Читать книгу: «Вне кадра», страница 4

Я попыталась взять себя в руки, но внутри всё ещё было тепло и радость от встречи с Алексом, смешанная с паникой. Я знала, что сейчас всё зависит от того, как я себя поведу: промолчать, признаться, объяснить?

Бабушка разозлилась ещё сильнее, словно все предыдущие претензии только разожгли её.

– И ещё что это за выходы по городу, Стэлла?! – голос дрожал от гнева. – Ты с кем-то шляешься без моего ведома?! Ты понимаешь, что ты могла подвергнуть себя опасности?!

Я замерла, не зная, что сказать. Сердце колотилось, дыхание сбивалось. Внутри всё сжималось от страха, но и где-то между этим проскальзывала горькая обида – почему бабушка всегда видит только риск и недостатки?

– Я… я просто гуляла… – начала я, но бабушка не дала закончить.

– Просто гуляла?! – крикнула она. – Ты мне не говоришь, куда идёшь, с кем видишься! Это же правило! – она делала шаги по комнате, и каждый её шаг звучал как приговор. – Как ты можешь быть такой легкомысленной? Ты даже не думаешь о последствиях!

Я почувствовала, как внутри сжимается комок страха и вины. Хотелось просто исчезнуть, спрятаться где-нибудь, но слова застряли в горле. Мокрые волосы прилипли к щекам, платье слиплось с телом, и это только усиливало ощущение провала.

– Я не хочу, чтобы ты снова делала что-то тайком! – голос бабушки был уже почти шипением. – Никаких прогулок с незнакомыми людьми! Ты должна слушать меня! Ты должна подчиняться!

Я молчала, пытаясь хоть как-то удержать слёзы. Внутри была смесь ужаса, обиды и неловкой радости от того, что вчерашнее чувство доверия и счастья с Алексом теперь сталкивается с суровой реальностью дома.

Каждое слово бабушки отзывалось эхом в груди, но где-то глубоко внутри я понимала: мне нужно сохранять спокойствие, иначе конфликт только разгорится ещё сильнее.

Бабушка… Она была единственным человеком на планете, которому я тогда действительно нужна. После слов мужа матери именно она взяла меня под своё крыло, воспитывала с любовью, заботой, словно хотела залатать все трещины в моём маленьком мире. Даже сейчас, спустя годы, я ощущала моменты этой любви, эти редкие, но тёплые прикосновения заботы и поддержки.

Но сегодня… сегодня мне было ужасно больно. Опять вмешалась мать. Настроила бабушку против меня, велела следить за каждым моим шагом, за каждой встречей, каждым словом. И бабушка ведётся. Её сердце, её разум подчиняются дочери, даже не пытаясь понять, что она делает со мной. Разве она не видит, какой ущерб наносит мне мать? Разве не понимает, что именно бабушка должна быть моей защитой, а не палачом?

Сердце сжималось от обиды и боли. Казалось, что мир рушится вокруг меня, что даже единственный близкий человек предаёт меня ради правил и страха, навязанного кем-то другим. И вдруг в голове промелькнула странная, почти шальная мысль: а вдруг после этой встречи с Алексом он станет тем, кто сможет заменить эту утрату? Тот, кто даст ощущение настоящей поддержки и доверия? И пусть эта бабушка хоть сдохнет, мне будет все равно!

Я почувствовала, как слёзы жгут глаза, и рванула в комнату, почти не думая о последствиях. Заперла дверь на ключ и прислонилась к ней спиной, стараясь успокоить дрожащие руки. Бабушка пыталась открыть её ещё минут пять, стучала, звала меня, угрожала, но я ни за что не открыла. Сейчас это было важно для меня – хоть на миг сохранить своё личное пространство, защитить этот крошечный островок свободы.

Первым делом я схватила телефон. Сначала Алекс. Сердце бешено колотилось, пальцы дрожали. Мне нужно было узнать, добрался ли он домой целым и невредимым, убедиться, что он тоже в порядке, что эта встреча для него не стала катастрофой. Каждое слово набиралось с трудом, каждое смайликом я пыталась передать облегчение и радость.

– Привет… ты нормально добрался домой? Всё в порядке?

– Да, всё хорошо. Спасибо, что спросила. Ты сама цела?

– Да… да, всё нормально. Просто… мокрая немного.

– Ха-ха, я видел. Куртка пригодилась?

– Да, спасибо тебе. Я даже не ожидала… Куртка как обнимашка.

Потом друзья. Нужно было написать Аурелии, Нико и Лори. Сказать, что я жива, что ничего страшного не произошло, что Алекс вовсе не серийный маньяк, как я иногда боялась представить в панике. Их поддержка – как мягкая броня, которая защищала меня от тяжести слов бабушки, от боли и страха.

– Эй, я жива. Всё прошло… Алекс не серийный маньяк, на всякий случай. Мы даже бегали по лужам под дождём.

– Я прям вижу тебя вся мокрая и счастливая, Сиера. Прям как героиня из романа. – ответила Лори в своем стиле.

– Уф, главное что цела – прокомментировала Аурелия, – Дождь это пустяк, а вот здоровье и настроение важнее.

– Ну я же говорил, нельзя было так торопиться – вмешался Нико, – Но хорошо, что справилась и всё закончилось без происшествий.

– Да, я сама в шоке – ответила я. Сердце бешено колотилось, а руки дрожали.

– Ахахаха. И он не испугался, что ты вся промокла? – подколола Лори.

– Нет, наоборот, он дал мне свою куртку, и мы бегали по лужам, смеялись как дети – ответила я. Он такой… аккуратный, но при этом весёлый.

– Вот это доверие, Сиера – сказала Аурелия, – Молодец, открыться непросто.

– Ты проверила сама, значит, он не маньяк – добавил Нико,– Отлично, что проверила.

– Я хочу знать все подробности! – снова воскликнула Лори, – Что говорили, как смеялись, о чём болтали?

– Разговаривали обо всём подряд: лето, школа, смешные моменты из жизни. Он даже вспомнил, что видел меня в школе раньше, и я честно призналась – ответила я.

– Вот это шаг к доверию, Сиера – добавила Аурелия, – Прям горжусь тобой.

– Главное, что урок доверия пройден – сказал Нико, – Будь осторожна, но наслаждайся.

– Завидую! – снова Лори, – Надеюсь, скоро будет ещё встреча, и дождь опять не помешает.

– Да, он сказал, что хочет повторить. Даже если снова пойдёт дождь , – ответила я.

– Сиера, ты выглядишь прямо счастливой, даже через текст это чувствуется,– мягко отметила Аурелия.

Выключив телефон я мысленно тяжело вздохнула, глядя на закрытую дверь своей комнаты. Всё это чувство облегчения, смех под дождём, доверие к Алексу – а рядом с бабушкой даже мысли поделиться этим не было. Я не могла рассказать о том, как смешной ливень обернулся игрой, о том, как он обернул меня в свою куртку, как нес через глубокие лужи, чтобы не промочить обувь.

Нельзя. Бабушка не поймёт. Она не знает о Алексe, да и не должна знать. В её глазах любая прогулка с парнем без спроса – преступление, нарушение правил, повод для бесконечных упрёков. Я чувствовала, как внутри сжимается грудь: хочется кричать, плакать, рассказать всё без утайки, а нельзя.

«А если я скажу хоть слово, она снова начнёт говорить, что я слишком легкомысленная, что я слепо слушаю чужих людей, что всё это ошибка. И я снова окажусь в её строгих руках… а может, ещё и матери на слух попадёт. Нет. Это моя маленькая тайна. Моя радость. Моя свобода».

И вместе с этой мыслью в груди росло странное чувство: впервые доверилась кому-то другому – и это было так тяжело и одновременно так освобождающе. Я поняла, что иногда счастье нужно хранить в себе, даже если это значит молчать перед тем, кто всегда рядом.

Я села на кровать, обняла подушку и на мгновение закрыла глаза, пытаясь отпустить всё, что накопилось за день – смех под дождём, лёгкую панику перед бабушкой, странное ощущение доверия к Алексу.

Ноги всё ещё дрожали, но внутри стало немного спокойнее. Я тихо перевернулась на бок, потянулась и устроилась поудобнее под одеялом. Тёплое чувство облегчения, которое пришло после честного признания Алексу, медленно разливалось по телу.

«Всё будет хорошо», – думала я, и, несмотря на оставшуюся тревогу за бабушку и все мелкие неприятности, это ощущение как будто окутало меня мягкой оболочкой. Снова вдох – и выдох. И ещё один.

Я закрыла глаза окончательно, позволив себе расслабиться, и вскоре погрузилась в сон. Сны были лёгкие, почти прозрачные, словно дождь, смывший все переживания дня, оставляя лишь маленькие искры радости и предвкушения следующей встречи.

Глава 13. Трепет любви

Я проснулась с лёгкой улыбкой на лице. Первым делом в голове всплыл образ Алекса: его улыбка, тепло взгляда, та куртка, которую он накинул на мои плечи, и смех под проливным дождём. Сердце невольно ускорило ритм, а во рту появился привкус лёгкой радости.

Солнце только начинало просачиваться сквозь занавески, окрашивая комнату мягким светом. Я лежала на спине, обхватив подушку руками, и мысленно прокручивала каждую деталь вчерашнего дня: бег по лужам, его заботу, чувство лёгкости, которое возникло впервые за долгое время. Всё ещё чувствовалось тепло от его рук и лёгкая дрожь от волнения, когда он поднял меня через глубокую лужу.

Но тут я ощутила странное тяжёлое тепло в голове и неприятное жжение в горле. Вчерашняя суматоха под дождём явно дала о себе знать: я явно простудилась. Лёгкая дрожь, которая раньше казалась только волнением, теперь сочеталась с усталостью и ломотой в теле. Я тихо вздохнула, ощущая, как предвкушение снова растёт внутри, смешиваясь с лёгкой тревогой за здоровье. Но это явно стоило вчерашнего дня.

Достала телефон, проверила сообщения и не удержалась – написала друзьям:

– Доброе утро, ребята. Вчера я промокла под дождём и, похоже, слегка простудилась.

–– Ахах, мокрая девица и ещё болеешь? – хихикнула Лори.

– Главное, что с сердцем всё в порядке – добавил Нико. – А как с остальным?

– Горло болит, лёгкая ломота в теле, – ответила я. – Но настроение не испорчено.

– Ой, Сиера, аккуратнее с дождём, – написала Аурелия. – Ты же себя береги!

– Мы вчера совсем забыли спросить, как выглядит этот твой Алекс? – хихикая написала Лори

– Вдруг он страшный и низкий, – добавила Аурелия.

– Вообще-то я низкий! – душно вмешался Нико.

Я рассмеялась, глядя на экран, и набрала:

– Нет, не страшный и не низкий. Я бы даже сказала… симпатичный.

– Это уже совсем другой разговор, – написала Лори. – Опиши его нам!

Я прижала телефон к груди, мысленно собирая детали, словно вытаскивая их из памяти по крупицам.

Его волосы… коричневые, как тёплый каштан, слегка растрёпанные от ветра и дождя. Его глаза… такие же тёмно-коричневые, почти золотистые на солнце, и когда он смотрит на тебя, создаётся ощущение, что весь мир сосредоточен только на тебе. Лёгкая улыбка, немного кокетливая, но такая искренняя, что невозможно не улыбнуться в ответ. Лёгкая щетина на подбородке, аккуратная, не отталкивающая, а наоборот – добавляющая взрослости. Его руки, когда он держал меня на руках через лужу, сильные, уверенные, и в них было что-то защищающее, будто я могла полностью довериться.

Я набираю друзьям:

– Волосы каштановые, глаза тёмные, глубокие, взгляд такой, что сразу чувствуешь себя важной. Улыбка… лёгкая, но искренняя. А когда он смеётся, даже дождь кажется весёлым.

– Вау, – ответила Лори. – Прямо романтичная сцена!

– Похоже на героя из фильма, – добавила Аурелия. – Сиера, ты влюблена?

Я покраснела, хотя они этого не видят. Внутри же тихо и честно:

– Не знаю… Может быть. Но просто весело и легко рядом с ним.

– Ахахаха, Сиера, я завидую, – написала Лори. – Надеюсь, будет ещё встреча, и дождь не помешает.

– Я тоже надеюсь, – тихо подумала я, улыбаясь. – Ещё не знаю, когда…

Хочется снова ощутить это тепло, этот смех, ту лёгкость, от которой кружится голова. Вчерашний день будто отпечатался внутри меня, и я ловила себя на мысли, что хочу проживать его снова и снова.

Как будто чувствуя это, на экране вспыхнуло сообщение от Алекса:

– Доброе утро, промокшая. Не заболела из-за вчера?

Я сразу же улыбнулась, хотя горло и вправду неприятно першило. Пальцы сами забегали по экрану:

– Как будто знаешь меня. Заболела!

Его ответ пришёл мгновенно:

– О нет. Теперь у меня будет вечное чувство вины за содеянное!

И тут же – картинка: грустная собачка с огромными глазами.

Я фыркнула со смехом и, прикусив губу, набрала:

– Не вини себя. У меня же есть своя голова на плечах. К тому же… этот прекрасный день стоил того.

Сердце дрогнуло – я будто специально позволила словам прозвучать чуть теплее, чем обычно. Маленький намёк, крошечная игра.

– Ооо, так тебе всё-таки понравилось! – ответил Алекс, и я почти видела его хитрую улыбку.

Я нахмурилась и, не удержавшись, набрала в ответ:

– Конечно. Знаешь, как зацепить… У тебя же был опыт!

Внутри кольнуло лёгкое чувство – даже не ревность, а скорее желание знать, что он не просто так сказал это вчера. Не то чтобы его слова тогда сильно меня задели… и, не то, чтобы я имела право ревновать. Но… что-то во мне ёкнуло. Всё же хочется узнать Алекса ближе, глубже, чем позволяют лёгкие переписки и намёки.

Отправив это сообщение, я отложила телефон в сторону, будто обожглась экраном. Щёки вспыхнули – не от температуры, а от стыда за собственные мысли. Я даже не знала, как назвать это чувство. Симпатия? Влюблённость? Любовь?.. Мне казалось, что каждое из этих слов слишком велико для меня, слишком серьёзно, и всё же – что-то во мне явно менялось.

До Алекса у меня никого не было. И вряд ли мог быть: слишком тяжело даже представить себе «интрижку», когда над тобой нависают две тени – мать и бабушка. Эти женщины будто стояли за моей спиной круглосуточно, высматривая любую слабину. Но, наверное, я и правда выросла. Выросла настолько, чтобы не хотеть больше подчиняться их правилам. Чтобы захотеть свободы – настоящей.

И тогда в голове вспыхнула мысль: месть матери.

Как же я могла забыть о своём маленьком расследовании? О своём плане – испортить её жизнь так же, как она испортила мою. Вся эта встреча с Алексом, его улыбка, это странное тепло – всё это закружило меня так сильно, что я на время потеряла из виду то, что всегда казалось главным.

Может, бабушка была права? Может, любовь действительно мешает? Я всё чаще ложусь поздно, проваливаясь в переписки и мечты, а не в учебники. Я, отличница, которая всегда держала всё под контролем. Хотя… если честно, я училась только потому, что больше было нечем заняться. Когда тебя прячут в четырёх стенах и велят не высовываться – остаётся лишь зубрить параграфы, чтобы чувствовать себя хоть кем-то.

А теперь появился Алекс. И пустота, которая раньше наполнялась скукой и учебой, вдруг заполнилась им. Я ловлю себя на том, что экзамены уже не так пугают, что учёба перестаёт быть смыслом – потому что у меня появился другой смысл.

Но именно сейчас мне нужно сосредоточиться. Именно сейчас, когда впереди экзамены, когда я мечтаю поступить в университет оффлайн. Настоящий университет, где стены не прозрачны, где можно ходить на лекции, сидеть в аудиториях, разговаривать с людьми. Я не знаю, как собираюсь этого добиться, если бабушка даже в онлайн-школу меня записала без согласования со мной. Но… если я поступлю куда-то далеко, за тысячу километров, у неё не останется выбора. Ей придётся отпустить меня. Она ведь всегда за учёбу, всегда за знания. Возможно, это мой единственный шанс.

Но тогда в груди снова сжимается: а если я уеду, а Алекс останется здесь?

Я слишком сильно забегаю вперёд. Будто бегу быстрее самой жизни. Это плохо. Я знаю – мне нельзя надолго оставаться наедине со своими мыслями. Они засасывают меня в воронку, где нет воздуха, где я начинаю бояться и себя, и будущего.

Подумав обо всём этом, я поплелась на кухню. Там уже сидела бабушка: строгая осанка, привычная складка на лбу. На столе стояла кружка чая, и рядом аккуратно сложенные блины, ещё тёплые.

– Блины на столешнице, – сказала она сухо, даже слишком твёрдо для утра.

– Что-то случилось? – осторожно спросила я, чувствуя, что её настроение будто колет воздух острыми иголками.

– Я слышала, как ты кашляла, – голос стал ещё грубее. – Доигралась? Видимо, я вчера мало тебя отругала.

Я сглотнула. Вот оно – утро по-нашему. И снова мысль: да, точно, какой-нибудь крутой университет подальше отсюда, и она меня больше не увидит.

– Что молчишь? Стыдно? – не отступала она.

– А за что мне должно быть стыдно? За то, что я пытаюсь жить? – вырвалось у меня.

Бабушка резко повернула голову. В её глазах мелькнуло что-то мягкое, почти виноватое.

– Бери блины и садись за стол, – сказала она уже тише.

С удивлением я взяла тарелку, присела напротив. Блины пахли молоком и чем-то знакомым, почти детским.

– Прости меня, внученька, – бабушка тяжело вздохнула. – Я лишь беспокоюсь. Заболела ты, а лечить мне.

О да, манипуляции, – мысленно закатила глаза я. – Как же я их люблю. Но сил на ссоры не было. Внутри жило другое желание – хотя бы на миг вернуться в то время, когда дедушка был жив, и бабушка умела быть доброй. Когда она не колола словами, а смеялась вместе со мной.

Не только ты тут умеешь играть в манипуляции, бабуль, – подумала я и вдруг решилась:

– Бабуль… а как ты познакомилась с дедушкой? Он был твоей первой любовью?

Я и сама удивилась этим словам. Но ведь правда – мне впервые в жизни было интересно. Я впервые что-то чувствовала к кому-то, и даже спросить совета у меня было не у кого.

Бабушка замолчала. На секунду её лицо стало другим, как будто время стёрло с него строгость. Она задумчиво провела пальцем по краю кружки, потом улыбнулась – той самой улыбкой, которую я помнила из детства, редкой и настоящей.

– Ох, внученька, – тихо начала она. – Да, он был моей первой любовью. И, наверное, последней. Мы встретились на танцах. Тогда ещё у клуба, помнишь, где сейчас аптека? Я пришла с подругой, а он стоял с друзьями у стены и всё смеялся над нашими шагами. Но как только заиграла медленная музыка, он вдруг подошёл ко мне, не к кому-то другому – ко мне. И спросил, можно ли пригласить.

Голос бабушки стал мягким, почти певучим. Она продолжила:

– Он наступал мне на ноги, я краснела, мы оба смеялись. Но в тот вечер я поняла: это мой человек. Никто другой так не смотрел. В его глазах я видела всё: и нежность, и силу, и то, что он никогда не даст меня в обиду. Я была совсем молодой, но сердце сразу всё решило.

Она улыбнулась уголками губ, и в её глазах мелькнули слёзы, которые она тут же сдержала.

– Мы тогда не имели ничего. Но мне казалось, что у нас есть всё, пока мы вместе. И знаешь… я ни разу не пожалела, что выбрала его.

Я слушала, затаив дыхание. В её голосе было столько тепла, что я едва сдерживала улыбку. И в то же время где-то внутри кольнуло – странное, новое чувство.

Никто другой так не смотрел… – эхом отозвались слова бабушки.

Разве не то же самое я чувствовала вчера, когда смеялась с Алексом? Когда он смотрел прямо в экран, а у меня внутри всё сжималось от счастья и странного волнения?

Я не хотела признавать это даже себе. Слишком рано. Слишком опасно. Я ведь знаю – любые чувства могут стать оружием в руках матери или бабушки. Но всё равно… это похоже. Очень похоже.

А вдруг у меня тоже есть шанс на такую историю? – мысль пробежала, лёгкая, как солнечный луч. Я почти тут же отогнала её. Глупости. Сказки.

– Спасибо, что рассказала, бабуль, – тихо сказала я, пряча глаза в тарелку с блинами.

Она только кивнула, будто ничего особенного не сказала. А у меня сердце билось чаще, чем обычно.

Поев, я вернулась в свою комнату и почти машинально потянулась к телефону. Экран вспыхнул новым уведомлением. Сообщение от Алекса:

Принести тебе лекарства и фрукты? Хочу искупить свою вину за вчера – писал он.

Я замерла, глядя на экран. Сердце радостно подпрыгнуло, а потом тут же сжалось. Я даже не знала, что ответить.

Сказать «нет»? Но как… Я не хочу отталкивать его. Не хочу, чтобы он подумал, будто я холодная или неблагодарная. Но и впустить его сюда я тоже не могу. Это место, где всё под контролем бабушки. Он увидит, и тогда… всё разрушится.

Я закусила губу, перечитывая сообщение снова и снова. Внутри боролись две силы: желание хотя бы раз позволить себе слабость и страх потерять то хрупкое, что только начало рождаться между нами.

Что же ответить?..

Я долго вертела телефон в руках, пальцы дрожали, будто я держала в руках не экран, а оружие. Сотни вариантов приходили в голову, но ни один не казался правильным. И всё же я набрала:

– Приходи ночью. Вот адрес, – и тут же прикрепила точку.

Сердце ухнуло куда-то вниз. Господи… если мама или бабушка узнают, что я дала кому-то свой адрес, они просто меня уничтожат. Я бы никогда не решилась на такое. Но, видимо, правда говорят, что любовь толкает на поступки, которых сам от себя не ждёшь.

Я не думала, что смогу когда-нибудь доверить свой адрес кому-то чужому. А теперь… теперь всё изменилось.

– Ночью?! Ты уверена, промокшая? – написал Алекс.

Да… Я… Просто не хочу, чтобы кто-то видел. Я не хочу, чтобы бабушка узнала – быстро ответила я, чувствуя, как сердце стучит быстрее.

– Ты знаешь, я понимаю тебя… У меня дома тоже строгие правила – написал Алекс.

– Правда? – быстро ответила я, немного облегчённо.

– Да… Мама с отчимом почти всё контролируют: когда ложиться спать, что есть, сколько тренироваться… Но знаешь, есть и плюсы. Эта дисциплина помогает мне в баскетболе. Я понимаю, что без усилий и режима не достигну высот. Так что иногда строгие правила – это и тренировка характера – прислал он, и я представляла, как он сидит с телефоном, задумчиво морщась, но с лёгкой улыбкой.

– Значит, строгие семьи могут быть полезными? – спросила я осторожно, не желая обидеть его.

– Не всегда, но иногда… да. Главное – найти баланс и понимать, что всё ради твоих же целей. А ты стараешься? – ответил Алекс, и я почувствовала лёгкое тепло от того, что он меня понимает.

– Иногда трудно… особенно когда хочется делать что-то просто ради себя – написала я.

– Точно… Но именно такие моменты делают нас сильнее. Ты сильная, Сиера – прислал он, и я почувствовала, как внутри разливается странная, почти спокойная радость.

Я отложила телефон, сердце всё ещё ёкало от его слов. «Сильная, Сиера…» – эти слова застряли в голове, как лёгкая мелодия, которую хочется напевать снова и снова. Но мысль о ночной встрече заставляла меня действовать. Нужно было всё сделать идеально, чтобы не облажаться.

Я встала перед зеркалом и долго смотрела на своё отражение. Тонкие черты лица, немного усталый взгляд из-за вчерашнего дождя и лёгкой простуды, но внутри уже пылало волнение. «Нужно привести себя в порядок», – подумала я.

Начала с кожи: смыла остатки дневного крема, умывала лицо холодной водой, пытаясь взбодриться. Затем – лёгкий тон, чтобы скрыть бледность от болезни, чуть румянца на щеки, чтобы добавить свежести. Каждый штрих кисточки заставлял сердце биться быстрее, словно готовясь к чему-то важному.

Глаза. Ах, глаза – зеркало настроения. Я аккуратно провела карандашом по линии ресниц, чуть подкрутила их щипцами, чтобы взгляд выглядел мягким, но выразительным. Немного туши – и уже казалось, что я готова завоевать мир… или хотя бы внимание Алекса.

Я остановилась, вздохнула. «Не переборщить… просто естественно», – напомнила себе. Но каждое движение было наполнено маленьким волнением, смешанным с желанием показать себя с лучшей стороны.

Я собрала старую юбку и блузку, аккуратно уложила волосы, проверила, чтобы сумка была с необходимым. Каждый шаг был будто маленькая репетиция, и весь день пролетел, словно я шла к важной премьере.

Сборы заняли почти весь день, поэтому телефон уже в моих руках завибрировал – сообщение от Алекса. Сердце ёкнуло. Я знала, что уже почти вечер, а за окнами сгущалась ночь, и скоро наступит момент, которого я ждала целый день.

С лёгким дрожащим вдохом я направилась к двери, готовая к ночной встрече, к тому теплу и смеху, которого так сильно хотела.

Я осторожно открыла дверь и вышла в прохладный вечер. Сразу почувствовала, как воздух немного пробирает до костей, но в груди бурлило ожидание. И тут он был рядом. Алекс, как будто материализовавшийся из моих мыслей, обнял меня. Тёплое плечо, запах куртки – и все мои тревоги на мгновение улетучились.

– Бедняжка, – сказал он, слегка качнув головой и улыбнувшись, – но жизнь ничему не учит. Опять в чём-то коротком вышла. На тебя курткой не напасёшься!

Я чуть смутилась, но улыбнулась в ответ.

– Кстати о ней… – я вытащила из сумки его куртку и протянула ему, слегка дрожа от волнения. – Держи.

Он взял её, с лёгким удивлением посмотрел на меня, потом снова улыбнулся и прижался ко мне на мгновение, словно хотел убедиться, что всё в порядке.

Я чувствовала, как сердце колотится, и лёгкая дрожь пробегает по телу. Этот момент – тёплый, тихий, почти сокровенный – был тем, чего мне так не хватало.

– Спасибо, – тихо сказал он, принимая куртку, – ты сегодня… особенная.

И в этих словах, в этом взгляде, я поняла, что ночь только начинается.

Он слегка отступил, улыбаясь, и протянул мне небольшой пакет:

– Держи, – сказал Алекс. – Фрукты и лекарства. Чтоб искупить чувство вины за вчерашнее.

Я взяла пакет, чувствуя лёгкую неловкость: с одной стороны – забота, с другой – страх, что могу его оттолкнуть.

– Спасибо… – тихо сказала я, не зная, что ещё добавить.

Он пожал плечами, слегка смеясь:

– Не стоит благодарности. Просто хочу, чтобы ты была в порядке.

Я посмотрела на него и внезапно ощутила тепло внутри, которое растопило остатки тревоги. Но и чувство ответственности выросло: я не могу позволить себе оплошать, не сегодня. Эта ночь для нас, и я хочу, чтобы всё прошло идеально.

– Ладно, – произнесла я, собирая мысли, – пошли.

Он кивнул, и мы двинулись вдоль тихих улиц. В пакете – фрукты и лекарства – символ заботы, доверия и того странного, нового ощущения, которое было только между нами.

Мы шли, смеясь над какими-то мелочами, и я заметила, как Алекс иногда останавливается, прислушиваясь к звукам парка – шаги, ветер в листьях, даже лай собак вдали. Он словно ловит каждый момент, будто ничего не пропустить.

– Ты всегда так внимателен? – спросила я, слегка удивлённо.

– Наверное, – ответил он, улыбнувшись. – Просто люблю видеть детали. Люди часто спешат мимо, а я люблю замечать. Даже когда тренируюсь или учусь, маленькие вещи помогают сосредоточиться.

Я посмотрела на него, и вдруг поняла, что в этом что-то особенное: он не просто забавный или заботливый, он умеет замечать жизнь вокруг, её мелочи. И это заставляет меня чувствовать, что рядом со мной не просто Алекс, а кто-то, кто может сделать любой момент значимым.

Мы шли, и я невольно замечала его привычки – как он слегка наклоняет голову, чтобы лучше слышать, как он играет пальцами с курткой, пока идёт. Всё это маленькие штрихи, которые делают его живым, настоящим, и каждый раз тёплым.

И вот, не замечая, мы дошли до того самого места в парке, где вчера был фонтан. Всё вокруг знакомо, но теперь ощущается иначе – словно мы уже не просто гуляем, а проживаем момент, который станет особенным.

Мы подошли к знакомому фонтану. Вода тихо журчала, отблески света играли на мокрой каменной поверхности. Алекс поставил фрукты и лекарства рядом на скамейку и посмотрел на меня с той лёгкой улыбкой, которая заставляет сердце биться быстрее.

– Ты выглядишь усталой, – тихо сказал он, с лёгкой заботой в голосе. – Надеюсь, я не слишком поздно пришёл.

– Нет… всё идеально, – ответила я, чувствуя, как смущение смешивается с радостью. – Спасибо тебе за всё это… – я кивнула на фрукты и лекарства.

Он присел рядом, и между нами возникла тихая пауза. Я заметила, как он слегка нервничает, перебирая пальцами край куртки.

– Знаешь… – начал он, – мне нравится, как ты улыбаешься, когда волнуешься. Даже в дождь вчера… это было… как магия.

Я почувствовала тепло в груди и тихо рассмеялась:

– Магия, да? Ну, тогда ты тоже магический – заставляешь меня забывать обо всём остальном.

Он улыбнулся и наклонился чуть ближе, его глаза искрились мягким светом. Я замерла на мгновение, ловя каждый вздох, каждый взгляд.

– Может… я могу ещё раз проверить? – тихо спросил он, словно ища разрешение.

Я кивнула, не в силах произнести слово, и он осторожно приблизился. Наши губы встретились в лёгком, нежном поцелуе. Вода фонтана тихо плескалась рядом, ветер слегка колыхал волосы, а мир словно замер вокруг нас.

Мы едва отдалились друг от друга, а в груди всё ещё бурлило от волнения. Сердце стучало так громко, что казалось, его слышно во всём парке. Это был мой первый поцелуй, и с Алекcом он ощущался… волшебно.

Я слегка рассмеялась, пытаясь скрыть смущение и неловкость:

– Ой… Алекс… кажется, я теперь заразила тебя своей простудой! – с улыбкой пробормотала я, прикрывая рот рукой и подёргивая плечами.

Он хмыкнул, улыбка расплылась по лицу, а глаза снова заблестели мягкой искоркой:

– Ну что ж… придётся терпеть последствия твоего волшебного поцелуя, – тихо сказал он, крепко держа мою руку.

Я рассмеялась снова, и смех растопил остатки тревоги. Внутри было тепло, радость и лёгкая игра: первый поцелуй, первая шутка вместе после него, и ощущение, что мы только начали узнавать друг друга по-настоящему.

Мы отстранились от фонтана, оставив лёгкий шум воды позади. Алекс слегка улыбнулся, и я заметила, как его взгляд задержался на моём лице, будто он пытался запомнить каждую деталь. Моё сердце всё ещё колотилось, а лёгкая дрожь от волнения не уходила.

– Пойдём? – тихо спросил он, беря меня за руку.

Я кивнула, чувствуя, как его пальцы крепко обвивают мои, и впервые за долгое время ощущение безопасности было почти осязаемым. Мы шли молча, но это молчание не было неловким – оно было тихим согласием, что этот момент наш, что мы можем наслаждаться им без слов.

Ночь была прохладной, но на лице появлялся румянец от недавнего поцелуя. Алекс время от времени бросал взгляд на меня, слегка улыбающийся, будто проверяя, всё ли в порядке.

– Ты точно не замёрзла? – наконец спросил он, слегка наклонившись, чтобы увидеть моё лицо.

– Нет, – тихо ответила я, —ты отлично меня согрел— попыталась я пошутить, хотя внутри смешались смущение и тепло.

Он хихикнул, качнув головой:

– Бедняжка, опять эта твоя шалость… Но мне нравится, – сказал он, слегка прижимая меня к себе на мгновение.

Мы шли по тихим улицам, огни фонарей отражались в мокрой брусчатке. Каждое наше движение было мягким, осторожным, будто мы боялись разбудить этот только что обретённый мир вдвоём. Я чувствовала, как легко с ним, как будто все заботы и тревоги исчезли хотя бы на время.

– Дом скоро? – спросила я, пытаясь вернуть разговор к повседневности.

– Да, совсем рядом, – кивнул Алекс. – А после… хочешь чай? Я могу остаться, пока не почувствуешь себя лучше.

Моё сердце ёкнуло. Остаться вместе – это было так заманчиво, но и немного страшно. Я кивнула отрицательно, не зная, как сказать, что я живу прям с тираном и Алекс лишь мягко улыбнулся, не давя на меня.

Мы подошли к дому. Тот самый порог, на который я так долго боялась смотреть – и тут я вдруг поняла, как много значит для меня этот человек, который сопровождает меня в ночи, держит за руку и не спешит уходить.