Читать книгу: «Бездна», страница 3

Однажды, наверное вечером, а может и утром пришёл Дэн. Дверь распахнулась перед ним, и он энергично как весенний ветер, с букетом ромашек, почему то ему нравилось дарить их мне, вошёл в мою палату. Всё словно завертелось под действием его энергии.

– Тебе уже лучше, мой друг? – Спросил он беззаботно и весело. – Я смотрю, ты порозовел первый раз за долгое время! Слушай, как же у тебя здесь душно. – Сказав это, он открыл окно и маленький хоровод снежинок занесло ветром.

– С Рождеством тебя!

Дэн поставил ромашки в банку, как и в прошлый раз.

– Прости что сообщаю тебе календарную дату, но не мог сдержатся, и не поздравить! Извини.

Я приподнялся на локтях, действительно мне становилось лучше, снова появлялась способность шевелиться.

– Дэн, ты как всегда вестник праздника. – Сказал я, насколько мог весело. – Лис будет печь праздничный пирог, как она делала в прошлое Рождество?

– Не знаю. К обеду будет яснее. Ба, да ты же не знаешь, что отмочили Санек с Петриком! – оживившись от воспоминаний воскликнул Дэн.

Неделю назад напившись сели на машину и взяли с собой Санькова питбуля. Их остановил гаишник и там… ну ты знаешь, как обычно: «Откройте багажник, почему ремешок не пристёгнут, что-то у вас цвет глаз нездоровый давай до лаборатории доедим…» – И всё в таком духе. Они ему предложили сесть в машину, чтобы, как говорится, решить вопрос на месте. Мент не опытный попался, сел а там питбуль рядом. Служитель закона испугался и хотел выйти, но пёс рычит да так страшно, что тот передумал. Ну а ребята по газам.

Они весь день катались так по городу, по ресторанам ходили, а мент сидел в машине с собакой. Вечером машину припарковали, а собаку с постовым там оставили, он к тому времени уже ни слова сказать не мог, поэтому не возражал. Главное он и вначале не очень ругался… питбуль страшнее рычал. С утра, когда вернулись, открыли дверь, собака выскочила и давай лизаться, а мент на месте сидит. Они ему:

– Тебе что там понравилось?

Он молчит. В общем, увезли служителя закона в больничку он так ни слова и не промолвил. Ты представляешь жесть какая?!

– Даа! – Сказал я.

Этот рассказ, с одной стороны, напоминал о весёлой жизни за периметром больницы, а с другой новое чувство глупой бессмысленности разрасталось во мне на протяжении всего Дэнова рассказа. Я понял, что мир стал для меня другим и постоянная смена приключений уже не кажется такой привлекательной, а лишь вызывает усталость. Поэтому я разделял веселье Дэна только наполовину.

Мы посмеялись вместе с ним, он рассказывал мне другие новости, говорил, что устроился в хорошую фирму на хорошую должность. Но, он не хотел там работать, это его отец сказал, что не доверит ему дела компании, пока тот не проработает несколько лет в другой фирме и не поймёт, что к чему творится в реальном мире.

– Работа, конечно, не ахти, приходится вкалывать, как обычному клерку. – сказал Дэн. – но без этого никак, ты же знаешь моего старика! Проще тебе было на Порше под грузовиком проскочить без последствий. Не обижайся!

Мы проболтали легко и беззаботно несколько часов. – Скорее болтал Дэн, а я поддакивал и смеялся, когда тот шутил. Мне было тяжеловато и не привычно говорить, тем более это был мой первый разговор с живым человеком за долгое время. А Дэн, по-моему, был очень рад, что может, наконец-то поговорить со мной.

Потом дверь в палату медленно и плавно растворилась. Грациозной походкой вошла Лис. Она скорее плыла, чем шла по комнате. Приветливо улыбалась и не качнула никому головой в знак приветствия, пока не подошла ко мне, потом, поцеловав меня, обнялась с Дэном.

– Я смотрю, у вас был интересный разговор. Я надеюсь, вы не очень расстроитесь что я помешала?!

– Да нет, что ты! – сразу сказал Дэн. – Нашему другу кажется лучше, он наконец-то стал говорить.

Я улыбнулся в ответ, Лис улыбнулась мне.

– Тебе действительно лучше? – Спросила она. – Мы можем уйти, если ты хочешь.

– Да нет что ты, мне приятно, тем более сегодня такой праздник!

Я с трудом произнёс столь длинное и эмоциональное предложение, но пришлось сделать усилие иначе Лис скорее всего ушла бы и увела бы за собой Дэна. А, я только начал снова чувствовать прелесть вкуса общения с людьми.

– О да, я не поздравила! Думала, ты не хочешь слышать о календарных датах. Но раз ты знаешь… С праздником тебя мой дорогой! Кстати ,в этом году я решила не печь пирог. Так не хочется напрягаться, да и тебя не будет с нами.

Для Лис Рождество, наверное, было таким же праздником, как и все другие праздники, мне кажется, она их вообще не различала, разве что только свой день рождения. Любой праздник для неё был просто поводом для веселья и не как иначе.

Мои посетители начали говорить наперебой, рассказывая последние новости и делясь мыслями. Лис, заново пересказывала мне некоторые истории, которые уже рассказал Дэн до её прихода. Когда Дэн пытался остановить её, чтобы она не повторялась, Лис не слушала, говорила, что он наверняка что-нибудь забыл.

Потом вдруг сказала:

– Знаешь, Петрик с Саней тоже хотели тебя навестить. Просили позвонить, если ты не против. Ты как?

– Конечно, раз уж у меня сегодня развёрнутая аудиенция пусть приходят все! – С улыбкой сказал я, стараясь найти под одеялом новое удобное положение.

Она достала из сумочки свой маленький телефон, быстро нашла номер:

– Аллё, Петь, с праздником. Он говорит, что не против вас видеть. Приходите. Сегодня он в духе, кажется. Дэн тоже здесь.

Через некоторое время приехали ребята. В руках у них было шампанское, торт, охапка цветов. Рождественский ягнёнок из теста. Они смеялись, засыпали меня лепестками роз, пробкой от шампанского чуть не разбили лампу на потолке. Медсестра разволновалась не на шутку и, закудахтав голосом несушки, начала протестовать. Но они успокоили её, выпроводили.

– Жалко тебе нельзя, ну ничего поправишься, выпьешь большую штрафную, мы сосчитаем всё, что ты не допил.

– Давайте, ребята, поправляйся! Ура!

– Мне нельзя я за рулём.

– Ну вот, Дэн ты опять всё опошлил, не беспокойся, я позвоню папиному шофёру.

– Ну, ура! Поправляйся.

Потом за праздник, за дом, потом за каждого присутствующего, потом опять за меня… Я вроде был с ними, а вроде и нет. Ребята не оставляли меня без внимания, но в то же время казались какими-то чужими. Их веселье не очень напрягало, но и не затягивало.

За время, проведённое в больнице, я привык к боли и не особо замечал, что всё тело ломило, ныло, зудело. Особенно в первые дни пребывания здесь, но и теперь, несколько месяцев спустя боль не оставила меня окончательно, особенно в вечерние часы перед сном. Я смотрел на счастливых друзей, а у самого начинала кружиться голова. За окном был слышен звук фейерверков. Зашла взволнованная медсестра, которая словно почувствовала моё ухудшающееся состояние, и громко объявила, что праздник для моих друзей в этом месте подошёл к концу. Они посмотрели на меня, я кивнул, они ушли, нехотя, но сразу.

В скором времени я уснул, день был тяжёлый и необычный.

И вот снова, я иду по коридору. Сначала это коридор между людей. Они кричат, смеются, взрываются хлопушки, вдалеке слышен колокольный звон. Снег хрустит под ногами, на улице темно и почти не видно луны. Чем дальше я иду, тем более размытыми становятся краски. Окуляры моих глаз словно теряют резкость, но я продолжаю идти дальше. Коридор становится бетонным, как если бы я шёл в бункер, спереди его стены словно тонут в чернильной ванне. Через несколько шагов сгущается мрак, исчезают и границы коридора. Я остаюсь в звонкой кромешной темноте, но пройдя ещё немного в неопределённом направлении, интуитивно пытаюсь нащупать дверную ручку. Тут же вспоминаю, что за дверью праздник и я приглашён, меня там джут, открываю дверь, и яркий свет наполняет всё вокруг. Вокруг снова люди, они пьют шампанское, смеются, жгут бенгальские огни, обнимают меня. Я обнимаю их, нам весело. В этой толпе все мои друзья: Дэн, Петрик, Саня и другие. Конечно, там есть и Лис. Она в гладком тёмном платье с широко распущенными волосами, в одной руке у неё бокал шампанское, в другой бенгальский огонь. Она смеётся и слегка приседает от смеха. Ко мне подходит Дэн с двумя бокалами. Мы обнимаемся, пьём до дна и бьём бокалы об пол, снова обнимаемся. Какие-то люди сразу убирают осколки. В углу залы стоит большая ёлка вся украшенная разноцветными игрушками, сверху её венчает летящий ангел с трубой. Лис обращается ко всем и приглашает пройти к столу. Мы медленно следуем за ней.

Стол большой круглый накрыт белой скатертью, вокруг на высоких стульях уже расселось большинство гостей. Из всего угощения на столе только выпеченный из теста рождественский ягнёнок. Все гости сидят напротив своих белых круглых тарелок с серебряными ножами и вилками в руках. Они ждут, когда Лис разделит ягнёнка. Лис держит в руках большой зубчатый нож и собирается резать угощение. Всё в комнате начинает меняться и в то же время остаётся прежним. Я не вижу ничего кроме ягнёнка, который становится младенцем. Я кричу Лис:

– Стой!!!

И слышу вдалеке ритмичные крики:

– Давай, давай…

Мне становится страшно я хочу проснуться и не могу, смотрю на младенца, он лежит на белом блюде и смотрит на меня своими большими глазами, улыбается так спокойно и по-взрослому. Я стараюсь бежать к нему, а на самом деле убегаю, начинаю кричать и просыпаюсь.

Снова ощущаю невероятную боль, вокруг врачи, они пытаются меня успокоить. Медсестра говорит, что у меня был приступ, она думает, что это из-за посетителей, которые устроили в моей палате сегодня настоящий дебош. Я смотрю на неё и не понимаю о чём она говорит, только шепчу ей в ответ:

– Там же младенец они убьют его…!

– Умер уже, вчера, точнее с утра сегодня… Ой, о чём это я… Это же в родильной палате. Ладно, отдыхайте лучше.

Мне ввели лекарство, и я заснул глубоким, спокойным сном без сновидений. Когда я открыл глаза из окна светило солнце. Сиделка принесла мне мой жидкий завтрак. Я проглатывал его ложку за ложкой, бессмысленно глядя в окно. За ним снежинки кружились в зимнем танце. Они появлялись из тумана серого неба, как из-за кулис театра, выполняли разные пируэты и летели дальше вниз. Их было так много, и они были настолько большими, что мне казалось, облака пришли в гости с неба на землю и не просто просыпались снегом, а поселилось где-то за моим окном. Я любовался снегом, думал сам не знаю о чём, проглатывая ложку за ложкой жидкую безвкусную пищу.

***

К концу зимы, продолжая свои духовные поиски я стал понимать, что без живого участия в жизни Церкви мне не удастся действительно достоверно понять догматы её учения. Это всё равно что, иносказательно выражаясь, заговорить на иностранном языке выучив одну лишь грамматику и написание слов полностью опустив при этом произношение. Поэтому, когда ко мне однажды пришла мать, она регулярно навещала меня все это время, и перед рождеством заходила, в сочельник, только не сказала, что наследующий день рождество. По-моему, она стала даже набожной, только не подавала вида. Я попросил её привести ко мне священника. Мама обрадовалась и обещала поговорить с отцом Михаилом, чтобы тот зашёл ко мне при первой возможности. Потом она села на край кровати и долго рассказывала о своей жизни. Не знаю, что на неё нашло, может она достигла того возраста, когда человек начинает жить воспоминаниями теряя жизненную активность или моя авария невзначай сблизила нас, но раньше она этого не делала или делала настолько редко, что я этого не помню.

Я слушал рассказы про её детство, про то как они жили в деревне, потом она поехала учится, и здесь познакомилась с папой…

Она жаловалась, что её снова бросил любовник, с которым она жила уже около четырёх лет. Он, как и все остальные ушёл к молодой, а мама осталась не с чем. У матери было тяжело на душе, я долго молча слушал её и старался отвечать, когда этого требовалось.

***

Через два дня ко мне пришёл отец Михаил. Батюшка простой, сердечный, ему были не чужды общечеловеческие пороки, а хитросплетения христианской догматики не особо волновали его разум, но я ему доверял. Наша семья знала его долгие годы. В конце непродолжительного разговора он мне сказал:

– Одно дело читать, а другое применять на практике. Надо тебе исповедоваться и причаститься, попробуй молиться побольше, и тебе это поможет. Знай, что не мы открываем Бога, а Он Сам открывается нам, тихо и кротко, в тот момент, когда мы этого меньше всего ждём. Наша задача подготовится к этой встрече, открыть перед Ним двери своей души, чтобы Он мог прийти в неё и поселится в очищенном от страстей сердце. Помни, что Бог не ломится в закрытую дверь, а стоит, и ждёт, пока Ему отворят.

Мне понравился ответ отца Михаила, я последовал его совету, исповедовался и причастился.

Он пришёл в ближайшее воскресенье с запасными Дарами, мы долго читали молитвы, я лёжа, а он, стоя на коленях. Потом я рассказал ему всю свою жизнь. Странно, о проделках, которыми я хвастался перед друзьями, отцу Михаилу было чрезвычайно тяжело рассказывать. Он не ругал меня, ни одним словом не осудил, практически молча выслушал и отпустил грехи. Ближе к вечеру я причастился. Мы прочли благодарственные молитвы, и я уснул спокойным сном младенца. Словно дошёл до желанной точки и, заслужив долгожданный привал, в полной мере решил насладиться спокойным отдыхом.

Наверное, этот день был кульминацией моего религиозного подъёма, проснувшись, я жалел, что злополучным вечером сев за руль машины не поехал к отцу Михаилу, а отправился бессмысленно гонять по дороге, пытаясь выплеснуть накопившуюся в душе ярость.