Читать книгу: «Стриптиз для любимого и не только…», страница 4

Я продолжал лежать на кровати, наслаждаясь действиями Молли. Она села на возбужденный до предела пенис и прогнулась назад, придерживая в своих руках светло-русые волосы. Я гладил ее грудь обеими руками. Затем, скользнув вниз по талии, ухватил ее за бедра, помогая интенсивнее раскачиваться на мне.

Неведомо откуда появился свет, окутав нас с Молли своим теплом, словно одеялом. В этом сиянии, она была похожа на ангела, спустившегося с небес.

Впервые за все время, я наконец-таки смог показать Молли, что означает заниматься любовью. По выражению ее лица было понятно, подобное с ней случилось впервые. И не важно, сколько у нее было сексуальных партнеров, до встречи со мной. Главное, именно я помог окунуться девушке в мир любви, доселе не ведомой ей.

Молли легла рядом. Уставившись в потолок, молчала, лишь тихонько всхлипнула. Я заметил, как с ее глаз потекли слезы. Она облизнула губы, и те расплылись в сияющей улыбке. Затем девушка повернулась ко мне и непрерывно глядя мне в лицо произнесла:

– Как жаль, что мы не встретились с тобой раньше.

– Не важно, когда мы встретились. Главное, сейчас мы вместе.

– Все же раньше, было бы лучше.

Молли думала о чем-то своем. О том, во что не желала меня посвящать. О том, что я все равно намеревался выяснить.

Каждую свободную минуту я посвящал поисками неведомой правды о девушке, что любил больше жизни.

Бостон. Именно оттуда я решил начать действовать. Вначале, я провел два часа в местной библиотеке, в поисках электронной версии газет того времени. В какой-нибудь из них уж точно должна была сохраниться нужная мне информация.

Милая девушка, сотрудник библиотеки, сразу откликнулась на мою просьбу и помогла отыскать тот самый газетный номер, в котором описывались подробности ужасной трагедии.

– Кажется, это она. Да-да, это именно та статья, что вы ищите, – сообщила Летиция.

Майк, что был с Молли в одном детском доме, не обманул. Из статьи я узнал, что пять лет назад действительно произошел взрыв, приведший к пожару в левом крыле здания. В результате чего погибло несколько воспитателей, спасавших детей из огня. Состояние директора детского дома оставалось стабильно тяжелым. Так же, в пожаре погибло пятеро детей. Имена погибших детей, на момент написания статьи не раскрывались.

Пока я знакомился с первой статьей, Летиция отыскала еще одну газету, вышедшую спустя полгода. В ней говорилось о результатах расследования дела о взрыве и возгорании детского дома:

«По результатам расследования местной полиции, в левой части детского дома был совершен поджог, после чего и произошел мощный взрыв горючих веществ, находившихся в этот момент на кухне.

Директор детского дома, Ирена Палмер, получив сильные ожоги, провела полгода в реанимации. Медики всеми силами боролись за ее жизнь. В итоге, женщина выжила, но осталась инвалидом».

Я выписывал в свой блокнот встречающиеся имена из газетных статей. Кто знает, какое из них станет следующей ниточкой в моем расследовании?

Так же, из последней статьи я выяснил, что среди детей оказалась и Сирена Миллер, предположительно, которую я знал, как Молли Холмс.

Рабочий день подходил к концу. Необходимо было возвращаться домой. И возвращался я не с пустыми руками. Теперь мне было известно имя директора детского дома. Так же, имя журналиста, писавшего статью, а значит владеющего определенной информацией по данному делу. И главное, я знал имя следователя, ведшего непосредственно расследование о поджоге. Не много, не мало, но для первой поездки в Бостон было вполне достаточно.

Конечно, я не намерен был прекращать свое собственное расследование. Наоборот, намеревался выстроить четкий план действий и двигаться согласно намеченных шагов. Я понимал, для того, чтобы понять Молли, выяснить причину ее поведения, нежелания говорить со мной о своей жизни, мне самому придется пройти ее путь и прочувствовать то, что чувствовала она. Быть может тогда, моя душа успокоится и примет все, как есть. Но я должен был во всем разобраться.

А пока мне оставалось наслаждаться ее присутствием рядом, которое с каждым днем становилось приятнее и желаннее.

Я вошел в квартиру и окликнул Молли. Дожидаясь ее ответа, жутко испугался, подумав, что она вновь исчезла.

– Проходи в свою комнату. Я скоро буду, – наконец дождался я ее ответа.

– Пустишь в ванную? Мне нужно вымыть руки.

– Да, конечно, проходи, – вновь раздался бодрый голос девушки из ее комнаты.

Мы все еще жили и спали в разных комнатах. Молли не желала перебираться ко мне. К себе меня тоже не впускала. Для меня это было странно, даже дико. Мне хотелось засыпать и просыпаться рядом с ней. Как банально бы это не звучало, я хотел, чтоб она засыпала на моем плече, чтоб моя рука отекла от долгого нахождения в одном положении, но я продолжал лежать неподвижно, боясь даже пошевелиться, чтоб не потревожить спящую девушку.

– Ты закончил с мытьем рук?

Игривый голос Молли говорил о ее хорошем настроении и о том, что девушка явно что-то задумала. Мне оставалось лишь дождаться ее выхода из комнаты.

Она появилась в коридоре в весьма непривычном образе. Обтягивающий латексный костюм девушки-полицейского смотрелся на ней просто божественно, подчеркивая все прелести ее стройного тела. Полицейская фуражка, поверх нового парика, придавала ее лицу строгости.

Если Молли надевала парик, это означало лишь одно: меня ждет умопомрачительный стриптиз в ее исполнении. Несмотря на то, что я привык видеть девушку в париках, появившийся передо мной образ строгого полицейского вовсе потряс мое воображение.

– Будешь защищать или наказывать? – решил я подшутить, и похоже сделал это напрасно.

– Сядь! – крикнула Молли и чуть не ударила меня полицейской дубинкой.

Я увернулся и смирно сел в дальний угол кровати. Молли тем временем, достала наручники и направилась ко мне. Признаюсь честно, я умел ими пользоваться и не раз надевал их на задержанных мною людей. Только сейчас речь шла не о ком-то, а обо мне. Молли собиралась пристегнуть наручниками меня. Ее уверенные шаги и прежний строгий взгляд слегка пугали, но любопытство брало верх.

Мне безумно хотелось узнать, что же она задумала. Я готов был доверить ей не только кисти рук, но и свою жизнь.

Молли пристегнула обе мои руки к изголовью кровати. От этого действия мой пенис начал сходить с ума. Если бы не брюки, он стал бы по стойке смирно, словно солдат почетного караула. Не имея возможности хоть как-то ему помочь, пенису приходилось тесниться под сковывающей его одежду.

Будто по щелчку, моя комната превратилась в подиум с самой привлекательной стриптизершей, что я когда-либо видел. Молли, в совершенстве владевшая своим телом, вновь показала на что способна. От ее танца я весь вспотел. Хотел прикоснуться к ней, забыв про наручники. Они не дали мне этого сделать.

Стоило мне слегка приоткрыть рот, как Молли тут же грозила мне упругой полицейской дубинкой. Что она только с ней не вытворяла. Не знаю, что Молли желала показать мне, но я видел, как она наслаждалась происходящим. Ей нравилось видеть мое безудержное возбуждение. Нравилось, что я был в ее власти. Нравилось, что не я, а она, управляет процессом.

Полицейская дубинка скользила по телу девушки, проникая в самые потайные места. Она скользнула вверх по ноге, плавно обойдя лобок Молли, поднялась выше. Окутав оба соска, облеченные в полицейскую униформу, двинулись дальше по шее и оказались около рта девушки. Молли медленно провела языком вокруг конца дубинки, закатив при этом глаза.

В танце она медленно сняла с себя обтягивающий тело костюм. Оголившись полностью, Молли стянула с меня все, что было ниже пояса и проделала с моим пенисом то, что проделывала несколькими минутами ранее с полицейской дубинкой, после чего села сверху. Прикрыв ладонью мне губы стала плавно двигаться вперед-назад. Я не спускал с нее глаз, а она, не обращая на меня никакого внимания, выполняла задуманное.

– Отстегни меня, – в помутневшем от страсти сознании шептал я.

– Молчи! – приказала Молли, продолжая свои движения.

Она вцепилась обеими руками мне в грудь, оставляя после себя следы от длинных ногтей. В эту минуту я не чувствовал боли, но четко ощущал горячее ерзанье девушки поверх себя. В кульминационный момент она максимально выгнула спину, ухватив меня за ноги, громко простонала.

Не слезая с меня, Молли упала мне на грудь, продолжая тяжело дышать, после бурного оргазма. Не говоря ни слова, я дотянулся чмокнуть ее куда-то в макушку головы. Когда мы оба пришли в себя, она отстегнула мои руки, собрав свои разбросанные вещи, ушла. Я надел брюки на голое тело и проследовал за ней.

Поведение Молли было немного странным. Она никогда так не поступала. Как правило, после секса мы валялись в пастели, либо шли на кухню и курили у открытого окна. Но еще ни разу девушка не покидала меня так стремительно.

– Молли, ты в норме? – я стоял у ее двери, не решаясь войти.

– Я скоро, дай мне пару минут.

Я отправился на кухню, поставить чайник. Взяв свои сигареты, которые Молли все время называла махоркой, закурил. С каждым днем, вместо того чтобы понять девушку, я все больше запутывался в ней. Казалось, я никогда и не смогу разгадать ее.

Отпросившись на службе на пол дня, я вновь отправился в Бостон за ответами, на интересующие меня вопросы.

На этот раз, решил отправиться прямиком к следователю, расследовавшему дело о возгорании детского дома, пять лет назад.

Оказавшись в отделении полиции, я обратился к дежурному. К сожалению, мне не позволили ознакомиться с официальными материалами по интересующему меня делу. Толстый сержант, в замызганном от соуса мундире, не желал меня выслушать. Затем и вовсе, послал куда подальше.

Мне, во что бы то ни стало, необходимо было найти следующую ниточку, способствующую распутать запутанную жизнь Молли.

Я вышел из участка, открыл письменную книжку: «Алекс Мэдисон – журналист». Отыскав номер издательства, в котором работал Алекс, я намеревался поговорить с ним. Именно Алекс написал статью о поджоге. Возможно, он и сможет пролить свет на дело, которое не давало мне спокойно жить.

– Добрый день! Могу я поговорить с Алексом Мэдисоном? – максимально уверенно интересовался я у девушки, ответившей на мой звонок.

– Представьтесь пожалуйста и сообщите по какому вопросу? – уточняла девушка.

– У меня есть информация, которая может его заинтересовать, – слукавил я, чтоб мне наверняка позволили пообщаться с журналистом.

– Его сейчас нет в издательстве. Если вы представитесь, я передам ему, что вы звонили.

– Девушка, это информация, которую Алекс ищет долгое время. Если она не попадет к нему вовремя, то другое издательство, а не вы, получит сенсацию. Думаю, вы не хотите этого допустить. Продиктуйте мне его мобильный номер, я сам свяжусь с Алексом.

Конечно, я мог поступить иначе. Попросить своего друга Питта разузнать все данные на любого из интересующих меня людей. Но, Питт, итак, придержал информацию о Молли, еще одна просьба была бы неуместной. Да и впутывать своих друзей в проводимое мною расследование, которое не сулило ничего хорошего, было слишком не безопасно.

– Ну, хорошо, – голос девушки стал тише. – Записывайте его номер. Только прошу, не говорите, что это я его вам передала. Я недавно в издательстве и не хотелось бы из-за вас потерять работу, – пояснила она, – Плюс ко всему, у нас так не принято, да и Алекс безумно этого не любит.

– Да, конечно! Как скажите, – соглашался я на все условия девушки, только бы она не передумала и сообщила мне номер журналиста.

Разузнав необходимую мне информацию, я без промедления набрал номер Алекса. Ждал долго. Наконец, на том конце сняли трубку.

– Алекс Мэдисон, слушаю! – представился строго журналист.

Я вкратце объяснил ему цель своего звонка. Алекс выслушал, после чего добавил:

– Я сегодня в отъезде. Можем встретиться завтра, если вам будет удобно.

Расстроившись, что моя поездка в Бостон оказалась не столь продуктивной, как хотелось бы, я все же принял предложение Алекса. Понимая, что на работе снова придется отпроситься, в счет отработки пропущенного времени, я расстроился пуще прежнего. Вдруг резко захотелось выпить. Ноги сами несли меня в бар, расположенный неподалеку.

– Виски, – попросил я бармена, усаживаясь за барную стойку.

Молодой парень мигом исполнил мой заказ. Я, долго не думая, выпил залпом все содержимое стакана.

– Повтори, – вновь обратился я к бармену.

Тот, ловко управляясь с объемной бутылкой спиртного, вновь плеснул мне в стакан обжигающего губы напитка.

На этот раз, прежде чем выпить, я медленно крутил стакан против часовой стрелки, не придавая особого значения своим действиям. Подсевшая рядом девушка, наблюдала за мной некоторое время. Когда я все же обратил на нее внимание, она решила заговорить со мной.

– Подобное, лечится подобным, – произнесла шатенка, с пышной копной волос.

– Вы все не верно растолковали, – пояснил я.

– Неужели? Кольца нет, значит, вы не состоите в браке. Первую рюмку выпила не раздумывая – снимали стресс. Вторая, явно будет лишней, но велик соблазн отправить ее вслед за первой. А ваши движения говорят о чрезмерной задумчивости над сложившейся ситуацией.

– Все, что касается спиртного и моих действий прямо в точку. Но с чего вы решили, что речь идет о девушке?

– Хм. Если дело касалось бы работы, то и вторую рюмку вы выпили бы так же бойко, как первую. Речь и не в деньгах. Взгляд не тот.

– Что же во взгляде моем вы смогли прочесть?

– «Быть или не быть», вот в чем вопрос.

Я рассмеялся. Незнакомка была права. Я думал о том, стоит ли вообще продолжать начатое расследование, или быть может закончить все здесь и сейчас. Не знать прошлого, не беспокоиться о будущем, наслаждаясь сегодня тем, что есть у меня с Молли.

– Хорошо разбираетесь в людях? – поинтересовался я, удивившись проникновенному объяснению девушки.

– Просто люблю наблюдать за людьми.

– Вот так, все просто?

– Так просто, – улыбчиво ответила незнакомка.

– В таком случае, может подскажите, как мне быть?

Девушка, слегка прищурившись, взглянула мне в глаза. Затем продолжила:

– Поговорите с ней. Может, она не так глупа…

– В этом-то и вся проблема. Она вовсе не глупа. Но к моему несчастью, не желает со мной ничего обсуждать.

– Знаете, за долгие годы наблюдений, я кое-что уяснила. Почему-то в обществе бытует мнение, что глупой быть легче. Глупости все прощают.

– Часто используете эту теорию?

– Нет.

– Не получается?

– Не совсем. Просто предпочитаю говорить прямо, без прикрас.

– Смелая позиция, – произнес я, задумавшись о своем, тихо добавил, – и верная.

Точно! Говорить все прямо в лицо. Что может быть удобнее этого? Возможно, не будь Молли той, кем я ее узнал, не влюбись я в нее по уши, поступил бы именно так. Сейчас я не мог позволить себе этой роскоши. Я видел, что с ней происходит что-то странное, то, что простому человеку не понять с первого взгляда. Я не мог говорить прямо и без прикрас, только не с ней.

– Моника, – представилась девушка, протянув мне руку, для пожатия.

– Прости, Моника. Не сегодня, не в этот раз, – ответил я, подмигнув девушке.

Так и не допив виски, я рассчитался, оставив бармену не плохие чаевые. Уходя, я четко ощущал на себе провожающий взгляд Моники, симпатичной девушки, прекрасно разбиравшейся в незнакомых ей людях.

Я примчался в Чикаго, в свою некогда ненавистную квартиру, пропахшую табачным дымом. Из ненавистного на протяжении пяти лет жилья, Молли смогла сотворить уютное гнездышко, в которое хотелось вернуться.

Где бы я не находился, я мчался к той, что смогла наполнить светом мою жизнь, невзирая на все ее секреты. Вот только, каждый раз, возвращаясь домой, я боялся не обнаружить там Молли. В этот раз мои страхи оправдались. Молли не было в квартире. Я судорожно набрал ее номер мобильного телефона, боясь даже представить, куда на этот раз она могла исчезнуть. Страхи были напрасны. Молли попросила меня подняться на крышу дома.

Не знаю, зачем она туда поднялась, и кто открыл ей запертую дверь, ведущую наверх. Я поднялся к Молли. Она стояла у самого края крыши и молча смотрела на город.

– Иди сюда, – попросила Молли, протянув мне руку.

– Все в порядке? – с испугом поинтересовался я.

Молли ничего не ответила. Словно в оцепенении продолжила стоять на месте. Я взял ее за руку и стал рядом.

– Куда ты смотришь? – я пытался понять, что происходит, но похоже напрасно.

Не похоже было, чтоб Молли пила или куда хуже, употребляла наркотики. Но странности в ее поведении с каждым днем настораживали меня все сильнее. Она все еще не желала открыть хоть малейшие подробности своей прошлой жизни. В связи с этим, мне следовало ускориться в своем расследовании.

– Молли, зачем мы здесь? – тихонечко спросил я.

– Прислушайся.

Я послушал Молли и стал внимательно вслушиваться в даль. Кроме звуков шумного ночного города, ничего не услышал. Молли, умиротворенной улыбкой, взглянула на меня.

– Ну, как?

Я пожал плечами.

– Ты ничего не слышишь? – искренне удивилась Молли. – Джаз. Уже больше часа где-то в дали играет джаз.

Я еще никогда не видел ее такой. Сложно даже подобрать слов, чтоб описать ее восторженный взгляд. Не знаю, что связывало Молли с джазом, но она будто растворялась в каждой услышанной ноте.

Если бы она могла летать, то наверняка спрыгнула бы вниз и воспарила над городом туда, где звучали ноты невероятно красивой и завораживающей музыки.

От некогда дерзкой девчонки не осталось и следа. Молли, молодая девушка, с ее-то тараканами в голове и джаз. Никогда бы не подумал. Сейчас она была сама на себя не похожа. Сказочная, ранимая, стояла и проникновенно вслушивалась вдаль. Ее не хотелось тревожить. Только наблюдать за непроизвольной реакцией, вызванной звучанием джаза.

Я же, никогда не увлекался джазом. Лет десять назад, услышав песни джазовых исполнителей, ни одна клеточка моего организма не дрогнула. Тогда-то я и сделал вывод, что подобная музыка не для меня. Но в эту минуту я был убежден, что нам с Молли обязательно нужно сходить в джаз клуб.

И пусть мне по-прежнему будет безразлична музыка, я готов весь вечер любоваться умилительным лицом любимого человека.

Спустя минут пятнадцать, музыка, доносившаяся из далека, утихла, вернув мне прежнюю Молли.

– Как прошел твой день? – резко поинтересовалась она, отступая от края крыши.

– Да, в общем, ничего необычного, – ответил я, вовсе не удивившись резкой перемене ее эмоционального состояния.

– Я впервые готовила лазанью. Признаюсь честно, рецепт подсмотрела в интернете. Надеюсь, она будет съедобной.

Молли помчалась впереди меня, будто куда-то опаздывала.

– Ну же, Джереми, ты идешь? Я ужасно голодна.

– Почему не поела? – как-то не задумываясь произнес я, чтоб поддержать разговор.

– Ждала тебя, чтоб вместе поужинать, – с упреком и обидой в голосе, ответила Молли.

– Прости, я задержался.

Я делал то, что мне было вовсе не свойственно: врал. Врал даже в мелочах. Молли не догадывалась об этом, по крайней мере, я искренне на это надеялся. Но, от каждой произнесенной мною лжи, от каждого недосказанного слова, от расследования, осуществляемого за ее спиной, имеющего к ней непосредственное отношение, мне становилось не по себе.

Я желал узнать ее прошлое, в надежде, обрести счастливое будущее, но упускал возможность быть счастливым в настоящем. Здесь и сейчас, вот что поистине было важно. Упуская из вида очевидные вещи, на следующий день я продолжил гнаться за таинственным прошлым Молли.

Возлагая большие надежды на встречу с журналистом, я вновь помчался в Бостон.

– Это было очень странное дело. В полиции, провели не одну экспертизу. Абсолютно каждая из них показала, что вначале был поджог, а уже потом взрыв. Но это невозможно. Я говорил со свидетелями. Все, как один, утверждали, что прогремел взрыв и уж потом появилось пламя. Я считаю, что факты специально исказили. Думаю, кому-то в полиции это было выгодно.

Журналист жадно поедал гамбургер, запивая его колой.

– Но кому? – я старался сложить картину пожара детского дома пятилетней давности.

– А вот этого я не знаю. И честно говоря, – Алекс пригнулся ко мне ближе, мельком оглядываясь по сторонам продолжил, – даже знать не хочу. Иметь дело с местной полицией, себе дороже.

Я оглянулся, в кафе, в котором мы сидели, было безлюдно. Зачем-то пригнувшись ближе к журналисту, шепотом спросил:

– Что вы имеете ввиду?

– То и имею.

Алекс выглядел слегка напуганным. Он действительно чего-то боялся. Оставалось непонятным, по какой причине он все же согласился встретиться со мной.

– Простите, мне больше нечего добавить.

Парень суетливо засобирался.

– И на этом спасибо! – ответил я ему и принялся делать заметки в своем блокноте.

Журналист натянул на голову цветную вязанную шапку, укатался в длинный шарф, с аналогичным орнаментом, надел куртку. Перед уходом, продолжая оглядываться по сторонам, Алекс неожиданно добавил:

– Хотите дружеского совета? Забудьте все, что вам известно. Возвращайтесь в Чикаго и живите спокойно. Иначе, имеете шанс завести себе врагов.

После этих слов, парня словно ветром сдуло. Меня же, слова журналиста нисколечко не испугали, но насторожили.

Сейчас, я пуще прежнего был убежден в том, что иду в верном направлении. Алекс не оставил мне видимой зацепки для дальнейших поисков. Но он явно указал на место, в котором кроется вся правда произошедшего.

Не желая терять времени, я отправился по следующему адресу, записанному у меня в блокноте.

Стоя на крыльце дома Ирэны Палмер, бывшего директора подожженного детского дома, я усердно пытался достучаться до его хозяев. Каким бы настойчивым не был удар в дверь, мне никто не открывал. Я уже отчаялся, хотел было уйти, но в этот момент в соседнем дворе появилась милая старушка, выбрасывавшая мусор.

– Простите, – обратился я к ней, – я ищу Ирэну Палмер. Не подскажите, где она может быть?

Старушка внимательно вглядывалась мне в лицо, а затем спросила:

– Что? Я вас не слышу. Аппарат забыла надеть, – пояснила она, указывая на ухо.

Соседка Ирэны Палмер не только плохо видела, но и без своего слухового аппарата ничего не слышала.

Я подошел к ней, помог с мусором. Затем жестами, на сколько это было возможным, старался объяснить, свою просьбу. Старушка отмахнулась от меня и скрылась в доме. Я, чувствуя себя беспомощным идиотом, стоя посреди чужого двора, тяжело вздыхая, готов был опустить руки. Но, не тут-то было. Старушка, выглянув на улицу, подозвала меня к себе.

– И чего ты там стал, как статуя? Говори, что хотел.

Старушка надела очки с толстыми линзами. Не помню, чтоб я видел подобные хоть у кого. Так же, нацепила свой слуховой аппарат и превратившись в молоденькую озорную девочку, забегала по кухне в поисках сахарницы.

– Утром еще тут была, а сейчас куда делась, не понимаю, – щебетала бабушка.

На вид, ей было лет девяносто. Она все забывала на ходу. При этом, живо шевелилась, разрывая все стереотипы о своем преклонном возрасте.

– Ах, так вот куда я ее поставила, – обрадовавшись пропаже, воскликнула старушка. – Вам один кусочек или два?

Женщина передала мне цветастую чашку с чаем. Я сел за кухонный стол, не дожидаясь позволения хозяйки. Отвлекать по таким пустякам и без того загруженный мозг женщины, было крайне неудобно.

– Спасибо. Я сам, – ответил я, желая самостоятельно подсластить свой чай.

Но, старушка оказалась настойчивой. Она дрожащими руками бросила мне в чашку два кубика сахара. От чего, в чашке непроизвольно произошла буря и кипяток, огромной волной, выплеснулся на блюдце. Меня чуть было не обдало кипятком. Я одернул ногу, едва не свалив милую старушку с ног. Она не придала этому значения, вовсе не заметив последствий бури в чашке с чаем.

Старушка уселась напротив меня и расплылась в обаятельной улыбке. Я почувствовал себя слегка неловко, можно сказать, даже растерялся.

– Печеньку? Сама пекла. Подруга должна была заскочить, но ей поплохело. Если не помрет, завтра придет, – вполне серьезно говорила старушка, потягивая горячего чая.

Всегда удивлялся юмору пожилых людей. Они смеялись искренне, в том числе и над собственным возрастом. Казалось, будто подобными шутками, еще на некоторое время, продлевали себе жизнь.

– Простите за то, что потревожил вас, я ищу бывшего директора детского дома Ирэну Палмер. По имеющимся у меня данным, она должна проживать в соседнем доме. Я стучал, мне не открыли. Не подскажите, как я могу ее найти?

– Ирэн здесь больше не живет. После пожара она совсем сдала, хотя и молодая еще. Какое-то время жила тут, но ее постоянно мучали кошмары. Она чуть было даже руки на себя не наложила. Поэтому, дочь забрала ее к себе. Теперь Ирэн живет у нее.

– Она что-то рассказывала, про пожар в детском доме?

– Говорила, что лучше бы погибла в тот день там, хоть совесть не мучала бы.

– Не знаете, почему она так говорила?

Старушка оказалась сговорчива и мне лишь нужно было указать направление, как она тут же рассказывала все, что ей было известно.

– Не знаю, – пожала бабуля плечами, – там ведь и ее коллеги и воспитанники погибли. Каждый сошел бы на ее месте с ума. А она старалась держаться молодцом. Правда, после того как к ней этот мужчина, на черном автомобиле приезжал, так она и закатывала истерики. Ходить-то сама не могла, осталась прикованной к коляске, да и ослепла почти на все сто процентов, после сильного ожога.

– А что за мужчина приезжал к ней?

– Да, кто ж его знает. Следователь, наверное. Ежели допытывал бедную Ирэн. Я как-то мусор выбрасывала, тогда я еще не носила аппарат, но точно слышала, как она кричала ему, чтоб он оставил ее в покое, что она ничего не помнит.

– Так и сказала?

– Да. Кричала: «Оставь меня! Я ничего не помню и сказать тебе ничего не могу!». А он ей: «Ну, смотри, если узнаю, что солгала, будешь иметь дело лично со мной», – перевоплощению и игре голоса пожилой женщины, мог позавидовать любой артист. Делала она это профессионально и с огромным удовольствием. – Представляете? И это после того, что она чуть не погибла. Бедная Ирэн.

Я еще не знал, пригодится ли мне данная информация. Является ли она вообще важной, но на всякий случай открыл свой блокнот и сделал там соответствующие записи.

Старушка не расспрашивала меня ни о том, кто я, ни по какой причине интересуюсь ее бывшей соседкой. Мы допили чай с подгоревшим печеньем. Мило побеседовали. Она даже показала мне свой старый альбом с семейными фотографиями, который лежал на самом видном месте в гостиной. Женщина пояснила, что любит пересматривать фотографии, предаваясь воспоминаниям о прожитой жизни.

– Это было чудесное время, – рассказывала старушка, указывая на одно из фото. – Я всю жизнь проработала режиссером в театре. А в тот год, когда сделано данное фото, мы показывали спектакль в детском доме. Благодарнее публики я никогда еще в своей жизни не видела. С тех пор мы всей семьей и начали посещать этот детский дом. Если бы не внезапная смерть моего супруга, то мы обязательно усыновили бы кого-нибудь. Они только с вида такие озлобленные, ведь им тоже хочется любви, как и каждому из нас. А внутри, если чуть копнуть, там сплошные руины, которые в одиночку не разобрать. Их так легко ранить.

Голос старушки дрожал, челюсть завибрировала вверх-вниз, тут же намокли глаза. Она говорила, наглаживая детей, изображенных на фотографии, будто старалась дать им частичку своего тепла.

Мне же, нужно было собираться в обратный путь. Взяв адрес дочери Ирэны Палмер, я поблагодарил старушку за душевную беседу с чаем.

Добравшись до Чикаго, я отправился прямиком домой. Дул легкий декабрьский ветер. Мне в лицо, то и дело, врезались частицы чего-то холодного и влажного. Я даже не сразу понял, что это было. Проходя мимо фонарного столба, тускло освещавшего улицу, я поднял голову к небу. Сейчас-то я и заметил первый снег. Снежинки, подхваченные ветром, не сразу падали на землю. Медленно кружа в зимнем танце, они пробирались за шиворот, окутывали собой деревья, спешили коснуться лица, заранее зная, что погибнут, превратившись в капельки воды.

С каждым моим шагом снежинок под ногами становилось все больше. Когда я оказался во дворе своего многоэтажного дома, земля полностью была покрыта снежным покрывалом. Остановившись на мгновение, я закрыл глаза и замерев на месте, вдыхал свежий запах зимней сказки.

В Чикаго еще никогда не было столь свежего воздуха. Возможно, в свете повседневной суеты, я раньше этого не замечал. Открыв глаза, в окне своей квартиры, я увидел Молли. Она махнула мне рукой, я ответил ей тем же.

Увлекшись своим расследованием, я упустил из вида приближавшееся Рождество. Не помню, чтоб мы с Молли что-то планировали. В последнее время, мы вовсе мало общались. Работа отнимала большую часть моего времени. Следующим вечером, я решил искупить свою вину.

– Собирайся, у меня для тебя сюрприз, – сообщил я, не раскрывая подробностей.

– Я не любитель сюрпризов, – настороженно ответила Молли.

– Поверь, этот тебе понравится.

Спустя минут двадцать, Молли ждала меня в прихожей.

– Не ожидал, что справишься так скоро, – удивился я скорости сборов Молли и ее внешнему виду.

Она поистине умела удивить. Надев строгий костюм, длинное пальто и шляпу, поверх очередного нового парика, Молли была похожа на кинодиву. Я, ослепленный ее красотой, потерял дар речи.

– Думаю, мне стоит переодеться, чтоб соответствовать тебе, – пробормотал я, продолжая таращиться на девушку.

Молли ухмыльнулась.

– Лейтенант, ты и в своем свитере прекрасен. Надевай куртку, пошли уже, пока я не вспотела.

Я мигом натянул ботинки, и мы спустились во двор, где нес дожидалось такси.

Всю дорогу Молли смотрела в окно, держа меня за руку. Изредка поворачиваясь ко мне, мило улыбалась.

Вторые сутки, словно по заказу, в вечернее время шел снег, устраивая невероятное зрелище для Чикаго. Весь город утопал в снежных покровах. Движение на дорогах было затруднено. Коммунальные службы, вышедшие на борьбу со снежной стихией, бесперебойно курсировали в разные стороны. Пешеходы куда-то торопились, то и дело скользя по тротуарам. Казалось, будто только мы с Молли в этот момент счастливы от того, что идет снег.

Машина остановилась у указанного адреса. Я торопливо вышел и открыв дверь своей спутнице, подал ей руку. Мне хотелось, чтоб сегодняшний вечер стал особенным. Особенным для нее.

Молли вышла и прочитав надпись на стене заведения, куда мы прибыли ахнула.

– Не верю своим глазам. Спасибо!

Она чуть было не расплакалась, обнимая меня. Еще некоторое время Молли стояла и удивленными глазами таращилась на вывеску.

– Может пройдем внутрь? – предложил я, не зная, как долго она намеренна смотреть на пеструю надпись джаз-клуба.

Я заранее зарезервировал столик. Сняв верхнюю одежду, мы прошли в зал. Я, как и Молли, оказался здесь впервые. На первый взгляд, атмосфера казалась мрачноватой. Как только зазвучали первые ноты джазовой композиции, мои сомнения рассеялись. Каждая деталь в зале была под стать музыке, голосу, общему ощущению от джаза. Молли восторженными глазами слушала музыку, не желая и на секунду отвлечься. А я впервые в жизни полюбил джаз. Он подарил мне новую Молли, такую, какую я ее еще не знал.