Читать книгу: «Червь-7 Финал», страница 4

Глава 5

Крохотный кусочек солнца жалко поглядывал из-за верхушек пожелтевших деревьев на неожиданно замершую Кару.

“Мы близко” – раздался звериный вой внутри моей головы.

Всё это время волчица уверенно вела меня и мой отряд через лес по изрытым и ухабистым тропам. Не сложно было догадаться, что далеко не людские ноги разбили дорогу. Но внутри меня не было волнения, как и ни капли опасения. Больше я не чувствовал стука вражеских сердец в глубинке леса. Я раздвигал широко ноздри и вдыхал свежий воздух, в котором больше не была шума пролитой крови. Лишь свежий воздух, очищенный, лесной, способный вскружить голову обычному человеку.

Копьё покоилось на спине, не давая плащу из срезанных лиц развиваться под удары порывистого ветра. Быстро лысеющий лес казался больным, пожелтевшая листва срывалась с ветвей и медленно кружила к земле, словно огромные искры, сыплющиеся из пылающего окна. Несколько листьев нарисовали круг над головой и приземлились мне на лицо, а когда я смахнул их, увидел впереди между деревьями домик.

Снова деревня.

Извилистая дорога огибала необъятные дубы и уходила вперёд метров на сто, а затем скрывалась между двумя домишками с печными трубами. На удивление, было очень тихо. Тихо настолько, что рука моя невольно потянулась за копьём. Совсем скоро солнце окончательно скроется, отдав нас в руки густой тьме. Нужно торопиться.

Окутанная мраком деревня постепенно открывала нам свои секреты. Чем ближе мы подходили, тем яснее становилась картина. В первых домах, к которым нас привела дорога, были выбиты все окна. Подходить и заглядывать в них не было никакой необходимости, я прекрасно понимал, что увижу внутри. Сейчас главное – следить за дорогой. Опустив глаза, я увидел перемешанную землю с пеплом, словно кто-то из печи набрал сотню ведер залы и всюду его рассыпал. Кровокожи не только побывали здесь, но и удобрили землю своими телами. И как это принято, их пребывание среди людей имело непоправимые последствия.

Углубившись в деревню, мы увидели первый труп. Он лежал на дороге, свернувшись калачиком. Сразу понять, мужчина там или женщина, я не смог. Рой мух кружил над телом непроглядной пеленой. Насекомые ползали по одежде живым одеялом, мухи словно дрались друг с другом за кусок стухшего мяса. Когда я встал рядом с телом, часть мух перекинулась на мой доспех. Маслянистые тела с серебристыми крылышками трогали своими лапками мою кровавую корку, залезали в трещины и постоянно жужжали, словно общаясь между собой. Я уже хотел смахнуть их с себя, как в миг они все разлетелись. Странно… Возможно я не представлял для них интереса, как этот труп, утопленный в грязь у моих ног.

Я опустился возле него на колено. Мухи разлетелись. Короткие чёрные волосы, подсохшая кожа туго обтянула узкий череп, в котором я без ошибочно узнал мужчину средних лет. Хорошие зубы, белые, почти все на месте. Они обнажились из-за сдувшихся губ. Жидкая бородёнка. Вместо глаз – два чёрных колодца, и там на дне я вижу блеск серебристых крылышек. Я попытался перевернуть труп на спину, взявшись за плечо, но мужчина окоченел капитально, он весь начал переворачиваться набок, отрывая от земли не только окаменевшие руки, но и ноги. Я решил не продолжать. Труп вернулся в исходное положение, не изменив своей позы ни на миллиметр.

Я встал. Умозаключения были неутешительные. Молодой парень, в обычной потрёпанной одежде, на которой не было ни единого следа от оружия. Его тело не пронзали мечи, ему не ломали шею и не разбили лицо сильнейшим ударом кулака. Его высосали. Высосали до последней капли крови. И тот, кто это совершил не был кровокожим.

Прокуратор Гнус. Он был здесь. Быть может, он еще здесь.

Кара забегала вокруг меня и трупа. Острая морда почти не отрывалась от рыхлой земли, что-то пристально вынюхивая. Я уже собирался поинтересоваться у волчицы, что её так насторожило, но мой взгляд зацепился за странный след. На дороге, помимо человеческих отпечатков можно было разглядеть узкие так и широкие ямки. Следы животных. Разных.

Кара замерла. Морда резко уставилась вперёд, нацелившись куда-то между домов.

“Что там, Кара?” – спросил я, перехватывая копьё двумя руками.

Зверь молчал. Волчица продолжала пристально пялиться на дома, словно ожидая чего-то нехорошего. Я посмотрел на дома, приготовившись к худшему.

Мрак, окутавший деревню, лопнул на моих глазах, как воздушный шар. Из-за домов вырвался яркий свет пламени, озаривший небо. Оранжевый шар быстро разрастался, разгоняя темноту до самого леса. Раздался треск костра.

Удобно перехватив копьё и направив костяной наконечник на дома, я пошёл вперёд. Кара шла рядом, Хейн – позади нас. Остатки моего отряда плелись следом, воины постоянно оглядывались по сторонам, всматривались в пустые окна домов, чьи двери были распахнуты настежь. Но этого оказалось мало…

Я шёл без оглядки. И только мерзкий хлопок, похожий на удар об асфальт выбросившегося из окна десятого этажа мужчины, заставил меня оглянуться.

Моих воинов стало еще меньше. С десяток человек валялись на земле и медленно умирали. Первое, что я заметил – блеск на их доспехах. Какая-то маслянистая жидкость быстро разъедала доспехи, добиралась до кожи и вызывала мучительную боль, заставляя моих воинов изгибаться в агонии и громко мычать.

Я бросился в их сторону, громко взревев на всю деревню:

– Всем приготовиться! Смотреть в оба!

Я подбежал к ближайшему воину, валяющемуся на земле, и опустился на колено. Как я и предполагал – неведомая жидкость сожрала доспех как ацетон пластмассу, и медленно въедалась в кожу бедолаги. И если бы не внутренний запас крови, позволяющий ему заживлять раны, кислота давно бы уже добралась сквозь плоть до костей. Он обречён. Вся его грудь была залита этой дрянью и скоро его запасы крови источаться. Я никак не мог ему помочь. Только лишить боли.

Я встал и обрушил копьё ему на грудь. Мне бы поступить так со всеми, но новая угроза не заставила себя долго ждать.

Громко зарычала Кара. Я бросил взгляд в её сторону. Волчица смотрела на избу, из-за которой уже доносился странный вой. Через мгновение мы увидели несущегося со всех ног кабана. Я уже видел таких, в Дрюнином лесу; всё тело покрыто коркой из гноя, блестящий ихор вытекал не только из пасти, но и уголков глаз и широко расставленных ноздрей. Но этот кабан был гораздо уродливее. Вздувшийся, покрытый болезненными трещинами, из которых вырывались струйки туманных миазмов и выплёскивались на тело и землю гнойные скопления. Огромный, размерами почти с Кару. Хорошая цель.

Я быстро прицелился и швырнул в уродца копьё. Как только наконечник прошил тушу и вышел с обратной стороны зверя из рёбер, раздался хлопок. Зверюгу разорвало на куски, оставив на земле дымящуюся тлетворную лужу. Кабанья голова с высунутым на бок языком докатилась до моих ног. Стена рядом стоящего дома заблестела от брызнувшего на неё гноя, ошмётки плоти медленно стекали к земле и быстро скрывались в жухлой траве, напоминая о себе лёгкой дымкой. Кабан-бомба. Какие еще сюрпризы нам ожидать?

Со стороны раздался аналогичный вой. Я обернулся. Из леса вырвался еще один кабан и понёсся на моих воинов. Стоящий впереди солдат вышел вперёд и ударил мечом зверя. Зверя разорвало на куски, словно внутри него взорвалась граната. Ошмётки и жижа окатила оказавшихся рядом бедолаг, и они тут же повалились на землю, скованные болью.

Хреновая ситуация. И еще мне этого не хватало!

Кара зарычала и бросилась на очередную разбухшую свинью, появившуюся на дороге.

– НЕТ! – проорал я. – КАРА, ВЕРНИСЬ!

Только не это. Только не Кара!

Меня переполняло желание броситься к ней, но что толку, я не успею пробежать и пол пути. Придётся действовать иначе…

Я попытался влезь в разум свиньи. Потребовал животное замереть на месте. Остановиться. И зверь услышал мой крик, с трудом просочившийся в его прогнившие мозги, напоминающие ведро почерневших яблок.

Кабана словно ударило током. Уродливый зверёк дёрнулся, чуть сместился с маршрута и принялся трясти головой, пытаясь вытряхнуть из разума чуждый голос. Но Кара так и не остановилась.

– Зараза! Стой!

Волчица прыгнула на потерянного зверя. На моих глазах её острые зубы впились в холку, вгоняя каждый зуб в гнойную корку. Кабан резко дёрнулся, почувствовав на себе вес волчицы. Челюсти с острыми зубами сомкнулись с новой силой, перегрызая хребет. Наверно, зверюга не успела испытать боли. Кабан лопнул, стоило Каре вырвать из шее кусок гнилистой плоти. Ошмётки плоти посыпались дождём на землю.

Я побежал к Каре. Она рухнула на том же месте, прямо в лужу маслянистой жижи. Всё её тело поблёскивало, словно сверху накрыли прозрачным целлофаном. Я опасался худшего. Я испугался. Впервые, за долгое время, я по-настоящему испугался.

Когда до Кары оставалось пару метров, она подняла голову и попыталась встать. Лапы неуклюже скользили в луже гноя, беспомощность вынуждала волчицу выть и в страхе бросать взгляд во все стороны. Боль – только так я могу описать увиденное. Со стороны казалось, что кабаний гной причиняет острую боль, я уже представлял как крепкий доспех волчицы превращается в гниль, и медленно растекается по коже, оставляя страшные ожоги. И я понятия не имел, как мне поступить.

Но мои опасения оказались напрасными. Подбежав к Каре, я быстро осмотрел её тело. Никаких ожогов или увечий на доспехе. Только мутноватая плёнка из густого гноя, к которому я не решился прикасаться.

“Кара, ты как? Тебе больно?”

Ничего не ответив, волчица сумела вцепиться лапами во влажную землю и встать. Она молчала, в моих мыслях не было её голоса, но я чувствовал её боевой настрой. Передо мной стоял хищник, вышедший на охоту. Кара повела мордой, вглядываясь в линию леса. Она вдруг зарычала.

Ясно. Охота продолжается.

Я быстро вскочил на ноги и побежал в сторону валяющегося на земле копья. Волчий вой и стук тяжёлых лап о землю раздались за моей спиной. Кара бросилась за добычей. И мне стало легче на душе, зная, что кабаний гной может навредить только тем, в ком протекает магия крови.

Раздались очередные мерзкие хлопки. Я насчитать два… Но сразу же раздался третий. Еще кабанов десять лопнет –и от моего войска останется желеобразная масса из смеси пепла и гноя.

Я подбежал к копью. Длань праха лежала по центру маслянистой лужи. Кровавая корка, прячущая древко ,полностью растаяла, обнажив дерево. Я протянул руку и схватил копьё. Ладонь обожгло, но не сильно. Терпимо. Лёгкое покалывание пробежалось волной от ладони до локтя. А потом быстро потухло. Мои внутренние ресурсы потушили боль и восстановили обожжённый доспех, испепелив остатки гноя. Мне пришлось еще затратить добрую часть своей крови, чтобы вновь покрыть древко копья защитной коркой.

Окинув поле боя взглядом я увидел еще дюжину моих воинов, валяющихся на земле. Они медленно умирали, и им никто не мог помочь. Но это не самое страшное. Внутри леса я ощущал зверей. Множество. Их вполне хватит, чтобы от нас ничего не осталось. Мне нужно хоть что-то сделать. Не остановить, но хотя бы замедлить их.

Закрыв глаза, я мысленно обратился к лесу. Я попросил его успокоиться, унять гнев и отвлечься на прекрасное, окружающее нас со всех сторон. Жизнь. Я потребовал зверей задуматься о жизни. Ковыряясь в их прогнивших мозгах, я сумел отыскать медленно потухающую искру жизни, упрятанную так глубоко, что достать её будет не так-то просто. Но я сумел поднести ладонь и пальцами коснуться остывающей искры.

Зверьё замедлилось. Из гущи леса доносился вой. Раздался шум, напоминающий удар клыков о дерево. Зверьё пребывало в ступоре, но боюсь, что это состояние продлится недолго.

“Кара, ищи Бэтси!”

Волчица, покрытая несколькими слоями блеклого, чуть дымящегося гноя, пробежала мимо меня по дороге и бросилась в сторону домов, над крышами которых поднимался в небо столб света. Я бросился за ней. За моей спиной раздался тяжёлый топот – Хейн последовал за нами. Когда я обернулся на него, не трудно было заметить на огромном мясистом теле крупные ожоги, успевшие покрыться пузырями. Хейну тоже досталось, несмотря на отличную регенерацию.

Мы пробежали дома. Практически возле каждого, прямо у самого порога, лежали изувеченные тела, обескровленные, медленно пожираемые густыми роями мух. Отвратительно. Увиденное напомнило мне фрагмент из детства, когда мы с матерью покидали город по разбитым дорогам. На обочине всегда стояли прошитые осколками машины – привычная картина в те времена, вселяющая безнадёжность. Машин было множество, некоторые валялись в кювете, часть сгорела дотла, но те немногие, что сохранили свой внешний вид, по-прежнему внутри себя держали пристёгнутых людей. Изувеченные тела с почерневшей кожей сидели на мягких диванах, словно ничего и не произошло. Ладони водителя по-прежнему крепко сжимали руль, одежда казалась чистой, но тонкий слой пыли затмевал блеск новизны. И я уверен, если бы личинки мух не сожрали их лица и губы, они бы сидели с улыбкой на устах. Они были в шаге от свободы. Так говорила мать, заглядывая в окно очередной машины в поисках еды.

Дорога вильнула в сторону, уведя нас за дома. Я сжал крепче копьё. Увиденное поразило меня. Можно сказать – я охуел, и если бы у меня на голове были обычные волосы – они бы встали дыбом, а кровь застыла бы в жилах.

Огромный полыхающий костёр мог осветить маленький город.

На песчаном пустыре, окружённого десятком домов, стояло три врытых в землю дубовых распятья. К моему ужасы, все они были заняты людьми, или как минимум тем, что от них осталось. Две фигуры висели неподвижно, и хватило короткого взгляда в их сторону, чтобы понять: их осушили до костей, высосали всю кровь, оставив висеть распятыми на крестах в виде многовековых мумий. С ними всё ясно, а вот фигура, висевшая на кресте между ними, подавала признаки жизни. Странные очертания ввели меня в заблуждение, сразу нельзя было сказать – мужчина там или женщина извивается на кресте. Плещущие языки пламени урывками бросали свет на фигуру, полностью скрывшуюся под жуткой накидкой из копошащихся мух. Насекомые пребывали в постоянном движении, будто боялись замереть на секунду, или если прекратишь намывать маслянистую голову или тонкие крылышки – умрёшь на месте. Беспорядочные движения насекомых диктовались хаосом, и хаос на короткий миг приподнял завесу таинства с лица бедняги.

Мне было трудно поверить своим глазам, ведь облепленное мухами тело казалось таким худым и таким слабым, что при виде знакомых черт лица, в моей голове с трудом нарисовалось имя. Бэтси. Она заметно схуднула, кожа побледнела, и мне оставалось надеется только на то, что она не умрёт в ближайшие пять минут.

Меня переполняло желание броситься к Бэтси на помощь, но я вдруг заметил рядом с ней брошенные на песок тени не только от огромных крестов, но и двух фигур, стоящих недалеко от костра.

Одну фигуру я признал сразу. Им оказался человек, закутанный в серую робу с огромным капюшоном, надвинутым на голову так, что никто, даже ребёнок, не сможет увидеть его страшных губ. Руки воздеты к озарённому небу светом яростного пламени, виднеющиеся из рукавов почерневшие ладони окутаны стайками мух, которые не просто бесцельно кружили над вечно разлагающейся плотью, насекомые словно плясали, рисуя в воздухе серые языки пламени. Этим человеком оказался Гнус. Он стоял ко мне спиной, и будто не замечал. Но я точно знал, моё появление не то, чтобы стало для него сюрпризом. Он явно ждал меня. Мерзкие мухи давно изучали меня, сообщая своему хозяину о явившемся в столь поздний час госте.

Глава 6

Вторая фигура напоминала груду металлолома, словно грузовик протаранил металлическое заграждение и рухнул с моста на асфальт, смяв кузов в гармонь. Огромная и бугристая. И если бы не тяжёлое дыхание, я бы ни за что на свете не признал в этом угольном осколке льды живое создание.

Прокуратор Гнус махнул руками, и висящая на кресте Бэтси болезненно содрогнулась. Покрывающие её тело мухи отлипли от лакомой плоти и взмыли в воздух, разделились на несколько непроглядных серых туч и вдруг накинулись на вторую фигуру, сидящую рядом с Гнусом.

Влажная от гноя роба мерзко чавкнула, когда Гнус повернулся ко мне лицом. Лицом… То, что покрывало его череп было сложно назвать лицом. Лик ужаса. Обнажённые остатки зубов, полное отсутствие глаз, волос, бровей и носа. Под капюшоном скрывался почерневший череп, за который с трудом держалась вечно гниющая плоть. Личинки мух выползали из пустых глазниц и двигались в разные стороны, оставляя на почерневшей коже влажные следы, напоминающие татуировки. Эти мелкие мерзкие создания, напоминающие рассыпанные по полу рисинки, пытались доползти до естественных отверстий в черепе, будь то нос, ухо или раскрытый рот. Но ни одна из них не успевала. Личинки лопались, рождая на свет маслянистую муху с чёрным брюшком.

Подходя ближе к распятиям, я уже чувствовал, как сотни мух ползали по моему доспеху. Они изучали меня, собирали информацию, а потом быстро улетали к своему пристанищу, где садились на гнилую плоть и пропитанную миазмами робу и делились с хозяином своими свежими знаниями.

Хейн нагнал меня. Огромная туша, громко бухая ногами о землю, выбежала из-за домов и чуть не сбила меня с ног. Гигант замер в шаге и заворожённо уставился на огонь. Я даже не успел на него взглянуть, только повёл головой, как Хейн гортанно взревел и бросился в сторону крестов.

Прокуратор Гнус опустил руки. Огромное облако мух сорвалось с его прогнившей накидки и взмыло в воздух. Выглядело опасно и угрожающе. Ничем хорошим это не закончится. Я уже собирался подбежать и швырнуть копьё прямо в сердце этого ублюдка, но сидящая на песке фигура пробудилась.

Рядом с Гнусом медленно рождался огромных размеров уродец. Тело, накрытое ярким светом огня, выставило в сторону руку… Нет, это не рука… Лапа… Фигура выставила в сторону лапу, жадно вцепилась ею в землю и начало подрываться, неуклюже перевалившись набок. Когда оно подняло голову, по земле потянулась тень от оленьих рогов. Мне уже доводилось видеть подобное. Тело медведя, голова оленя. Монстр в кровавом доспехе встал в полный рост и тряхнул головой с кустистыми рогами, сгоняя с себя надоедливых мух. Затем он громко взревел и бросился на меня.

За моей спиной уже выстроилась цепочка из моих солдат. Их осталось мало, десятка два, но их ладони уверенно сжимали мечи в виде полумесяца и готовы были кинуться на врага при любых обстоятельствах. На Гнуса и этого жуткого медведя-оленя хватит сполна.

Зарычав, я побежал на монстра. В стороне раздалось жужжание мух. Рой обрушился на Хейна, и я даже представить себе не мог, как громко и жутко может вопить мой ручной уродец. Боль окутала его тело с ног до головы. Мухи впивались в мясистое тело, запускали свои хоботки как можно глубже и жадно сосали кровь. Ничего страшного, терпимо. Смертельной угрозы нет.

Как же я ошибался.

Окружающие поляну дома стали дня нас настоящей ловушкой. Почти каждая хата изрыгнула из себя по одному вздувшемуся кабану, готовому лопнуть в любой миг. Мне пришлось принять сложное решение. Суицидальное, но иного выхода я не видел. Либо мы все здесь умрём, либо…

Моя цепочка рассыпалась. Воины брызнули в разные стороны, нацелив свои мечи на несущихся сломя голову зверей. Скорее всего, не выживет никто, но такова цена победы. Кара не осталась стоять в сторонке, она отбежал от меня и накинулась на кабана, выбравшего меня своей целью. Раздался влажный холоп, за ним еще несколько. Я не оборачивался. Я продолжать бежать на монстра, нацелив костяной наконец в огромную грудь с огромным рубцом, соединяющим в крепком союзе оленью голову и тело медведя.

Монстр оказался очень неуклюж. Я прекрасно понимал, что внутри этого массивного тела сидит человеческое сознание, которое думает не как зверь. Он думает как человек. Он бежал на меня на задних лапах, с трудом удерживая равновесие. Переваливался из стороны в сторону, и чуть не заваливался на бок, когда огромная лапища угодила в мелкую ямку, или слишком глубоко утопала в песке. Ему бы встать на четвереньки и как настоящий медведь броситься на добычу… Но нет… На этой ошибке я и сыграл.

Я занёс руку для точного броска копья. Прицелился. И уже собирался оборвать жизнь монстра, как вдруг ослеп. Гадкие мухи атаковали мои глаза. Я зажмурился, левой ладонью смахнул противных тварей. Но когда сумел приоткрыть левый глаз, пришло осознание обречённости. Никакого броска сделать не получится. Фигура надвигалась с такой скоростью, что шансы быть проткнутым рогами были гораздо выше, чем убитым гноем кабана.

Меня спасла неуклюжесть монстра.

Когда медвежья лапа взмыла в воздух для удара, я резко принял в сторону, в попытке обойти монстра справа. Тело зверя, затянутое в кровавый доспех, по инерции кинулось вперёд, когда его кровавые глаза неотрывно следовали за мной. Это меня и спасло. Я поравнялся с ним и ударил копьём, вогнав наконечник в левое плечо. Непривычный противный хруст с влажным чавканьем заставил обратить моё внимание на доспех животного. У меня была секунда, но её сполна хватило, чтобы заметить разительное отличие от привычных кровавых доспехов. Он будто был испорчен страшной болезнью и чем-то напоминал корку, покрывающую гнойных кабанов. Множество пузырей, лопающиеся на поверхности, трещины, из которых сочился ихор. Но доспех по-прежнему был выращен из запёкшейся крови. Настоящий уродец, ребёнок страшного эксперимента.

Монстр успел сделать пару шагов, прежде чем остановился и взревел на всю деревню. Выдернув копьё, я забежал ему за спину. Оленьи глаза ловили каждое моё движения. Монстр неуклюже начал поворачиваться. Я подумал, что он не успеет ничего сделать, но ошибся. Плохой расчёт – тяжёлые последствия.

Монстр крутанулся с неестественной для такой туши грацией и врезал мне лапой по наплечнику, когда я уже был готов нанести удар. Меня отшвырнуло в сторону, копьё вылетело из рук. Плечо обожгло, словно окатили кипятком по обнажённой коже. Я глянул на него – когти зверя почти полностью уничтожили наплечник, оставив четыре глубоких пореза на коже.

Я быстро вскочил на ноги. К этому моменту плечо зажило, запасы крови медленно формировали новый наплечник. До копья – шагов десять, но монстр стоял практически рядом с ним, и копьё его мало интересует. Его интересовал я. Оленья голова фыркнула и чуть опустилась, наведя на меня рога. В следующий миг он сорвался с места.

Я побежал на него. Когда между нами было пару метров – я занырнул влево, под правую лапу, успевшую своими когтями порвать воздух над моей головой. Мне повезло. Сделав кувырок, я вскочил на ноги и бросился вперёд, в сторону копья. Под влажные хлопки и жужжание мух я добежал до своего оружия и, не останавливаясь, поднял его с земли. Мои глаза полностью очистились от насекомых, вернулась ясность зрения. Повернувшись лицом к стоящему ко мне спиной монстру, я прицелился и швырнул Длань праха точно в цель.

Монстр взревел от боли. Копьё пробило доспех на спине и вошло наполовину, пробив грудь. Из раны полилась коричневая жижа. Продолжая вопить на всю деревню, олене-медведь обернулся, рыща всюду гневным взглядом того, кто причинил столь страшную боль. Он попытался вынуть копьё, но это показалась мне забавным. Лапами пытался схватить наконечник и потянуть вперёд. Он что, действительно в своих медвежьих варежках хотел пропустить через себя двухметровое древко?

Пока монстр пытался ухватиться за торчащий из груди наконечник, я побежал на него. Мне хотелось оббежать его со спины, ухватиться за древко и выдернуть копьё. Затем еще раз ударить. И бить до тех пор, пока он не сдохнет. Отличный план. Да и ничего не мешало его реализации. Но…

Я уже пробегал напротив мучающейся твари, когда она вдруг встала на четвереньки. Наконечник упёрся в землю и начал чертить узоры, повторяя игривые движения монстра. Медвежье тело грациозно подпрыгивало, отталкиваясь передними лапами. Он словно плясал со мной, но близко подпускать не решался. Уродец ощутил опасность. Это точно! Оленья башка гневно фыркала, брызгая на песок горячие сопли. И сейчас я увидел, как из его пасти потекла кровь… ну, что-то похожее на кровь. Коричневое и склизкое. И он начал прихрамывать на левую сторону, куда и попало копьё.

Я попробовал оббежать его. Сделал шагов десять, но ничего не поменялось. Оленья голова по-прежнему пялилась на меня. На удивление, хоть он и был ранен, но двигался быстро. Вновь прыгнув в сторону, я снова заставил монстра крутануться вокруг себя. И к моему удивлению движения стали гораздо точнее. А потом я заметил, что из раны уже не течёт кровь. Вокруг копья образовался нарост, закупоривший рану с двух сторон.

Зверюга вскочил на задние лапы и, громко взревев, вновь бросился на меня.

Ухабистая дорога под ногами сыграла со мной злую шутку. Я шагнул в сторону и не удержался. Сабатон провалился в неглубокую ямку, но этого вполне хватило, чтобы я упал на колено. Упал перед самыми рогами монстра. Я лишь успел выставить левую руку, прикрывая лицо, как меня подкинуло и швырнуло в сторону.

Пролетел я метра три. Боль пришла не сразу. Лишь когда я попытался вскочить резко встать. В груди три дырки, они почти затянулись, но, сука, было больно. И левую руку почти разорвало до кости. Рваная рана не сразу затянулась, и левая рука помощницей была никакущий, пока я пытался встать на ноги.

Жуткое фырканье раздалось совсем рядом. Я обернулся. Монстр, вскидывая копья рыхлой земли, нёсся на меня. Видимо, догадался, что на четвереньках будет куда удобнее и быстрее. Ублюдок. Я понимал, что не успею ничего сделать существенного. Ни убежать, ни увернуться. Да я даже встать не успею. Но… Я поднёс правую ладонь к кожаному поясу, висящего на груди, и запустил пальцы в один из подсумков. К моему удивлению глиняная колба была в порядке. Выудив её, я сразу же швырнул колбу в морду быстро приближающемуся монстру.

Эффект был ошеломительный. Раздавшийся хлопок был громче жужжания мух. Даже сквозь закрытые веки я сумел ощутить силу вспышки, пронёсшейся по моему лицу белой волной жара. Жуткий рёв дошёл до моих ушей. Я открыл глаза и взглянул на монстра. Он явно был растерян. Махал оленьей головой во все стороны, рогами рыхлил землю. Но как оказалось, тому виной была не только моя бомбочка.

На оленьей шее висела Кара. Залитая гноем волчица крепко вцепилась зубами в свою добычу, а лапами скребла по медвежьему тела, откалывая когтями крупные куски кровавого доспеха.

Настал момент, который нельзя упустить.

Я быстро вскочил на ноги и обежал монстра со спины. Медвежье тело поигрывало огромными мускулами и продолжало отплясывать безумный танец боли. Древко копья прыгало во все стороны. Чуть не угодило мне в висок, но я вовремя нагнулся, а когда выпрямился – ухватился обеими руками за древко. Шагнул назад и выдернул из тела монстра Длань праха.

Я сразу же ударил. А затем еще раз. И еще, пытаясь попасть в спрятанное под толстым слоем мяса, костей, мышц и брони клокочущее сердце. И пятый удар попал точно в цель. Олене-медведь замер, Кара рухнула на землю у его ног. Когда я понял, что волчица упала замертво, раздался взрыв.

Монстра разорвало на куски, а меня залило его содержимым. Я прикрыл глаза. Попытался вздохнуть, но что-то едкое обожгло мои лёгкие. А потом и всё тело словно охватил огонь. Было чертовски больно. Так больно, что я не выдержал и начал вопить. Я чувствовал, как кровь монстра разъедает меня. Разъедает доспех, разъедает кожу. Каждый миллиметр моей плоти выл от обжигающего прикосновения. Я начал бить себя, хлестать. Ладонями лупцевал по рукам, по груди, пытался с лица стереть всю ту дрянь, что причиняла мне боль. Но ничего не получалось, становилось только хуже. Жижа быстро впитывалась всё глубже и глубже, просачиваясь сквозь плоть до самых костей. От боли мне свело пальцы на ногах и руках, челюсть перекосило с неприятным хрустом. Я рухнул на колени и повалился на бок, погрузившись в лужу обжигающего гноя. Меня затрясло, как при страшной лихорадке. Я боялся открыть глаза, я даже не знаю, остались ли они у меня.

Все мои внутренние резервы подошли к концу. Последние капли моей крови сдерживали лавину боли, но мысли уже поплыли, и скоро окончательно меня покинут. Мне бы крови… Мне бы…

Хейн…

Между мною и огромной тушей плоти по-прежнему сохранялась тонкая струйка крови, поддерживающая между нами связь. Наверно, пришло время, не зря я таскал собой этот кожаны бурдюк с кровью. Всё же, это моя кровь. Моя. Целиком. До последней капли.

Я сделал глубокий вдох. Затем еще. Раз на шестой лёгкие наполнились чем-то свежим, без привкуса боли и гнили. Встав на четвереньки, я пополз вперёд, цепляясь пальцами за землю. Вначале земля была влажной и липкой, но стоило мне проползти пару метров, и на ладони я ощутил чистый песок. Я выполз из лужи обжигающего гноя. Кровь стремительно наполняла мои жилы. Наполнился желудок, в лёгких негде было ужиться кислороду. Я сумел открыть глаза. Покрытые волдырями ладони быстро заживали. Я моргнул, как кожа окрасилась розовым, а затем – алым. На глазах формировался новый доспех. Мухи накинулись на моё тело, жужжали у уха, кусали везде, где только можно, но меня это уже не цепляло. Силы стремительно возвращались. Обновлённый доспех быстро покрывал кожу, отгоняя голодных насекомых.

Над моей головой пронёсся мучительный рёв. Я перекатился на спину и бросил взгляд перед собой. Оглушительный вопль прозвучал с новой силой. Страшные звуки рождались внутри тела Хейна и лезли наружу через разинутую пасть. Я не мог понять, что с ним происходит. Он словно… Он словно утратил со мной связь! Но как?

Опусти в глаза на лужу едкого гноя, я увидел на поверхности несколько мужских лиц, связанных между собой грубой нитью. Кожа сморщилась и покрылась пузырями. Они еще что-то нашёптывали безмолвно, будто цеплялись за последние мгновения жизни. Я испытал шок, и даже боялся помыслить о последствиях. У меня на глазах в луже гноя растворился плащ. Мой жуткий плащ, сотканный из нескольких дюжин мужских лиц. Накидка стала частью едкой субстанции, на поверхности которой отражались языки пламени.

Хейн одним ударом руки раскинул нескольких моих солдат в стороны. Мясистый монстр успел сдуться и уже не казался таким огромным, как раньше. Выпученные глаза пылали безумием и гневом, они прошерстили всё вокруг, а когда нашли меня, Хейн что-то выдохнул из себя, и в тот же миг сорвался с места.

Начинается…

Он успел сделать несколько шагов. Успел даже распихать тройку воинов, раскидав их в разные стороны. А потом к нему подбежал кабан. Раздался хлопок. Зверя разметало на куски, а на теле Хейна появилось влажное пятно, которое, судя по всему, ему причиняло далеко не детскую боль. Кожа на пузе Хейна запузырилась; пузыри лопались, выплёскивая гной и струйки дыма. Плоть на моих глазах испарилась, превратив мясистого здоровяка в кусок объеденного мяса. Оголились рёбра, на землю вывалились огромные кишки. В один миг несколько роев мух ворвались в образовавшуюся дыру на теле Хейна и скрылись с моих глаз.