Читать книгу: «Червь-3»

Глава 1

Даже не знаю, что больше разозлило эту интеллигентку: то, что у меня не встал или то, что я отрезал ей волосы? Да и вообще, мне как-то по хую. Эти две грязные блудницы в второпях покидают Дрюнину хату, а я только этому и рад.

В этой двухкомнатной квартире, в этом тараканнике, где можно было подхватить в лучшем случае блох, мы с Дрюней и парочкой падших дам пытались повеселиться. Но ничего не вышло. От слова вовсе.

Нихуя.

Ничего не получилось.

Скуууука!

Ну их в пизду!

– Идите на хуй! – кричит Дрюня им в след, выгоняя в душный подъезд. – Тупые марамойки…

Что-то мой дружок излишне груб. Нет, эти кашолки заслужили к себе именно такого “уважения”, но палку перегибать не стоит. Как только я хочу немного остудить Дрюню, одна из блядей резко перебивает меня!

– Я выпускница МГУ! – кричит самая молодая, подбирая с грязного пола розовую сумочку.

Светка. Во всяком случае, она так представилась нам, а какое её настоящее имя – этого даже её мать родная не знает. Да, так бывает.

Светка резко выпрямляется, набирает воздух в лёгкие, явно не желая заканчивать базар на этом месте, но как только открывает рот, полупрозрачная розовая кофточка влетает ей в лицо.

Дрюня снова перегибает палку. Это уже слишком. Но я молчу. Смотрю и молчу.

– Пизда твоя – выпускница МГУ, – говорит Дрюня, – а мозги ПТУшницы!

Этот громила, этот огромный шкаф, этот кусок мышц, вырванный из задней части буйвола-осеминителя стоит в коридоре в одних труселях и кричит в распахнутую дверь на весь подъезд.

– Даже хуй мне не смогла поднять!

Что скажут соседи? Какого они будут мнения о нас? Откровенно говоря – мне поебать, сегодня я в гостях.

– Ублюдки! – кричит кашолка, напяливая на себя вещи прямо на лестничной клетке. – Чёртовы импотенты! Я вас…

В приоткрытую дверь я вижу, как её остервеневший взгляд резко падают на пол. На высоченных каблуках она делает один широкий шаг к нашей двери, и тут мы с Дрюней резко напрягаемся. Нужно срочно принимать меры, но суетиться уже поздно. Мы всё поняли.

Мы поняли, что сейчас будет полный пиздец.

– Не забудьте за собой мусор убрать! – кричит шлюшка, и со всей дури бьёт ногой по пакету с мусором, стоявшему за дверью.

В ту же секунду весь подъезд наполняется звоном битого стекла, глухими ударами пивных бутылок, одна из которых разбивает оконное стекло этажом ниже и улетает хуй знает куда.

Я начинаю дико угорать. Дрюня распахивает дверь, хочет поймать Светку за волосы, но бабёнки попались ловкие. Светка хватает за руку свою подругу, и они быстро улетают вниз. Уж не знаю, где их научили так ловко прыгать на таких высоких каблуках, но по лестнице они поскакали вниз не хуже горных коз. Снова одна из пивных бутылок ударяется о стену, раскалывается, изрыгая эхо разлетающихся осколков по ступеням. Спустившись на пару этажей, Светка орёт нам:

– Ублюдки! Импотенты!

Лучше бы она была как её подружка – молчаливая.

– Господи, – выдохнул Дрюня, захлопывая дверь, – ну и ебанутые пошли бабы. Надо найти их сутера и дать ему хороших пиздюлей!

– Хорошая идея… – засранца надо наказать, но на душе стало как-то гадко и уныло. Груз неудовлетворённости обрушился с новой силой.

– Червяк, ты чего раскис? Ты должен сам научиться убегать от своих кошмаров. Не переживай, мы найдём бабу к которой ты сможешь прижаться, вдохнуть запах её чистой кожи, почувствовать её волосы на своём лице, – он одобряюще хлопает меня по плечу. – Мы найдём женщину, похожую на твою мать.

Оставленный на лобовом стекле нашего фургона газетный журнал обещал нам незабываемые впечатления. Он обещал нам женщин на любой вкус: высоких и низких, жирных и худых, страшных и красивых. Но похожих на мою мать – не было ни в одной графе характеристик наших проституток. Просто так вышло. Просто мы ткнули пальцем в первых попавшихся. В первых попавшихся самых дешёвых баб. Одна закончила МГУ. Вторая гораздо старше, в матери нам годилась, нам даже показалось, что эта парочка – мама с дочкой, но они нас уверили, что это не так, а если было и так – то ценник был бы в разы выше. Но, какие бы красивые они не были, ничего у нас не вышло.

Мне хотелось совсем другого, чего-то не людского. На грани жизни и смерти. Мне хотелось животной страсти с неизвестностью.

Позже, когда наше возбуждение улеглось, Дрюня говорит мне:

– Червяк, это мой мир! Мы обязательно кайфанём! Сегодня или завтра, а может через год, но мы, братан, обязательно кайфанём!

В его замшелой квартирке, где кроме холодильника, магнитофона извергающего Iron Maiden, микроволновки заросшей жиром, пары дырявых диванов и древнего компьютера с вэбкамерой не было нихуя. Волк одиночка жил скромно. Его мир был до ужаса скудным и скучным. Скромным. Но парень ни в чем себе не отказывал. Живём один раз!

– Завтра всё будет! – говорит он. – Вот увидишь.

Я стою голый. Чувствую себя дряхлым и высушенным, как поникший цветок на подоконнике. Высушенный, на мне ни капли пота. А вот Дрюня – холодная банка энергетика, обливающаяся конденсатом. Он тоже голый, но в труселях, заливается весь потом. Блестит как ёлочная игрушка, насаженная на ветку. Улыбается и блести. Подходит ко мне, обнимает. Моё тело жадно впитывает его капли пота. Внутри меня растекается энергия. Я чувствую тепло его тела. Дружба – скользкая штука.

– В этом городе, – говорит мой скользкий друг, – мы найдём тебе бабу, и она будет гораздо лучше твоей матери! Поверь мне, братан. Ты веришь мне?

Я обнимаю его, хлопаю по плечу. И говорю:

– Верю.

Он сильнее сдавливает меня и говорит, уткнувшись губами мне в ухо.

– Иди домой, а завтра утром я заеду за тобой.

– Хорошо.

– Но есть одно условие!

Дрюня выскальзывает из моих объятий, но прежде чем расклеится, наши животы громко чмокают.

– Какое? – спрашиваю я.

– Ты наденешь что-то необычное. Похуй что, но главное – необычное. Понимаешь?

– Нет.

– Будь креативен. Белая майка и драные джинсы не подойдут. Понимаешь?

– Я понял.

Всю ночь я думал о сюрпризе, подготовленным моим другом. Я много чего нафантазировал, много где побывал мысленно, многим залез под юбку, но я ошибался. Ни разу не попал. Сюрприз так сюрприз.

Как и обещал, Дрюня заскочил утром. В самый разгар жары.

Ебаная очередь!

Сегодня мы с Дрюней стали частью огромной очереди. Бурлящая река из тощих и жирных подростков тянулась к подножью огромного стеклянного здания, фасад которого был украшен разноцветными баннерами с яркими изображениями каких-то мультипликационных героев. Эта прозрачная коробка была размером с футбольный стадион. Да само по себе мероприятие напоминало поход на футбол, с одним отличием: тут не было пьяных фанатов, папаш со своими отпрысками и толпы охранников, заставляющих снять с себя ремень. Тут были фанаты аниме-фентези-фантастики. Да, Дрюня купил билеты на комикон, бля.

Когда нам с Дрюней уже все шлюхи района встали поперёк горла, а на сайте знакомств мы объездили всех РСПэх нашего города, мы твёрдо решили, что хватит заниматься этой хернёй. Всё! С нас хватит! Но и на этом мы не остановились. Когда мы уже были в шаге от того, чтобы заскочить в дом престарелых на очередную вечеринку – там такие проводят, по четвергам – Дрюня вдруг вытянул счастливый билет. Два билета на этот грёбаный комикон. И где он их мать вообще откапал?

И вот, мы стоим под палящим солнцем, готовые зажариться как земляные черви на асфальте, в тесной очереди ряженных подростков. Куда не глянь – воплощение чей-то сумасшедшей фантазии. Всюду полная дичь.

Это полная хуйня.

Это полный пиздец!

Грёбанный железный человек!

Я ощущал себя белой мышью, забежавшей в грязный подвал. Дрюня просил меня надеть хоть что-то экстравагантное, неповседневное, но откуда у меня такое шмотьё? Смирительную рубашку мне с собой не завернули, а вот дюжину накрахмаленных белых маек отсыпали с горкой.

Я надел самую чистую. Самую ровную. Короче, лучшее, что я нашёл у себя в шкафу, но уже сейчас мой образ походил на “половую тряпку” из-за пятен пота, украсивших мою майку влажными овалами. И уже спустя полчаса, я ощущал себя серой мышью. Маленькой и крохотной мышкой, особо не выделяющейся на фоне моего другана.

Дрюня сегодня молодец. Удивил, так удивил. Предстоящий день можно обозначить так – от баб не будет отбоя!

Когда я выхожу из дома и усаживаюсь на пассажирские сиденье нашего фургона, я быстро охуеваю. Дрюня встретил меня во всей красе.

– Ох, нихуя себе ты вырядился! – воскликнул я.

– А что не так?

“Не так” тут было всё. На нём в обтяжку синие брюки и белая майка с изображение обложки альбома группы “iron maiden – the troopers.” Это там, где уже подсушенный до морщин мёртвый вояка тащит британский флаг. Охеренный альбом. Классика! Можно слушать бесконечно. Дрюня достаёт с заднего сидения красный пиджак-мундир. Надевает его, и теперь я сижу рядом с тем самым солдатом с картинки альбома. Знаете, что-то внутри меня зашевелилось. Я прочувствовал атмосферу. Но кое-чего не хватает!

– Где британский флаг? – спрашиваю я.

– Был потерян во время штурма огромной пизды твоей сумасшедшей соседки!

Да, угарный был день, но он имеет в виду не соседку по лестничной клетке, а ту странную девицу, что лежала в соседней палате. Дрюня тогда узнал много нового, но отказался делиться сокровенным, сославшись на то, что я и сам могу всё разузнать. Нужно было со всеми выходить на прогулку, а не лежать связанным в постели. Такой вот друг, бля. Без особых объяснений затащил меня в эту очередь, напоминавшую кривую струю мочи, брызжущую каплями во все стороны.

Ёбаные гномы!

Пару капель брызнули в нашу сторону.

Тощий паренёк, потративший всё утро на перевоплощение в скитальца из зоны отчуждения, тёрся возле подкаченной тёлки, окрашенной с ног до головы в зелёный цвет. Интересная парочка. Неужели она разрешила ему подкрасить кистью свои недоступные места? А может и не кистью… В любом случае, их вид меня тревожил. По-хорошему. Представив их вместе, на койке, я взмок еще сильнее. Но намок не только я.

Я стою и смотрю, как густые капли пота сочатся из чёрных женских волос, пересекают лоб, окрашиваются в ярко-зелёный цвет и мигом скатываются к массивной шее, которую я при всём желании не смог бы обхватить двумя руками.

И тут-то до меня доходит. Весь этот зелёный пот, это тяжелое дыхание, эта неловкая застенчивость при виде моего взгляда – это всё из-за меня. Как только мы примкнули к концу очереди и встали позади этой парочки, этот зелёный огурец сразу потерял интерес к своему сталкеру. Ну что за дебил! Только попробуй посмотреть в мою сторону, я быстро обращусь в монолитовца и дам тебе хорошеньких люлей. Так и знай!

Гребаные эльфы!

Дрюня всё видит. Заметив изменения в моём настроении, он кладёт руку мне на плечо. Я смотрю на него. Его глаза с отвращением бегают по телу зелёного шкафа, с которым мы бы и вдвоём не справились. Так что, если мне и придётся схлестнуться в равной битве с бродягой, его подружка нас быстро отправит прямиком в недра чернобыля, в самую глубокую яму.

– Выдохни, – говорит мне Дрюня, – у нас будет лучше.

– В каком смысле? – спрашиваю я, продолжая изучать очередь. – Больше? Тяжелее? Или еще зеленее?

Дрюня смотрит на меня каменным взглядом. Я выдохнул. Чуть успокоился. Вся эта атмосфера, все эти запахи вспотевших подростков и их разговоры, из которых я ни черта не понимаю, откровенно говоря, меня возбуждали. Я заводился.

Я еще раз выдохнул. Думал, что успокоился, но не тут то было. Дрюна воскликнул:

– Вот и наши пёздочки идут.

Кстати о звёздах. Вся эта очередина в основной своей массе образовалась из-за парочки заграничных петухов, неохотно примчавшихся в нашу страну прямиком из скучного сериала про каких-то охотников на демонов. Ну и дешевое дерьмо! Но всё равно я вынужден выразить им свою благодарность за возможность побывать здесь, прочувствовать на своей шкуре густую атмосферу подростковой влюблённости в иллюзорные идеалы. А вот то, на что смотрел Дрюня – было не иллюзией. Они были настоящими!

И даже ссаный Наруто не мог отвлечь меня своими молниеносными забегами с закидыванием рук за спину.

Девки сразу бросились в глаза. Яркий внешний вид выделял их среди общего нагромождения различных фантазийных образов. Две юные кошёлки, что медленно плыли в нашу сторону, начали нам махать. Точнее, они махали Дрюне.

– Где ты их откопал?

Лицо Дрюни растягивается в широкой улыбке. Мы закуриваем. Он говорит мне:

– Добрые поступки вознаграждаются, чувак. Помог одной девушке перевезти вещи из квартиры в общагу. Девка яро рвалась из родительского капкана на свободу. Готова была лапу себе отгрызть, но угадай, кого она встретила у подъезда? Слово за слово и мы замутили. Я помог ей снять капкан, а она позволила мне зализать её раны.

Он стряхивает пепел на асфальт, а потом говорит:

– Тебе понравится её подруга. Я видел её фотки. Это конечно не твоя мать, но чувиха – что надо!

Я очень надеюсь, что сегодня я не буду тем другом, что идёт на двойное свидание со стрёмной чувихой. Иначе, мне придётся уйти домой с обеими, а может и стремя, если этот доходяга из зоны отчуждения решиться хоть что-то вякнуть мне по поводу моей сигареты, дымящей прямиком ему в лицо.

Дрюня принялся махать кошёлкам в ответ, и те заметно ускорились. Оживились, ответив ему громкими вздохами и ахами.

Наконец-то. Вот он, момент истины. Я смог их разглядеть. И тут же окунуться в смежные чувства. Испытать разочарование, апатию, а затем радость, быстро переросшую в возбуждение, окутавшее моё тело. Придётся признать: план Дрюни не такой уж и плохой. К нам на встречу шли две лисички. Две антропоморфные лисицы с острыми ушками и пушистыми хвостами.

Рыжая и черная.

Худая и пышная.

Всё как в брошюрке, только бесплатно, и не похожие на мою мать.

Рыжая моя! Моя! И больше ничья!

– Рыжая моя, – говорит Дрюня.

Да и подавись! Мне и черная сойдёт. Она красивая, губастая. Чёрные волосы полусферой накрывают голову до самых скул, а на макушке торчат пару треугольных ушей черного цвета с белыми кисточками. Клетчатая двубортная жилетка плотно обхватывала мясистое тело, а пару круглых пуговиц с трудом сдерживали пухлую грудь. С каждым её шагом чёрная юбка-гармошка подпрыгивала, оголяя утяжки сетчатых чулок, крепко стягивающие бугристые ляжки, напоминавшие ухабистую дорогу, ведущую в глубокую пещеру. Потный ангел воплоти. Жирная Моно Лиза. Прекраснейшее создание из всех, что я видел в своих кошмарах. Я никогда… никогда не причиню этому шедевру природы вреда. Никогда!

Эффектно отстукивая высоченными каблуками, лисички подошли к нам на безопасное расстояние. Не бойтесь, подходите ближе, мы не кусаемся. Расстояние быстро сокращалось. Моё настроение быстро поднималось. И поднималось не только оно. В джинсах стало тесновато – признак того, что Дрюня откопал золотую жилу фантазий для качественной ебли. Хороший друг!

– Мальчики, привет! – заверещали девчонки, как только учуяли своим острым нюхом наши флюиды, разносимые через всю очереди горячим ветром.

Без лишних разговоров.

Без лишних телодвижений.

Послав нахуй эту очередь и всех этих ряженных персонажей чужих больных фантазий, мы разделились на пары и отправились по своим норкам. Оказывается, Дрюня должен был купить билеты на всех. То есть на четверых. Но не тут то было. У него на руках не было даже билетов для нас двоих. Этот воин британской армии не купил ни одного билета. Вы представляете себе. Он затащил сюда меня, сам разоделся, заставил войти в образ девчонок, и всё ради чего?

К чёрту Мотоко с её призрачным доспехом!

Всё ради меня! Дрюня – мой чумовой друг! Я так воспарил духом, что захотел зеленокожую гигантку прихватить с собой, но её унылый спутник словно столкнулся с аномалией, скрутившей его пополам. Ладно, куда мне столько, дам пареньку возможность сегодняшним вечером реализовать весь свой пубертатный потенциал.

Я подхожу к нему, протягиваю руку и говорю:

– Парень, охуенный костюм! Если бы не грёбанная жара, я бы сам такой накинул на себя. И прости, если наш дым как-то тебя потревожил.

Он нервно заулыбался. Выпрямился. Взгляд неуверенного мальчугана. Пытается сжать мою ладонь, но выходит максимально жидко. Как бы он не выпячивал грудь, но на лице явный недостаток тестостерона. Свое мужское начало он оставил в унитазе, а потом спустил.

Когда мы выходим из очереди, зеленокожая бабёнка больше не смотрит в мою сторону, а я – в её. Я держу за талию чёрную лисичку и прижимаюсь своими рёбрами к её мягким дойкам. Жара больше меня не беспокоит. Голову припекло, но это был не солнечный удар. Это была эйфория от новых эмоций. От новых эмоций, которые мне предстоит получить!

Глава 2

Отколовшись от плотной очереди ряженых подростков, мы быстрым шагом двигаем в сторону парковки.

Фургон сегодня не мой. Жаль. Но я всё равно настойчиво прошу Дрюну закинуть нас (меня и мою лисичку) на мою хату.

– Нет! – кричит мой чёрный зверёк – Мы едем ко мне.

Кайф. К тебе – так к тебе. Первый плюс – постельное бельё не придётся выкидывать.

Почему Дрюня отличный друг? Потому что он чётко видит мой голодный взгляд, жадно пожирающий лисичку. Он чувствует моё возбуждение, которое я не мог испытать не с одной женщиной до сего дня. Он вжимает педаль газа в пол. Фантазии только-только начинают зарождаться у меня в голове, как мы уже примчались на базу.

Панельная девятиэтажка. Восьмой этаж. В лифте мы жадно сосёмся, размазывая её белый грим по моему лицу. На моём языке кисловатый вкус помады, её теплые слюни. Она даже не спрашивает моего имени.

Я не спрашиваю её.

Никакой романтики.

Никакой любви.

Мы не знаем друг друга. Первая и последняя встреча. Всё как у животных. Всё как у насекомых. Млекопитающие и то живут крепкими семьями, заботясь друг о друге. Всё супер, но есть один облом: она не даёт потискать мне её вспотевшие сиськи. Пробую запустить руку под жилетку, как она тут же их резко отстраняет. Запускаю руку под юбки – и снова отпор! Всю дорогу её смущала бабулька, смотрящая на нас с явным призрением. Сама виновата, нечего было с нами залезать в последний момент! Лично меня это не парит, а наоборот. От осознания вынужденного отказа, мой дрын стал крепче дуба. Джинсы утянулись на пару размеров, из-за чего я заметно прихрамывал, выходя из лифта. Бабуля не пропустила столь заметный факт мимо своих глаз. Бабы всё видят, этого у них не отнять.

Доковыляли до квартиры. Трёшка. И вот мы уже в прихожей. Я скидываю кроссовки, она – чёрные туфли на высоком каблуке.

– Это папины, – говорит лисичка, кидая мне тапки на пару размеров больше моей стопы.

Сама лисичка, шурша чёрными чулками по красному ковру, потопала через коридор в сторону комнат.

– Раздевайся! – слышу я, смотря на её виляющий из стороны в сторону зад.

Давно со мной не разговаривали в приказном тоне.

– Как скажете! – кричу я, скидывая тесные джинсы.

– И жди.

– Чего?

Она замерла. Обернулась. Помада и грим был размазан по её лицу как у клоуна после восьмичасового выступления. Улыбнувшись, она закусывает губу, но нихуя не отвечает мне. Молчит. Лишь хихикнула и тут же скрылась в соседней комнате, заперев за собой дверь.

Ну и сучка! Хороша! Завела меня с пол-оборота. Давно я такого не ощущал. Дотронься до спускового крючка – и я выстрелю как пушка, разорвав космическую материю на мелкие лоскуты. Разложу китайскую стену по кирпичикам. Снесу нахуй бигбен! Сотру с лица земли “Факусиму”.

– Разделся! – кричу я, стоя голым в одних тапочках на коврике возле входной двери, как верный пёс.

Из-за двери я слышу:

– Иди в ванну.

– Зачем?

– Подмойся!

Логично, бля. Планировка квартиры похожа на мою, поэтому без особых усилий нахожу рядом с кухней ванную комнату. Белая плитка, белая раковина, над которой висит белая полка, заставленная различными шампунями и кремами для тела. В ванную с пожелтевшим дном набираю горячую воду.

Я помню, как мылся в речке. Как мылся в грязной луже. Помню, как во время дождя пытался смыть с себя кровь соседей, взорвавшихся на другой стороне дороги. Но чтобы мыться у бабы – никогда!

Даже как-то пришлось мыться внутри БТРа. В этой стальной коробке, в окружении десятка грязных солдат, моя мать смывала с меня грязь. Я стоял в центре металлического тазика, и все вокруг заливисто смеялись, глядя как я пускаю струю мочи прямиком на чей-то рюкзак. Это было случайно. Я тогда ничего не понимал. Ребёнок, что с меня взять. Смеялись все, кроме моей мамы. Она тогда проорала: Что ты делаешь? Прекрати!

Прошло так много лет, а я словно снова слышу её голос.

– Что ты делаешь! Прекрати!

Вот дрянь, вошла без стука! Сука! Дай поссать!

– Спускай воду!

Хорошо-хорошо. Воды набралось по щиколотку, слилась быстро, унеся с собой последние капли моей мочи. Пока я заново набирал воду, лисичка принялась принимать человеческий облик. Смыла грим, почистила зубы, намазала лицо кремом. Бледно-розовый шёлковый халат туго стягивал её фигуру, подчёркивая её пышные формы, пышные бока. Хер у меня стоял, но не из-за этой картины. Что-то другое. Я боялся допустить мысль из-за чего, но мне придётся с этим смириться. Смириться с тем, что торчащие из её волос чёрные ушки, пухлые щеки, нос картошкой и огромные глаза, скользящие по моему телу, – всё это меня возбуждает.

Она жадно взялась за мой дрын. Тёплые пальцы грубо потянули вниз, управляя мною как марионеткой. Я поддался. Уселся в ванну. Погрузился в горячую воду, ни на секунду не спуская глаз со своей лисички. Выпустив моё хозяйство, её рука тянется к шампуню.

– Зачем? – спрашиваю я.

– Кто-нибудь посторонний, кроме твоей матери, мыл тебе голову?

Я начал вспоминать. Думать. А затем ответил:

– Нет.

– Я хочу быть первой женщиной, кто помоет тебе голову.

– У тебя уже были мужики?

– Ты не будешь первым.

Я не расстроился, но и от её предложения не отказался. Да и как тут можно отказать, когда её мягкие пальцы, смазанные шампунем, уже погрузились в мои волосы и принялись массировать мой скальп.

– Сейчас бы закурить, – мечтательно протянул я.

Она встала. Повернулась ко мне боком, подставляя карман халата. Ох, нихуя себе! Бинго! Внутри я нашёл пачку сигарет и зажигалку. Одну сигарету ей в губы, другую – мне. Поделился огоньком, и мы дружно закурили. Она продолжала намывать мне волосы, постоянно стряхивая на них пепел.

Я не возражал. Наоборот, наслаждался, потягивая папиросу.

Но, к сожалению, в нашей жизни всему хорошему, рано или поздно приходит пиздец, и всё становится еще лучше!

– Закрывай глаза, – говорит она, беря душевую лейку.

Просьба докурить так и осталась внутри моего рта, когда тёплые струи ударили мне в лицо. Пена с головы потекла по телу, смывая всю грязь прошлого, что жирной прозрачной коркой покрывала моё тело. Всё плохое утекло в слив. Всё плохое так и осталось не сказанным, затерявшись среди мыльной пены и вымоченного табака, слетевшего с моих губ. Больше никто не посмеет мыть мою голову. Она была первой и последней. Процесс очищения мне был приятен, но он был и не нужен. С меня, словно смыли защитный слой, смыли броню, защищавшую моё сознание от жестокого мира. Я мог размякнуть. Я рисковал стать слабым.

Она уходит.

Я выпрямился. Отёрся оставленным мне голубым полотенцем. Тапочки чуть намокли, но босиком мне не хотелось шляться по чужой квартире, еще не хватало грибок словить на ровном месте. Покинув ванную комнату, я побрёл по этой огромной квартире, в поисках своей лисички. Бродил словно по огромному британскому замку, где полы были застелены дорогущими коврами, а на стенах висели картины весёлого семейства. Жути добавил тот момент, что ни одна дверь не открылась. Я дёргал ручки, оглядывался, прислушивался. Ничего. Зашёл на кухню – тишина. Снова вернулся в коридор. Как заблудившийся в лесу мальчик, начал кричать, зовя лисичку. Тишина.

Это уже не смешно.

Что за хуйня?

И вот я уже был готов вынести первую дверь с ноги, как услыхал музыку. У двери напротив щёлкнул замок. Опустив прохладную ручку, дверь отварилась. Из образовавшейся узкой щели вырвался знакомый голос. Из двух серых динамиков, стоящих по обе стороны компьютерного монитора на всю комнату орал Курт Кобейн, песня Anewrysma. Обожаю эту песню! Просто оуенная, и что еще охуеннее, – не мне одному она нравится!

– Слышал эту песню? – спрашивает она.

– У меня есть все альбомы.

Она лежит на огромной кровати словно царица. Страстная и красивая. Смотрит на меня, накручивая на палец тонкий ремень халата, готовый слететь с её тела одним резким рывком. Её лицо приняло знакомый вид. Она обновила грим. Лицо окрасилось в белый, появился черный носик и красные губы.

Баба моей мечты!

Скорее всего, я сейчас испытывал то, что испытывает охотник, поймавший свою добычу. Я вошёл в комнату. Не было никакого стеснения. Не было никаких неловкостей. Лишь комфорт. Я был как дома.

– Обалденная комната, – говорю я, увидев стены обвешанные плакатами. Тут были все. Все умершие музыканты. И вот теперь эта уютная комнатка больше походила на квадратное кладбище, заставленное не одним десятком надгробий-плакатов. И все эти надгробия-плакаты смотрели точно в центр комнаты. Смотрели на кровать.

Смотрели на мою лисичку, смотревшую на меня жадным взглядом.

– Они тебя не смущают? – спрашивает она.

– Мне плевать.

Я уже здесь. Я иду. Лисичка раздвинула ноги, и тут же с хлопком захлопнула. Но от моего взгляда не скрылся гладко выбритый лобок, теснящийся между бугристых ляжек. Скрывать своё возбуждение я больше не мог. Всё напряглось. Я был готов по всем пунктам.

Прошу дать обратный отчёт до полной стыковки:

5

Я подошёл к кровати.

4

Поставил колено на край.

3

Я уже ползу к ней на четвереньках.

2

Мы уже во всю сосёмся, её халат взмыл в воздух, а затем медленно упал на пол.

Всё трясётся, последний рывок.

1

– Подожди! – кричит она, чуть не откусив мне губу.

БЛЯДЬ! Ну что за облом то!?

Она выскальзывает из моих объятий, как мокрое мыло из ладони. Подползла к тумбе, стоявшей возле кровати. Открыла ящик и запустила руку внутрь.

Мне не хотелось терять время впустую. Нужно использовать каждую секунду. Каждую секунду я вдыхал аромат её вспотевшей кожи, любовался огромными ягодицами, развернувшимися в мою сторону. Смог посчитать складки на рёбрах, пока она шуровала пальцами в ящике. Секунду радости. Секунды счастья.

– Да где же он!

Её рука по локоть погрузилась в ящик. Тумба заходила ходуном. Она вынула руку, а я, увидев в её ладони огромный черный дилдо, малёк прихуел. Он был в полтора раза больше моего поршня. Она положила его на тумбу и снова запустила руку в ящик. Рядом с дилдо легла стальная спица размером с ладонь, тюбик смазки со вкусом клубники, анальная пробка.

Что мать твою происходит!

– Зачем тебе всё это? – спрашиваю я.

– Это не моё…

– Чья это комната?

– Ты не поверишь, – она закряхтела, вытянулась, запустив руку в ящик по плечо, и тут же радостно воскликнула: – Нашла!

Она держит упаковку презервативов с клубничным вкусом. Улыбнувшись, она говорит:

– Это комната брата.

Я всё понимаю, но одна вещь мне не давала покоя, и если я не узнаю, для чего она, день будет запорот.

– Для чего стальная спица?

– Ты, правда, не знаешь?

– Нет.

– Закрой глаза.

Тёплые пальцы обхватили мой член. Медленно его помассировали, а потом крепко зафиксировали. Что-то холодное зашло мне в головку и начало залезать всё глубже и глубже. Я тут же дёрнулся, но она крепко меня держала. Сталь продолжала погружаться в мой пенис. Я раскрыл глаза и проорал на неё:

– ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ!

– Не дёргайся! Только хуже сделаешь…

Мёртвой хваткой она удерживала меня, словно какую-то кастрированную собачонку на поводке. Это не дело! И что значит: “только хуже сделаешь”! Я сейчас кому то сам сделаю худо! Вот сука! Пошла нахуй!

Я хочу ударить её по рукам. Хочу пнуть коленом в живот. Хочу схватить за волосы и повалить на пол. Но… я ничего не мог сделать. Я был рыбкой, попавшийся на крючок. Волком, угодившим в капкан. Ну не отгрызать же себе хозяйство ради жалкой свободы?! Всё что я мог – наблюдать, как пятнадцати сантиметровая игла медленно погружается в мой член.

Я мог только терпеть, глядя в глаза всем этим мертвым звёздам, ушедших из жизни только по своей вине. Стыдливо поглядывать в глаза всем этим легендам, сделавшим моё детство правильным. Воспитавших из меня пацана.

Холодная игла практически полностью пропала из вида. Женские пальчики удерживали кончик, а я боялся сделать лишний вдох.

Странное чувство. Приятное. Игла стала тёплой, я её ощущал. Лисичка пару раз дёрнула мой дрын, и меня тут же скрутило от удовольствия и страха. В этот момент я был похож на пацана со стёртыми коленями об асфальт, чья мама аккуратно наносила зелёнку на ободранную кожу, а ты извиваешься, боясь боли.

Она продолжала дёргать член, а я всё жду, когда же она на него подует.

– Приятно? – спрашивает она.

– Не могу точно сказать…

– Если я продолжу – ты забрызгаешь всю кровать. Понимаешь? Ты в моей власти.

Я даже не успел осознать услышанное, как игла резко покинула мой член, вытянув за собой тонкую леску смазки.

– Понравилось?

– Не могу точно сказать.

Охватившая меня ярость от безысходности быстро сменилась диковинным удовольствием, которое я бы больше не хотел испытывать. Было приятно, я не спорю. Но не каждый день. Попробовал и хватит. Спасибо.

Она убирает спицу в ящик и берет упаковку презервативов. Глаз с меня не спускает. Смотрит с прищуром, игриво, словно заманивая в невидимые силки. Надо признаться – я попался. Отдался на растерзания черной лисе без боя. Но ничего, следующий раунд будет за мной!

Лисичка зажимает зубами фольгированную упаковку, отрывает краешек и тут же его сплёвывает на пол. Я хотел сам надеть резинку, но она протестует. Убирает руки, продолжая игриво улыбаться. И тут я снова попался. Горячая ладонь снова ловит меня за мой конец, сильно сжимает.

– Не дёргайся.

Я успокоился, замер. Хочешь сама надеть? Без проблем.

Резинка нежно легла на конец и быстро расправилась, огородив мой организм от нежелательных заболеваний.

– Иди ко мне, – ложась на кровать, она манит меня пальцем.

Я ощущал себя изголодавшим зверем на привязи, которое долгое время дразнили куском мяса, давая его только понюхать.

Я сорвался с цепи, но торопиться не собирался. Настоящий мужчина думает не только о себе. Облизываю ей ухо. Хочу поцеловать в щёку, но вспоминаю про белый грим. Смотрю ей в глаза и жадно вгрызаюсь в пухлые губы. Кислая помада, горячий язык. Я быстро перехожу к шее, а затем тянусь к самому желанному. Как голодный младенец присасываюсь к груди, носом мну её, чавкаю. Какие же они большие и мягкие. Массирую руками. Нужно срочно кое в чём убедиться! Ага, тут всё в порядке. Пальцами рук понимаю, что моя лисичка готова, вся мокрая. Я опускаюсь ниже, целую живот, бёдра. Мой язык медленно тянется по её коже в сторону самого сокровенного, но она вдруг резко тормозит меня.