Читать книгу: «Вне кадра», страница 3

Я взяла телефон, сердце чуть учащённо билось, и набрала сообщение:

– Друзья… это просто жесть. Алекс предложил мне встретиться!

Слова почти застряли в горле, когда я нажала «отправить». Хоть я им и доверяла, внутри всё равно ворочалась смесь страха и неловкости. Что если они подумают, что я глупо реагирую? Что если покажусь слишком истеричной? Но строчка была отправлена – и теперь оставалось только ждать реакции.

Мгновенно появился ответ Лори:

– Офигеть. Я давно подозревала, что у вас что-то есть!

Её энтузиазм и лёгкая шутка заставили меня невольно улыбнуться. Тёплое чувство, будто кто-то обнял меня через экран, прошло по всему телу.

Но тут же пришёл Нико, как всегда строгий и немного душный:

– Почему сразу что-то есть?

Я вздохнула. Нико никогда не драматизировал и всегда задавал прямые вопросы. Его сообщение заставило меня почувствовать одновременно облегчение и лёгкое смущение. Я знала, что в его словах нет осуждения, но всё равно ловила себя на мысли, что хочу как-то объясниться.

Между сообщениями моё сердце прыгало, мысли метались: «Я правда делаю это? А вдруг всё пойдёт не так?» – но, с другой стороны, было чувство странной свободы. Словно маленькая дверца в моей жизни, которую я боялась открыть годами, наконец приоткрылась, и за ней мерцал свет.

Пока я смотрела на их ответы, внутри всё сжималось и расправлялось одновременно. Будто во мне жило два человека: одна – испуганная девочка, которая хочет спрятаться и никогда не выходить на свет, и другая – взрослеющая я, которая уже устала бояться и хочет хотя бы попробовать жить по-настоящему.

Аурелия подключилась чуть позже:

– Если честно, я думала, что ты ещё долго будешь тянуть. Но… может, это и к лучшему. Попробуй.

Её спокойный тон, без лишних эмоций, прозвучал как поддержка. Я знала, что Аурелия всегда говорит прямо и, если она считает это хорошей идеей – значит, всё не так страшно, как я себе накрутила.

Я прижала телефон к груди, будто могла таким образом удержать это тепло. Они ведь не смеялись, не осуждали, не пытались отговорить. Наоборот – словно подталкивали меня в спину, мягко, но уверенно.

Я снова посмотрела на экран. Лори уже накидывала кучу идей, где можно встретиться, Нико упорно спорил, что лучше не спешить, а Аурелия держала баланс между ними, напоминая, что решать всё равно мне. И в этот момент я вдруг почувствовала уверенность – впервые за долгое время. Не потому, что Алекс меня позвал, и даже не потому, что встреча может что-то изменить. А потому, что у меня есть они. Эти трое. Мои опоры.

И с этой мыслью я впервые за долгое время улыбнулась сама себе.

Из-за всей этой суматохи я совершенно забыла, что вчера так и не ответила Алексу. Поэтому, когда на экране высветилось его сообщение, сердце ухнуло вниз.

«Доброе утро! Я слишком поторопился? Напугал вчера? Ты так и не ответила на сообщение.»

Я уставилась на экран, чувствуя, как щеки вспыхнули жаром. Он заметил моё молчание. Он подумал, что я испугалась. И ведь это правда… Я действительно испугалась.

Пальцы зависли над клавиатурой. Сказать честно? Признаться, что паниковала всю ночь, что обдумывала сотни сценариев и даже составила список «за» и «против» встречи? Или просто написать что-то лёгкое, чтобы не выглядеть странной?

В голове звучал голос Нико: «Почему сразу что-то есть?» – и голос Лори: «Офигеть, я подозревала!» – и спокойное «Попробуй» от Аурелии. Всё это перемешалось в один хаотичный поток.

Я набрала:

«Прости, что вчера не ответила. Это было неожиданно. Я… не против встретиться.»

Пальцы дрожали. Я перечитала текст, стерла слово «неожиданно», потом снова вернула. Добавила в конце точку. Удалила. Опять написала. Это была целая война с самой собой.

И всё равно, когда я наконец нажала «Отправить», будто обвалилась гора с плеч.

Теперь оставалось ждать его ответа. А ожидание оказалось хуже всего. Казалось, каждая секунда тянулась вечностью, и в этой тишине я слышала только стук своего сердца.

Телефон дрогнул в руке, и я резко вздрогнула – будто ждала этого ответа целую вечность. Экран засветился, и я, затаив дыхание, прочитала:

«Хорошо. Тогда давай без лишней паники. Встретимся в субботу, в парке у старого фонтана. Там всегда спокойно. Что скажешь?»

Я перечитала раз десять. Суббота. Парк. Старый фонтан. Слова будто впивались в сознание, каждая деталь рисовала картинку: я иду по аллее, впереди шум воды, а где-то там стоит он… живой, настоящий, не в окне чата, а на расстоянии вытянутой руки.

Меня бросало из стороны в сторону. С одной стороны – паника: «Как я туда пойду? Что надену? Что скажу? Что, если я разочарую его?» С другой – странное, тихое тепло. Он написал так просто, так спокойно, будто это самое естественное в мире – встретиться. Ни давления, ни настойчивости. Он просто предложил место и день.

Пальцы снова зависли над экраном. Я могла написать «да». Могла придумать отговорку. Могла попросить время подумать. Но сердце уже сделало выбор за меня.

«Хорошо. В субботу. У фонтана.» – написала я и замерла, будто в тот момент поставила подпись под чем-то важным.

Хоть до встречи ещё оставалось два дня, после отправленного мною сообщения я тут же подскочила и бросилась к шкафу. Сердце колотилось так сильно, будто мне нужно было выходить прямо сейчас. Я распахнула дверцы и, не думая, начала вытаскивать всё подряд. Футболки, джинсы, старые свитера – полетели на пол, один за другим.

– Да что ж у меня ничего нет?! – в отчаянии почти выкрикнула я, швыряя очередную блузку в сторону.

Чем дольше я рылась, тем сильнее росла злость. Я чувствовала себя безнадёжной: вот, наконец, шанс в жизни, а мне нечего надеть, я выгляжу как подросток, а не как девушка, которая идёт на встречу с парнем. Словно в доказательство этого, из шкафа выпала моя старая школьная юбка, и я чуть не выругалась вслух.

Я была так занята, что даже не заметила, как дверь тихо приоткрылась.

– Что ты делаешь? – удивлённо прозвучал голос бабушки.

Я вздрогнула. Замерла на секунду, сжимая в руках какой-то ненавистный топ. На секунду мне захотелось просто всё ей выложить. Рассказать, что я встречусь с человеком, который уже перевернул мою жизнь с ног на голову, что я хочу выглядеть… красивой, достойной, настоящей собой. Но я вспомнила прошлый раз, её крики, её «ты ещё слишком маленькая, тебе это ни к чему», и страх сжал горло.

– Шкаф перебираю, – запинаясь, выдавила я. – Представляешь, у меня ни одного платья нет! Я даже… не чувствую себя девочкой.

Я старалась произнести это легко, будто шучу. Но голос всё равно дрогнул.

Бабушка посмотрела на меня внимательно. Очень внимательно. Её глаза, усталые и мудрые, задержались на моём лице чуть дольше, чем обычно. Но вместо вопросов или упрёков она лишь слегка кивнула, тихо вздохнула и вышла из комнаты.

Я облегчённо выдохнула: фух, пронесло.

Но буквально через минуту дверь снова открылась. Бабушка вошла с чем-то в руках. Я не сразу поняла, что это – и только когда она развернула ткань, у меня перехватило дыхание.

Это было летнее платье. Лёгкое, нежное, почти воздушное. Кремовое, с мягким цветочным узором, тонкими бретельками и аккуратным вырезом. Платье, которое выглядело как воспоминание о юности.

– Я носила его, когда была чуть старше тебя. «На мой первый танец с твоим дедушкой», —сказала бабушка и улыбнулась по-особенному, мягко, чуть смущённо, будто это воспоминание до сих пор грело ей сердце. – Тогда казалось, что в этом платье я могу всё… будто мир у моих ног.

Эти слова застряли во мне. Я слушала её, и в груди защемило: впервые за долгое время я увидела её другой – не строгой, не ворчащей, не холодной. А молодой, влюблённой, живой.

И тут же внутри будто ожила память о дедушке. Каким он был, когда был жив: спокойным, светлым человеком. Всегда с шуткой наготове, с теплотой в голосе. У него было невероятное умение сглаживать углы: одно слово, один взгляд – и напряжение спадало, даже бабушка рядом с ним становилась мягче. Я помню, как в детстве он поднимал меня на руки, и всё вокруг казалось безопасным и правильным.

Но потом его не стало. Его не стало так внезапно, что дом словно осиротел вместе с нами. Я тогда впервые увидела, как бабушка плачет – не тихо, не украдкой, а так, будто весь её мир рухнул. И вместе с этим плачем в ней что-то оборвалось навсегда.

После похорон будто исчезла прежняя бабушка. Тёплая, улыбчивая, немного строгая, но всё же мягкая. Вместо неё рядом со мной поселилась другая женщина – жёсткая, колючая, словно сделанная из камня. Она перестала позволять себе слабости: ни слёз, ни долгих разговоров, ни мечтательных историй, которые раньше рассказывала о юности. Как будто запретила себе жить чувствами.

С ней стало тяжело. Каждый день превращался в проверку: правильно ли я одета, всё ли убрано в комнате, не забыла ли я про уроки, не сижу ли слишком долго за компьютером. Упрёки были постоянными – иногда даже из-за мелочей, и это давило. Она будто старалась выстроить вокруг нас железную дисциплину, как солдатскую казарму.

Иногда я ловила себя на мысли, что рядом с ней я жила как под военным уставом. Никаких лишних движений, никаких слабостей, никаких «можно». Только «надо». И мне казалось, что она не понимает – я ведь не солдат, я её внучка.

Но глубоко внутри я знала: всё это – из любви. Только выражать её она так и не научилась. Может, и боялась – что если ещё раз позволит себе чувствовать, то снова потеряет всё.

Она улыбнулась – не своей обычной строгой улыбкой, а какой-то очень далёкой, мягкой, будто вспоминая что-то только ей дорогое.

Я смотрела на неё и не знала, что сказать. В груди защемило. Это было так трогательно – будто она невольно дала мне кусочек своей молодости, своей истории, своей веры в то, что платье может сделать девушку сильнее.

– Попробуй, – протянула она. – Думаю, оно как раз твоего размера.

Мне хотелось то ли расплакаться, то ли обнять бабушку. Но я только кивнула, стараясь скрыть, как сильно всё это для меня значило.

Я взяла платье с благодарной, но робкой улыбкой. Оно было мягкое, летящее, с лёгкими складками, которые струились по ткани, словно вода. Я встала перед зеркалом, держа его за плечики, и на мгновение ощутила странное трепетное волнение.

Когда я надела платье, в зеркале отразилась я сама – но уже немного другой. Светлые волосы, слегка волнистые и мягко обрамляющие лицо, переливались в утреннем свете. Глаза – прозрачного голубовато-серого оттенка, чуть усталые, но с искоркой, – смотрели на меня, будто впервые замечая собственную решимость. Кожа была светлой, почти фарфоровой, с лёгким румянцем на щеках, и платье подчёркивало эту нежность, добавляя образу свежести и лёгкости.

В зеркале я видела себя такой, какой давно мечтала быть: смелой, открытой, с каплей дерзости и лёгкой радости. Волосы падали на плечи, платье струилось вокруг, а я покрутилась перед зеркалом, замечая, как мягкий свет играет на тканях и отражении.

В этот момент я поняла: иногда достаточно одного маленького шага – или одного платья – чтобы впервые почувствовать себя настоящей. И в этом отражении светлое лицо, прозрачные глаза и лёгкая улыбка казались не просто частью меня – они были началом того, кем я могу стать.

Глава 11. Волнение

Я проснулась с ощущением, что сердце где-то забилось чуть быстрее обычного. Сегодня пятница, а это означало только одно – завтра я впервые увижу Алекса. Мысль об этом одновременно волновала и немного пугала.

Чтобы хоть немного успокоиться перед учебой, я заварила себе чай. Тёплый аромат ванили и липы немного притуплял тревогу, но ненадолго. Сев за стол, я достала косметику и решила попробовать макияж – пробный, «репетиционный». В голове крутилась только одна мысль: «Надо хотя бы немного выглядеть нормально».

Прошло два часа, а я всё только раздражалась. Стрелки на глазах выходили кривыми, тени ложились пятнами, а тональный крем скатывался на щеках. Я пыталась, перечитывала инструкции, смотрела видеоуроки, делала вид, что всё под контролем, но каждая попытка заканчивалась новым разочарованием.

– Чёрт! – выдохнула я, разбрасывая кисточки и тюбики по столу.

Смешно? Наверное. Логично? Да, учитывая, что я почти никогда никуда не выхожу и крашусь лишь изредка, чтобы почувствовать себя хоть немного красивее. Завтра же требовалось выглядеть не просто красиво, а… особенной.

Когда я, наконец, закрыла косметичку, уже готовая сдаться, пришло ощущение пустоты: вместо радости – только нервное напряжение, а мысли крутились, как будто кто-то запустил их в стиральную машину.

Онлайн-урок превратился в фон для моих переживаний. Учитель что-то говорил, экран был перед глазами, а я ловила себя на том, что слышу только половину слов. Каждый урок тянулся бесконечно, словно время решило специально замедлить ход, подшучивая надо мной.

И тут, как спасение, прозвучало уведомление на телефоне. Сообщение от Алекса. Сердце дрогнуло – что, если он передумал? Что если он решит отменить встречу?

«Привет! Как дела?»

На мгновение мне захотелось закрыть телефон и притвориться, что я занята. Не писать, не отвечать. Но пальцы сами набрали сообщение: «Привет… всё нормально».

Я не могла написать правду – что нервничаю до небес, что уже с чая перешла на капли валерьянки, что весь день почти провела, пытаясь сделать идеальный макияж и терпя фиаско.

Но его простое сообщение, короткое и спокойное, каким-то образом подняло настроение. Оно не требовало ничего, не давило, не ставило условий. Просто интерес к тому, как я. И этого оказалось достаточно, чтобы немного выдохнуть, расправить плечи и дойти до конца учебного дня без крика и слёз.

Но волнение и к вечеру не отпускало меня. Я вспомнила еще одну деталь: как же бабушка меня отпустит? У нас дома выходить «просто так» не разрешалось. Любое событие, встреча, прогулка – всё под строгим контролем. То же самое было и с онлайн-учебой: цель была та же самая, что и всегда – чтобы я ни к кому не привязывалась, никому ничего не рассказывала, нигде лишний раз не светилась.

Последний пункт особенно раздражал меня. Казалось, что это молчаливое подтверждение того, что я очень похожа на мать. На женщину, которую я ненавижу и которой хочу доказать обратное. Но я повторяла себе: «Нет, я не такая. Я другая. Я стараюсь быть другой». И в эти моменты внутри разгоралась тихая, но упорная решимость.

Мне нужен был план. Что сказать бабушке, чтобы она не устроила истерику? Как убедить её, что эта встреча важна для меня, что это не каприз, а шанс наконец попробовать быть собой вне стен дома? Я перебирала варианты в голове, один за другим:

«Просто прогулка в парке» – слишком банально, подозрительно.

«Учебная практика на природе» – звучит как оправдание, но бабушка всегда проверяет, куда я иду, с кем и зачем.

«Нужна свежая голова после учебы» – возможно, сработает, но слишком очевидно.

Я села с блокнотом и карандашом, записывая каждый вариант, пробуя предугадать реакцию бабушки. Каждое предложение проверяла мысленно: «Как она отреагирует? Что скажет? Будет ли спорить?»

В тот вечер, когда сумерки окутали комнату мягким полумраком, меня вдруг осенило: всё, что я делала до этого, было хаотично и без плана. Нервозность, тревога, бесконечные «что, если» – они только множили страх и не давали действовать. Я поняла: если завтра я хочу выйти, встретиться с Алексом и при этом не устроить бабушке истерику, мне нужен настоящий план.

Села на кровать с блокнотом, ручкой в руках, и начала расписывать всё по шагам, будто готовлю стратегию.

Подготовка к разговору: продумать, что сказать бабушке. Нужно было объяснить выход не как встречу с парнем, а как «свободное время после учебы», что поможет мне «собраться» и «подумать о делах».

Маршрут и время: уточнить, когда и как выйти, чтобы бабушка не переживала. Планировала идти в парк коротким и безопасным маршрутом, не задерживаться и вернуться вовремя.

Внешний вид: заранее выбрать платье, аккуратный макияж, чтобы выглядеть ухоженно, но не провоцировать лишние вопросы. Платье, которое бабушка мне дала, было идеально.

Эмоциональная подготовка: несколько дыхательных упражнений, чтобы успокоить сердце перед разговором. Продумать, как сохранять спокойствие, если бабушка начнёт подозревать.

Альтернатива «отступления»: план B – в случае, если бабушка категорически запретит идти, придумать объяснение и договориться о будущем дне, не потеряв контроль над ситуацией.

Я почувствовала странное облегчение. Наконец-то хаос в голове стал чёткой схемой действий. Страх ещё оставался, но теперь он был «под контролем». Появилась уверенность: если всё распланировать, если думать на несколько шагов вперёд, я смогу сделать это. Я почувствовала, что теперь не просто плыву по течению – я могу взять ситуацию в свои руки.

Чтобы окончательно успокоиться, я открыла чат с друзьями. Сердце всё ещё колотилось, но мысли стали чуть яснее. Я написала, коротко объяснив, что завтра буду выходить и немного нервничаю. Ответы не заставили себя ждать.

Лори первой подключилась:

– Ты справишься! Держись, мы с тобой.

Аурелия добавила что-то мягкое, почти шепотом:

– Главное – будь собой. Всё остальное не важно.

Нико, как обычно, немного прямолинейно, но по-дружески:

– Нервничать – нормально. Главное, не паниковать.

Каждое сообщение будто разливалось по мне теплом. Они поддерживали меня не просто словами – казалось, их уверенность передавалась через экран, обволакивала и успокаивала. В этот момент я впервые поняла, что не одна. Не важно, насколько страшно и непривычно всё кажется, я могу опереться на них.

Когда переписка закончилась, я села на кровать, держа блокнот на коленях. Сердце постепенно успокаивалось, мысли начали распутываться, словно клубок ниток, который медленно расправляется под пальцами. Я перечитала свой план на завтра, отметила для себя детали – место встречи, время, что одену, как держать себя спокойно.

На лице появилась лёгкая улыбка: всё выглядело не таким страшным, как казалось утром. С ощущением, что я готова к завтрашнему дню, я выключила телефон, аккуратно убрала блокнот на стол.

Лёгкая усталость навалилась на плечи, но это была приятная усталость – как после того, как долго готовишься к чему-то важному, и теперь чувствуешь, что сделал всё возможное. Я укрылась одеялом, закрыла глаза и впервые за несколько дней позволила себе просто дышать.

Перед сном в голове крутились образы: аллея парка, старый фонтан, лёгкий ветер, смех, разговор, которого я ждала. И ощущение, что завтра будет шагом в совсем другую жизнь – жизнь, где я могу быть собой, без страхов и прятаний.

С этим мысленным кадром я заснула, чувствуя необычную лёгкость. Завтрашний день обещал быть важным, но впервые мне казалось, что я готова встретить его с открытым сердцем.

Глава 12.Встреча

Конечно же, всё не могло пойти идеально. Я проспала. Да, серьёзно – проспала именно в тот день, когда всё должно было быть идеально. В течение этих двух дней, пока мы обсуждали с Алексом встречу, я всё тщательно представляла, репетировала в голове каждый момент. И вот теперь открыла глаза и поняла, что уже 12:30. Встреча назначена на 13:00, а ехать мне минимум двадцать минут. Сердце застучало с такой силой, что казалось, его слышат все в доме.

Внутри всё дрожало. Паника накрыла меня волной: «Как я могла так проспать? Как я теперь успею?» Я схватила бабушкино лёгкое платье и на ходу натягивала его, пытаясь удержать хотя бы видимость спокойствия перед бабушкой. Спокойствие оказалось фальшивым – натянутым, как струна, и каждое движение давалось с усилием.

– Стэлла, куда ты? – услышала я тихий голос бабушки, выглянувшей из коридора.

– На… на улицу! – выдавила я, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Надо идти!

Бабушка посмотрела на меня внимательно, её взгляд был полон вопроса, но, к счастью, она не стала препятствовать. Я чуть не подпрыгнула от облегчения и, схватив сумку, выскочила из квартиры.

Я добежала до остановки и влетела в чуть не уехавший автобус. Сердце колотилось так, что казалось, его стук слышен всем пассажирам. Толпа вокруг словно растворялась, оставляя меня одну с этим внутренним хаосом. Руки дрожали, ноги сжимались от напряжения, а в голове прокручивались миллионы мыслей: «Что, если я опоздаю? Что если всё пойдёт не так?»

Я заняла место у окна, но сосредоточиться ни на чем не могла. Взгляд постоянно метался по улицам, по другим пассажирам, а мысли цеплялись за каждый звук и движение. Водитель казался мне каким-то гигантским существом, управляющим временем, которое сейчас торопливо ускользало. Я проклинала его мысленно с раздражением: «Ну давай же, быстрее, я не могу опоздать!»

Каждое торможение автобуса, каждый поворот казались катастрофой. Я сжимала сумку, будто в ней был мой весь мир, и представляла, как стою у фонтана, а он уже ждёт меня. Паника переплеталась с нетерпением, а тело будто бежало вперёд без моего участия.

Автобус, наконец, замедлил ход у нужной остановки, и я с трудом поднялась, чувствуя, как ноги подкашиваются от напряжения. Каждый шаг по тротуару отдавался в груди тяжёлым эхо. Казалось, весь город наблюдает за мной, а я одна не могу справиться с этим волнением.

Я ловила взгляд на каждом прохожем, мысленно представляя, что это он – Алекс. Сердце бешено колотилось, ладони вспотели, дыхание сбивалось. Я пыталась собрать мысли, напоминала себе, что это всего лишь встреча, что ничего страшного не произойдёт, но слова не приходили.

Подойдя ближе к фонтану, я заметила его силуэт. Он стоял спокойно, слегка опираясь на край каменной чаши, словно ожидал меня здесь, на этом маленьком островке мира, где всё вокруг перестало существовать. Сначала я замерла, потом сделала глубокий вдох и шагнула вперёд.

Каждая деталь – шум воды, легкий ветерок, солнечные блики на мокром камне – казалась увеличенной, словно мир растянулся и сосредоточился только на нас. Я почувствовала странное сочетание страха и возбуждения, будто стояла на краю чего-то нового и важного.

– Привет, – выдавила я, пытаясь придать голосу уверенность, хотя внутри всё ещё бушевала буря.

Он повернулся, улыбнулся мягко и тепло, и внезапно весь страх как-то растворился. Сердце всё ещё колотилось, но на смену панике пришло лёгкое, почти невесомое чувство: «Я здесь. Всё реально. И это только начало».

– Привет… – я снова повторила, на этот раз чуть увереннее, делая шаг вперёд. Сердце колотилось, словно хотело выскочить из груди.

– Привет, – сказал он, улыбаясь мягко, тепло и без спешки. – Ты хорошо дошла?

– Да… вроде бы, – выдавила я, пытаясь контролировать дрожь в голосе. Я чувствовала, как пальцы сами сжимаются в кулаки, словно пытаясь удержать весь хаос внутри.

Он слегка наклонил голову, внимательно посмотрел на меня, и на секунду мне показалось, что он может видеть все мои страхи, все сомнения, весь внутренний шторм. Но вместо осуждения или нетерпения в его глазах было что-то другое – спокойствие, мягкость и любопытство.

– Ты выглядишь… прекрасно, – сказал он тихо, и я вдруг почувствовала, как горячая волна смущения смешалась с неожиданной радостью. Слова были простыми, но они пробили мою броню: я услышала их и поверила. Я даже не успела накраситься и уложить волосы как следует, а он уже сказал это. От удивления я замерла на мгновение, не зная, как ответить.

Он заметил моё замешательство и слегка улыбнулся.

– Знаешь… у меня есть странное чувство, что я где-то тебя уже видел.

Я на мгновение задумалась, пытаясь вспомнить, о чём он говорит.

– В соцсетях? – предположила я осторожно, – ты видел моё фото и даже лайкнул его…

Алекс покачал головой, слегка нахмурившись.

– Нет… не там. Я уверен, что видел тебя где-то ещё.

Моё сердце замерло. Надо было сказать правду.

– Мы… мы встречались в школе, – выдавила я наконец. – Мы… мы сталкивались тогда, в кабинете, – выдавила я наконец, немного дрожа.

Алекс на мгновение замер, потом в его глазах промелькнуло удивление, а затем – лёгкое разочарование.

– В кабинете? И ты не сказала мне об этом раньше?

Я глубоко вздохнула, и внутри что-то словно расслабилось. Словно тяжёлый камень спал с груди. Стало легче дышать, будто я впервые позволила себе открыть маленькую дверцу доверия. Я не знала, как он отреагирует полностью, но уже сам факт, что сказала правду, принес мне странное спокойствие.

– Я… не хотела, чтобы это как-то мешало нам сейчас, – тихо призналась я, чувствуя, как напряжение постепенно уходит.

Он вздохнул, и его разочарование сменилось пониманием.

– Ладно… неожиданно, но хорошо, что ты рассказала.

Я почувствовала странное, но невероятное облегчение. Как будто впервые учусь доверять кому-то по-настоящему, открывать себя без страха, что это разрушит что-то. Сердце постепенно успокаивалось, а вместе с ним уходила часть той тревоги, которая сковывала меня последние дни.

Мы шли по аллее парка, фонтан вдалеке тихо журчал. Ветер слегка колышет волосы, и я ловлю себя на том, что сердце больше не колотится так, будто хочет выскочить – оно бьётся ровнее, спокойно, почти мягко.

Алекс разговаривает легко, рассказывает что-то о своих планах на лето, а я слушаю, пытаясь уловить каждое слово. Сначала слова летят мимо, но постепенно я начинаю отвечать, вставлять свои мысли. Голос мой дрожит чуть меньше, чем обычно, и это ощущение – свободы – странно приятно.

Мы продолжаем идти, болтаем о мелочах, смеёмся над какими-то случайными шутками. И с каждым шагом я чувствую, как та стена, которую строила годами, постепенно рушится.

Вдруг небо потемнело, и с верхушек деревьев начали падать крупные капли дождя. Сначала лёгкий моросящий дождик, а потом настоящий проливной ливень. Я замерла на месте, чувствуя, как вода стекает по волосам и платью. Оно мгновенно промокло, прилипло к коже, а я поняла, что совсем забыла про куртку.

– Так, Сиера, нам так с тобой повезло с погодой – спросил Алекс с улыбкой, слегка наклоняясь, чтобы услышать меня через шум дождя.

– Это точно, – ответила я, пытаясь не засмеяться.

– Ну, если так дальше будет везти, в следующий раз я буду готовить зонтик на всякий случай, – он подмигнул, и я не удержалась от лёгкого смеха.

– В следующий раз – смеялась я. – Да я же уже в платье и промокну насквозь, настолько, что я умру от пневмонии и следующего раза не будет.

Он посмотрел на меня, глаза блеснули, и он сказал:

– Тогда придётся действовать старым способом… – и накинул свою куртку мне на плечи, словно обволакивая заботой.

– Спасибо, – выдохнула я, чувствуя тепло и смущение одновременно. – Ты даже не знаешь, как это приятно.

– Знаю, – ответил он, слегка усмехнувшись. – У меня есть опыт заботы о промокших девочках.

Я рассмеялась и толкнула его плечом.

– Опыт? С чего вдруг?

– Давно практикуюсь, – сказал он загадочно, и мы оба смеялись.

– Ну, теперь можно бегать по лужам, – сказал он с лёгкой улыбкой, и я поняла, что это приглашение.

Мы начали смеяться, прыгать с лужи в лужу, пытаясь не упасть. Вода летела брызгами, мокрые волосы прилипали к лицу, а смех сливался с шумом дождя. Мне казалось, что я никогда так не чувствовала себя свободной.

Алекс поймал меня за руку и, когда подошли к особенно глубокой луже, аккуратно поднял на руки, чтобы я не замочила обувь. Сердце екнуло от неожиданности, но я рассмеялась, ощущая лёгкость и защищённость одновременно. Он шёл уверенно, словно я была самой важной частью этого момента, и это чувство – доверие и тепло – разлилось по всему телу.

– Ты слишком осторожен!

– А кто-то должен быть осторожным, когда рядом такая важная пассажирка, – ответил он с улыбкой.

– Важная пассажирка? – посмеялась я. – И что за звание такое?

– Ну, это значит, что тебя ни одна лужа не заденет, – подмигнул он.

Мы продолжали бежать, смеяться и промокать под проливным дождём, а я впервые поняла, что момент может быть идеальным просто потому, что мы вместе.

Когда дождь усилился, я заметила, что он внимательно смотрит на меня:

– Слушай… а ты всегда так весело реагируешь на ливень?

– Честно? – прищурилась я. – Обычно я стою и жалуюсь. Но с тобой как-то легко.

– Это значит, что я должен чаще тебя сопровождать под дождём, – ответил он, ухмыляясь. – На всякий случай.

Когда дождь начал стихать, мы подошли к автобусной остановке. Куртка Алекса всё ещё лежала на моих плечах, волосы влажные, а сердце – быстрое, но каким-то странным образом спокойное.

– Ну вот, здесь мне пора прощаться, – сказал он, слегка смущаясь, как будто тоже не хотел заканчивать этот день.

Я кивнула, не зная, что сказать. Сердце стучало громко, и всё внутри хотело оставить этот момент вечным.

– Спасибо за куртку… и за лужи, – тихо сказала я, чуть улыбаясь.

– Я рад, что тебе понравилось, – ответил он, улыбка робкая, но тёплая. – Знаешь, мне кажется… мне кажется, что я хочу повторить это снова.

– Правда? – я немного рассмеялась, смущённо пряча лицо в плечо куртки. – Даже если снова прольёт дождь?

– Особенно если снова прольёт дождь, – сказал он, слегка наклонив голову, и глаза его блеснули. – С тобой всё кажется легче.

Мы стояли так несколько секунд, молча, пока автобус не подъехал. Я поняла, что хочу сказать что-то ещё, но слова застряли в горле. Алекс протянул руку:

– Ну… до следующей встречи?

– До следующей, – ответила я, и на душе стало тепло.

Я шагнула в автобус, бросив последний взгляд на него. Он стоял на остановке, мокрый, с лёгкой улыбкой, и я впервые почувствовала, что доверять кому-то может быть не страшно, а удивительно.

Автобус медленно приближался к моей остановке. Сердце всё ещё колотилось, а в груди оставалась лёгкая дрожь – смесь волнения и счастья. Куртка Алекса была промокшей, но мне казалось, что она всё равно греет, словно сохраняя тепло его присутствия.

Я вышла на тротуар, мокрая, волосы липли к лицу, платье прилипло к ногам. Каждое движение давалось с усилием, но внутри была улыбка, лёгкая и тёплая. Я сделала глубокий вдох и направилась к дому, стараясь не думать о том, что впереди меня ждёт бабушка.

Я едва переступила порог, как бабушка сразу бросила взгляд на меня.

– Стэлла! – её голос дрогнул от гнева. —Ты вся промокла! И в этом платье?!

– Я… дождь… – пробубнила я, пытаясь оправдаться, но слова терялись в комната.

Бабушка подошла ближе, и её взгляд пронзал меня. – Ты понимаешь, что это за платье?! Оно всё мокрое, оно испорчено!

Я чувствовала, как внутри всё сжимается. Я хотела сказать что-то про веселье, про лужи, про Алекса, но сразу поняла: это точно не подходящий момент.

Она окинула меня взглядом ещё раз, но тут её глаза зацепились за куртку на моих плечах. – И это что ещё за…? Чья это куртка?!

– Эээ… – я замялась, сердце ухнуло в пятки. – Это… ну… куртка…

– Ты ходишь по улице в чужой куртке?! – бабушка уже почти кричала, её недовольство росло на глазах. – И мокрое платье, и чужая одежда… Стэлла, ты хоть понимаешь, что творишь?!