Читать книгу: «Песчаное небо», страница 3

3. На подлете

Севи с Абвиром лежали в каюте врача и наслаждались. Да, боец имел собственную каюту, но изредка они заглядывали друг к другу, когда для этого находился повод. Сегодня повод нашелся.

Перегрузки экстренного торможения всегда были для кверков-смотрящих редким удовольствием. Каохская сила тяжести пагубно влияла на них – при каждом возвращении домой, оба знали, что на Верконе собственные их, привычные тела снова предательски придавят к земле, согнут в три погибели. Родная планета покажется чужой, и это – тьма, бич всех смотрящих на протяжении последних полутора столетий. Зря они открыли Каох, нужно было отыскивать что-то… пообъемней. Молодежь нынче в смотрящие не загнать даже фарховскими хлыстами – насмотрелись, слава Кверку, на согбенных предшественников. Предшественники, по возвращению с Каоха, предпочитали сутками напролет недвижимо лежать пластом в собственных домах, не высовывая носа за порог – ощущая долгожданную, обворожительную, истинную тяжесть собственных тел. К обычной жизни они возвращались через несколько недель, да и то не все – большинство улетало снова работать… Но этот полет вышел на редкость удачным в этом плане.

Перегрузка достигла своего пика и спала до муторного, опостылевшего каохского стандарта. Севи даже проводила исчезнувшую тяжесть загадочным вздохом-полустоном – то ли разочаровано, то ли благоговейно, то ли истомленно – эмоции кверков всегда являлись загадкой даже для них самих. Да, редкие мгновения истинной тяжести приносили им долгожданное удовольствие – но все же поводом визита Абвира в чужую каюту стали не они – понаслаждаться собственным неподъемным весом боец мог и у себя.

Повалявшись еще с полминуты, кверк со вкусом потянулся на «кушетке» медблока, хрустнув позвонками:

– Да прольется на тот мертвый корабль свет Кверка – «Цветущему» предстоит еще два торможения… Ты готова меня выслушать?

– Да… я слушаю, – голос кверкессы был тих и безжизненен. Разговаривать Севи совершенно не хотелось, всепоглощающая истома тут же истончалась, меркла. Она лежала в собственной постели поверх покрывала – расслабленная, но все такая же неприкосновенная. Высшая.

– Что ты собираешься делать с капитаном, Мать?

Севи помолчала. То ли задумчиво, то ли растягивая последние мгновения исчезающей неги.

– Ты про его вендетту?

– Да.

Севи тяжело вздохнула и тоже неспешно потянулась, закидывая руки за голову. Смотреть на собеседника она не сочла нужным:

– А что ты предлагаешь, смотрящий? Выкинуть его во тьму?

– Это было бы самым верным решением. Эмоции низших ставят под сомнение нашу компетентность.

– Эмоции совершенно лишают их разума, ты прав. Но Фарч всегда справлялся с собой в нужные моменты, не находишь?

– УсСевионна, ты должна понимать – рано или поздно гаснут даже белые карлики. Мы не можем ставить свою миссию в зависимость от чудачеств лаугха.

– И все же я верю в его благоразумие. И тем более в то, что мы окажемся рядом, когда ему придется выбирать.

Абвир поднялся, мягко шагнул к Матери смотрящих и опустился перед ней на одно колено, склонив голову.

– Ты рискуешь, Мать. Внемли разуму, позволь мне убрать фактор непредсказуемости.

– Я выражаю удивление – не тебе ставить под сомнение мое решение, боец. Или я должна повторить, раз ты не способен понять с первого раза?

– Выражаю скорбь. Хорошо, я буду ждать, когда ты его изменишь.

Севи не снизошла до ответа. Абвир кивнул – то ли ей, то ли своим мыслям – и покинул каюту, невозмутимый, как механический хронограф уларков. Врач, не шевелясь, продолжала задумчиво разглядывать потолок.

* * *

– Живых в трюме не обнаружено.

Механический голос Малыша раздавался из скрытых динамиков, а виртэкран отображал все, что видел киборг. Яркий направленный свет, скользя по внутренностям мертвого корабля, выхватывал из мглы лишь нагромождение закрепленных к стеллажам ящиков, ряд за рядом. Мертвых в трюме тоже не наблюдалось, зато товара – под завязку.

– В рубке живых нет.

Что видел Фарч, никто не знал. Естественно, он в одиночку отправился на безжизненный корабль Хамоэ, не вняв доводам экипажа. Малыша, по его указанию, Цейса выпустила минут через десять, и направила в трюм. Жилые помещения капитан собрался осматривать сам, и лишь пообещал, что будет сообщать новости. И сообщал он их, кстати говоря, весьма скупо.

– Может ему стоит вскрыть пару ящиков? – хмуро поинтересовался Грезот, с бдительной недоверчивостью поглядывая на экран. Да уж, мнительность уларков – отдельная песня.

– Не стоит, – вздохнул Плух. – Внутри этих – кора.

Кора? Они стригут свои айвахи как овец? Что за бред?! Очень меня это заинтересовало, но я промолчал. Слишком интимный момент для лаугхов.

– И все же, – взрыкнул уларк, едва заметно повысив голос. – Пусть упаковка стандартная, но внутри может оказаться что угодно!

– Хорошо. Цейса, вскрой один.

Цейса отправила приказ Малышу. Посредством силы мысли, надо полагать – поди пойми этих механических осьминогов, как они общаются меж собой. Внешне кибернетик не шевельнулась, но Малыш быстро выбрал и стал вскрывать первый ящик.

– В каютах живых нет.

А, это снова Фарч. Кроме скупых фраз ничегошеньки о продвижении капитана мы не знали. Но позже узнаем, – его поисково-расследовательский рейд тоже должен был записываться на дистанционный накопитель: для лиги, для родичей погибших, для дознавателей – просто пока он не спешил нам эту трансляцию демонстрировать.

В ящике действительно оказалось что-то похожее на кору, в дополнительной вакуумной упаковке. Легко проткнув тонкий пластик, Малыш проанализировал содержимое, потом аккуратно запаял крохотное отверстие, споро собрал ящик обратно, поставил на место, и направился в другой конец трюма. Анализ тем временем высветился в углу экрана. Биолог его увеличил, и кивнул. Мысленно и всем сразу.

– Интересно, – молвил я. – Куда они это везли?

– Ну-у… – протянул Плух, – если… не на Краптис, то… куда угодно.

Насколько я знал, кору каохских айвахов используют широко, и не только лаугхи. В виде удобрений, утеплителя, сырья, отделочного материала… Действительно, любой расе такой товар бы пригодился – что-то я поторопился с глупыми вопросами…

О причине аварии никто не спрашивал, она оказалась хоть и удивительна, но банальна. Сквозная пробоина была обнаружена в боку звездолета еще при визуальном осмотре зондами. Скорее всего, мелкий астероид, диаметром не более метра, прошил бронированную обшивку со всеми переборками, и полетел себе дальше. Щит-то на весь корабль не поставишь. Удивительное, глобальное невезение.

Ну не пираты ж это, в самом деле… Откуда им взяться-то.

– В каютах… есть воздух, – снова послышался голос капитана. – Но экипаж погиб. Все были в рубке. Кроме одного. Или двух. Кто-то был в каюте. Он выжил… Все понял, собрался. Запустил маяк. Сел в шлюпку, улетел к планете. Я закончил. Цейса – Малыша сюда, собрать тела.

Киборг, тем временем, направился дальше вдоль рядов, вглубь трюма. Но вдруг остановился около другого ящика и стал вскрывать его.

– Это он сам? – насмешливо заломил бровь Плух.

– Он может и сам, но этот приказала я. Содержимое ящиков в этих рядах отличается меньшей теплопроводностью.

Ящик был вскрыт в мгновенье ока. Внутри оказались распиленные голые бревна – без коры они выглядели дико, отвык я от такого. Дрова, что ли?

– Ах-херха фахи р-раш… – процедил Плух. – Пеклово отродье… прав род Фархов.

Казалось, он увидел гробы с убитыми родичами. Глаза полыхали, руки сжимались в кулаки.

– Цейса… пусть он… пройдет везде.

– Я поняла, Плух.

Одно щупальце поднялось к плечам пилота, застыло и опало, не прикоснувшись. Умная у нас Цейса, тактичная. Объятия осьминога не всегда к месту, даже проявленные в виде поддержки и из самых лучших побуждений. Плух ее благородных устремлений не заметил, пусто смотря сквозь экран.

К тому времени, как Фарч добрался до шлюза и, пройдя обработку, присоединился к нам, уже вырисовывалась общая картина. Капитан молча уставился в экран, увидел содержимое трюма и вздернул бровь:

– Переселенцы? Куда?! Абвир! Вы? Заселили Краптис?

Систему открыли кверки, поэтому исследования ее планет, разработка и использование ресурсов, заселение, колонизация – должна осуществляться ими же, кверками. А тот факт, что трюм лаугхского корабля по пути к Краптису был набит всем, что только может понадобиться колонистам – и именно каохским, немного противоречил межгалактическим правилам.

– Нет. Я связывался с контролерами – Краптис мы не осваивали. Либо этот груз они везли в иные сектора космоса, либо собирались нарушить закон. Но последнее маловероятно – не с вашими технологиями осваивать такие сложные планеты, лаугх.

Обижаться смысла не было, капитан и не собирался этого делать. Следовало выяснить, куда направлялся корабль. Фарч прошел к дублирующей консоли, и вызвал контролера лиги экспансии. Разговор велся на лаугхском, и я принялся разглядывать список груза, понемногу дополняемый дессмийцами. Действительно, такие товары поставляются лаугхским переселенцам – они не мыслят свой быт без каохского антуража. Например, каюты наших каохцев изнутри отделаны той же корой, а пол представляет собой переплетение живых ветвей. Им важен не только вид, но и запах, осязание. – энергетика, в конце концов. Бревнами они, конечно, печи не топят – это я загнул, – но обрезки древесины используют редко, поэтому несколько ящиков бревенчатых заготовок… это явно предназначалось не для бытовых целей экипажа.

Помимо айваховской части груза, в трюме нашлись простейшие механизмы для работ с землей, помпы, опреснители, орудия труда, оружие разных кланов и прочий инвентарь. Самих же колонистов на борту не наблюдалось, лишь стандартный экипаж. Ну и кому они это все везли?

Последний вопрос я снова задал вслух, и снова не удостоился ответа – все и так явно думали о том же. Ответ, собственно, был очевиден и находился недалеко отсюда, поскольку в ближайшем секторе подходящих планет, кроме Краптиса, не наблюдалось. Это-то нас всех и ошарашивало.

– Они нигде… не регистрировались, – произнес капитан, окончив сеанс связи. – Шли нелегально.

– Значит, точно на эту планету! – фыркнул старпом. – Больше некуда.

– Если лаугхи собирались колонизировать планету, – подала голос Севи, – то на борту должны присутствовать и колонисты. Либо высадка уже произошла ранее.

– Они собирались колонизировать именно ее! – безапелляционно заявил Грезот. – Объем топлива! Он соизмерим с нашим, и лишних запасов в трюме нет. В дальние рейды идут совсем с другим тоннажем!

– Как это они собирались?! – Абвир позволил себе несколько повысить голос. – Если бы совет узнал только о подобной попытке, неприятности были бы не только у этих нарушителей закона, но и у всей расы лаугхов! Вам, кстати, уже грозят неприятности, капитан. За одни только помыслы использовать чужие планеты. И уж тем более – их колонизировать…

– Они – Хамоэ, – осклабившись, процедил Фарч. – Им плевать… на всех.

– И кара глубин настигла их как нельзя вовремя… – томно промурлыкала Цейса. Кара глубин… забавно. Какого бы уровня развития не достиг индивид-межпланетчик, у него всегда найдутся Высшие силы для свершения невозможного: у нас – на небесах, у лаугхов – на влажных берегах, а у дессмийцев – во тьме глубин. Хотя, как известно, у нас там водятся черти.

– Ты сомневаешься? – нахмурился Фарч, обращаясь к Цейсе. – Думаешь, это не случайность?

– Мне неизвестны все обстоятельства трагедии, – с сомнением проронила кибернетик. – После попадания метеорита, скорость у корабля не гасится сама. Очевидно, кто-то его затормозил. Вы захватили ядро корабля?

Ядро – это очень высокотехнологичный вариант черного ящика с наших атмосферников. Он должен быть на любом корабле, и Фарчу следовало взять его с собой для предварительного изучения.

– Нет, Цейса. Я не взял ядро, мне нельзя.

– Мудрое решение, капитан. Разрешите передать координаты местонахождения обнаруженного корабля в лигу?

– Да. И заканчивай здесь. Пора стартовать.

– Одну секунду, – раздался у нас в головах голос Гасса, и почти все вздрогнули от неожиданности. – Наша глубокоуважаемая врач права, на борту может быть контейнер с зародышами колонистов. Может, Малышу стоит поискать получше?

– Не стоит, Гасс, – задумчиво буркнул Фарч. – Долго объяснять. Но колонистов там нет.

Повисла пауза, во время которой, похоже, капитан мысленно продолжал общаться с биологом. На виртэкране, тем временем, все видели, как Малыш добрался до больших запечатанных ящиков. И тут Цейса выдала набор невнятных звуков. Мы заинтересованно уставились в экран. Во вскрытом ящике был упакован Малыш. Такой же, как и у нас.

– Та-ак… – хмыкнул Фарч, неприязненно скривившись.

В двух других тоже были киборги. И еще один такой же ящик, пустой. Видно было, что киборга распаковывали безо всякой спешки.

– Я не заметил Малыша в каютах, – нахмурился Фарч.

Ему никто не ответил, и не мудрено. Мало ли, куда мог деться киборг. Он мог быть где угодно: хоть на корабле, хоть за его пределами.

Цейса тяжело вздохнула, продолжая беззвучно общаться с нашим Малышом. Тот закончил проверять ящики, запечатал трюм и направился в рубку, где и произошла основная трагедия.

– Не надо трогать тела… – хмуро проговорил Фарч, напряженно глядя в экран. – Я отменяю приказ.

– А это уже недальновидно, капитан. Вас могут обвинить в неуважении к погибшим.

– Это мое дело. А их позы… могут понадобиться. Дознавателям. Ты заметила? Спасательной капсулы нет.

– То есть, кто-то спасся! – воскликнул я.

– Сбежал! – капитан ожег меня взглядом, – и мы его найдем.

– Вернуть Малыша на «Цветущий»? – поинтересовалась Цейса.

– Нет, пусть он… Перепрограммирует маяк. Из аварийного…

– Я поняла, капитан. А потом я его возвращаю.

– Да. Крис, рассчитай курс. До планеты. После – стартуем. Надо искать. Сбежавших.

– Эвакуировавшихся…

– Сбежавших, Цейса! Они преступники! И мы их… найдем. Замолчи, Гасс! Экипаж, по местам! Подготовка к старту.

Фарч развернулся, и направился к себе. Почти все проводили его долгим взглядом. Кто сочувственно, кто раздраженно, а я – задумчиво. Что-то наш капитан явно недоговаривает…

– Оглохли?! – раскатисто пророкотал Грезот. – Встряли под десятикратную перегрузку?! По каютам! Навигатор, за пульт.

Уларки – они такие. Раскатистые, громкие и, как правило, злые. Во что верят они – я понятия не имею, но явно бог нашего Грезота – Громоподобный Указующий Перст. Хорошо, что он не телепат.

Так как за моей консолью еще находилась Цейса, то я заметался, пытаясь одновременно и вытащить свое кресло (которое она заслоняла) и одновременно ей не помешать. Дессмийка совершенно не замечала моих поползновений – она мне что-то втолковывала, но по задумчивости я пропустил начало фразы:

– … был включен дистанционно, очевидно сбежавшими. То есть, два первых месяца после катастрофы он не функционировал, а летал с обломками вхолостую. Передай Фарчу, когда снова его увидишь, что-то я не хочу его сейчас тревожить.

Ну да, вряд ли это срочная информация. Я дождался, пока Цейса покинет консоль, и стал настраивать свое кресло.

Буро-охристая громада Краптиса зловеще расползлась по экранам, полностью поглотив центральные, а затем показалась и в боковых. Сердце замирало лишь от одной мысли, что туда кто-то рискнет сунуться.

Плух вывел «Цветущий» на рассчитанную мной стационарную орбиту, и освободил место Цейсе. Корректировка нашего расположения не предусматривалась, а вот для работы с дронами кибернетик собиралась задействовать почти все возможные виртэкраны. Дронов у нас было много, и для каждого у Цейсы нашлась задача. Усадив меня с собой рядышком, дессмийка велела мне заняться расчетом курсов и орбит для трех дронов. Один должен будет вращаться на низкой орбите вокруг Краптиса, а остальные отправятся к спутникам планеты. Двумя последними я для начала и занялся – нечего там было и вычислять – и с ними я быстро покончил, скинув результаты кибернетику. А потом, обнаглев донельзя, принес с кухни чашечку кофе, готовясь к основной работе. Колоссальное притяжение планеты – вот, с чем мне предстояло бороться. Визуальный осмотр поверхности планеты не представлялся возможным – в прорехах жалкой облачности все равно не было видно ни зги, тучи пыли полностью скрывали поверхность. Вихри этих туч перемещались с немыслимой скоростью, клубились, сталкивались, свивались в смерчи, и периодически вспыхивали тусклыми зарницами, то здесь, то там. Конечно, с орбиты все эти движения казались не столь стремительными, но вялое шевеление мы примечали и отсюда.

Лицезреть красоты местного ландшафта мы могли всеми возможными способами получения информации, кроме визуального. Зрела у нас еще надежда, что основательный ливень рано или поздно пыль эту притопчет, а туча быстро улетит – но надежду эту Гасс безапелляционно обозвал призрачной. Ну и на здоровье.

Кверки наши расположились у одного из экранов и бесстрастно разглядывали необъятную безликую муть, о чем-то негромко переговариваясь меж собой. Я изредка бросал на них любопытные взгляды – на возможную высадку эта парочка являлась первым кандидатом – и к усиленной гравитации они привычны более остальных, и планету эту считали своей – с веским на то основанием. Будь я капитаном и возникни у меня необходимость высадки, отправил бы их вниз, не задумываясь.

Правда, перед этим пришлось бы как следует обездвижить капитана.

Плух с Грезотом, тоже негромко, обсуждали технические моменты возможной высадки и взлета. Запас прочности корабля, уровень топлива, коэффициент притяжения и прочие планетарно-маневренные премудрости. Фарч сидел рядом и вполуха слушал их рассуждения, с мрачной решимостью разглядывая истертый, вполне сносно выровненный пол рубки. Гасс находился у себя в каюте – обсуждения технических нюансов он избегал, а общаться с нами мог и через стенку. Он вообще старался лишний раз не мозолить экипажу глаза, прекрасно видя наше к нему отношение. И, подозреваю, с его точки зрения мы представлялись ему такими же отвратными комками слизи, как и он для нас. Но его застенчивая, врожденная замкнутость никак не отражалась на его мысленных репликах и посланиях, наоборот – в них присутствовала толика смиренной доброжелательности. Будь у него какая-никакая раковина, может он и был бы посмелее, а так – приходилось ему сидеть в своей каюте, практически не вылезая.

Первые два дрона отправились в полет с небольшим интервалом, и тут Фарч оторвался от созерцания напольного покрытия, встал и направился на кухню – видно было, что ему не сидится на месте.

Прекратив пялиться по сторонам, я все же занялся расчетом орбиты – предельно низкой, но максимально стабильной. Провозился с ней уйму времени, скомпоновал траекторию и скинул Цейсе.

– Слишком высоко, – произнесла кибернетик своей уникальной многоголосицей, да еще и с неподдельной грустью, изучив мои расчеты.

– Ниже опасно, можем потерять спутник. Экзосфера нестабильна.

Все эти атмосферные нюансы она и сама должна была понимать. У подавляющего числа планет экзосфера настолько разряжена, что воздуха там, считай, и нету. На Краптисе же весь атмосферный углекислотно-гелиевый слой хорошенько приплюснут, и линия Кармана визуально обозначена гораздо явственнее, нежели у привычных нам планет. Все равно, что сравнивать пышную женскую шевелюру и армейский «ежик» – разница очевидна. Гасс насобирал гигабайты научных трудов, пытаясь донести до нас всю прелесть данного небесного тела, но мало кого этим заинтересовал – короче говоря, Цейса собиралась пойти на неоправданный риск, и меня подписать на то же…

– Мне это известно, человек. Опусти до четырех тысяч.

Я воззрился на нее с великим изумлением:

– Я не уверен, проработает ли он там хоть с минуту.

– Мой – проработает, и не один час. Опускай.

Я беспомощно посмотрел на Плуха, но тот целиком углубился в дискуссию с уларком. На нас вообще мало кто обращал внимание.

– Опускай, Крис. – раздался в голове голос Гасса. – Четыре тысячи – еще куда ни шло.

Ну, как хотите. Я, глуповато хмыкнув, скорректировал орбиту, и она тут же окрасилась в красный цвет. Да хоть в сизый… Послал Гассу «а ты не подслушивай», и, закончив корректировку, скинул ее Цейсе на терминал.

Та, поколдовав в консоли какое-то время, отправила дрон по рассчитанной глиссаде. Я откинулся на спинку кресла. Что-то я уже устал… да и народ потихоньку стал разбредаться по каютам. Тем временем, по экрану побежали какие-то данные. Я всмотрелся, и понял: дрон с первого спутника достиг расчетной точки и начал посылать результаты сканирования. Хорошую начинку разработали дессмийцы для лаугхских дронов – им никаких носителей не надо: сами долетят, осмотрят, и вернуться домой, как верные собачонки. Я особо в цифры не вглядывался – Цейса получает информацию напрямую в мозг, и разберется в нагромождении этих данных куда лучше и быстрее меня.

Я потер лицо, встал и отправился к себе. Злобный взгляд Грезота, многозначительно проводивший меня аж до самой двери, я проигнорировал – мне с полным правом можно прилечь на полчасика. За пультом я сейчас совершенно не нужен, отправку более узкопрофильных дронов следует ожидать не раньше, чем кибернетик – сама, или в паре с Гассом – основательно проанализирует массив предварительной информации.

Вскоре Цейса по трансляции вызвала к пульту меня, а также тех, кому интересны первые находки на спутниках гиганта. Видимо, не один я покинул рубку: изучение небесных тел – процесс муторный и долгий. Я с сожалением отправился на рабочее место. Вскоре подтянулись и остальные, даже Гасс. Вперед он, разумеется, не лез, а пристроился незаметно сзади – но так, чтоб видеть виртэкран.

Цейса запустила трансляцию. На экране разлилась бескрайняя молочная пелена: кое-что интересное нашлось именно здесь, на наиболее вероятном для высадки спутнике – ледяном. Изображение некоторое время оставалось неизменным, затем стремительно увеличилось в масштабе. Быстро убежали за край экрана характерные глубокие борозды и следы кратеров, рельеф вырисовывался все явственнее – и, наконец, появились черные точки, ярко контрастирующие с ослепительно белым фоном. Когда точки увеличились до нужных размеров, стало ясно, что это следы пребывания разумных существ, и довольно давние. Большое темное пятно неправильной формы вокруг заледенелого кратера являлось, скорее всего, следом от старта челнока. И пятно это было не единичным. Около пятен виднелись то ли какие-то агрегаты, то ли остатки куполов. Кроме них наличествовали и другие, порой накрепко вмерзшие в лед, следы разумной и высокотехнологичной жизнедеятельности.

– Это наше оборудование, – обронил Абвир, – давнее. Еще с первой высадки.

– Мы жили тут все то время, пока исследовали планету… – протянула Севи. – Беглый лаугх, похоже, сюда не добрался.

– Главное, чтобы мы до него добрались, – изрек боец.

Я смерил долгим взглядом наших врача с бойцом. М-да, если даже они – кверки, совершенно посторонние от планетарных исследований – так живо отзывались о попытке инорасцев сунуться на планету, то что поднимется в межгалактическом совете, когда об этом узнают пресветлые старейшины? Хамоэ явно потеряли рассудок, затевая такое вопиюще недальновидное действо. Да, планета не использовалась хозяевами совершенно ни в каком виде, но это явно не повод заглядываться на чужой огород, а уж тем более, там хозяйничать.

– Я не обнаружила здесь свежих следов чьего бы то ни было присутствия, – продолжила Цейса, – равно как и наличия лаугхских посадочных капсул, так что это просто забавный нюанс. Если наш искомый беглец знал про эту заброшенную базу, он с большой долей вероятности высадился бы здесь, а не на Краптисе. Крис… – Я встрепенулся. – Рассчитай траектории на все остальные планетарные спутники, которые мы отобрали раннее. Впрочем, я убеждена, что беглеца на них нет. Раз уж он не знал об этом, самом комфортном месте всей планетарной системы.

– Не надо, – прозвучал ровный голос капитана. – Я согласен, полностью. Его там нет. Займитесь Краптисом. Вплотную.

– На Краптисе ему не выжить, капитан, – раздался такой же спокойный мысленный голос биолога. – Полгода… здесь, в этих условиях… при наличии лишь десантного модуля…

– Тоже согласен. Значит найдите… его останки.

Сказав это, Фарч развернулся и ушел к себе. У меня возникло ощущение, что он уже смирился со смертью беглеца – или беглецов, – и провалу нашей миссии. Да, по-моему, уже все смирились – причем сразу же, как только взглянули на эту громаду в обзорный экран.

Нам с Цейсой, а может и с Гассом, предстояло немало потрудиться перед высадкой. Через четыре часа дрон засек десантную капсулу, на две трети засыпанную песком. Она была пуста.