затем огромный портрет Витмана, обрамлённый пурпурными знамёнами. Рядом с ним маленькие портреты проигравших кандидатов. Настолько маленькие, что различить черты их лиц невозможно. Победитель подавлял их одним своим присутствием.

«Нация сделала свой выбор! Председатель совета директоров корпорации «ВитСинт» Дмитрий Витман выиграл президентские выборы» – гласила бегущая строка.

Азиатское лицо Витмана выглядело немолодым и нестарым. Но волосы его были белее снега.

– Поседел, – буркнул Макс. – Нервная у него, наверное, жизнь. Таких высот достиг.

– Лизнул нужную жопу в подходящий момент, – махнул рукой Серый, – а дальше как в онлайн игре.

– А как в онлайн игре?

– В правильный клан вступил, донатил, гриндил.

– То ты идеалист, то циник, – усмехнулся Макс.

– Я такой, каким меня хочет видеть мир. А в мире всякий идеал неизбежно обрастает цинизмом, – сказал Серёга, подняв уже наполненную кружку. – Но знаешь, что самое прекрасное?

– Что?

– Идеалу от этого нет вреда.

III

– Даш, привет, – неловко выдохнул Макс.

– Привет, – улыбнулась она.

Когда Даша открыла двери, он увидел, что на ней только короткие розовые шортики и такой же розовый топ.

– Выглядишь хорошо, эм… по-спортивному. Я писал тебе.

– Да, я не перевела ещё. Хотела… думала, может, тебе удобно наличкой взять.

Она так мило засмущалась, что Макс отвёл взгляд в сторону.

«Хотела чего? Увидеть меня?» – дразнил он себя мысленно.

– Да мне как угодно, можешь перевести. Главное, чтобы тебе удобно было.

– Секунду, – сказала она и закатила глаза, словно одержимая.

Почти мгновенно Макс получил уведомление о переводе на его счёт трёх тысяч кредитов.

– Ух ты! Куда так много?

– Тебе нужны сейчас. Вернёшь, когда работу найдёшь. А я уверена, что будет это скоро. Хотя, знаешь, можешь вовсе не возвращать.

– Ты чего? – удивился Макс.

– Я вспоминаю наше знакомство. Временами. И вспоминаю, как ты меня спас, мою сестрёнку, как не пожалел кредитов на операцию.

– Было такое, – вспоминал свой отпуск наёмника Макс.

– Ты не хочешь зайти, а то чего мы на пороге стоим? – она приоткрыла дверь шире.

– Нет, не могу. Вообще-то я себя неважно чувствую, – ответил Макс, ощущая не сильную, но малоприятную дрожь и озноб.

– А что случилось? – встрепенулась она.

– Простудился.

– Понятно, – протянула Даша, улыбаясь. – Тогда я пойду с тобой.

Макс удивился её словам. Он и Даша жили в одном здании – мегабашне сто десять. Но их отделяли друг от друга десятки этажей.

– Мне нужно заскочить в магазинчик электроники этажом выше. Ты можешь меня проводить и сесть в лифт там.

Он согласился, но негодовал, когда она пошла в домашней одежде.

– Я всегда так хожу здесь, – её белые зубки дразнили Макса улыбкой. – Я ведь дома, в родных стенах.

– Тут ещё больше фриков, маргиналов и извращенцев, чем на улицах, – отчеканил он, косясь на спящего рядом с бурой лужей типа.

– Не бойся, я знаю секретное кунг-фу. И тебя.

Её русые волосы, точёная фигурка и светлая-светлая кожа вкупе с нежными мягкими чертами лица делали её лучом света в затхлой пещере коридоров мегабашни.

Ночью Даша приснилась ему. И в первый раз за долгие годы Макс был рад, что у него нет денег на ПО для нейрочипа, гарантирующее хорошие сновидения. Он очень хотел пустить её ближе к себе. Но не мог. Какой-то нелепый юношеский стыд обжигал его. Но он твёрдо решил покорить её, когда разберётся с долгами и добьётся уже чего-нибудь в жизни.

На следующий день он оплатил счета, подписку и принялся усердно искать работу.

«Правду говорят, что страшнее и труднее работы только её поиск» – такие мысли посещали Макса уже на середине дня.

Недели две он пробирался сквозь толщу фейковых объявлений и откровенного скама. Ему отказывали. Часто отказывали. Безопасники фирм, в которые он обращался, пробивали его биографию и делали пометку. Интерфейс дополненной реальности заполнился уведомлениями. Классическое «мы вам перезвоним» тоже встречалось. Но были и толковые варианты работы. Конечно же, места находились за десятки километров от его мегабашни, на других концах города. И вот когда, он уже понемногу начал сходить с ума, раздался звонок в дверь.

– Интересно, на сей раз это дебилы с подпольной чудо-фармой или мракобесы с натальными картами? – пробурчал Макс, идя к двери.

Но когда он вызвал по нейроинтерфейсу изображение с дверной камеры, то холодок вмиг прошиб его до самых потрохов. Перед его дверью стояли люди в синей пятнистой форме.

А пока Макс вспоминал, где и какие мысли он высказывал в чатах и комментариях Сети, из-за двери послышался чеканный голос:

– Господин Ладин! Мы из Государственной Службы Защиты Конституции, откройте!

– От меня защищать конституцию не нужно, ребята! – крикнул им Макс, стараясь, чтобы голос его звучал бодро.

– Не паясничайте, господин Ладин. Лучше откройте по-хорошему. У нас приказ от избранного президента Союза.

Последние слова правительственного агента прожгли рассудок Макса, будто молния. Он открыл им, одетый в чём был: в трико и халате.

– Максим Ладин, оденьтесь в лучшее, что у вас есть. Вы полетите с нами.

– Полечу?

– На крыше стоит правительственный эйр. Не тяните время.

«Так, успокойся. Ты ж Витману никакого зла не делал. Верно? – обращался к своей памяти Макс, собираясь. – С другой стороны и добра ведь тоже не делал. Какого дьявола ему от меня тогда понадобилось? Мы не общались лет пятнадцать».

На крыше мегабашни действительно стоял правительственный эйр. Его обтекаемым формам и футуристичному виду могли бы позавидовать даже инопланетные цивилизации из тупых калифорнийских фильмов.

Садясь в эйр, Макс оценивал обстановку. С облегчением отметил, что никто из силовиков не облачён в экзоскелетную броню.

– Вылетаем, – передал по рации сотрудник Защиты Конституции, и машина взмыла в воздух.

В салоне были панорамные экраны, на которые транслировалось изображение с наружных камер. Пушек и ракет на эйре Макс тоже не заметил. Эйр был гражданским – ещё один хороший знак.

В полёте Макс смотрел на виды огромного города – метрополии величайшей, по крайней мере по площади, империи мира. Город утопал в оранжевом свете закатного солнца. Правда, нервная система брала свое, и наслаждаться видами не приходилось – тревожные мысли взяли мозг Макса в осаду.

Когда стали снижаться, Макс сразу узнал здание президентской резиденции. Прямоугольная коробка из стекла и стали всегда раздражала Серёгу, вспомнил Макс. А называлась эта коробка Дворцом Союза. Признаться честно, Максу всегда была безразлична архитектура, и Дворец не вызывал в нём никаких чувств. Но теперь, когда он видел Дворец Союза вживую первый раз в жизни, да ещё при таких обстоятельствах, чувства появились. Он ощущал нечто похожее на благоговение, будто при посещении Центра «Vita Aeterna». Чувство усилилось, когда они выходили из эйра на посадочную площадку, ведь Дворец, очерченный люминесценцией, предстал пред ним на фоне пурпурного закатного неба.

Пока шли по коридорам, помощники Витмана объяснили Максу, как следует себя вести, что говорить нужно, а что нет. Он уже не помнил инструкций, когда вошёл в президентский кабинет. В кабинете, среди хрома и минимализма, у огромного электронного камина, стоял спиной к дверям сам Витман.

– Здравствуй. Садись, – неторопливо сказал избранный президент, а затем совершенно театрально повернулся.

Он выглядел таким же, как на фото в смартфоне Серёги: узкие глаза, смуглая кожа, седина. Одет он был в деловой костюм.

– Здравствуйте, – сказал Макс и сел в кресло.

– Это я, Макс, – улыбнулся Витман. – Дима, если ты забыл. Мы с тобой учились вместе в ВУЗе. Помнишь?

– Помню.

Витман подошёл и к столу и сел в своё кресло. Избранный президент и Макс сидели теперь друг напротив друга.

– Не буду тянуть кота за известный орган, дружище, – начал Витман, смотря то на Макса, то на стопку бумаг возле компьютера. – Ты мне нужен. Нужен на посту министра внутренней безопасности. Будешь заведовать полицией и политическим отделом. Мы с тобой общались когда-то. Вроде неплохо так общались. Я реорганизую команду. Набираю людей, которым могу доверять. Вспомнил тебя. Что скажешь?

Слова Витмана, их суть в сочетании с быстрой, рваной и резкой манерой говорить, подавили Макса. Он молчал, переваривая сказанное.

– Ну так, что? Твоё молчание начинает пугать меня, – говорил Витман.