Отзывы на книгу «Поход на Бар-Хото», страница 2

С первых строк слышу голос автора, его манеру говорить, меня она завораживает и настраивает на осознанность. “... после рабочего дня я ударяюсь оземь и из счетовода обращаюсь в историка” – так знакомо. Перед началом чтения книги я всегда собираюсь с духом, как перед дорогой – всегда же оказываешься с ней в новых местах. А уж если в названии есть что-то географическое – готовлюсь, как в путешествие. И тут это был именно “поход”, то есть групповое путешествие по заранее определённому маршруту, в некую конкретную местность, о которой мне ничего неизвестно: где она находится, как пишется прописью – как про что-то на Марсе. Герой, неугодный соперник, отправлен в дальний трудный поход, да с неподходящими снарядами – привет "Двум капитанам". Понравилось определение состояния счастья: сочетание телесной опустошенности с наполненностью души. Взяла себе для работы с парой в кризисе возможность увидеть наличие любви по представлению мужчиной своей женщины маленькой девочкой. У героя близкий мне способ узнавания о человеке по его книгам: “За стеклом книжного шкафа – фотографии Чехова, Скрябина и Далай-ламы ХIII в кожаных рамочках. Меня умиляла эта дружная компания”; “Книжный шкаф вмещал сотен пять томов, … судить по ним об умственных интересах хозяина”. Так Галина Юзефович своих гостей в интервью спрашивает: “Из чего вы состоите, ваш портрет из текстов, звуков… какой состав вокруг тебя, кто тобою выхвачен из созданного цивилизацией”. Я с усилием читала незнакомые топонимы, труднопроизносимые имена, названия непонятных предметов и обрядов, чужестранных племён и народностей, но каждый абзац содержал столько ориентиров в пространстве, многослойной информации о взаимоотношениях, о соотношении задуманного к сказанному и сделанному, и среди всего этого – такие близкие и вечные вопросы: “Зачем я здесь? Ради чего?”, что проскальзывать глазами не получалось – боялась что-либо упустить. Замедлялась, переходила на проговаривание про себя экзотических слов по буквам. Поражало описанное сочетание мудрости и опыта с мракобесием, гаданием на бараньей лопатке, национальными предрассудками и зверскими обычаями, погружение в безвременье, тревогу с расчётами, наблюдениями, взаимной слежкой перед штурмом Бар-Хото; неопределённость при взятии – не то штурм, не то вылазка врага, манипуляции с часами, кофемолкой, шляпой и пушкой, магия символизма, действующая на людей и дающая воинам дух, настрой на победу в кровавом замесе между монголами, китайцами, метисами, бурятами и русскими. Не ожидала, что меня могут захватить батальные сцены – так достоверно описано: что видно, что слышно, чем пахнет, как поджилки трясутся, и окутывает туманная неясность происходящего. Вместе с героем поражаешься, что спасительным и главным при штурме оказывается то, что вызывало скептическую снисходительность, видишь, как победа, добытая ценой зверства, она и празднуется по-зверски. Вразумить толпу победителей и принять такую победу оказалось труднее взятия крепости. У человека и дикого зверя “в утолении голода путь един”, и когда в человеке зверя больше, “слова брошены на ветер”. Вспомнились Пинкер с описаниями нечеловеческих жестокостей малоизвестных войн в книге “Лучшее в нас” и академик Амосов со словами: “Человек – стадное животное с творческим разумом”. Пунктирно начертан путь героя от внутренней множественности – его интимные отношения фрагментарны, не целостны, частями личности, когда друг у друга среди прочих, без потребности заявить о партнёрстве, “порознь, чтобы никому не мозолить глаза”, – к единству, к своей сердцевине, со способностью преодолевать соблазн “снова соглашаться вопреки своему мнению”. Вместе с героем ощущала горячие слёзы о пустующем и остывающем …, с которыми, думаю, позже или раньше встречается каждый. Автор, спасибо за историю, за трудный поход и за те слёзы.

Если вы штабной офицер средних лет, если вам охота доказать состоятельность бывшему тестю и вы одинаково разочаровались в капитализме и монархии, вы покупаете билет в Индию Духа - Монголию. Так поступил герой новой книги "Поход на Бар-Хото" Л.А.Юзефовича - Борис Солодовников. Действие происходит накануне Первой мировой, и хотя она близка по времени, территориально же - почти как на Луне. Проблемы обнаруживаются сразу: собаки-трупоеды, не вовремя оправляющиеся старики; подхорунжий, который обижает лам, а главное, что портал в Шамбалу открывает взмах "девятихвостого белого знамени Чингинсхана" (в срок указанный на безглазой рыбе), что на языке простых монглов обозначает войну с неверными (здесь это китайцы). В этой Индии Духа на самом деле обитают духи. Они бывают злые и добрые, и тем и другим приходится платить кровью и папиросами. Жертвоприношение - давняя традиция, к которой монголы прибегают, чтобы заявить о силе и праве выбирать судьбу. Монголы впускают в мир и даже в свои тела темных духов, чтобы добиться целей. Торжество справедливости лежит через конкретный сакральный акт - взятие крепости Бар-Хото (а вместе с ним через раскроенные черепа китайских солдат). Под стенами крепости пассионарность как безумный, неконтролируемый выход энергии сталкивается с миролюбивой концепцией Будды и преломляется в шаманском акте, который исполняет отставной монах гологлазый Зундуй-гелун. Он рвет колесо сансары назад, обрекает на смерть врагов и соратников, отрекается от четырех благородных истин и нирваны. Энергия темных духов свое дело делает - крепость монголы берут, однако проводников, исполнителей воли хаоса, присягнувших коронованной черепами тьме, ждет смерть. Оттого ли, что вера их недостаточна (она подверглась эрозии сомнений) или потому что время - примордиальных божков - на исходе? Главный герой - не случайно штабной офицер (отличная позиция для наблюдателя/прогрессора/человека с развитой легочной системой) - вдохновляется игрой стихий, но когда подходит к бездне, осознает, что дыхание этой бездны/ямы зловонно. Прибежище Борис Солодовников находит в простых вещах, любимых женщинах и ностальгии по тем временам, когда он был очарован и опален хаосом. Пожар, дыхнувший на него, сносит его на обочину жизни. Он попадает во власть темных духов новой генерации, которые приходят без приглашения, навязывают свои идеи и берут под контроль физическую оболочку. На склоне лет офицер Академии Генерального Штаба сохраняет интерес к сверхъественному: буддийская богиня Белая Тара защищает его, но забирает утешение старости - последнюю любовь - Ию. Смыслом, который искал Борис, становится бегство во Внутреннюю Монголию. Если человек свободен от страстей (но не от любви), если защищен от демониц (прекрасных лишь при первом взгляде), если видел добро и зло и хочет покоя, он может его обрести. Образ нирваны/рая/острова блаженных не будет слащавым и пошлым, этот рай - суровая пустыня, где так жарит солнце, что на руках сходит кожа, но там, среди лачуг, разграбленных буддийских храмов, скудного мясного рациона (от которого выпадает прямая кишка), среди заунывной музыки, он будет счастлив. Пускай человек, который только после смерти станет Буддой, умер от обжорства и несварения желудка. Он стал символом свободы от желаний и воплотился в статуях. Будда с отколотым носом (он предсказуемо пал жертвой страстей человеческих) выражает презрение, а вовсе не принятие страданий. И когда его отвезут на переплавку, он станет ручками в метро, автомобильными подшипниками и будет смиренно нести службу людям. Этим почти тургеневским отречением - замиранием жизни перед зимой - кончается история про взятие одной крепости. Глохнут колотушки и дамары, осыпаются стеклянные пули, засыхает кровь и внутренности животных, смолкают голоса из других измерений, стираются слова из древних книг и имена мадъярских интернационалистов с заборов. Снег съедает тьму, открывается чистая страница, ведь "новая тетрадь - это новая жизнь".

Героями произведений Леонида Юзефовича обычно бывают русские офицеры. Для писателя, судя по всему, этот образ — идеальное воплощение мужчины. Сильный, смелый, с пониманием, что такое долг и честь. И всегда образованный, который грамотно и невероятно красиво излагает свои мысли. Герой книги «Поход на Бар-Хото» — не исключение. Эта большая повесть или маленький роман (Леонид Абрамович так определяет жанр этой книги) начинается со слов издателя. Он рассказывает, как и где были найдены рукописи некоего русского офицера Б. А. Солодовникова. Что в тексте довольно много исторических персонажей и реальных географических мест. Всё это соседствует с событиями или явлениями, подтвердить достоверность которых невозможно.

Эта короткая часть книги и есть начало «Похода на Бар-Хото». Все герои вымышлены, как и события, которые с ними происходили. Но контекст, фон и история — реальны.

Читатель узнает, что русский офицер Борис Солодовников был сослан в Забайкалье в середине 1930-х годов. Он понимает, что судьба его незавидна, поэтому старается осмыслить прожитую жизнь через автобиографическую прозу. Солодовников купил несколько тетрадей, в которые в итоге уместилась вся его жизнь. Весной 1912 года он был командирован в Монголию, где служил военным советником в отдельной Сводной бригаде имени Абатай-хана. В этот период Монголия боролась за независимость от Китая. А Бар-Хото — это монгольская крепость, занятая китайцами и которую принципиально важно освободить.

Но всё это лишь фон, на котором протекают настоящие события, важные для Солодовникова. Леонид Юзефович очень аккуратно переплетает историю Монголии, культуру и традиции монголов с большой историей любви. В Угре (современный Улан-Батор) Солодовников встречает жену русского дипломата Лину. Между ними завязываются отношения, которые сложно назвать мимолётной интрижкой. Это история большой и всепоглощающей любви на фоне такой же большой катастрофы. Сам герой не говорит об этом. Но внимательный читатель может это проследить. В «Походе на Бар-Хото» описаны четыре периода в жизни Солодовникова, в каждом присутствует женщина. Одни упоминаются вскользь, о других русский офицер рассказывает подробнее. Но только Лине и жизни в Монголии посвящена почти вся книга.

«Поход на Бар-Хото» — это историческая проза, в которой можно найти параллели с современностью, большую любовь к женщине, стране и стремление к свободе.

Возможно, это просто я ожидал от новой вещи любимого автора большего, такой же реалистичности, как в "Зимней дороге" или "Самодержце пустыни". Но через некоторое время замечательный слог и любимый восточный колорит втягивают в историю, пусть вымышленную, но очень живую.