Читать книгу: «Червь-7 Финал», страница 5

Это было ужасно. Судя по всему, мухи стали пожирать его изнутри. Огромное тело содрогнулось, выгнулось. Огромные глаза разъехались, уставившись в разные стороны. От боли он какое-то время держал пасть закрытой, ломая остатки зубов. Но когда его руки вдруг безжизненно повисли вдоль тела, он весь расслабился. Нижняя челюсть распахнулась. Он больше не орал, не ревел и не вопил от боли. Из разинутой пасти вырвался чёрный пар, блеснувший в свете огня несколько тысячами серебристых крыльев. Мухи собрались в огромную тучу и подлетели к прокуратору Гнусу, стоящему всё это время на месте и смотрящим своим безглазым черепом за происходящим.

Часть мух отделилась от общей стаи и полетела в мою сторону. Приближающееся жужжание вдруг обратилось в слова:

– Как много грязи мы оставим после себя. Ужас. А ведь цель моего посещения этой деревушки – всего лишь наказать виновных. Не более.

Глава 7

Всё внимание Гнуса было нацелено на меня. Может он ждал от меня красноречивых речей, или мольбы о пощаде? Но тишину ночи вероломно нарушал треск костра и мычанием беснующихся животных. Я молчал, а Гнус уверенно продолжал двигать в мою сторону, медленно переставляя голыми ступнями по земле.

– Ты удивила меня, – прожужжал рой над моей головой, – собрала целую армию. Вновь добралась до меня. Утоли моё любопытство, ответь: сложно было принуждать бедный люд к вероломному обращению в кровокожих? Они умоляли тебя не делать этого? Они просили тебя покинуть их деревни?

Я молчал. Молчал, и оглядывался по сторонам. В нескольких метрах заметил лежащую на боку Кару.

– Молчишь? – жужжали мухи, принявшись покусывать меня за лицо. – Я и без твоих слов знаю ответы. Конечно же они умоляли не трогать их! Они умоляли оставить их в покое! Ты не находишь это слабостью людской натуры?

Я вскочил на ноги и бегом понёсся к Каре. Упал возле неё на колени. Увиденное во мне вызвало ужас и тревогу. Кара была тяжело ранена, дыхание сбивчивое. Она чуть поскуливала и пыталась оторвать морду от земли.

“Не шевелись!” – сказал я, положив ей на голову ладонь.

Бок волчицы был пробит насквозь четырьмя когтями. Из отверстий обильно вытекал гной, служивший Каре кровью. Она медленно умирала. И я даже не знал, чем ей помочь. Мухи медленно усаживались на края раны, но я смахивал их рукой.

“Кара, всё будет хорошо!”

Волчица ничего не отвечала. Лишь скулила, и с каждым ударом сердца скулёж утихал. И я по-настоящему испугался момента, когда он окончательно умолкнет.

Нет! Нужно попробовать хоть что-то…

Я накрыл рану ладонью и попробовал затянуть её коркой крови. По моему доспеху потекло тепло. Волна докатилась до пальцев моей руки, а после перебросилась на лежащего возле меня умирающего зверя. Моя кровь принялась зализывать раны, устремилась в открытые сосуды. Быть может, я даже смогу Кару обратить в себе подобного. Как только эта мысли закрутилась в моей голове, Кара содрогнулась. Тело изогнулось, волчица пронзительно заскулила.

“Больно-Больно-Больно” – раздалось у меня в голове, и обожгло сознание.

Я причинял ей боль. Я убивал её, вместо того чтобы лечить. Я отдёрнул руку от раны, по краям которой пузырилась моя кровь, словно здесь всё залили перекисью водорода.

– Ты собрала целую армию! – продолжали жужжать мухи. – Она так и думала. Она так и говорила. Но знаешь, я считаю, что судья Анеле всё это время ошибалась. Ты слаба. Сидишь возле умирающей собачки, и хнычешь. Посмотри вокруг себя! К чему ты привёл своё войско!

Неужели судья Анеле всё это время следила за мной? Или Гнус вводит меня в заблуждение? Но его слова заставили меня оглянуться.

Вокруг никого. Лишь земля, пропитанная насквозь гноем. Моё войско пало, не осталось никого. Но их жизни были потрачены не зря. Их плата– моя жизнь. Продолжение моей борьбы!

Дыхание Кары утихало на глазах. Массивные лапы вспахивали землю каждый раз, когда она выдыхала. Дыры на груди издавали противный свист. Я положил ладонь ей на шею, и она выдохнула в последний раз.

Сегодня я потерял верного друга.

От злости я стиснул губы. Я готов был броситься на Гнуса и порвать его на куски! Мне хотелось оторвать череп от его тощего тела и пнуть ногой в сторону леса. А тело повесить на крест, как он любит это делать со сметными, и оставить под обеденным солнцем, чтобы каждый обжигающий луч сжигал всякую личинку, решившую зародиться на этом гнойном трупе.

Я положил свои руки на истерзанный медвежьими когтями бок Кары и обмакнул ладони в выступившем гное. Собрал всё, что успело вытечь из тела до того, как зверь издал последний хрип. И сразу же вытер ладони о своё лицо, оставив на коже липкую плёнку.

Чем ближе приближался ко мне Гнус, тем больше мух сажалось на меня. Противное жужжание раздавалось повсюду. Уже казалось, что насекомые проникли глубоко в уши. Краем глаза я видел, как маслянистые крохотные тельца осадили правое плечо плотным ковром, ползают по кровавым рогам и забиваются в трещины. Эти мерзкие создания кусали всегда. Вгоняли свои хоботки в доспех и питались мной. Но моё лицо…

Я вскочил на ноги и бросился на Гнуса.

Ходячий труп замер, увидев мой порыв. Мухи пытались осадить моё лицо, залезть в глаза, но у жужжащих тварей ничего не получалось. Гной из тела Кары – моё спасение.

– Ты уже придумал, что будешь делать дальше? – жужжали мухи на ухо.

Придумал.

– Я буду ждать тебя в своей святыне, – прожужжали мухи и умолкли.

Возможно, Гнусу больше нечего было сказать мне. Но справедливости ради, он уже и не мог ничего произнести.

Подбежав к гноящемуся телу в серой робе, я схватил его за плечи. Пальцы погрузились в мягкую плоть, выжимая из тела пахучий гной. Словно раздавил в ладони гнилое яблоко. Гнус не сопротивлялся, он был в моих руках тряпичной куклой, такой же лёгкой и такое же невольной. Но мне показалось, что он пытался улыбаться; на месте сгнивших губ мухи выстроились в каком-то подобии ухмылки.

Зарычав, я оторвал Гнуса от земли и швырнул в костёр. Огонь вспыхнул с новой силой, когда гнойное тело завалилось сверху. Робу охватило яркое пламя, раздалось шипение, но мухи над головой продолжали жужжать:

– Я тебя жду.

Огонь отозвался свистом, словно выпускал излишек давления, оранжевые языки окрасились в кислотно-зелёный и потянулись к ночному небу с новой силой, ещё выше, еще жаднее. Костёр никак не мог насытиться, быстро пожирая тело Гнуса.

Наконец, жужжание смолкло. Над головой больше не кружили насекомыми. Рой улетел, а я сквозь треск костра смог различить человеческое мычание.

Бэтси! Она жива. Я подбежал к высокому кресту, на котором извивалась похудевшая женщина. Её руки были расставлены в стороны и плотно привязаны к горизонтальной перекладине, ладони прибиты ржавыми гвоздями. Оголённые ступни с трудом умещались на крохотном выступе.

– Бэтси, потерпи, сейчас сниму тебя.

Она хоть и схуднула, но далеко не стала пёрышком. Развязывать путы, а потом поочерёдно пытаться освободить руки при таком весе… Скорее я причиню ей еще больше боли, чем сейчас. Пришлось вырастить из ладони лезвие и тремя ударами разрубить толстое бревно, служившее основанием для распятия. С треском крест завалился на землю, Бэтси громко замычала. Я понимал, что боли будет вагон, но иного выхода нет.

Когда я развязал ей руки, Бэтси сама отдёрнула ладони, оставив на досках окровавленные шляпки гвоздей с кусками забитой под них плоти. Я не смог не обратить внимание на изменения во внешнем виде. Кожу лица осыпало сотней гноящихся прыщей от укусов мух. Усталость уселась на её плечи тяжким грузом, не позволяя даже глазам двигаться в полную силу. Вялый взгляд уставился на меня.

– Друг… – промычала она.

– Да, Бэтси, я – друг.

Из одежды на ней осталась только испачканная кровью и ихором рубаха, доходившая ей до колен. Видимо, кожаный доспех срывали силой, на рубахе остались отметины от когтей, которые еще и на коже оставили кровоточащие порезы. Бэтси явно не собирались убивать, в отличие от её друзей, чьи тела висели высушенными на двух других крестах. Было очевидно, они не представляли такого интереса, как Бэтси. Гнусу нужна была она для экспериментов. А точнее, нужна была её особенность, которую он успешно перенёс на своё подопытное животное, смертельная схватка с которым чуть не стоила мне жизни.

– Зико… – вновь промычала Бэтси, оторвав взгляд от крестов напротив.

– Зико мёртв, – сказал я, после которого молчания.

Я не знал как она отреагирует на столь мрачную весть, да и подбирать слова не было никакого смысла. Она уже не маленькая девочка, всё прекрасно пониманием, всё-таки не в доброй сказке мы живём.

Её огромные глаза заметно увлажнились, но быстро моргнув, она осушила их, превратив живой блеск в грубый мат. Лицо стало суровым, всюду закрались тени гнева. Я встал перед ней и сказал:

– Идём, нас ждут.

Бэтси не сразу встала на ноги. Какое-то время еще сидела на жопе, осматриваясь по сторонам. Потом принялась растирать затёкшие колени. Я хотел залечить её изувеченные ладони, но она не дала. Грубо отпихнула меня и, наконец, встала.

Перед уходом, я еще раз подошёл к телу Кары. Бедный зверь, столько страданий не заслуживает ни одно живое существо. Но она стала чем-то больше, чем зверем. Она стала верным другом и защитником. Мне не хотелось, чтобы Кара оставалась здесь гнить под солнцем и стать пристанищем для паразитов. Она заслуживает чего-то большего. Чего-то достойного.

Я аккуратно поднял Кару с земли и отдал огню. Пламя жадно накинулось на тело в гнойном доспехе и целиком скрыло с моих глаз, выбросив в небо густой дым.

Покидая деревни, мы с Бэтси собрали остатки воинов Зико. Мужчины соглашались идти с нами без лишних разговоров, прекрасно понимая, что, уходя от сюда, местные жители остаются в безопасности. Но если мы проиграем следующую битвы – никто никому уже не поможет.

Под утро зайдя в центральную деревню, Бэтси сошла с дороги и отправилась к одному из сотни домов. Она шла уверенно, и мне стало ясно, что этот дом её. Скорее всего, что-то забыла, или решила переодеться, так как в одной рубахе по колено воевать явно будет неудобно.

Я оказался прав. Бэтси не было минут пять, но, когда она появилась на пороге дома, на ней уже красовался кожаный доспех, плотно покрывающий тучный торс, и подобие юбки с толстыми лоскутами кожи, дотягивающиеся ей до колен. Только ладони были свободны. Видимо, она утратила свои топоры, но и этот вопрос был быстро решён.

На наших глазах местный люд и солдаты Зико оттаскивали трупы в лес и собирали их в кучи. Ночью тела сожгут, а их оружие и одежду раздадут нуждающимся. Топоры мы не нашли в куче сваленного на землю оружия, но парочка стальных мечей приглянулись моей подруге. Взявшись за рукояти, Бэтси покрутила мечи в перевязанных ладонях, знакомясь с балансом нового оружия. Клинки рассекали воздух со свистом, плавно вращались, рисуя у моего лица ровные круги, которые быстро перетекали от самой земли и до самой головы Бэтси. Всё было идеально. Бэтси явно умела обращаться с оружием. С любым. Закончив примерку, она смерила взглядом своё новое оружие. Повертела мечи перед глазами, а потом, поочерёдно, поднесла каждое лезвие к своим губам и целиком облизала их, не поранив языка. Получилось эффектно, по-другому не скажешь.

Воссоединились мыс основным войсков в обед. Солнце освещало огромную поляну пожелтевшей травы, ярко бликую на головах почти тысячной армии кровокожих. Они казались огромным родимым пятном на бледной коже. Нас встречал Дрюня и Ансгар. Их лица не выражали радости, глаза пытливо рыскали по потрёпанному хвосту из остатков войск за моей спиной, среди которых не было ни единого кровокожа. Ансгар хмурился, губы хотели растянуться в улыбке, но вытянулись в тонкую полоску, побелевшую на моих глазах от напряжения.

– А где Кара? – спросил он.

– Погибла, – ответил я.

Дрюне стоял на месте. Его высокий рост позволял увидеть всю картинку разом, не всматриваясь в конец или начало шеренги. Как только Ансгар утих, услышав не радостный ответ, Дрюня спросил:

– А где Хейн?

– Погиб.

– Как?! – спросил Ансгар, бросив на меня взгляд, полного разочарования.

– Твой дядя пожертвовал собой ради моего спасения, – сказал я. – Он умер достойно.

Дрюня уже собирался задать следующий вопрос, но я опередил его.

– Зико тоже погиб. Его обратили в кровокожа, и он выбрал смерть.

Дрюня подошёл ко мне так близко, что между нами не уместится мужской кулак. Лунный глаза с явным недоверием уставились на меня:

– Кто его обратил?

– Судья Анеле. Она вернулась, и нам надо поторапливаться. Если нам повезёт, мы застанем её в городе из камня.

– А что дальше? – поинтересовался Ансгар, положа руку в кожаной перчатке на череп отца, висевший на его ремне. – Мы попытаемся договориться?

– Нам не о чем договариваться! – рявкнул я. – То, что они здесь устроили – не имеет оправдания. Подобно страшной чуме они всюду сеют мучения и смерть, а любая страшная болезнь требует принудительного лечения. Для них издевательства над людьми и ужасные эксперименты считаются нормой. И ради победы они пойдут на любые изощрения. Мы убьём всех. Всех, кто встанет на нашем пути. Мы должны очистить нашу землю от скверны. А потом и их земли.

– Червяк, ты действительно хочешь отправиться на другой континент? – булькнул Дрюня с заметной усмешкой. – Ты хочешь там посеять свою правду и свой устав?

– А ты хочешь здесь остановиться и жить с мыслью, что в любой момент на горизонте могут появиться корабли, набитые доверху непонятным войском? Ты сможешь так жить?

– Мы должны развиваться на нашей земле! Мы должны подготовить свою армию, и, если вдруг на горизонте появиться угроза – мы дадим отпор!

– Нет! – взревел я. Его слабая позиция начинала меня бесить. – Вспомни историю! Вспомни, чем всегда всё заканчивалось. Пока мы будем здесь тратить жизнь на бесконечные тренировки, там, на той стороне моря, – я ткнул пальцем в сторону линии горизонта, – неизвестный нам враг будет готовить очередное вторжение. И я боюсь, они накопят такие силы, что мы не продержимся и суток. Поверь мне, детей они крадут неспроста.

– А если пристань окажется пустой! Не будет твоих кораблей! Что тогда?

– Мы построим свои.

Я больше не дал им возможность произнести хоть что-то. Пройдя мимо Дрюни, я направился в сторону своей армии. У меня были некие опасения, когда мой плащ растворился в луже едкого гноя, но сейчас я вижу, что зря волновался. Мои войны по-прежнему верны мне, их сердца стучат единым тактом, а узды всеобщей воли крепко сжаты в моих кулаках. Они пойдут туда, куда им прикажу. Все. И все умрут там, где я захочу.

Я повёл людей вперёд, в сторону каменного города. Родимое пятно двинулось через всё поле, напоминая перетекающий пузырь воздуха в бутылке с водой. Воины, облачённые в кровавые доспехи, выходили из травы и ступали на песчаную дорогу. Я слышал за спиной оглушительный топот, дрожала земля, а когда я обернулся, чтобы узреть свою армию, столб зернистой пыли укрыл большую часть войска.

Совершенно разбитая дорога вела нас извилистым путём. Мы шил через лесистые горы, богатые пушным зверьём. Обогнули сотню холмов, служившие нам временной защитой от холодных ветров. Меня беспокоила лишь пыль, раздражающая не только глаза, зернистая крошка неприятно хрустела на зубах. Но мне всегда приходилось помнить, что среди нас есть люди.

Путешествие тяжело давалось Ансгару и его людям. Но они стойко выдерживали удары непогоды, продолжая уверенно вышагивать по трудной дороге рядом с моими войнами. Ансгар довольно редко просил сделать привал, и я всегда отвечал ему взаимностью. Его солдаты незамедлительно уходили в лес за добычей, разводили костры, а потом целую ночь спали, разбившись на кучки, когда мои люди вели наблюдение.

Но больше всего меня удивляло поведение Осси. Воительница практически перестала общаться, словно замкнулась в себе. Держалась в сторонке, будто избегая любых контактов. Мне доводилось видеть подобное проявление чувств на фоне войны. Люди боялись привязываться друг другу, чтобы потом не испытывать боль утраты. Это нормально, так делают многие. Так делают истинные воины, знающие, к каким страшным последствиям может привести слабость духа.

Я редко ловил взгляд Осси, но, когда получалось, (как правило это длилось короткое мгновение) в окровавленных глазах виделась печаль. Осси не спорила, не перечила, не выдвигала никаких условий. Она молча следовала за мной, хотя я давно отпустил её. Её воля принадлежала ей, не мне. Она была в праве делать всё, что угодно. И всё же она продолжала следовать нашей цели, и мне хочется верить, что Осси прекрасно понимает важность этой цели, и осознаёт всю возможную опасность, если мы сойдём с нашего пути.

Глава 8

После трёх дней путешествия, ветер резко сменился. Мягкие потоки ласкали наши доспехи, вычищая трещины от дорожной пыли. Когда в нас бил очередной порыв, по поведению Ансагру и его людям мне становилось понятно, что ветер холодный. И появился запах. Морской запах. Мы близко…

Обогнув десяток поросших мхом каменных холмов, перед моими глазами заискрился горизонт. Казалось, что на узкую полоску земли пролили ртуть, которая растеклась в разные стороны, очертив вдалеке длинную полосу из чистого серебра. Но вот что было под этой полосой, мне было сложно объяснить. Мне было сложно поверить своим глазам.

– Мы пришли, – побулькал Дрюня, вставая рядом со мной.

– Да, – подтвердил я, мрачно взирая на то, что совсем недавно было покрыто зелёной травой и густыми деревьями, стелящиеся ровными рядами через всё поле к лазурному берегу.

– И это мы пришли спасать?

Я прекрасно понимал иронию Ансгара. Встав рядом с нами, он с ужасом взирал на простирающуюся до горизонта мёртвую землю. Здесь больше не было зелени, даже покрытые мхом огромные валуны, валяющиеся вдоль дороги, и то почернели. Трава не завяла, она умерла. Мягкий покров высох и почернел, став на столько хрупким, что стоило мне коснуться кровавым сабатоном крохотного кустика, как он рассыпался и пепельной пылью развеялся по чёрной земле. Казалось, что здесь был пожар, бушующее пламя быстро двигалось по земле, обращая всё в трухлявые фигурки, но это было заблуждение. Чуть надавив на почву, наружу проступила маслянистая жижа. Земля была отравлена. Отрава была настолько сильной, что сумела превратить фруктовые деревья в почерневшие веники.

Дрюня зарычал.

– Они отравляют нашу землю! – пробулькал мой друг.

– Да, – согласился я. – Но в этом ужасе я вижу и плюсы.

– Какие же, Червяк?

– Они смерились с потерей. Отец Зико правильно сказал, они уничтожат всё, где мы посмели посеять семя сомнений. Отвоёвывать они ничего не будут, только уничтожать. Нам надо торопиться.

Последние слова только слетели с моих губ, как над нашими головами раздался противный гогот с мерзким чавканьем, чем-то напоминающим гортанное бульканье Дрюни.

– Птицы, – произнёс Ансгар, уставившись на небо.

– Странно, – пробулькал Дрюня, – они не похожи на береговых птиц.

Действительно. Вместе с друзьями я уставился в небо, спрятавшееся за багровыми тучами из сотни гаркающих птиц. Птицы кружили огромной стаей, но они не собирались к перелёту в тёплые края. Они вновь и вновь подлетали к земле, словно выискивая что-то, а потом снова набирали высоту, растягивая черное облако восьмёркой. Крик сотни глоток не умолкал ни на секунду. Наоборот, он нарастал, медленно приближаясь к нам. Когда в пятидесяти шагах от нас стая птиц обрушилась на землю с пронзительным воплем и молниеносно взметнулось к небу, я сумел рассмотреть птиц. Действительно, это не были ни чайки, ни альбатросы, или бакланы.

Огромные вороны в болезненной корке из свернувшейся крови. Багровое облако вновь ударило в землю, под оглушительный рёв. На поверхности мёртвой почвы поднялось непроглядное облако пепла, скрывшее за собой всю живность.

Я успел лишь моргнуть.

Воронье гоготание и хлёсткие удары крыльев о воздух словно разорвали облако на куски, и в следующий миг стая птиц бросилась на нас.

– Всем приготовиться! – взревел я.

Мои ладони рефлекторно сжали копьё, но я прекрасно осознавал всю беспомощность нашей защиты. Мы ничего не могли противопоставить стае птиц.

Багровое облако ударило в нас.

Я прикрыл глаза и ткнул копьём перед собой. Наконечник отдал в руки лёгкой волной. Видимо, попал в кого-то. Я сжался, ожидая получить ответный удар, или десяток жадных укусов клювом на моём лице, но ничего подобного. Лишь свист рядом с ухом, и удар воздуха по щекам, от мимо пролетевших птиц.

Раздавшийся ото всюду людской вопль заставил меня открыть глаза. Я быстро окинул взглядом происходящее вокруг меня. Вороны нападали исключительно на людей. Мы – кровокожи – их нисколько не интересовали. На моих глазах два ворона ударили в тело стоявшего рядом со мной человека. Птицы с лёгкостью пробили кожаный доспех на груди, вонзаясь в тело жертвы как дротики для дартса. Мужчина громко взревел от боли. Птицы размашисто махали крыльями, царапая багровыми перьями ему лицо, царапали доспех когтями. Я не мог понять, они толи пытались высунуть свои клювы, толи, наоборот, старались поглубже запихнуть головы.

Людские вопли раздавались ото всюду. Багровое облако взмыло к небу, а потом обрушилось на наши головы с новой силой.

Мужик возле меня рухнул на колени, он пытался ухватиться за торчащих из его груди птиц, но всё без толку. Крылья, как бритвенные лезвия, вспарывали его кожу на ладонях до костей. Я подошёл ближе, схватил одну из птиц за крыло и с силой потянул на себя. Застряла крепко, но у меня получилось выдернуть её, как какую-то пиявку. Я бросил ворона на землю и раздавил ногой, смяв грудь. Зараза, по-прежнему жива. Крылья скребли землю, даже когда я сильнее надавил ступнёй. Перехватив копьё и убрав ногу, ударил тварь в грудь. На этот раз всё по плану – птица рассыпалась пеплом. Когда я вынул из груди вторую птицу, мужчина стоял на коленях уже мёртвый.

– Воины мои! – закричал я. – Защищайте людей!

Я быстро нашёл взглядом Ансгара и бросился к нему. Когда облако из хищных птиц перегруппировывалось над нашими головами и вновь обрушивалось, Ансгар ловко укрывался за кривым щитом. Птицы бились клювами о крепкую корку из моей крови, практически ломая клювы. Тех, что падали у ног юного правителя и пытались расправить крылья, Ансгар добивал ударами своей дубинки из отцовского черепа. Осси размахивала перед собой мечом, Дрюнина секира вспарывала воздух, убивая одну, максиму двух птиц за удар. Бэтси носилась из стороны в сторону, неуклюже маневрируя между телами кровокожих, но как бы забавно это не выглядело, ей удавалось избегать налёта птиц, припадая на колени и прячась за спинами моих воинов.

Но это всё было бесполезно, мы занимались ловлей блох. Вороны не наносили вреда моей армии, но пройдёт час, максимум два, и от отряда Ансгара не останется никого. Все люди погибнут.

– Червяк! – проорал Дрюня, – мне нужна твоя помощь!

Воин в гнилистом доспехе с уродливой секирой сошёл с дороги и кинулся в сторону сухих деревьев. Я побежал за ним. Мы подбежали к ближайшему дереву с огромными кустистыми ветвями, на которых совсем недавно созревали сочные плоды. Дрюня охнул. Уродливая секира из двух высушенных лиц нарисовала дугу в воздухе и срубила толстую ветку. Мне не совсем был понятен его план, но увиденное рождало в голове лишь одно: он собрался веником отпугивать птиц?

Мой друг опустился возле огромной ветки на колено. Запустил левую ладонь в подсумок на нагрудном ремне и достал из него глиняный флакон. Зубами откупорив пробку, принялся выливать содержимое на сухие ветки, на которых еще висели почерневшие листья.

– Червяк, доставай свою зажигалку.

Забавно, но хлопнув себя по бедру, я ощутил знакомые очертания коробочки. Чудом сохранилась! И, как всегда, вовремя. Я вынул из доспеха серебряную коробочку, похожую на зажигалку Зиппо с откидной крышкой, открыл её и сунул в ветки. Вспыхнуло ослепительное пламя, огонь быстро распространился по веткам, превратив лежащий на земле кусок древесины в отличный факел. Дрюня ухватился руками за ствол ветки и поднял его воздух. Спустя мгновение, огромный гигант уже нёсся через поле с полыхающей веткой над головой. Он подбежал к людям и начал размахивать над их головами своим факелом, оставляя за пламенем шлейф из дыма и ярких искр. Попавшие в огонь птицы падали к людским ногам, словно подкошенные. Их участь была не завидной. Птиц топтали, давили, протыкали мечами.

На земле возле дерева я обнаружил еще две колбы, оставленные моим другом, и его забытую секиру. Я тут же срубил новую ветку, залил её жидкостью и поджёг. Спустя короткое время мы уже вдвоём с Дрюней размахивали своими факелами над людскими головами, словно были на каком-то рок концерте с гигантскими флагами в руках. Не хватало только оглушительной музыки, но людские крики вполне её компенсировали.

– Нам нужны еще ветки! – вопил Дрюня.

Багровое облако поредело. Большая часть птиц успела обратиться в пепел. Но опасность еще оставалась. Я подошёл к одному из воинов Ансгара. Парень размахивал мечом и добивал валящихся на землю птиц.

– Держи! – приказал я, передавая факел ему в руки. Он покорно принял эстафету, освободив мои ладони.

Блестящее от пота лицо быстро испачкалось валящейся с ветки залой, касавшиеся его кожи искры в миг тухли, издав короткое шипение. Он улыбнулся мне и с безумием на лице принялся размахивать факелом.

Спустя несколько минут наш отряд напоминал палящее солнце, пускающее в космос обжигающие протуберанцы. Огненные потоки врезались в багровые облака и разлетались снопами искр, обдавая людей жаром.

Вернув Дрюне секиру, я вернулся в начало отряда и повёл людей дальше по дороге, в сторону огромной точки на горизонте – каменный город. Я подозревал, что дорога не будет лёгкой, но что настолько…

Плохую весть принесла Осси. Всё это время воительница двигалась по полю, всматриваясь в даль. Я попросил её об этом, и сейчас понял, что сделал это не зря. Осси указала пальцем в сторону далеко стоящих деревьев, между которых я сумел разглядеть три жирные точки. Как я и подозревал. Этими жирными точками оказались кабаны. Зверюги неслись на нас, вздымая в воздух пепельные облака. Бросив короткий взгляд на своё войско, я подумал о плохом.

– Осси, не смей приближаться к ним! – я перевёл взгляд на Дрюню и обратился к моему другу. – Дрюня, при контакте – эти звери взрываются, заливая гноем всё вокруг.

– И что? – усмехнулся Дрюня. – Что плохого в гное?

– А то, что он разъедает кровавые доспехи до костей.

– Ну так бы сразу и сказал… – Дрюня перехватил секиру и подбежал к краю дороги, обратив взор на быстро растущее облако пепла.

Люди Ансгара всё еще продолжали размахивать факелами над головой. Под вспышки искр и пепельный снег, я подошёл к юному правителю.

– Ансгар, настал черёд твоих людей защищать нас. Видимо, это было начертано судьбой, и рад, что ты со мной.

Молодое лицо блестело от пота, длинные кудрявые локоны покрылись пепельной крошкой, и уже не казались такими чёрными. Они словно поседели. Широко улыбнувшись, он сказал:

– Инга, я отдам любой приказ ради достижения нашей цели.

– Твои люди должны сдерживать местных зверей. Они заражены, но их яд может навредить лишь таким как я.

Ансгар вскинул над головой булаву и громко поорал команду. Мои люди приняли из людских рук факелы и расступились, выпуская из плотного кольца воинов Ансгара наружу. Птицы уже не несли такой опасности, как в начале. Совсем сдувшиеся стаи, состоящие из трёх-пяти птиц, продолжали атаковать нас, не причиняя никакого вреда. Но они уже и не прыгали слепо в огонь. Стоило кому-то из моих воинов замахнуться в сторону пикирующей стайки, как птицы рассыпались и разлетались в разные стороны, чтобы вновь в небе собраться воедино.

Гнилые кабаны несли куда больше опасности.

Дрюня сошёл с дороги. Перехватил секиру двумя руками и бросился на первых зверей, приблизившихся к нам на опасное расстояние. Мой друг широко замахнулся и ударил. Секира достала до двух кабанов и убила их, вспоров бока, а вот третий увернулся и бросился на нас. Дрюня ударил еще, но его секира воткнулась в мёртвую землю. Несущемуся зверю на перерез бросились люди Ансгара. Одному не повезло, кабан врезался ему в ноги, переломив их в коленях. Бедняга тут же рухнул. Он умер быстро, я даже не успел моргнуть, как кабан своими острыми клыками пробил доспех и подкинул человека в воздух. Жертва оказалась не напрасной. Зверь затормозил, копыта закопались в землю. Еще несколько воинов кинулись на кабана, и у них получилось. Мечи пронзили покрытое гноящимися язвами тело зверя в трёх местах. Раздался влажный хлопок, плёнка из гноя накрыла людей, когда изуродованное болезнью тело разметало на кусочки.

Я замер, уставившись на воинов Ансгара. Но мои опасения не оправдались. Ничего страшного не произошло, люди остались живы. Рукавами кожаных доспех они отёрли с лиц гной и сплюнули остатки на землю.

Но схватка оказалась коротким кадром многочасового фильма.

Вдалеке показались очередные точки, за которыми стелилась пыль. Десять… Двадцать… Я пытался сосчитать растущие силуэты, но им не было счёта.

Залитый вражеским гноем Дрюня бросился на перерез небольшой группе диких зверей. Поднялась пыль, секира разрывала воздух, рождая над полем чавкающие звуки и хлопки. Дрюня не мог всех убить, это было физически невозможно. Я даже видел, как его сбили с ног, но он встал и продолжил убивать. Какое-то время его тело поблёскивало от льющегося во все стороны гноя, словно новёхонькая иномарка из салона, но пепел и зала облепили крепкую броню, покрыв её матовым покровом. Пару кабанов сумело прорваться через людские ряды и врезаться в мой отряд.

Жуткое мычание и бульканье раздалось в том месте, куда влетели звери. Я не видел последствия, но прекрасно понимал, какая картина ждёт меня, если я решу на неё взглянуть.

– Идём вперёд! – проревел я во всю глотку.

Нам нельзя останавливаться. Огромное войско, тянущееся длинным хвостом по дороге, должно всегда двигаться. Обязано идти к цели, поднимая в воздух удушающие клубы пыли, а не стоять на одном месте!

И мы шли. Шли к цели, а заражённое зверьё продолжало накидываться на моё войско. Нам повезло, всю дорогу мёртвая земля была по правую руку, когда по левую – скалистые горы и валуны. Люди Ансгара выстроились стеной вдоль моего отряда, но их было мало. Они закрывали крохотную часть, но в нужный момент умудрялись растянуться длинной цепью и перехватывать большую часть кабанов.

Потери неизбежны, со столь грустным фактом я давно смирился. В любой войне потерь не избежать, а моя задача – свести их к минимуму. Любой ценой. По полю даже забегала Бэтси. Держа в руках два острых клинка, она, несмотря на свою тучную фигуру, двигалась довольно резво. Выскакивала на кабанов и успевала обрушить мечи на их спины. Ей хватало сил не только перерубить звериный доспех, но и их хребты. Очень быстро она заблестела в лучах солнца, и так же быстро померкла, покрывшись грязью.