Читать книгу: «Онимейка», страница 2

 Я резко поднял голову с подушки своей кровати. Голова немного трещала, на часах светилось 3:12. Я огляделся: моя комната, все как обычно. Только я заснул в том, в чем пришел с работы. Это что, был сон?

Часть 2

Проснулся я поздно, нисколько не выспавшись. Мне приснился какой-то чудный сон, другая планета, прелестные обнаженные нимфы, королевство. Ну, а что? У меня давно нет девушки, еще бы мне такое не снилось. Я провел весь день дома, валяясь на диване, тупо листая ленту соцсетей, лишь к вечеру вышел ненадолго на улицу купить продуктов. Если б не голод, я бы так и остался валяться дома. На столике рядом с телефоном лежала та самая монетка, которую я принес из кофейни и которая так удивительно проникла в мой сон.

Посмотрев половину какого-то скучного фильма, я немного поработал над архитектурным проектом, который был почти готов. Кофейня – это мой временный хлеб, я учусь на архитектора на заочном, последний курс. У родителей не было денег в свое время оплатить учебу, поэтому я поступил не сразу, а через пару лет, когда смог немного подзаработать. Остался финишный рывок – моя дипломная работа. Это будет здание театра. Я уже продумал, как будет организовано все внутри, какие будут удобные переходы, как расположить гримерные и вспомогательные комнаты, а еще скрытые под сценой отсеки для трансформации и все такое. Только я пока не знаю, в каком стиле сделать его внешне. Может, современный? Хм… А это идея.

На моем рабочем столе стопками лежали наброски и чертежи, ластики и линейки, где-то среди всего этого добра стояла чашечка от вчерашнего кофе, накрытая одним из эскизов. Наспех я все прибрал, выключил компьютер, решив лечь вовремя и хорошенько выспаться. Ранний подъем на следующее утро, холодный душ, спортивная атмосфера зала, хорошая тренировка, сочный завтрак – и вот я, наконец, почувствовал себя бодро. Впереди целый день на отдых и мой диплом. Так впечатлил меня сон прошлой ночью, что теперь хотелось только творить.

Днем я мотался по городу, забежал к родителям ненадолго, а потом, вернувшись домой, несколько часов делал эскизы замка. Безудержно рисовал, не замечая времени. Листы бумаги то и дело вылетали из-под карандаша, я искал формы, расположения элементов, гармонию во внешнем убранстве. Рисовал передний фасад и боковые стены, переставлял элементы с места на место, черкал и черкал. Уже под вечер, выбрав три наиболее удачных наброска, которые из черновика я буду переносить в цифровой формат, я решил чуть отдохнуть и, наконец-то, поесть. Желудок жалобно урчал, не понимая, чего это его хозяин так долго не дает ему пищи. И вообще, завтра снова моя смена, так что сегодня надо выспаться. Я разогрел купленную заранее пиццу, наелся, завел будильник, лег и быстро уснул.

Недолго удалось поспать. Кто-то ругался и орал прямо под окнами. Какое-то время я пытался уснуть, но этот ор назойливо отгонял дрему. Я встал, подошел к окну и увидел, как пьяные крикуны сцепились за свои куртки и уже замахивались кулаками, а их визгливые подружки пытались растащить буянящих. Сверху слышались голоса соседей: «Щаз милицию вызову!» Не выспаться мне сегодня. На мою удачу через несколько минут на улице затихло, все разошлись, и двор снова погрузился в сонную тишину. Было уже заполночь. Замотавшись в одеяло, я попытался уснуть, но взгляд мой упал на монетку, слегка блеснувшую на краешке прикроватной тумбы.  Дотянувшись до монеты, я чуть было не уронил ее, но все же сумел донести до кровати. Разглядывая в полумраке монету, я думал:

«Хм… А я б на самом деле не прочь еще раз посмотреть этот сон. Ну что, перенесешь ты меня к голубоглазой красавице?»

Монетка блеснула. О, нет! Это не блик, все окна занавешены, света в комнате нет, она издавала свечение сама.

На часах 00:08.

В голове моей закипели воспоминания слов. Что же она говорила про время? Она сказала, что каждый день я могу в одно и то же время приходить к ним. На три часа.

О, не видеть бы всех этих дам, такой позор. Но их мир… это же. Это же просто невероятно! Есть другие планеты. Я раза три или четыре хотел вернуться и тут же говорил себе, что нет. Не хочу. Брал монетку, смотрел на нее, потом бросал на стол, потом снова брал.  А как? Как сказать, что сегодня я все же хочу? Монета на столе блеснула особенно ярко, и я ощутил, как падаю.

Сосны надо мной. Или не сосны? В общем, деревья. В прошлый раз мне показалось, что это сосны, а теперь я понимаю – это что-то совсем другое, просто тоже высокое. Я поднялся. Легкая тошнота противно подступала к горлу. Но я был снова в том же лесу, на том же месте. Также было утро, лето. Этот мир существует. Это не сон.

Не торопясь, я встал и тут же понял, что я очутился здесь ровно в том, в чем был дома, то есть в одних трусах. Только не это. Мало мне позавчерашнего позора. Теперь, если меня увидят, подумают еще, что я готов к дальнейшему сокращению одежды. Я осторожно пошел в ту же сторону, что и в прошлый раз, к водопаду, временами прислушиваясь, нет ли здесь кого-либо. Уж сильно не хотелось мне щеголять почти без одежды. У водопада вроде никого не было. Я медленно подошел к воде и стал оглядываться, вспоминая, куда же в прошлый раз мы шли.

– Ой, радость какая. Вы вернулись! Как госпожа будет рада! – я резко обернулся от этих слов, раздавшихся за моей спиной.

 Это была служанка Пилейлы, которая в прошлый раз принесла нам еды. Она взяла меня за руку и повела в сторону королевского сада.

– Я ждала вас вчера. Госпожа весь день не своя была. Она боялась, что вы ненароком рассказали о нашем мире, и уже лежите где-нибудь привязанным к постели в вашем доме для умалишенных, – она хихикнула и тут же осеклась, – или не хотите сюда обратно, так бывает. Но так хорошо, так хорошо, что вы пришли!

Мы быстро пробежали какой-то короткой дорогой через сад и подошли к небольшим воротам каменного замка. Он был необычайно большой, с многочисленными башнями и разноуровневыми крышами, не похожий на наши строения. Из замка выходили мосты, стены, они тянулись в город и как бы делили прилегающую территорию на части. Казалось, в этом строении нет никакой симметрии, все налеплено друг на друга и может рассыпаться в любой момент.

– Мы что в замок пойдем? – не понимал я.

– Да, она вас ждет, – просто ответила девушка.

– Нет, нет, как я такой пойду? Меня же могут увидеть, – я показывал на свои босые ноги, но думаю, служанка поняла, о чем я.

– О, не переживайте, можете идти хоть голым, все будут только рады этому, – улыбнулась она.

– Это я понял… Ох… – я не знал, как ей объяснить.

– Ой, вы хотите нарядиться? Для нее, да? – она восторженно захлопала в ладоши.

– Ну, допустим, да, – облегченно ответил я.

– Ой, тогда конечно. Так, сейчас. Я принесу. Для вас ведь все готово, – отвечала девушка.

Она прошмыгнула в деревянную дверь и через пару минут вышла с какой-то одеждой и сапогами.

– Вот. Это праздничное. Подойдет для свиданий, – столько радости было в ее словах, и всего лишь тому, что я прошу одеться.

 Я натянул штаны, коричневые с  вышивкой золотой нитью. Попытался застегнуть какую-то странную защелку, заменявшую привычную мне пуговку. Никак эта штуковина мне не поддавалась. Служанка быстро протянула свои руки:

– Давайте я помогу.

Я только было хотел возразить, что сам разберусь, как ее проворные руки щелкнули замочек, и все было готово, а девушка без капли смущения любовалась мной. Я надел что-то вроде недлинного кафтана, тоже расшитого золотом и камнями у воротника. Сапоги мне были как раз.

– Ой, в вас влюбятся все женщины нашего царства, – заключила она, продолжая без устали смотреть на меня.

Я не знал, что отвечать на такие вещи.

– Пойдемте.

Мы вошли в дверь и пошли по запутанным коридорам и лесенкам замка. Если я захочу сбежать отсюда, я не смогу этого сделать. Слишком умные или, наоборот, бездарные архитекторы делали эти странные коридоры и переходы. Перед очередной дверью служанка остановилась, взглянула своими ласковыми глазами и показала рукой на дверь. Высокая богато украшенная дверь с резными металлическими ручками. Девушка вошла первая, я за ней.

– Госпожа, он вернулся! Вернулся! – громко сказала, почти прокричала девушка.

Пилейла сидела около своего туалетного столика в нежно-голубом пышном халате, с распущенными волосами, спускающимися почти до самого пола. На радостный возглас служанки Пилейла обернулась. Такой страх был в ее глазах в первую секунду, а потом она улыбнулась и, казалось, вот-вот подпрыгнет от  радости. Она подскочила и готова была повиснуть на моей шее, но в последнюю секунду остановилась, ее тонкие пальчики сжались в кулачки.

– Ты пришел, – полушепотом проговорила она.

Глаза ее, такие чистые в прошлый раз, и немного красные сегодня. Какое-то першение в горле не давало мне сказать ни слова. И как я сам убедил себя, что это сон? Служанка так тихо вышла за дверь, что я не заметил, как мы остались одни с голубоглазой красавицей. Я не знал, что говорить, было трудно смотреть ей в глаза и на ее неземное лицо, которое мне нравилось сильнее с каждой минутой.

– Да, дела были. Вот, не смог. Но я буду приходить. У вас такой мир прекрасный, – тупо отмазывался я.

Она стояла, сложив руки под подбородком, впитывая каждое мое слово и разглядывая меня в новом костюме.

– Тебе идет онимейский наряд, – она чуть улыбнулась уголком губ.

– Мне кажется, у вас здесь предпочитают мужчин без одежды.

– Конечно, – серьезно ответила она. А потом взглянула на меня с головы до ног и продолжила, – так проще. Не надо тратить время на эти переодевания, можно просто сразу ласкать друг друга.

Я чуть не поперхнулся. Слюна почти перекрыла мне горло. Тааак, шутить мне на такие темы здесь, видимо, не стоит. Пилейла только посмеялась.

– Прости. Немного рано для таких шуток. Для тебя все готово. Дом, сад, бассейн, служанки, они умеют готовить земные блюда, девушки для ласк и секса, несколько водных машин, не знаю, как их назвать тебе верно. Тиуны – это такие верховые животные наподобие ваших лошадей. Наши лучшие врачи могут сделать анализы и сформировать самое подходящее питание и лучший вид нагрузки для тебя.

– Ого, даже так! – удивлялся я каждому слову.

– Конечно. Мы заботимся о мужчинах и качестве их спермы. Чем качественнее сперма, тем здоровее и красивее потомство. К сожалению, некоторые мужчины так развязно живут, сами делают напитки с алкоголем из фруктов, перестают гулять, плавать, едят не то, что нужно, толстеют. И, увы, сразу страдает качество детей. Онимейский организм другой, не такой, как у ваших женщин. Я им даже завидую. Ваши более жесткие условия развития сделали хорошую репродуктивную систему, которая сама способствует отбору и рождению лучших детей. У нас, увы, не так.

– Да уж, ощущение, что мы тут только как инкубаторы для производства сперматозоидов, – сказал я вполне серьезно.

– Нет, что ты! Даже не думай так. Просто без вас погибнет наша цивилизация. Мы так стремительно уменьшаемся, что скоро не останется никого. Это так важно, так ценно. Но мы также нежно любим мужчин, а может даже сильнее любим, чем ваши женщины. Они часто не понимают своего счастья, своей удачи и милости. Быть рядом с красивым, сильным, любимым, родить ему деток. Знаешь, – Пилейла отошла к окну и посмотрела вдаль, – многие онимейки живут всю жизнь одни. Они готовы были бы любить, заботиться, жить вместе с любимым мужчиной. Но вас не хватает. Не хватает онимейцев, людей, других рас. Многие женщины мечтают о детках и не могут за всю жизнь родить ни одного. Ты не представляешь, какое это несчастье видеть старую, добрую, чудесную женщину, которая с невероятной болью в глазах смотрит на бегающих во дворе деток.

 Как вдохновенно она это произнесла! Я молчал, слушал, безотрывно разглядывая ее глаза, завороженный ее дивным голосом и смыслом сказанного. Пилейла улыбнулась и сменила тон на более радостный.

– Я узнала, что ты делаешь напитки людям. И по подобию вашей системы тебе сделали прибор. Если тебе захочется, здесь ты можешь делать то же самое, что и у себя.

Я смотрел на нее удивленный всем, что тут происходит.

– Ничего себе! Ну и индивидуальный поход.

 Пилейла взяла меня за руку.

– Я тебе покажу наше королевство, – она повела меня к стеклянной двери.

Мы вышли на балкон ее комнаты. Это было невероятно! Передо мной раскинулся город, расположенный на неровной холмистой местности, кругом были крыши домов, больших и маленьких, сады, цветы, улочки, площади. Все утопало в зелени, где-то из крыш росли кусты. Я едва мог различить конец городской части: где-то там далеко начиналась зеленое лесное покрывало. Все было сказочно, необычно по форме, непривычно глазу и так красиво! Моя голова крутилась то в одну сторону, то в другую, я показывал на части города и спрашивал, что там, а Пилейла радостно мне отвечала.

Пилейла любовалась со мной этим видом, ее длинные волосы слегка развевались на ветру, открывая острые ушки. За каждым ее словом я следил, как глухонемой за движением губ того, кто не владеет языком жестов. Руки мои совершенно не знали, чем себя занять, и я ковырял золотую нить на своем одеянии так, что оторвал ее. Пилейла закончила рассказ о трехсотлетии самого большого фонтана, повернулась к городу и подставила лицо ветру, блаженно закрыв глаза и едва слышно напевая мелодию, раздававшуюся откуда-то из сада. И все же я не верил до конца во все это.

– А в этом замке живет королева? – наконец я начал разговор.

– Да, – отвечала мне Пилейла.

– С королем?

– Нет. У нас нет короля. У королевы две дочери, – медленно отвечала она, глядя мне в глаза.

– Принцессы получается.  А ты тоже здесь живешь?

– Да. В замке живет много людей: министры, придворные, подруги королевы и ее дочерей.

– Знаешь, – начал я после некоторого молчания, – я вчера толком не понял вообще, реальность это или мне все приснилось. Поэтому не думал даже, что второй раз сюда попаду. И… не пришел.

Пилейла улыбнулась.

– Это трудно. Всем трудно. Люди не привыкли к другим разумным существам.

– Да уж. К перемещениям тоже.

– И к перемещениям, и к мельчайшим источникам энергии, к легким летательным капсулам, к телепатии.

– Еще и телепатии? Ты мысли читать умеешь? – я просто не верил своим ушам.

– Не совсем. Но онимейцы очень продвинуты в распознавании мозговых сигналов. А как ты думаешь, я с тобой разговариваю?

– Ну… И как? – я только сейчас понял, что действительно, все здесь говорят со мной на одном языке, что вообще-то нереально.

– Думаешь, я знаю твой язык? – прищурила глаза Пилейла.

Я, видимо, сильно сдвинул брови и приоткрыл рот, потому что Пилейла мягко и немного хитро улыбнулась, увидев мое замешательство.

– Да-да. Я не знаю твой язык. Как и ты мой. Посмотри на мои губы, они произносят не твои слова, но ты слышишь знакомую речь.

Я лишь вглядывался в ее губы, такие красивые, что мне не удавалось толком понять, что именно она ими произносит, и окончательно запутался. Пилейла звонко засмеялась.

– Поразительно, да? Как вас легко удивить. За десятки тысяч лет эволюции мы научились настраиваться на мозговые волны друг друга. Ведь что такое мысли в нашей голове? Это определенные сигналы, бегущие по цепочке мозговых клеток. Просто у меня они выражаются одними звуками, а у тебя другими. Прикасаясь ко лбу, я настраиваюсь на твои волны, мы умеем передавать сразу мысль в волну твоей мысли, минуя звуки. Ты их, конечно же, слышишь, но сигналы в клетках, они уже такие, какие я заложила в своей голове. И тебе кажется, что ты слышишь мою речь. Также и наоборот, я понимаю тебя.

– Я, по правде говоря, не до конца это понимаю. А… а что, ты так можешь любой язык понимать?

– Любого существа, которое близко по строению мозга.

– И встроить мысли можешь?

Пилейла рассмеялась.

– Вы еще так мало знаете о себе. Зоны, которые ответственны за раздумывание, совсем иные. Все, что я посылаю извне, может уловить лишь зона, ответственная за восприятие. Ты всегда будешь понимать, что это говорит кто-то другой.

 Как эта, казалось мне, будто лесная нимфа, легкая, радостная, нежная может говорить о каких-то сложных процессах в мозге. Если бы передо мной сидел седовласый мужчина в толстых очках и умно рассказывал об интегралах или нейронах мозга, это было бы понятно, это бы меня не коробило от дикого несоответствия. А тут я поражался и восхищался, так и не веря до конца во все сказанное.

 Наше молчаливое разглядывание друг друга прервала служанка:

– Машина готова.

– Спасибо. Лексий, ты уже познакомился с моей служанкой? Улина.

– Улина. Хорошо, – отвечал я, погруженный в раздумья о возможностях этих онимейцев.

Мы вышли из замка и сели в какой-то интересный автомобиль, у которого не было ни руля, ни кнопок. Как повозка без крыши, только кучера не было.

– Это что, автомобиль у вас? – удивленно разглядывал я эту карету без лошадей и кучера.

– Да. Он на маленьком реакторе работает, если тебя интересует, откуда он берет энергию.

– А кто им управляет? – спросил я.

– Заложенная программа. У вас ведь тоже уже дошли до такого.

– Ну, да. Только еще не совсем распространено, – с опаской закидывал я ногу в повозку.

Мы сели, и эта странная беспилотная карета неторопливо повезла нас по улочкам города.

– А у нас весь транспорт управляется программой, – продолжала Пилейла. – Слушай, сейчас мне нужно будет представить тебя всем. У нас есть одна традиция при представлении нового человека.

– Какая? – уже с некоторой опаской спрашивал я.

– Мне нужно будет вызвать Хаоль и представить ее как ту, что первая тебя обнаружила. Ты должен взять ее за руку и держать, – показала Пилейла, сжав мою ладонь.

– И все? – не очень доверчиво уточнил я.

– Ну, на церемонии да. А вообще она имела приоритетное право заниматься сексом с тобой. Если бы… если бы ты не захотел другую раньше.

– Но я не хочу ее. В смысле, она красивая. Но…

Пилейла замолчала.

– Она моя подруга, она очень расстроится, – сказала Пилейла.

Я не знал, что на это ответить. Мы подъехали к воротам, которые прямо перед нашей повозкой открылись сами. С ума сойти, сколько было народу за этими воротами: весь большой сад был заполнен онимейцами и какими-то странными огромными существами – нечто среднее между гориллой и человеком с ярко-красной кожей, а еще какие-то оборотни, то есть двуногие, невысокого роста, похожие на людей, с короткими ногами и руками, плотным туловищем и очень волосатые – лицо и руки все в волосах или шерсти. Кто был в набедренных повязках, кто-то в длинных платьях, кто в коротких юбочках. Некоторые девушки были в накидках, почти полностью прозрачных, таких, что за ними ничего не было скрыть. Многие девушки вообще были полностью без одежды, лишь несколько украшений на шее или тонкая полоска жемчуга на животе как ремешок. Наверное, мои глаза чуть не выпали в тот момент, потому что я просто не верил всему, что видел здесь. За этим столпотворением я не сразу заметил большой особняк с высокими окнами, лаконичный и аккуратный.

– Пойдем, – сказал Пилейла, взяв меня за руку.

Как только мы остановились, все эти сотни людей разом стали разглядывать меня: то замолкали, то охали, то шептались друг с другом. Я чувствовал себя как животное в зоопарке. Пилейла привела меня на возвышение, на котором стоял дом. Мы стояли чуть выше остальных, как на пьедестале, перед сотнями глаз, как мне показалось, только и смотрящих на меня одного. Она громко произнесла:

– Дорогие жители нашего царства! Я рада приветствовать вас и представить нашего нового гостя. Прекрасного человека Лексия!

Все радостно завизжали, захлопали в ладоши, откуда-то заиграла музыка, что-то бабахнуло, посыпались конфетти. Через пару минут, когда возгласы чуть утихли, Пилейла подняла руку. Все разом замолкли и Пилейла продолжила.

– Итак, нашего нового гостя первой нашла Хаоль. Хаоль, прошу.

Хаоль быстро вбежала по ступенькам, схватила меня за руку, прижала мою ладонь к своим губам и долго целовала ее. Я было хотел выдернуть руку, но помнил о просьбе Пилейлы сохранять традицию.

Музыка играла все громче, ее удары вибрировали звоном в моей голове. Все шумели и прыгали как на стадионе. Хаоль стиснула мою руку так, что пальцы начали неметь. А Пилейла стояла гордая,  широко улыбаясь и покровительственно разглядывая присутствующих.

– Так, времени мало, скоро ты вернешься в свой мир. Нам нужно еще обойти всех, – сказала она мне и Хаоль.

 Это было какое-то сумасшествие. Мы спустились со ступеней: Пилейла шла впереди, я за руку с Хаоль – сзади. Люди и эти странные существа кланялись нам по мере нашего движения. Я съежился от этих непривычных мне почестей, шагая скрюченный и озиравшийся на окружающих с диким недоверием.  Иногда мы останавливались, чтобы перекинуться парой слов с многочисленными приглашенными на этот праздник.

Я чуть отшатнулся от верзилы, больше двух метров, который резко и отрывисто прорычал что-то мне в лицо. Он был огромен, его руки, столь широкие от накачанных мышц, видимо, не помещались в стандартную одежду, потому от его пиджака оторвали рукава так, что получился жилет. Ярко-красная кожа почти светилась на солнце (наверное, их звезду называют иначе, но я не знал как). Он, этот краснокожий, как и все другие краснокожие, был сгорблен, но вблизи я понял, отчего. У этих существ не было шеи. Голова росла прямо из плеч и не сверху, а как бы немного спереди, что казалось издалека горбатостью. Что больше всего меня поразило, так это то, что над кирпичными густыми бровями у него был ряд шипов или маленьких рогов.  Прямо там, где у людей лоб. Не иначе как адский приспешник поднялся повеселиться с людьми… и онимейцами. Крупный широкий нос мощно захватывал воздух, а ноздри каждый раз при этом раскрывались шире раза в два. Я не понимал его грубого рычания и просто пялился на рога.

– Не бойся. Киды с виду страшные, конечно, но вполне дружелюбные. Голос у них и манера грубая, но они не лишены чувств, сострадания и милосердия. А такая внешность сформировалась из-за сложных условий жизни на их планете, – Пилейла успокаивала меня.

– А еще, знаешь, у них огромный! Такой большой, – Хаоль показала руками чуть ли не полметра. – Некоторым девушкам очень нравится.

– Тебе-то уж точно нравится, – смеялась Пилейла.

Хаоль ласково посмотрела на этого гиганта, и тут я заметил, как в углу его рта появились морщинки, и глаза сильнее сузились. Видимо, это было подобие улыбки.

– Киды – хорошие мужья, они все готовы сделать ради своих жен, – Хаоль погладила руку этого гиганта, раза в два превосходящего ее.

Тут верзила повернул свое рогатое лицо ко мне и отрывисто что-то проговорил. Кажется, мне даже прилетело что-то от его слюны.

– Тинант спрашивает, как тебе понравилось в королевстве, и решил ли ты здесь остаться? Еще он говорит, что рад познакомиться и готов помочь, если нужно, – перевела Пилейла. Как я потом узнал, только онимейцы и еще одна раса обладали способностью передавать речь через мысли; другие этого не умели.

– Я, я даже не знаю. Я еще мало что понимаю, не решил, короче. За предложение помощи спасибо, но… – я едва выговаривал слова. – Я обязательно обращусь, когда мне понадобится помощь. Просто пока… сейчас, вот в данный момент, ничего не надо.

Кто его знает, может, у них неприлично отказываться, потому на всякий случай ответить надо мягко. Краснокожий что-то пробормотал, а мы сделали несколько шагов вперед. Только сейчас я заметил, что мимо нас постоянно проходили голые или полуголые онимейки. Я, сам того не замечая, задерживался взглядом на них…  Тут к нам подбежал какой-то рыжий дядечка, схватил меня за руку и стал трясти. Дядечка определенно был человеком, лет семидесяти, немного лохматый, небритый, в старомодном, но хорошем костюме. Он говорил на незнакомом мне языке, что-то северное, грубовато звучащее.

– Это Вигго. Он с твоей планеты, – пояснила Пилейла.

– Да? Откуда? Спроси, откуда он, – заинтересовался я.

Пилейла даже не успела спросить, как Вигго сам начал тараторить, отчеканивая резкие звуки своей речи.

– Он говорит, что на Земле жил в Норвегии. Лексий, а ты знаешь, где это? Это близко к тебе? – Пилейла уставилась на меня.

– Нет, это далековато.

– Пойдем, он ничего интересного не расскажет, – Хаоль дергала меня за руку, чтобы идти дальше.

– Но я хотел узнать… – почему-то человеческое общество мне в тот момент очень было необходимо.

– Ничего особенного, обычный человек. Как и ты, попал сюда около сорока лет назад. Остался. Какое-то время очень хорошо исполнял свою миссию, – поясняла Пилейла.

– У меня несколько подружек рождены от его спермы, – заметила Хаоль.

– Увы, потом его жизнь стала непоследовательной, он перестал хорошо питаться, просил еды с Земли. Но еды скверной. Стал принимать алкоголь, который делали некоторые киды. В общем, здоровье его ухудшилось, и рождающиеся дети стали слабыми и больными. В конце концов, решили его вывести из доноров. Теперь он просто живет в своем небольшом доме, ничем не занимается, кроме кутежа и веселья. Женщины почти не приходят к нему, – Пилейла с отвращением произнесла последнюю фразу, как наивысшее наказание.

– На каждого мужчину у нас очередь из молодых и не очень молодых женщин, – продолжила за нее Хаоль. – Всем хочется секса с человеком. А к нему почти не хотят ходить. Он… он плохо обращается. Грубит и делает больно. Делал, теперь уже никто не хочет бывать у него.

Вигго что-то болтал на своем языке, казалось, он был слегка безумен в своих пылких речах. И что он там говорил? Мы еще приветствовали нескольких онимейцев, почтенных дам, парочку этих странных оборотнеобразных существ и краснокожих. Лица мелькали передо мной, я уже плохо различал их. Единственное, что бросалось мне в глаза – это несколько горбатых кидов, тискающих за обнаженные попы своих изящных онимейских подружек. Мы обошли дом, с другой стороны которого была более тенистая часть сада с большими кустами и деревьями.

– Пойдем в дом, – сказала Пилейла коротко и отрывисто.

Мы пошли по извилистой тропинке. Здесь было меньше гостей, но стояли столики с угощением, лежали смотанные пледы. Небольшие компашки сидели на траве с корзиночками, наполненными разной вкуснятиной, пили из высоких бокальчиков.

– А что они пьют? – я понял, что онимейцы не приветствуют алкоголь, тогда интересно, что у них в бокалах.

– Соки из сочных фруктов. Особенно от зилиана – это такой ароматный плод. Сок его невероятно полезен, наши девушки собирают…

Я не дослушал Пилейлу, потому что шея моя чуть не свернулась от картины сбоку. Мы проходили вдоль полянки, на которой забавлялись две парочки. Одна черноволосая онимейка лежала на траве, вытянув руки над головой, совершенно без одежды, чуть согнув ноги в коленях. На ее белоснежном теле были разложены  оранжевые ягоды: в ямочке на шее, между грудей, на животе, несколько крупных ягод ровным рядком наполовину утоплены в ее прелести пониже живота. Краснокожий кид, чуть меньше своего сородича, с которым мне довелось недавно познакомиться, лежал на животе рядом и медленно поедал ягоду за ягодой, слизывая их с тела своей подруги. На каждую ягоду девушка сладко вздыхала и явно ждала, когда ее кавалер дойдет до самого низа.

А вторая пара, метрах в двух, уже активно занималась финальной частью своих утех. Огромное красное тело, покрытое сплошь мышцами, резко и четко вколачивало свою длинную анатомию в онимейку, издавая пыхтящие низкие звуки. Его яйца невероятных размеров громко шлепали не только по нежной коже своей возлюбленной, но и как камень каждый раз падали на землю и отрывались снова. А под этим гигантом едва виднелось хрупкое тонконогое создание,  почти полностью поглощенное своим властителем. Я видел только ее широко расставленные ножки и руку, вцепившуюся ногтями в крепкие красные ягодицы. Холодный пот выступил на моей спине, а кровь явно начала приливать к нижней части тела.

– Видишь, как весело можно проводить здесь время, – Хаоль еще крепче прижалась к моей руке.

 Мы втроем вошли в дом. Прошли через несколько комнат, поднялись на второй этаж. Это была спальня. Огромных размеров кровать, богато украшенная, застеленная какими-то шелковыми простынями, стояла как главное украшение комнаты. Неподалеку располагались несколько кушеток изогнутой формы, явно для экспериментов с разными позами. На противоположной стороне от кровати – небольшое, но высокое, кресло, перед которым расстелен мягкий ковер, а у окна – два низких кресла и столик с едой и напитками. Все было изысканно украшено, без аляпистости, аккуратно и при этом красиво. Повсюду на мелких столиках стояли подсвечники, вазочки с цветами, ягодами (да, намеки я понял). Здесь сразу чувствовался привкус веселья и плотских утех.

– На сегодня осталось мало времени. Хаоль имеет право пообщаться с тобой наедине, – Пилейла сказала это спокойно, но ее голос чуть дернулся. Она улыбнулась и вышла, прикрыв дверь.

– Лексий, какой же ты красивый, – Хаоль гладила мои руки и плечи.

– Постой, постой. Мы же не это, не будем…

– Как ты захочешь. В нашем мире все только по согласию. Я вот тебя очень хочу, ты не представляешь, как! – она так мило морщила лоб и широко улыбалась.

У меня же в горле пересохло. Я немного отстранял ее от себя. Ох, ну и ситуация, никогда бы не думал, что в такую попаду.

– Пойдем, ты утомился от наших этих церемоний, вот присядь, перекуси, –  Хаоль потянула меня за руку и усадила в высокое кресло.

И зачем оно сделано? Не самое удобное: ноги мои едва доставали до пола, чтобы их можно было поставить, а спинка довольно сильно откинута назад. Хаоль принесла маленькую тарелочку с фруктами и бокал с напитком.

– Этот напиток зилиана. Он очень полезен для людей и онимейцев, там столько полезного. И бодрит сразу, – Хаоль подала мне бокал.

Странный, но довольно приятный сладко-кислый вкус. Пустой бокал Хаоль унесла, присела на ручку кресла, совсем близко ко мне и смотрела, как я ем фрукты. Аппетита, само собой, в этой ситуации у меня не было. Но я ел. Ел, чтобы занять себя чем-то и не говорить. Хаоль же следила за мной, и болтала, болтала.

– С тобой, Лексий, столько женщин ждут красивых детишек. Ой, как ждут. Это праздник! Я так хочу, чтобы тебе у нас понравилось, чтобы ты полюбил наш мир. Наш мир такой же красивый как у вас, но в нем нет агрессии и войн, таких трудностей, как у вас. Наш климат прекрасен. У нас можно заниматься, чем хочешь, с кем хочешь, – она томно посмотрела и подмигнула мне. – Можно творить, выбрать любую профессию, заниматься наукой, изучать другие миры, путешествовать по космосу, строить города. И любить. Любить женщин, столько, сколько на Земле у тебя не получится.

 Хаоль принесла мне другую плошку с фруктами. Надо сказать, Хаоль очень привлекательна. Невысокого роста, ярко-рыжая, с невероятного цвета бирюзовыми глазами. Она была чуть крепче, чем ее стройные подруги – очень пышная грудь, крупные ягодицы и округлое личико, отчего смягчалась острота скул и подбородка. Она, больше всего из онимеек, была похожа на человеческую девушку.