Читать книгу: «Вечно 17. Мы – одинокое поколение», страница 5

Кажется, зря я наговаривала на отца. Меня сильно осчастливили слова Изабеллы, ведь я считала папу моральным уродом, которому плевать на свою дочь. Так ли это?

– Его любовь ничего не значит, если он не показывает ее.

– Рэйчел, – участливо улыбнулась Изабелла, сев со мной рядом. – Он бы хотел проводить с тобой время, но он переживает за твою маму.

– Не смейте покрывать безучастность отца чувствами моей мамы! – Я моментально ощетинилась. – Она сильная. Она отпустила его раньше, чем я.

– Прости, я не то имела в виду, – облизнув губы, сказала Изабелла, – но Джордж не может приезжать к вам домой и вести себя так, будто ничего не произошло. Между твоей мамой и отцом пока еще чувствуется неловкость. Скажи, разве я не права?

Права. Я и без нее это знала.

– Я не прошу его переехать к нам, – взяла я себя в руки, – я хочу только, чтобы он не забывал обо мне. Чтобы мог прийти на родительское собрание. На какое-нибудь мероприятие. Да, он больше не муж моей матери, но он все еще мой папа, – я готова была зарыдать.

Слезы уже подобрались к глазам, ждали своего часа, поэтому я прятала их. Меня смущал наш разговор, притом с другой женщиной отца. Я чувствовала, что предаю себя.

– Да, милая, он твой папа. Ты должна знать, что он боится. Ему страшно ранить тебя, страшно оттолкнуть, напомнить о пережитой боли. А что делают люди, когда боятся? – спросила Изабелла, выдержав паузу. – Они убегают. Сегодня вы встретились лицом к лицу и дали друг другу шанс начать все сначала. Ты можешь использовать эту возможность, а можешь отказаться – твое полное право. Просто слушай это, – указала на мою грудь она, – а не это, – улыбнулась Изабелла, убрав руку с моей головы.

Я еще раз прошлась взглядом по комнате и всхлипнула. Время не повернуть вспять. Не вернуть назад те дни, которые я потеряла. Не изменить принятые когда-то решения. Но у меня есть «сегодня». У меня есть «завтра». И я могу сама предопределить свое будущее.

– Я знаю, что ты обо мне думаешь, – неожиданно произнесла Изабелла.

Я вздернула подбородок и взглянула ей в глаза, представляя, как жалко я сейчас выгляжу.

– И что же я думаю?

– Ты думаешь, что я соблазнительница, которая рушит семьи, и ты меня ненавидишь… – она грустно вздохнула. – Это справедливо.

– За что вы полюбили моего отца?

Немного подумав, японка отвечает:

– Он был настоящим.

– Значит, вы с самого начала знали, что у него есть семья?

– Нет. Я узнала об этом, когда было уже поздно. На тот момент я уже была в него влюблена.

– Это иронично, не находите, – хмыкнула безрадостно я, – что новая любовь строилась на пепле старой? Ответственность за разбитое сердце лежит полностью на отце, ведь это он принял решение изменить маме. Если бы он в самом деле любил ее, он бы, пусть это звучит грубо, даже не взглянул на вас. Так что нет, Изабелла, я вас не ненавижу. Может быть, немного злюсь, не более. Но я вижу, что вы хороший человек. Я дам шанс нам всем двигаться дальше, отбросив старые обиды.

Изабелла гордо кивнула мне и, вновь не спросив разрешения, кинулась в объятия.

* * *

Несмотря на то что я спала на жестком диване, утро показалось мне отличным. Я проснулась позже всех, но все равно рано. До школы еще полчаса. Потянувшись, я помассировала затекшую шею и отправилась умываться. Изабелла позаботилась и о туалетных принадлежностях: на стиральной машине меня ожидали полотенце, шампунь и зубная щетка.

– Доброе утро, как спалось? – первой меня заметила японка.

Я вышла уже одетой.

– Хорошо, – соврала я. – Ты разве не должен быть на работе? – обратилась я к отцу, перекладывая в свою тарелку омлет с беконом и укропом.

Папа перевернул страницу газеты и, не поднимая глаз, ответил:

– Я взял выходной, чтобы провести с тобой день.

Я машинально повернула голову к Изабелле, колдующей над плитой. Она мне подмигнула, как бы говоря «вот видишь, он хочет с тобой сблизиться».

– И какие у нас с тобой планы?

– Все что твоей душе угодно, – папа поднял на меня свои глубокие глаза, – это твой день.

– Наш, – поправила его я и улыбнулась.

* * *

Время близилось к трем. Первым делом мы с отцом поехали в кафе, где отведали самое вкусное мороженое в мире. Именно в этой самой закусочной мы с ним раньше тайком от мамы уплетали десерты, зная, что она будет ругаться: «Пока не поужинаете, о сладком можете даже не мечтать!»

И вот теперь, спустя столько лет, я вновь здесь… Затем мы съездили в кино, в торговый центр, обновлять мне гардероб.

Обанкротив отца, я с довольной миной прошла в машину и бросила пакеты с одеждой и прочим барахлом на заднее сиденье, а сама уселась вперед. Такое впечатление, словно шести лет разлуки и вовсе не было. Папа сел за руль и опустил свое водительское удостоверение в бардачок. Я не могла перестать улыбаться.

Каждому ребенку нужны отец и мать. Никто не сможет заменить их, даже если очень захотеть. Родители – единственные люди, которые будут рядом, несмотря на твой статус, финансовое положение и характер.

– Послушаем музыку? – спросил он меня, включив радио.

Заиграл Боб Марли. Папа обрадовался, услышав понравившуюся ему песню, сделал радио громче и пританцовывал на месте.

– Помнишь, как мы с тобой танцевали на дне рождения тетушки Майли?

– Да, у меня тогда на большом пальце мозоль вышла, – хмыкнула я, указав на свою ногу.

– Разве не под эту песню мы танцевали? – папа подался к проигрывателю, будто так он узнает ответ.

Я прислушалась к песне и судорожно вспоминала мотив той, под которую мы с отцом плясали.

– Нет, это другая.

– Разве? Послушай. На-на-на, на-на… Это она!

– Пап, эту песню я знаю. «Можно ли любить тебя?». Песню, под которую танцевали мы, поет другой человек.

– Да? – стушевался отец и вмиг отмахнулся. – Неважно. Эта песня мне нравится.

Он вдруг стал подпевать Бобу и плавно двигать одной рукой, щелкая пальцами под ритм. Я расхохоталась, наблюдая за его мимикой – он наслаждался моментом. Папа даже потерял управление и чуть было не врезался в крайнюю машину, однако, отчасти благодаря моей наводке, он вовремя успел сориентироваться. Я мертвой хваткой вцепилась в поручень и, благодаря небеса за все хорошее в жизни, зажмурилась. Отец на это только рассмеялся. Это панический смех, но я его поддерживала.

– Это было опасно, – заметил папа, уменьшая звук.

Я кивнула.

– Мы могли пострадать.

– Так бывает: то, что мы любим, может убить нас, – философствовал он, жестикулируя.

Хихикнув, я сверилась с часами. Почти три, матч скоро начнется. Пора действовать. Я набрала номер Роуз, чтобы договориться о встрече.

Гудки, гудки, гудки… Есть!

– Привет, это Роуз. Сейчас я не могу ответить на звонок, но вы можете оставить голосовое сообщение, и тогда я вам перезвоню! – проговорил автоответчик.

Надежда испарилась.

– Что-то не так? – спросил папа, заметив мой растерянный взгляд.

Я быстро покачала головой.

– Отвези меня на стадион «Уоксерс», – попросила я, – сегодня играют мои друзья, я обещала прийти.

– Ладно. У меня есть кое-какие дела, я оставлю тебя и уеду.

Дела? Он же взял выходной…

Мы ехали в тишине, но теперь уже без какого-либо напряжения. Все гармонично.

Подъехав к большому баскетбольному стадиону, машина затормозила. Издалека видно, как много людей пришло на игру. Папа остановил машину у знака «стоянка запрещена», и я торопливо вышла. Мои руки потянулись за рюкзаком, а затем я вспомнила о пакетах с вещами.

– Пап, будь добр, завези мои покупки домой, спасибо! – я отвернулась и хотела было уйти, но меня что-то остановило. – И еще… я люблю тебя, пап.

Господи! Я это сказала, я это сказала! В голове все завертелось в пляске, и я почувствовала, что начинаю краснеть. Но почему? Боже, Рэйчел, ты его простила!

– Я тоже тебя люблю, – улыбаясь, ответил он после секундного оцепенения.

Мое сердце готово выпрыгнуть из груди.

В конце концов я прошла ко входу и застряла в очереди. Неужели столько человек хочет посмотреть этот матч? Я вновь позвонила Ро. Автоответчик.

Скоро пришла моя очередь. Я уже успела достать свой билет на игру и протянула платиновый пропуск охраннику. Тот пробил что-то на сенсорном экране и разрешил пройти. Из-за большого скопления людей тяжело дышать.

Наконец, выйдя на стадион, принялась искать свое место. Корпус «B», четвертый ряд, место двадцать семь. Вижу, как на площадке стоят парни. Они готовились к игре и о чем-то переговаривались, но из-за гвалта ничего не было слышно. Я прошла узкие ряды и села на свое место. Роуз все еще нет. Боже мой, неужели она забыла? Меня уже охватывает паника, и я почувствовала, как вспотели мои ладони. Я готова начать молиться, лишь бы подруга прямо сейчас появилась перед моими глазами. Бен приготовил для девушки сюрприз, но та даже не пришла. Чувствую беду, ох, черт. Решаюсь в последний раз набрать ее номер. Бесполезно – она не отвечает.

Смотрю на «Скорпионов». У наших парней зеленая форма, а у противников – бордовая. Две команды вышли на «поле битвы». Я нашла глазами нашего капитана – Бена. Он незаметно для всех помахал мне и улыбнулся, как и я ему. Обе команды встали в ряд. Посередине площадки, между «Скорпионами» и «Ястребами», остановился какой-то лысый мужчина с кубком в руках. Заиграл гимн, и все встали. Музыка продолжала звучать несколько минут, а потом все болельщики уселись на свои места. Оглядываюсь. Люди пришли с американскими флагами, со свистками и пакетами с едой. Некоторые надели поверх своих кофт майки команд, кто-то держит в руках плакаты, например: «Скорпион – чемпион», «Ястребы! Ястребы!». В толпе много знакомых лиц. В основном это ребята из моей школы или друзья из других учебных учреждений. Лысый мужчина принялся читать речь. Он о чем-то громко говорил в микрофон и указывал на игроков. Я его не слушала. Вместо этого я пыталась дозвониться до своей подруги, обманувшей всех нас. Я злилась не из-за себя, а из-за Бена. Не дает покоя мне его сюрприз, и я уже мечтаю, чтобы наши ребята проиграли и парень забыл о своем обещании.

Вскоре мужчина покинул «поле боя», и на площадку выбежал судья в полосатой спортивной майке. Он встал посередине площадки, а вокруг него в нужную позицию построились команды. Все с волнением ждали свистка, и когда он раздался, судья подкинул мяч в воздух, а два капитана прыгнули за ним. Мяч достался «Ястребам». Все скандировали названия команд. Я не успевала следить за мячом. Он летел и вверх, и вниз, и вправо, и влево.

На шестой минуте наша команда попала в кольцо. Бен засиял подобно начищенной тарелке, а я сильнее занервничала. Может, Роуз просто опаздывает? Господи, хоть бы она опоздала, но пришла… На третьей четверти матча противники забросили два мяча, а наши – один. Счет таков: у «Скорпионов» пять очков, а у «Ястребов» – семь.

Время все шло и шло, проходили периоды и перерывы, пока игра вовсе не закончилась. Все ликовали и поздравляли победителей. Команда прыгала на капитана. Они счастливы, а я уже рыла себе яму. Победа за «Скорпионами». Я не знаю, что чувствую. Гордость? Страх? Стыд? Я просто готова швырнуть мобильник на пол, поскольку Роуз подвела и меня, и Бена.

Вдруг Бен подбежал к судье и что-то быстро затараторил ему на ухо, на что тот кивнул. Он берет микрофон в руку. Мне это не нравится…

– Всем привет! – буквально заорал Бен. Трибуны издали возгласы. – Спасибо всем, что пришли поддержать нас. Эта победа – ваша заслуга!

«Ой, это он преувеличивает», – мысленно рассудила я.

– Сегодня для меня очень важный день, – продолжил Бен, дождавшись тишины. Я слышала биение своего сердца. Оно бешено стучало, намереваясь выпрыгнуть из груди. – Я хочу раскрыть тайну. Есть один человек, который мне по-особенному важен. Я люблю этого человека.

Мне плохо. Я, видимо, теряю сознание… Мамочки, слухи оказались правдивыми. Он влюблен в Роуз! Я не могу в это поверить! Они же дружат с пятого класса. Порой любовь разрушает дружбу, и это тот самый случай. В глазах темнеет, и мне хочется закричать от паники. Нет, нет, нет! Не делай этого, Бен.

Все девушки в зале протяжно вздохнули: «О-о-о-у-у-у», а парни завопили: «Так держать, чувак!», изредка посвистывая. Бен смущенно улыбнулся, но не остановил свою тираду.

– Я влюблен в тебя с девятого класса. Ты самая чудесная девушка, которую я знаю. Мне нелегко это говорить, но мысль признаться в своих чувствах давно засела в моей голове. Поэтому я дал себе слово признаться, если наша команда одержит победу. Эту победу я дарю тебе. Я люблю тебя, Роуз! – закричал в микрофон Бен, и стадион загудел как осиный улей.

Вот и все… Это конец. Я не знаю, что делать, куда прятаться. Все ребята из школы здесь, и им известно, кто такая Роуз. Это провал!

– Роуз, пожалуйста, подойди ко мне, – попросил Бен. Толпа скандировала: «Иди, иди, иди!» – Роуз?

Тишина. Бен растерянно пробежал взглядом по передним рядам, пытаясь найти знакомое лицо, но безуспешно. Ее нет. Я не знаю, что сейчас чувствует Бен, но по его разбитому взгляду становится ясно, что он убит. Безответная любовь приносит много боли. Мы влюбляемся в тех, кто никогда не будет с нами. Вот еще одна причина, по которой я никогда никого не полюблю! Мазохисты, чтобы сделать себе больно, уродуют тело, а мы, чтобы сделать себе больно, влюбляемся. Есть ли в этом разница? Ответ – да, но еле ощутимая: когда ты режешь себя, шрамы остаются на теле, а когда влюбляешься, шрамы остаются на сердце. Увы, но любовь приносит только беды. Она напоминает самую тяжелую болезнь, и мы болеем человеком, без шанса на излечение. Не думала я, что любовь – такая нервотрепка. Несчастный Бен.

Он продолжал стоять и смотреть куда-то вдаль, но теперь без цели. К нему подбежал вспотевший Коди и что-то прошептал на ухо. Парень отдал микрофон судье, после чего они с другом удалились. Все начали перешептываться. Это так неприятно… Ужасно, когда о тебе говорят за спиной. Первая мысль в голове – побежать за парнем и утешить его.

Я неуклюже схватилась за рюкзак, толкаясь, прошла сквозь ряды и побежала по лестнице к выходу. Лишь бы их не упустить… Я забежала в мужскую раздевалку. Запах здесь был отвратительный: что-то среднее между хлоркой и потом. Пройдя шкафчики, заметила на лавочке сидящего рядом с Беном Хвостика. Они даже не взглянули на меня.

– Бен, мне очень жаль, – еле слышно прошептала я, подбираясь к ребятам.

Парень молчал.

– Где она? – растерянно спросил Коди.

– Я не знаю, она не отвечает.

Бен вскочил со скамьи и подошел к зеленому шкафчику, опираясь на него руками. Я замечаю его напряженные плечи, то, как нервно он дышит. Он зол, очень зол. Вот что с человеком делает боль. Она его ломает, превращает в дикого зверя. Бен буквально одичал. Он начал бить кулаком по шкафчику, пока его не остановил Коди.

Бен разбил кулак, и от бессилия я закрыла глаза. Не терплю крови… Не то чтобы я ее боялась, просто мне становится плохо от мыслей, что кому-то очень больно. Не считая себя. Мне можно причинять себе боль.

– Твою мать! Я полное посмешище! – рявкнул Бен, и вены на его шее разбухли.

Я старалась сохранять спокойствие, но мне не удавалось. Мне плохо, но Бену хуже, я должна переждать бурю.

– Она обещала, что придет… – произнесла я, но меня перебили.

– Ты не могла сказать, что ее нет?!

– Я думала, ты знаешь. Ты же не видел ее на протяжении всей игры!

Бен снова выругался и сел напротив нас с Коди.

– Я вообще-то был занят и не обращал внимания на трибуны!

– То есть теперь виновата я?!

Все переглянулись. Мне становится противно. Я борюсь с эмоциями и готовыми брызнуть слезами. Почему я?! Меня обижают чужие обвинения. В чем моя вина?! Это ему не стоило признаваться в своих чувствах перед толпой, тем более не зная, взаимны ли они!

Я медленно закивала, сделав выводы, а потом резко встала с места и понеслась прочь из раздевалки.

Я бежала и плакала. Мчалась, не глядя на дорогу и мечтая о нелепой случайности, которая может закончиться фатальным исходом. Дневной свет резал глаза, и мне пришлось прищуриться.

– Рэйчел? – я расслышала чей-то голос вдали, но не оглянулась.

Мне плевать на всех. Мне надоело переживать из-за каких-то уродов. Я устала!

– Эй, Рэйчел! – меня снова окликнули.

Меня остановила крепкая рука, развернув к себе лицом. Передо мной предстал парень. Я не могла рассмотреть его лицо из-за затуманивших глаза слез и ослепительного солнца, поэтому я прикрыла глаза рукой. Это был Эрик. Его выражение лица сразу переменилось, когда он заметил слезы.

– Ты? – я быстро моргнула, позабыв, что хотела сбежать.

– Ты что, плакала?! – игнорируя мой вопрос, воскликнул Эрик.

– Нет, пусти.

– Что случилось? Тебя кто-то обидел?

– Нет, все хорошо!

– Пошли, – приказал парень, – я отвезу тебя домой.

Я не успела возразить и вообще вникнуть в суть происходящего. Эрик решительно вел меня к своей машине, и как бы я ни сопротивлялась, в глубине души мне хотелось разделить с кем-то свою обиду. В наших отношениях ничего не изменится. Мы друг другу никто. Мы друг другу никто!