Читать книгу: «Дембель неизбежен Том 3.»

Глава 1

Лежа в кровати, я смотрел в потолок и размышлял о разном. Команда «Подъем» еще не прозвучала, но наряд уже во всю занимался своими делами. Дневальные по парку и КПП уже встали, быстренько сбегали умыться и сейчас одеваются, чтобы убыть на служебные места, пока рота не поднялась и не началась давка в туалете и умывальнике.

Я в свою очередь думал, чем же мне запомнится армия, что я буду вспоминать чаще всего? Своих новых товарищей? Старшину? Комбата? Это, конечно, да, но первое, что мне сразу пришло на ум, так это крохотные армейские радости. Скажу я кому не служившему, как я с пацанами на курсе молодого бойца на несколько человек делил одну крохотную карамельку, и мне тогда было так вкусно, что даже словами не описать, разве он поймет меня? Или ту радость, когда тебе на все том же КМБ перепадет лишний кусок сливочного масла? А та радость, когда по команде «Рота, отбой» ты ложишься спать и тебя до утра никто не тревожит, ты прямо спишь, спишь. Да, услышав подобное, гражданский человек лишь пальцем у виска покрутит, мол, дурак, что ли?

Еще запах казармы, его я точно никогда не забуду. Мастика вперемешку с гуталином, табачным дымом и горячим кофе, что пьют дежурные по утрам. Все это разлетается по казарме и как-то бодрит. Эх, жизнь-то налаживается, деды почти все ушли, а те, что остались, теперь не у дел, у них свои заботы и дела, все же они эволюционировали в дембелей и отсчитывают последние дни пребывания на территории части.

С того дня, как я получил лычки на свои погоны, прошел месяц, и он был не так-то прост. Как там говорил дядюшка Бен Питеру Паркеру: «Большая сила – это большая ответственность». Так вот, две моих лычки – это большая сила, а ответственность она на меня накладывает еще большую. Первое, с чем я столкнулся после непродолжительной радости, так это с нашими старшими товарищами. Большинству на мое звание было, как бы это сказать, до фонаря, но некоторых очень уж задело. Сначала золотая бляха, а теперь еще и лычки, у некоторых ни того, ни другого не было, и это их сильно раздражало. Меня начали провоцировать, мол, «Ну что, товарищ младший сержант, строить нас сейчас будешь?» На мои просьбы демонстративно игнорировали, и больше всех это, конечно же, делал Кельм, который был самой большой занозой в моей заднице с первых дней в этой части. Точнее, с того дня, как я обзавелся золотой бляхой.

Кельм был довольно здоровым детиной, и все его побаивались, зачем с ним связываться? Он ведь одним ударом на больничную койку отправить может. Я с этим был солидарен, плюс, хоть я и был старше по званию, но по неформальному армейскому статусу я все еще дух и должен вроде как идти ему на уступки. Так я и делал, только старшина моего мнения не разделял и каждый день вставлял мне по первое число. Ему было глубоко плевать на то, что я не один обладаю лычками в данном заведении. Так что все шишки всегда летели на меня, он всегда это парировал тем, что мне оказали большое доверие, повысив в звании, именно поэтому я теперь вынужден его оправдывать. А если мне надоело, то могу снять погоны и вернуть их обратно. Но нет, лычки мне были очень дороги, я их так хотел, а теперь отдать?

Проблемы также были и со своим призывом, всерьез они меня тоже не сильно-то воспринимали, так что порой чуть ли не доходило до драк. Я был вынужден заставлять людей подчиняться, так как обычные просьбы уже не работали.

– Эх, а раньше каким хорошим человеком был! – шутливо подшучивали надо мной Степан с Артемом на пару, единственные люди, что с пониманием относились к моему положению.

Для старшиков это выглядело так, как их молодой боец пытается важничать перед ними, пользуясь погонами. А для моего призыва это было так, словно я перестал их за людей считать, что-то вроде зазнался, высоко взлетел, своих за людей не считаю. Однако никто не видел, что за мной все время стоял старшина и нарезал мне задачи. И если задача будет не выполнена, я сначала огребу от него, а потом либо все буду делать сам, либо с новой силой заставлять делать это других людей.

Так, например, наш любимый старшина дважды полностью взрывал казарму, все кровати были вверх дном, тумбочки летали по расположению, как артиллерийские снаряды. А потом я в одно лицо, как ответственный за порядок в расположении, наводил порядок, составлял на места кровати, тумбочки и табуретки. Затем все раскладывал по уставу, заправлял, ровнял по нитке и делал кантики. Это было нудно и долго, учитывая свою нелюбовь делать что-то за других, я готов был взорваться. Через два дня ситуация повторилась, и я опять все делал один. Так что теперь я, словно коршун, летаю по казарме и проверяю каждую тумбочку и кровать, а уборщики, которые назначаются на уборку, вымывают все с такой тщательностью, словно это хирургическая операционная, а не казарма. Отсюда и такая нелюбовь ко мне, да я и сам от себя не в восторге. Некоторые уже шарахаются от меня, как от прокаженного, а то вдруг заставлю работать, а я заставлю, дел у меня всегда полным-полно. Тема и Степан говорили, что я стану самым жутким кошмаром наших долгожданных духов. А еще я им стал напоминать их сержанта с КМБ, он был таким же жутким типом.

Плюсы от лычек также имелись, и я ими во всю пользовался. Первое, так это полноценный и круглосуточный доступ к каптерке. Если раньше ключи я получал только тогда, когда старшина уходит в отпуск, то теперь она полностью в моем распоряжении. Поэтому теперь мы с парнями можем там даже иногда кофейку попить или поесть чего полезного. Еще плюс – это мое спокойное передвижение по части, и я не привязан к регламенту дня. С отбоем я могу не ложиться, сославшись на какие-нибудь дела, а сам буду смотреть футбол в каптерке. Ротный и взводные меня не трогают, так как я в прямом подчинении у старшины, а с ним ссориться никто не хочет. Плюс я еще и каптер, а это доступ к различным вещам, которые нужны всем, включая и офицеров с контрактниками. Так что устроился я вполне себе неплохо, все лучше, чем стоять на тумбочке и мести плац.

Сегодня было два важных события, первое – это то, что от нас на дембель уходят сразу пять дедов, и это очень хорошо, особенно учитывая, что мальки Осипов и Яковлев находятся в их числе. Второе событие – это то, что к нам привезут пятнадцать молодых солдат. Услышав эту новость, парни прям расцвели, ждут с нетерпением молодую кровь. У каждого свои причины: кто-то выдохнет и разгрузится от повседневных работ, кто-то хочет отыграться на них за всю боль, которую испытывал сам, ну а я же жду их, чтобы наконец-то увидеть тех, кому служить гораздо больше, чем мне.

– Димон, вставать будешь? Десять минут до подъема осталось. – подошел ко мне Бобков, что стоял дневальным по роте.

– Да, встаю. – согласно кивнул я, откинув одеяло, поежился от утренней прохлады и начал быстро одеваться.

Погода ни к черту, дожди и холод собачий. Хоть на термометре по утрам ноль, а днем до плюс пяти, но такая холодина – просто жуть. В Московской области высокая влажность, оттого и кажется, что холоднее, чем на самом деле, особенно если дует ветер. Да и вообще в Сибири уже снег давно лежит, а тут слякоть, если снег и падает, то быстро тает, одним словом – мерзость.

Накинув на себя форму, я сразу сходил умылся, а после зашел в туалет, уселся на подоконник и закурил сигарету, глядя на уже почти облысевшие деревья, что превращались в скелеты. Небо было хмурым, по стеклу сползали вниз капли дождя, а из приоткрытой форточки в помещение задувал холодный ветерок, задирая занавески. Сизый дым поднимался к потолку, рассеиваясь на своем пути, а я наблюдал за ним, понимая, что вот-вот прозвучит команда, и все начнется по новой.

– Рота, подъем! – раздался противный голос Бобкова, и из кубриков казармы послышался скрип кроватей.

– Ну что, погнали! – сказал я сам себе и, спрыгнув с подоконника, сделал две короткие затяжки, после чего выкинул окурок в туалет.

Старшины сегодня не было, так как он уже неделю на больничном, именно поэтому я особо не лютовал. Все шло по классике: уборка, зарядка, утренний осмотр и завтрак. Далее нас ждал развод, и все разбрелись кто куда. Я же отправился в каптерку с огромным желанием выпить кружку кофе и посмотреть телевизор. Плюс нужно вещи у дембелей принять и выдать им сухие пайки в дорогу.

К обеду мы дружно провожали светящихся от радости дембелей. Проводили их до КПП и пожелали удачи. Также парни попросили не держать на них зла и не поминать лихом. Сейчас я даже не испытывал зависти, что они уходят, нет, скорее это было облегчение и предвкушение того, что ведь совсем скоро я так же буду стоять у этих ворот и прощаться со всеми, осталось уже меньше половины.

После проводов мы с Темой и Степаном сбегали на продуктовый склад и разжились пряниками и парой пакетов молока. Затем мы оккупировали каптерку и смотрели телевизор, попивая горячий кофеек. Парням делать было нечего, так как они заступали в наряд, а мне и подавно, так-то я был на рабочем месте.

– Дим, тебя срочно на КПП вызывают! – приоткрыв дверь, обратился ко мне Бобков.

– Что случилось? – не понимая, кому я там мог понадобиться, уточнил я.

– Не знаю, лейтенант Юдин звонил. – пожав плечами, ответил Бобков.

– Хорошо, я иду. – ответил я Бобкову.

– Точно! Юдин приехал, он же за пополнением ездил! – аж вскочив со стула, радостно выкрикнул Артем.

– А точно, чего-то я сразу и не догадался. – хлопнул я себя ладонью по лбу.

– Это тебе лычки на лоб потому что давят! – подшутил надо мной друг.

– Ну-ну, вот дадут тебе лычки, поплачешь потом, еще и извиняться передо мной будешь, извини, Димон, не прав был. – передразнил я товарища.

– Да нахрен они мне нужны? Ну если только под дембель, как пацанам давали. А то лететь как в задницу ужаленный под крики старшины, ну его на хрен. – мечтательно сказал Артем.

– Ладно, парни, я погнал. – накинув бушлат на плечи, сказал я, указывая парням на выход.

Накинув кепку на голову и застегнув бушлат, я быстро спустился вниз и, забежав за угол, увидел Юдина, что стоял у курилки в компании молодых бойцов с вещмешками на спинах и пакетами в руках.

– Здравия желаю, товарищ лейтенант! – поприветствовал я его, приложив руку к виску.

– Привет, а чего ты без ремня? – сразу пристал он, ткнув меня пальцем в живот.

– Ну вы сказали бегом, вот я и не успел. – начал оправдываться я.

– Ладно, но чтобы я такого больше не видел! – грозно сказал он. – А чего вы еще не в шапках? Переход на зиму уже вроде бы как был? – опять начал он свою пластинку.

– Старшина с больничного выйдет, сказал, сам будет переводить и белуги, и шапки выдавать будет. – пожав плечами, ответил я.

– В общем, забирай бойцов, проверь все как положено и размести. Только смотри мне там, без ваших выкрутасов! – пригрозил он мне кулаком.

– Обижаете! – возмутился я.

– Тебя-то обидишь! – как-то загадочно сказал он мне. – Все, я в штаб, занимайся! – добавил Юдин и пошел в сторону крыльца.

– Ну, здорово, молодежь. – улыбнувшись, обратился я к бойцам.

– Здоровей видали.

– Привет.

– О, малек, дембель, поди?

Когда я услышал подобные ответы, мне как-то стало очень неприятно. Я тут, значит, целый младший сержант, и меня прямо с порога ни во что не ставят. Что-то ребята больно расслабленные к нам приехали.

– Я не понял, воины! А вы ничего не попутали?! – зарычал я на них, словно сторожевой пес при виде нарушителя. – А ну в одну шеренгу фронтом на меня становись! – добавил я.

Солдатики быстро смекнули, что повели себя не слишком тактично, а вот на команду, что делать, отклика в их не обремененных интеллектом лицах я не увидел.

– А фронтом это как? – спросил у меня один из бойцов.

– Раком! – разозлившись не на шутку, выкрикнул я. – Вы откуда такие интересные приехали? Вас чему на КМБ вообще учили? – возмутился я.

– Извините, товарищ младший сержант, можно обратиться? – ретировался паренек и приложил левую руку к виску, от чего мне аж поплохело, а его коллеги засмеялись в голос от увиденного.

– Как твоя фамилия, боец? – обратился я к нему.

– Рядовой Казаков! – закричал он.

– Чего орешь-то? – отрицательно покачав головой, спросил я.

– Так свою фамилию нужно называть громко и четко! – тут же ответил он мне.

– Ладно, хрен с вами. – тяжело вздохнул я. – В две колонны по направлению КПП становись! – подал я более простую команду, и солдатики тут же сообразили строй.

Я завел всех в казарму и построил в одну шеренгу перед каптеркой. Тут я смог более-менее их рассмотреть. Они уже были одеты по зиме, в зимних парках «Белка» и новеньких бушлатах. Поверх бушлатов на них висели ремни, у части из них были зеленые бляхи, у части серебряные, а у одного индивида была золотая, что меня сразу возмутило.

– Ну что, духи, вешайтесь! Семенов вам спуска не даст! – радостно произнес Бобков, стоя на тумбочке.

– Бобков, захлопнись! – фыркнул я в его сторону.

Вся казарма, разумеется, сбежалась посмотреть на новеньких. Степка и Артем стояли с важными лицами и разглядывали будущих подчиненных. Даже наш писарь выбежал посмотреть.

– Семенов! – обратился ко мне ротный, что вышел из канцелярии.

– Я! – ответил я ротному, начиная двигаться в его сторону.

– В общем, прими, проверь, все лишнее на хрен и размести их, понял? – суровым голосом спросил он у меня.

– Так точно! Все понял. – согласно кивнул я.

– Тогда занимайся. – махнул мне ротный и ушел к себе.

– Воин, фамилия! – обратился я к бойцу с золотой бляхой.

– Рядовой Смычков! – громко ответил он.

– Бляха откуда, рядовой Смычков? – глядя ему в глаза, спросил я.

– Купил! – ответил он мне.

– Где купил? В поезде? – уточнил я.

– Никак нет, у старослужащего на КМБ. За три тысячи рублей! – отчитался он.

– О как. – ухмыльнулся я. – И зачем ты ее напялил на себя?

– Ну как, Паша сказал, что я теперь могу ее носить. – не понимая мой вопрос, ответил парень.

– На#бал он тебя, Смычков, причем очень грамотно. – ухмыльнулся я.

– Ну как же так, я же заплатил. – ошарашенно ответил парень.

– Бляхи не покупают, их выдают за хорошую службу. – пояснил ему я. – Старая бляха осталась?

– Никак нет. – отрицательно закивал он головой.

– Тем, будь другом, возьми там в ящике бляху. – обратился я к другу, кивнув в сторону каптерки.

– Сейчас, была там как раз одна, сегодня видел. – ответил парень и скрылся за дверью. – Во, держи! – тут же выйдя наружу, сказал Артем, протянув бляху Смычкову.

Бляха, мягко говоря, была не ахти, плохо очищена от краски, плюс изрядно поцарапанная.

– Чего ты самую ущербную взял-то? – спросил я у Темы.

– А это ему уроком будет, что не все тут за деньги покупается. – ухмыльнулся парень и вложил ему бляху в руку. – И чтобы вечером я видел в ней свое отражение!

– Аргумент. – согласно кивнул я. – Чего смотришь, бляху меняй, а эту куда хочешь прячь, хоть в задницу, а увижу ее у тебя – отберу! Понял? – надавил я на парня.

– Так точно. – едва не разрыдавшись, ответил Смычков и, сняв ремень, начал менять бляху.

– В общем так, воины. Меня зовут младший сержант Семенов, и я ваша головная боль на ближайшие полгода. Политика у меня простая, я сказал – вы сделали. Не сделали, значит, будем учиться выполнять команды с первого раза. Ясно? – спросил у них я.

– Так точно. – обреченно ответили новобранцы.

– Я не слышу? – прикрикнул я. – Всосали информацию?

– Так точно! – хором выкрикнули бойцы.

– Отлично, тогда сейчас снимаем шапки и выкладываем в них все содержимое карманов. Сука, только попробуйте что-то заныкать! – гаркнул на них я, и парни начали суетливо вынимать все из карманов.

С молодыми я решил не церемониться, нет, гонять их попусту и заниматься всякой ерундой я не намерен. Мне незачем самоутверждаться, с самооценкой у меня порядок. Но я также осознаю, что если буду с ними сюсюкаться, то они очень быстро сядут мне на шею и положат на меня с прибором, а мне этого не хочется. Так что буду с ними строгим, но справедливым и не дам никому из наших над ними глумиться, как это делали наши дедушки.

Только я хотел приступить к осмотру, как в казарму влетел Кельм, он, бедняжка, так спешил, что даже запыхался. И, тяжело дыша, своим голодным взглядом вцепился в пакеты с едой, что стояли у ног новеньких.

– Ну вот, начинается. – тяжело вздохнув, сказал я.

Глава 2

Кельм окинул взглядом молодежь и с важным видом прошел перед ними.

– Курить есть у кого? – вальяжным голосом спросил он.

– Так точно, товарищ ефрейтор! – заявил один из бойцов и достал из кармана пачку сигарет.

– Красава. – ухмыльнулся наш здоровяк и, взяв пачку из рук салаги, положил ее в карман.

А затем, раскрыв пакет, что стоял у его ног, порылся в нем и достал из него палку колбасы и половинку нарезного батона. Глядя на этого товарища, что мне ни разу не товарищ, я испытывал отвращение и злобу к нему. Я как младший командир, что сейчас пытается выстроить свой авторитет перед младшим призывом, просто не мог ударить в грязь лицом. А то кто меня уважать-то будет. Стою тут перед ними важный, рассказываю, как мы служить дальше будем, а сейчас наблюдаю, как Кельм нагло забирает у них вещи, так поступать нельзя. Тем временем Кельм без зазрения совести уже подошел к следующему бойцу и полез в его пакет.

– Кельм, верни все обратно и вали отсюда! – с вызовом сказал я.

– Че, #ля? – отпрянув от пакета, возмутился здоровяк и повернулся в мою сторону.

– Ты всt слышал, что тут неясного? – с нажимом добавил я.

– А ты ничего не попутал? Че, дедом себя охреневшим почувствовал? – приблизившись ко мне на пару шагов, прошипел он.

– Это не твои бойцы! И нечего к ним лезть! Ведешь себя как свинья последняя! – сжав кулаки до хруста, ответил ему я и подошел к нему вплотную.

Кельм быстро окинул взглядом казарму на предмет присутствия в ней офицеров. В дежурке сейчас было пусто, так как дежурный по части убыл в штаб. Ротный сидел у себя в канцелярии, а все остальные были на территории.

– Эх, Дерзкий, ну ты сам напросился! – злобно прошипел он и, вручив колбасу одному из бойцов, толкнул меня в грудь.

Наши весовые категории были слишком разными, в нем живого веса под сто килограмм, а во мне дай бог семьдесят будет, плюс он выше меня. Но пасовать я сейчас не мог, так как на меня смотрели как мои молодые, так и еще с десяток пацанов из моего призыва.

После сильного толчка я сделал несколько шагов назад и встал на месте. Кельм тут же приблизился ко мне и сделал замах своей здоровенной рукой. Однако скорость не его конек, да и как боец он был не очень. Я присел, пропуская руку над головой, и тут же ударил его кулаком в живот, от чего парень охнул.

– Ах ты сука! – зарычал он и, сделав резкий выпад вперед, взял сгреб меня в охапку, словно решил крепко обнять, поднял над полом и начал сжимать, что было силы.

Его руки обхватили меня в районе пояса, а сжимал он меня, словно гидравлический пресс, того и гляди переломает пополам. Но руки мои были свободны, быстро сообразив, я хлопнул ладонями ему по ушам, дезориентируя его, от чего мой дембель опять зашипел и ослабил хватку. И я, воспользовавшись моментом, ничего лучше не придумал, как схватить его за воротник и всем весом резко дернулся назад. Кельм не удержал равновесие, и мы начали падать на пол. Во время падения я сгруппировался и уперся ему ногами в живот, в момент соприкосновения с полом я продолжал держать Кельма за ворот, а мои ноги выстрелили вперед, как две сжатые пружины, и откинули здоровяка назад, и в этот момент я разжал руки, отпуская соперника. Боец пролетел около двух метров вниз головой, ударился о бетонную стену и рухнул на пол.

Такого поворота событий никто не ожидал: ни молодежь, ни Кельм, ни мои сослуживцы и уж тем более я. Тут просто дело случая, чувство собственного превосходства со стороны дембеля и немного, хотя нет, много удачи. Дело нужно было довести до конца, ведь на меня сейчас все смотрят. Я подбежал к Кельму, что сейчас был немного шокирован от произошедшего и уже уселся на задницу, облокотившись на спиной стену.

– Сигареты отдал и съ#бался отсюда в ужасе! – прошипел я, присев перед ним на корточки.

– Ты думаешь, этим все закончится? – пытаясь строить из себя крутого парня, спросил у меня Кельм. Хотя по его бегающим глазкам я уже прекрасно понимал, что он испугался.

– А что будет? Дружков позовешь? Кого? – ухмыльнулся я. – Бобкова? Миронова? Петрова? Сиди тише воды и ниже травы и жди дембеля, а то хуже будет! Понял меня? – шепотом сказал я ему, чтобы уж совсем не унижать его.

– Понял. – согласно кивнул парень, и я протянул ему руку, чтобы помочь встать на ноги.

Кельм вынул из кармана чужие сигареты, вытащил оттуда три сигареты и вернул их законному владельцу, после чего вышел из казармы.

– Еще желающие повы#бываться найдутся? – окинул я всех присутствующих взглядом.

О, мой риск окупился с лихвой. Это чувство, никогда такого не испытывал раньше. Мои друзья смотрели на меня с восторгом в глазах, а в глазах новобранцев я видел неподдельный ужас, и это было чертовски приятно.

– Чего застыли? Команда была все из карманов доставать! – строго произнес я, глядя на бойцов, от чего они вздрогнули.

Около часа я потратил на то, чтобы осмотреть каждого из них, проверял все тщательно и отбирал все запрещенное, вроде ножей, непонятных брелков, журналов с голыми девушками и прочей лабуды. Также я изъял все мобильные телефоны и зарядки, на них уже имелись бирки, так что я просто сложил их в коробку. Пакеты с едой я пока оставил в каптерке и провел солдатам небольшой экскурс по казарме. Затем я каждого обеспечил спальным местом и дал им время на перекур, Бобков сам предложил сводить их, ну а я и не был против.

– Димон, ну ты выдал конечно! – подбежал ко мне Степка. – Я тут вспомнил, как быковал на тебя летом около курилки, ты это… зла не держи, кто знал, что ты у нас крутой боец. – шутливо добавил он.

– Ага, спасибо, сам от себя в шоке. – согласно кивнул я.

– Что, давай молодых тряхнем на хавчик, что там у них в пакетах было? – предложил Тема.

– И ты туда же? – посмотрел я на него.

– Понял, понял, не дурак, ты только не бей меня. – шутливо выставив перед собой руки, хохотнул Тема.

– Сейчас вернутся, в ленинской их усажу, пусть подъедают все, там и мы угостимся. Не отберем, а угостимся. Не будьте как этот урод. – высказал я свое мнение.

– Ты прав, задрал он, не человек, а какой-то комбайн, вечно все в свою молотилку забрасывает, последнее готов отобрать. Словно из блокадного Ленинграда приехал. – согласно кивнул Степан.

– Вот и я о том же, с молодыми тоже не жестите, а то мне потом от старшины огребать, еще пожалуется кто. – добавил я.

– Сдались они мне, я их ждал, чтобы они в кубриках убирались и листву мели, а то меня уже тошнит от этих кантиков и метелок! Да и ты меня уже по казарме загонял, изверг! – высказал свое мнение Артем.

– Если бы все так думали. – ответил ему я. – А что мы тут стоим, пошли покурим что ли? – предложил я.

– Товарищ младший сержант, ваше слово для меня закон! – приложив руку к виску, кривляясь, сказал Тема.

Остаток дня прошел спокойно, я рассадил новичков в ленинской и вернул им пожитки, чтобы они быстро их ликвидировали. Чаек, конечно, набежало немало, но тут, как говорится, Ленин завещал делиться. Мы тоже урвали несколько бутеров с колбасой и взяли себе немного печенья с конфетами под кофеек.

Позже с новичками пообщался ротный, и даже замполит приходил читать им лекцию о том, куда они попали и чем будут заниматься ближайший год.

Настроение у всех было хорошее, дембеля ждали момента, когда уже уйдут отсюда, мы радовались пополнению, только молодежь грустила немного, и я их прекрасно понимал, им еще трубить и трубить.

Вечером перед отбоем я сидел в бытовке в компании молодежи и спокойненько подшивал свой китель, как вдруг дверь в бытовку с грохотом отварилась, и в нее кто-то вошел. Я сидел к двери спиной и не видел того, кто так пафосно вломился в нее.

– Вы что, духи, попутали? Вставать нужно, когда дедушка заходит! – недовольным самодовольным голосом заявил кто-то. Я даже не узнал, что это за чудо такое сюда вломилось.

Бойцы моментально вскочили на ноги и устремили свой взгляд на вошедшего.

– А тебе что, лошара, отдельная команда нужна? #ули ты расселся? Одембелеть уже успел? Еще и нестриженный, вот тебе китель, подшей, но чтоб по красоте, с матрасом было, а то дедушке шею натирать будет! Зайду через десять минут, китель подшитый и ты уже стриженный под ноль! Ясно? – начал кто-то давать задания, видя меня со спины, и кинул китель прямо на меня.

Встав на ноги, я обернулся посмотреть, кто же такой отважный сюда вломился, и каково же было мое удивление, когда я увидел, что передо мной стоял Вадик Горшков. Нет, я ожидал почти кого угодно, но не его. Этот закомплексованный увалень, что бегал жаловаться старшине, а сейчас постоянно гасится у ротного в канцелярии в роли писаря, раскрылся для меня с новой стороны.

Осознав, что натворил, Вадик тут же побледнел, и его даже начало потряхивать. Видимо, вспомнился наш конфликт в курилке.

– Товарищ дедушка, китель вам подшить? – переспросил я у парня. – Это я сейчас мигом сделаю. Извините, пожалуйста, что сразу не встал, как вы вошли. – начал вживаться я в роль.

– Дддим, ииизвини, яяяя не знал, что ты тут. – начал давать заднюю наш бравый дедушка.

– Ты что, сучонок? Попутал? Еще раз я увижу тебя в подобном амплуа, я тебя в пол как гвоздь вколочу! Понял меня? – надавил я на него и швырнул в него китель.

– Да, понял. – потупив взгляд и опустив голову, ответил парень.

– А теперь свалил отсюда в ужасе! – рыкнул я, и парень тут же выскочил за дверь.

Я обернулся и посмотрел на молодежь.

– А теперь вы. – строго произнес я. – В армии погоны на кой-хрен нужны? – спросил я у всех присутствующих.

– Ну, чтобы звания там видно было. – предположил один из новеньких.

– Все верно, так какого хрена вы подрываетесь, когда в казарму вошел рядовой, а тут, на секундочку, младший сержант сидит? – строго спросил у них я, но откликом мне был лишь тупой взгляд, направленный на пол. – Ну ничего, я вас научу военному этикету. – добавил я и, забрав свой китель, вышел из бытовки.

На следующее утро после подъема я сидел себе спокойно в каптерке и ждал доклада об окончании уборки. Я смотрел новости по первому каналу и попивал горячий кофе, как вдруг дверь в каптерку отворилась, и на ее пороге показался старшина. При виде него, меня в жар бросило, и я подавился куском пряника.

– Кха-кха. Здравия, кха-кха, желаю. – закашлявшись, вскочил я на ноги и попытался поздороваться со старшиной.

– Неужто я такой страшный, ты словно смерть увидел! – хохотнул прапор, подойдя ко мне, и как вхреначил мне ладонью между лопаток. У меня синяк от такого удара на груди могу остаться, но кашлять я перестал.

– Спасибо. – поморщившись от боли, сказал я.

– Да пожалуйста. – улыбнулся он, присев на кресло, в котором минутой ранее я сидел. И, отхлебнув кофе из моей кружки, окинул меня взглядом. – Ну что, какие дела тут у нас? Я смотрю, ты руки распускать начал? – ехидно спросил он у меня.

– Все нормально, пополнение прибыло вчера. Ничего я не распускал, не понимаю, о чем вы. – сделав непринужденный вид, ответил я.

– Семенов, ты дурочку-то из себя не строй, у тебя для деревенского слишком умное лицо, так что не катит. – ухмыльнулся прапор.

– Я даже не знаю, как это расценивать, как комплимент или как оскорбление. – улыбнувшись, ответил я.

– А это как тебе больше нравится. Чего ты с Кельмом сцепился? – прямо спросил у меня прапор.

– За дело, товарищ старшина. – пожав плечами, ответил я. – Синяков нет, жалоб тоже нет, ну если это не он вам пожаловался. Ну и не было ничего.

– А если бы покалечил его или, не дай бог, шею свернул? Нахрена ты его так в стену швырнул? – сжав кулак, возмутился старшина.

– Так вышло. – опустив взгляд в пол, ответил я.

– Ты же нормальный парень, почему ты вечно такой конфликтный? Постоянно вокруг тебя какие-то склоки происходят. Неужели дипломатически ничего решить нельзя? – начал причитать прапор.

– Товарищ старший прапорщик, ну вы же знаете этого барана. О чем с ним говорить? Да и я что, самоубийца, первым на него кидаться? Вы эту детину видели? – начал оправдываться я.

– Ладно, все, жертва, мать твою, иди порядок проверяй, пока я этого делать не начал! – отмахнулся от меня старшина. – Кстати, вкусный кофе. – добавил он, сделав еще глоток из моей кружки.

– Специально для вас старался. – улыбнувшись, ответил я.

– Ага, как же, подхалим недоделанный. – хохотнул прапор, переведя взгляд на телевизор.

День сегодня был занимательным, ведь мы переходили на зимнюю форму. Нам выдали шапки-ушанки и «Белуги». «Белуга» – это, конечно, интересная вещь. Этакое термобелье образца сороковых годов, их бывает два варианта: обычные и утепленные, с начесом, но это уже когда на улице совсем станет холодно. По сути это обычная рубаха без воротника с тремя пуговками на шее и кальсоны на завязочках. Трусов при этом больше не выдают, вместо них мы теперь щеголяем в широких штанишках. Непривычно, конечно, но совру, если скажу, что это неудобно.

Также сегодня мы занимались утеплением казармы, а именно, затыкали ватой все щели в окнах и заклеивали смоченными в мыльной воде бумажными лентами. Дело было несложным, но очень нудным и муторным. А еще наши новоиспеченные дедушки при любой возможности спихивали работу на молодежь. Я, конечно, периодически подгонял своих сослуживцев, но против системы не попрешь. Сам также вкалывал вместо своих дедов, тут уже ничего не попишешь.

Остаток дня я заставлял молодежь наносить на форму клейма и клеить бирки на их кровати. Также объяснял, что и как должно лежать в тумбочках и прочие тонкости быта в нашей казарме. Из пятнадцати новеньких я уже точно могу сказать, что пять из них просто полнейшие затупки. Особенно Казаков, это вообще кадр, причем он не просто дурачок там какой-то, что из-за стресса и переживаний бедокурит. Вовсе нет, он реально недалекий, делает некоторые вещи с полной уверенностью, за что потом расплачивается. Так, например, воинское приветствие он отдает левой рукой и без головного убора. Я ему уже раз десять объяснял, но он, сука, просто непробиваемый. Вроде «Понял, виноват, исправлюсь», а через пять минут все по новой. А еще он не умеет завязывать портянки, отчего жалуется на то, что натирает ноги. Он уже месяц в армии и до сих пор не научился, я же, возомнив себя великим преподавателем, решил самостоятельно его научить. Но это было ошибочное решение, только зря потратил час времени и кучу нервов в придачу.

Еще очень сильно выделялся на общем фоне рядовой Ворошилов Василий Васильевич. Это был огромный паренек, которому даже Кельм уступал по габаритам. Смотрю на него – настоящий русский богатырь, светлые волосы, голубые глаза, острые черты лица и осмысленный такой взгляд. Вместо кулаков у него пудовые гири, да и размер берцев сорок шестой. Но был один нюанс, паренек этот был деревенским, а деревня находилась где-то очень и очень далеко и глубоко в тайге. Ворошилов прожил в ней всю жизнь и ни разу из нее не выезжал, все бы ничего, только он понятия не имел, как пользоваться телефоном, а при виде цветного телевизора от радости аж запрыгал на месте. Мобильники он хоть и видел, но в руках никогда не держал. В целом он был парнем добрым, спокойным, но нерасторопным, слегка неуклюжим и в целом адекватным, но все для него было в новинку и диковинку, и это раздражало.