Читать книгу: «Яблони, Ангелы, птицы», страница 3

«В августе падают звезды и яблоки…»

 
В августе падают звезды и яблоки
С тихим шлепком свержения.
В августе реже поют зяблики.
Близится Преображение.
 
 
Август склоняет буйную голову
К ждущей в прихожей осени.
Прохладно становится, хоть и не холодно.
В деревьях – первые проседи.
 
 
Зрелость еще, но уже увядание
Будто бы в воздухе носится.
Скоро Успение. Все мое тайное
На руки к Богу просится.
 

«Весна меня обходит стороной…»

 
Весна меня обходит стороной.
Она с другими крутит шуры-муры
За окнами, за дверью, за стеной.
Ее служители прелестные – амуры
Уже не гонятся за мною со стрелой
Под ликованье майской увертюры,
Оборотясь в деталь архитектуры.
 
 
Она уже не гонится за мной –
Amour-amore. Соловьи-сирены
Не зазывают песней неземной
Искать счастливый лепесток сирени
В душистой чаще сизо-голубой,
Где прячутся уже другие тени.
Но что поделать – смена поколений.
 
 
И все ж душа не хочет на покой
И требует чудес и потрясений,
Романтики, прогулок под луной,
Хоть плечи ноют и болят колени,
И рвется в мир, где купол золотой
И голоса, и звуки песнопений,
Любовь и свет, и ветерок весенний.
 

«В кружеве снега кружатся птицы и ангелы…»

 
В кружеве снега кружатся птицы и ангелы
И монастырские старые райские яблони.
 
 
Мне бы туда – подышать, погулять, помолиться,
В кущи, где кружатся яблони, ангелы, птицы.
 
 
Яблони, ангелы, птицы, мне больше не вынести
Жизни без воздуха. Крылья подставьте из
                                                                     милости.
 
 
Самаритянину в дом мой скажите дорогу –
Век двадцать первый не слишком-то скор на
                                                                     подмогу.
 
 
Каждый из нас в душе праведный самаритянин.
Но мы не тянем на сходство с ним, вовсе
                                                                       не тянем.
 
 
Всем недосуг, и у всех нездоровье и нервы.
Дружба закончилась в веке двадцатом, наверно.
 
 
Мы не читаем Посланье апостола Павла –
Гимн настоящей любви. Мы глухи, это правда.
 

Ангельские прятки

 
В жизни всякое бывает.
Просыпаешься наутро,
А за окнами как будто
Светлый Ангел пролетает,
Вместе с облаком рассветным
В догонялочки играет,
Подгоняем быстрым ветром,
Улыбается и тает.
 
 
Или на карниз садится,
Притворившись белой птицей,
И загадочно косится
Карим глазом сквозь стекло:
Мол, узнаешь – не узнаешь,
Мол, сыграешь – не сыграешь
В эти ангельские прятки,
В эти шалости его.
 
 
Я, конечно, подыграю,
Сделав вид, что знать не знаю,
Кто за птицею таится,
Свой покинув парадиз.
Но не удержу в секрете
То, что утром на рассвете
Двадцать первого столетья
Ангелы с небес слетают
И садятся на карниз.
 

«С зареванным лицом Марии Магдалины…»

 
С зареванным лицом Марии Магдалины,
в потоке светлых слез, омывших столько ног,
я нынче ухожу туда, где все бессильны
настичь меня и пнуть, и выгнать за порог.
 
 
Но не туда, где мчит струя холодной Леты,
а в сад моей души, в единственный приют,
где обнявшись поют виолончель и флейта,
и то убить нельзя, о чем они поют.
 
 
И то купить нельзя и променять на что-то,
и оскорбить нельзя, унизить, обмануть.
Там не ведет никто ни травлю, ни охоту.
Туда нельзя вдвоем – в тот одинокий путь.
 
 
Как будут сожалеть и умолять остаться.
И обещать любовь до самых до седин!
О, Господи, не дай на речи их поддаться!
Но как они бледны! Особенно один.
 
 
Он только на краю вдруг осознал такое,
что не о том мечтал и не того просил,
что только я одна стопы его омою,
когда он, весь в грязи, останется без сил.
 
 
Я вытру грязь и пот с его корявых буден.
Но снова полетит вослед мне град камней…
Как тяжек этот груз. Как бесконечно труден
тот, одинокий путь в сады души моей.
 

«Бывает так: идешь себе в тиши…»

 
Бывает так: идешь себе в тиши,
вдруг пение доносится как будто –
такое дивное, что из глубин души
восходят слезы, светлые как утро
и чистые как первая роса.
Всем сердцем и всем телом, как лоза,
Тянусь за пением, забыв беду-тревогу,
За солнечным лучом сквозь облака
И далее – к небесному чертогу.
Тянусь, омытая слезами, к Богу,
В небесный невообразимый град,
Но мир земной влечет меня назад –
рассветами, туманами, лесами,
рекой, заросшею кубышками, полями,
ветлой, ступившей голой пяткой в пруд…
А звуки пения опять к себе зовут.
 
 
Я разбегаюсь и хочу взлететь,
но что-то крепко держит, не пускает.
Трава силками ноги оплетает,
цепляется репейник за подол.
 
 
Цветущего шиповника укол
парализует все мои усилья.
И так болят две культи за спиной,
где ранее предполагались крылья.
 
 
Мне тоже очень хочется запеть,
но голосу силенок не хватает.
Душа ему как может помогает,
в усердии своем изнемогает,
но немоты никак не одолеть.
 
 
Смолкает все, и вновь идешь в тиши.
Трещат кузнечики в траве, и вьются птицы.
И тут из самой глубины души
слова молитвы начинают литься.
 

Рождественская песнь

 
На улице мороз за двадцать,
А тут такое волшебство:
В заиндевелое окно
Крылами ангелы стучатся.
Ну да, ведь скоро Рождество!
Входите же, влетайте… Но
Окно не хочет отворяться,
Забитое давным-давно.
 
 
Позакрывали входы в дом,
Да не замками, а грехом!
 
 
Замки для ангелов – пустяк!
Они могли б влететь и так,
Но Божьи слуги не идут
Туда, куда их не зовут.
 
 
Бегу в прихожую стремглав –
Ведь там же ангелы стучатся!
Пальто не хочет надеваться –
Никак не попаду в рукав.
Дверная ручка – вот ведь дрянь! –
Вцепляется в манжет как спрут:
«Куда? Назад!»
Шиплю: «Отстань!
Мне надо! Там меня зовут!
Уже волхвы идут по миру
со златом, ладаном и миром.
Уже рождается звезда.
И пастухи свои стада
Пасут, не зная, не гадая,
Какая ночь грядет! Какая!
Там через миг из поднебесья
Раздастся ангельская песня!
И я хочу, хочу туда
Сквозь толщу двух тысячелетий
И всю распутицу дорог –
К пещере, где родился Бог!»
 
 
«Ну а тебе зачем туда? –
Скрежещет вредная железка. –
Ведь все давно уже известно,
От Рождества и до Креста,
От Ирода и до Пилата,
До рёва бешеной толпы,
Кричащей, чтобы был распят Он.
Зачем туда так рвешься ты?»
 
 
Зачем?.. Да кто ж об этом знает.
Тысячелетия прошли,
А дух все так же замирает
В предощущении любви
И в удивленном ожиданье
Рождения предвечной Тайны.
Мне просто хочется быть с ними –
Вблизи Младенца и Марии,
Среди волхвов и пастухов –
Не по прошествии веков,
И не в кино, и не из книг,
А здесь, сейчас, в реальный миг,
Невольно трепеща всем сердцем
Перед Божественным Младенцем.
 
 
Горячим прижимаюсь лбом
К стеклу холодному и слышу,
Как разливается над крышей
Приветственная песнь о том,
Что Он родился в этот мир,
И слава, слава в вышних Богу!..
А перед домом на дорогу
Не ангел ли перо сронил?