Читать книгу: «Верни меня в лучшую жизнь»

ГЛАВА 1

Управление внутренних дел Талица-сити | Кабинет руководителя отдела нравов

– Ты что себе позволяешь? Совсем ополоумел, стрелять в гражданского? Теперь из-за тебя свыше поступил указ о расформировании всего нашего отдела! – Подполковник Дан был в бешенстве. Он не просто злился – казалось, он был готов заплакать.

Что ж, сам Жека Бугаев на его месте тоже пришел бы в ярость – ведь это была их совместная идея пробно внедрить отдел нравов. И вот Жека умудрился оплошать, тяжело ранив случайным выстрелом мужа-тирана одной дамочки.

Ну, как случайным. Он всего лишь хотел припугнуть ополоумевшего мужлана, снял пистолет с предохранителя и наставил на него. Но женщина струсила – кинулась на его руку. Итог – давление на курок, и пуля на вылет прошла шею обвиняемого.

– Хорошо, что артерию не задело, – буркнул Бугаев, потупив взгляд.

В следующий момент он сжался, увидев, что Дан приблизился к нему и занес руку. Но удар не последовал. Рука лишь дрогнула в воздухе. Подполковник только потряс занесенной ладонью:

– Дурья твоя башка! Зови эту дамочку сюда, пусть дает свидетельские показания, как все было!

Он отвел взгляд, замолчал на некоторое время, закусив нижнюю губу. Через мгновение его осенило, и он тише, будто самому себе, подвел итог:

– Это ведь она виновата?..

Напоследок Дан таки развернулся и слегка стукнул капитана по голове тяжелыми папками, которые держал в руках. Все же, он бывал суров! Даже несмотря на дружбу.

***

Спустя трое суток отдел нравов все равно закрыли. Сверху обещали, что это временная мера, но «закрыли» так основательно, что сняли табличку с двери и вынесли всю мебель. Подполковника Достовалова и капитана Бугаева грубовато выдворили из Управления, выдав небольшие отпускные и наказав «не светить рожами» ближайшие недели.

– Ну и? Куда теперь? Что делать-то будем? – уперев руки в бока, издевательски поинтересовался Дан.

– Давай снимем однушку? Пополам. У меня с деньгами и личной жизнью туго, как и у тебя. Хотя, нет, постой… – предложил было Жека, но вдруг осекся и выпучил глаза на старшего товарища. – А, вообще… ты-то в своем городе. Я приезжий. Мне чего прикажешь делать? Даже жилья своего нет.

– Не начинай, – простонал подполковник, стоило ему напомнить о бывшей супруге и алиментах на сына.

В следующее мгновение Дан смягчился, и на его лице появилась шутливая ухмылка:

– Так уж и быть. Будешь мне женой. Не зря, вон, патлы отрастил. И пеньюарчик закажу тебе, чтобы никто ничего не подумал лишнего.

Жека вскинул бровью и напрягся: он никогда не привыкнет к шуткам такого рода. Но вместе с тем он испытывал к Дану завидное терпение и верил, что вдвоем они преодолеют любые невзгоды. Ведь им больше не на кого было положиться в этой жизни, кроме как друг на друга.

Сам Бугаев Евгений Селиверстович родом из соседнего округа Ирбица-сити. До восьми лет жил с дедом и бабкой, пока те не скончались. В силу возраста не понимая, что они больше не проснутся, он слонялся днями напролет по детской площадке, по извилистым улочкам. И однажды, уже изрядно голодный и замерзший, не в себе от горя, сел зайцем на ночную электричку до Талица-сити. С вокзала ему вызвали скорую, а оттуда забрали в ближайший Детский дом.

Потому на малой родине его, сироту казанского, сейчас никто не ждал. За время взросления в приюте родители так и не нашлись, дядей и теть – как выяснилось позже, воспитательниц – тоже.

И сейчас не было даже девушки. Жеке сложно было найти пару. По его же словам, «нормальная, полностью укомплектованная» потенциальная подруга сбегала на третий день.

Почему? Он не понимал. Обычно винил себя в том, что некстати рассказывал о своей несчастной доле. «Верно, кому нужен такой зять, как я. Зять – нехрен взять».

Квартиру, которую капитан получил от государства по месту прописки, он уже давно продал. Часть денег вложил в малый бизнес Фаины – бывшей супруги Дана, которой Бугаев был многим обязан. Другую часть – в капитальный ремонт приюта, откуда выпустился. А третью, более солидную долю, положил на накопительный счет в банке.

Была и четвертая – на черный день. И сейчас он как раз подошел. Учитывая ситуацию Дана и свою, сложив нерастраченные зарплаты, Жека пришел к выводу, что настало время потратить сбережения.

– Жека… – милостиво позвал Дан, отрывая младшего сослуживца от тяжелых дум.

– Мм?

– Напиться не хочешь?

– Вот это заявленьице! Последний раз мы доходили до такой кондиции… Дай-ка вспомнить. Ан нет. Признаться, не помню даже, когда. А может, никогда. Даже в связи с твоим разводом.

На это Дан только повел головой и замерз в ожидании с полуулыбкой.

С женой все было понятно – Дан застал ее с другим в постели. Но Бугаев отчасти чувствовал свою вину. Это он надоумил Дана жениться на Фаине.

Еще мальчишкой он не думал о чувствах Достовалова, стремился извлечь выгоду для себя, назвавшись братом абсолютно чужой девчонки. Та не возражала и подыграла. А то как же, ведь Дан – завидный жених и сын генерала! Теперь бывшего, так как господин Дианович ныне депутат окружной городской думы.

Жека впервые встретил Дана, когда тот вместе с отцом навестил их приют в целях благотворительности. Это была очередная показательная предвыборная гонка. Как оказалось, господин Дианович сам был сиротой.

Его стратегия была понятна многим в Талица-сити. Он осыпал детей подарками, организовал развлекательный досуг в виде недельного автобусного тура по краеведческим музеям округа. Дан тоже ездил, чтобы сделать фотоотчет. Помимо этого было много других «плюшек».

Все это происходило с конца апреля по май, когда солнце уже припекало вовсю. Названная сестрица Бугаева – Фаина Бугаева, однофамилица, самая умная девушка из приюта, уже подавшая документы в несколько вузов, получила поддержку от Иоанна Достовалова.

Сопровождавшему его сыну, на тот момент только демобилизовавшемуся Дану, он выделил Фаину из толпы и в шутку приказал помочь с переездом в соседний округ. Юный Дан подошел к обязанности очень серьезно и, казалось, воспринял девушку буквально.

Правда, чтобы начать встречаться с ней, ему пришлось столкнуться с названным братцем. Жека «одобрил» Дана при условии, что ему тоже перепадет генеральская щедрость – окажут содействие при поступлении в престижное учебное заведение на бюджет. Но прознав о «родственности» с Фаиной, а также обладая влиянием на отца-генерала, Дан отправил Жеку служить в горячую точку.

Через два с половиной года Бугаев вернулся целым и невредимым, нашел Дана и все «припомнил». Он получил, что хотел. Правда, никак не ожидал, что это будет Академия государственной службы при Президенте и обеспеченный билет в юриспруденцию.

Это расставание считалось временным. Пока Бугаев находился на обучении в столице.

Уже успешно сдав выпускные экзамены и получив звание сержанта второго разряда, Жека снова разыскал Дана. Увидев его, Дан едва не разрыдался. Почти.

Тогда почти состоявшийся зять понял: по нему даже не соскучились, ни капли. «Чего я к нему прилип, как банный лист? Сам не знаю. Достовалов – фамилия его, а на деле, будто моя».

Что касается названной сестрицы… Дан и Фаина все это время продолжали лишь встречаться. Об ее беременности они узнали одновременно. Тогда-то Жека и заговорил первым об официальности их отношений.

С тех пор, за одиннадцать лет – без двух с половиной лет службы и еще пяти обучения – связь с Даном только крепла, как дедова настойка, претерпевая несуразные ситуации.

«Ты просто воплощение настоящего проклятия!» – говорил ему Дан каждый раз.

Вот и отдел нравов просуществовал ровно столько, сколько исполнилось Дину Дановичу Достовалову, сыну Дана и Фаины, а еще, так сказать, племяннику Бугаева. Все же, он стал его крестным отцом.

Сейчас, встречаясь с Даном взглядом в ответ на предложение, Жека мотнул головой:

– Не откажусь. Только давай сначала квартиру найдем. Не хочу очнуться у проезжей части, как в прошлый раз, – заявил, казалось бы, на полном серьезе.

Дан запрокинул голову и сипло, почти истерично рассмеялся.

И почему именно этот случай его так веселил?

***

При взгляде на жилой комплекс, в котором им с Бугаевым предстояло жить неопределенное время, становилось не по себе. Местоположение относилось к не самому благополучному району, хоть и было в центре, не говоря уже о несвоевременной работе коммунальных служб. Можно было сказать, что дворовую часть и зону парковки убирали плохо.

Сама парковка во дворе была вся занята. Прямо на глазах новоселов, едва одно место освободилось, из соседнего подъезда вышел устрашающего вида накачанный бугай – специально, чтобы переставить туда свою машину.

– Но ведь… гаражный комплекс есть поблизости. Буквально за углом, – осуждающе заметил вслух Дан. – Нет же! Зачем ставить машину туда, даже если ближайшие пару дней я проведу дома?!

– Меня тоже раздирает от тупости людей! Полное свинство и бескультурье, – поддакнул Жека.

– Вон, видишь, помимо этого здесь как попало кидают машины, чтобы подняться в текстильный магазин, – Дан кивнул на вывеску бутика в этом же здании. – И вон там, продуктовый «Поворот» чуть поодаль – точнее, на самом въезде во двор.

– Да уж. Из-за обилия седанов и джипов заказные грузовики, как сейчас наш, не смогут даже протиснуться.

Они еще не подозревали, что это были мелочи по сравнению с кошмаром платежных квитанций. Особенно если заглянуть в строку ежемесячных взносов за так называемый капремонт. Хотя отсутствие лифта удручало не меньше. Придется затаскивать вещи самим. Либо платить за каждый этаж минимум сто рублей за единицу мебели. Как поступят, молодые мужчины еще не решили, но точно подсчитали, что сегодня неплохо так улетят в копеечку.

– Не-е, лучше все сами таскать будем, – наблюдая сей «финиш» исподлобья и уперев руки в боки, произнес Дан. Заключил шутливо: – Глядишь, и похудеем, если добираться до четвертого этажа своими силами. Мда-аа, это тебе не городская жизнь, настоящая провинция!

– У тебя еще хватает сил шутить, – Жека слабо улыбнулся. – Как же это все удручает.

– Эй! Я уже тут! – окликнул подбежавший откуда-то слева арендодатель.

Однушка, как того и желали. Но… этот запах…

Там проживала не очень чистоплотная бабуля. Арендодатель стыдливо признался, что является ее внуком. Представился Владимиром. Не захотел там жить по аналогичной причине. Ведь стоял просто адский смрад! А стены, казалось, не видели ремонта с самой постройки комплекса.

Смущенно прикрывая рот и нос рукавом куртки, Владимир уступчиво произнес:

– Я могу не брать с вас плату по договору найма за ремонт. Квитанции возьму на себя, а интернет и телевидение вы уж сами. Сейчас, в зимнее время, до восьми тысяч по платежкам набирается. Ну, это без учета трафика по провайдеру.

– Отлично! – радостно хлопнул в ладоши Жека так громко, что у Дана дернулся нерв под правым глазом. – Учитывая, что тут не помешает санитарная обработка самыми едкими химикатами, а потом хотя бы черновая отделка.

– Жека, – позвал подполковник, сцепив зубы.

– Понимаю, – Владимир кивнул, его губы в волнении задрожали. – Вы можете сделать ремонт, какой захотите, – он через силу выдавил улыбку.

– Извините, – задетый резкостью слов, примирительно выставил перед собой ладонь, затем с завидным задором согнул руку в локте и, отведя в сторону, напряг незримый под курткой бицепс: – Вообще, я рукастый, быстро приведу вашу квартиру в порядок. Потом сможете сдавать ее дороже другим сладким парочкам.

– Другим? – в мгновение ока Дан хищно вскинулся на своего бедового друга. – Что ты несешь?

Медленно и широко пуча глаза с каждой секундой, Жека изменился в лице – запоздало понял, что сморозил чушь.

Сам Владимир также поменялся в лице, на его губах заиграла странная улыбка:

– А вы, случаем, не из этих? Ничего не подумайте, я лоялен к…

– Остановитесь, – Жека грозно прервал поток бессмыслицы, и паренек замолк, продемонстрировав жест – закрывающийся на замок рот.

– Сразу видно, кто доминант, а я все гадал, каково это… – все же не сдержавшись, прыснул тот.

– Хочешь, я уступлю? Ощутишь, каково это… – нервы Дана на лице заплясали джигу.

Замечая это, капитан поспешил его остудить:

– Тише-тише, подполковник, – при этих словах он еще зачем-то принялся гладить его по спине, а не хлопать по плечу, как обычно.

– Останемся наедине – отхватишь у меня по всем фронтам! – шикнул Достовалов.

– Что? Это он так шутит! – переглядываясь со старшим товарищем на юношу, Жека неловко засмеялся.

– Подполковник? Классная кликуха, – продолжил гоготать Владимир.

Теперь Дан взглянул на Жеку уничтожающе:

– Лучше заткнись, придурок.

Тот потупил взгляд, затем резко и сурово пригвоздил Владимира:

– Не из этих, – процедил сквозь зубы. – Мы вынуждены временно проживать друг с другом, это совместная командировка. Длительная. Так как мы из другого города. А вообще, у него есть сын, – кивнул на Достовалова, будто кроме них двоих тут есть еще кто-то. – Это так. К слову, я, между прочим, родной дядя тому шкету, – Бугаев лучезарно ухмыльнулся. Лишь на мгновение. Добродушный взгляд сменился на прежний.

Владимир уже невесело поник. Шутка затянулась, да и домой пора.

Дан сузил глаза: «Понял, что пошутил неудачно? Или еще в догадках, что мы из себя представляем?»

– Ой, простите, ради бога!

Он хотел добавить, что они полицейские, но, вспомнив злую шутку про ментов, благоразумно промолчал. Не следовало вводить паренька в большее заблуждение. А уж тем более – рассказывать всю правду.

В этот момент из квартиры справа раздался пронзительный женский визг, за которым последовала отборная мужская брань – просто непереводимый диалект сапожника, как про таких говорила матушка Дана.

«Замолчи, выхухоль драная! Давно кулак не нюхала?» – оказалось наиболее приличным.

– Ох, опять этот ублюдок здесь, – Владимир взволнованно провел ладонью со лба по волосам, вытирая проступивший холодный пот. – И чего соседка не уйдет от этого негодяя?

Дан и Жека обеспокоенно переглянулись: подобный случай – абьюзивных отношений в семье, не иначе – как раз по профилю их бывшей работы.

– А кто там живет? – наконец, обретя дар речи, поспешил поинтересоваться Достовалов. – Пьяницы?

– Не-не, – паренек судорожно затряс головой. – Там роскошная молодая блондинка. А ее хахаль – местная шишка, Вишневский.

Услышав фамилию, подполковник оторопел:

– Вишневский? Вишневский? Я его знаю. Стал депутатом, что ли? Значит, та роскошная блондинка…

Договорить не получилось – девушка уже зарыдала навзрыд:

– Прекрати, мне больно! Умоляю, хватит!

По спине затаившихся троих мужчин пробежали мурашки размером с кулак.

– Судя по голосу, это точно Карина, – отстраненно и вместе с тем задумчиво произнес Дан. Капитан и арендодатель в смятении переглянулись.

Кулак сжался сам собой: подполковник метнулся к двери, чтобы вломиться и набить морду тому Вишневскому, которого знал. Но вовремя оказался крепко ухвачен за плечо:

– Прошу вас, пока не вмешивайтесь. Я лучше вызову полицию, – судорожно произнес Владимир, начав шарить по карманам в поисках телефона.

– Зачем, когда мы тут? – Дан стиснул зубы и дернул рукой, освобождаясь из хватки. Он вопреки всему потянулся к двери, но отлетел от нее – та резко открылась изнутри.

[Дан Д.]

Карина Доблесть. Мы были интересны друг другу, и, казалось, нам никогда не станет скучно вместе. С ней все девушки и парни стремились дружить – она была талантлива почти во всем: рисовала в разных стилях, обладала навыками модельера и дизайнера одежды, даже играла на барабанах. Со всеми у нее находились общие интересы. Карина называла их точками соприкосновения.

Ангел мой. Как же вышло, что никого не осталось рядом, кто бы тебя защитил? Неужели я позволил тебе уйти, чтобы ты так страдала?..

Я даже не сразу осознал, как все символично сложилось. Еще по телефону Владимир упоминал школу вблизи гаражного комплекса, всю изрисованную граффити. Только сейчас пазлы прошлого щелкнули в моей голове, запустив таймер в будущее.

Крик Карины. Точно такой же эхом звучал в моей голове долгое время после окончания школы. Вишневский сильно избивал меня у тех гаражей, а орущую Карину держали его шестерки. Она хотела остановить его. Ведь мы с ней были парой, о которой слагали легенды…

Про нашу школу поговаривали – школа строгого режима. Кого попало там не обучали. Даже по прописке. Недаром она славилась самой сильной в округе Талица-сити.

Я остался доучиваться до одиннадцатого класса только ради Карины. А она – ради меня. Мы мыслили одинаково, и нам казалось это забавным. Хотя, с другой стороны, у нее были проблемы с математикой, а у меня – с русским языком. Мы цеплялись друг за друга не только поэтому. Нас свела общая любовь к спортивным мероприятиям, особенно к стрельбе. До финального распределения мы вдвоем входили в тройку лучших: еще в шестом классе впервые обратили друг на друга внимание. Именно с того периода зародились первые легенды о нас.

Как и в большинстве школ, самых умных и одаренных учеников объединяли в десятом классе для дальнейшего обучения до одиннадцатого. Но наша школа, как всегда, отличилась – из всех кандидатов отобрали всего двадцать три человека в единую группу. Внезапно появился еще один. Правда, позднее. Никому не известный приезжий парень вклинился между мной и Кариной и, не теряя времени, стал третьим лишним.

Это был Вишневский. Являясь сыном замминистра обороны и в прошлом сосланный в нашу провинцию «за провинность», он творил бесчинства и произвол, на которые закрывали глаза даже самые отъявленные учителя.

Школа строгого режима превратилась в настоящий ад, поскольку ему все сходило с рук.

Наверное, нам с Кариной следовало сообща уйти в технарь, чтобы избежать проблем с ним. Но ведь не посреди учебного года! Именно тогда он и появился.

Недаром поговаривали, что хорошие девушки созданы для плохих парней. Рядом с такими бэд-бои меняются в лучшую сторону. Но я не из их числа. А Вишневский… Судя по всему, не изменился.

Привлекаемая его внешней и внутренней красотой, моя Карина сразу зацепила Бориса. Так звали этого мудака. Замечая его беспардонные знаки внимания, я пытался по-тихому и мирно поговорить с ним. Видимо, это его только подзадоривало. Все кончилось очень плачевно.

ГЛАВА 2

– Малыш, ты дома? Кари-ина?

Девушку бросило в озноб, несмотря на горячую воду в джакузи.

– Я тут! – крикнула она из ванной.

Борис. Вернулся… Он небрежно сбросил обувь – она поняла это по глухому стуку, отдававшемуся в полу. Спустя мгновение, за которыми последовали размашистые шаги, в приоткрытую дверь просунулась его рука с букетом бирюзовых орхидей.

Любимые.

– Мылы-ыыш, – ломано протянул он, следом просовывая в щель пьяную рожу.

«Или он опять под чем-то?» – мелькнуло у нее в голове. – Я так соскучился! Зайка моя. Искренне раскаиваюсь.

Удерживая орхидеи в левой руке и опираясь правой о бортик джакузи, Вишневский опустился на колени.

Карина постаралась усмирить затрясавшиеся пальцы, сжав руки в замок. Заметила, как он жалостливо смотрит. Искренне или играет?

Пять дней назад они сильно поссорились, и он впервые поднял на нее руку. Схватил за волосы и ударил головой об стену. Гематома на затылке все еще не рассосалась.

Хотя первый раз уже был, просто она не хотела брать его в расчет. Мало ли, всякое бывает. Например, в пылу страсти. Но тогда Борис шлепнул ее по заднице так, что на коже отпечаталась пятерня, мгновенно превратившаяся в сине-фиолетовый синяк, который на следующий день покрылся коркой.

С того события минуло уже четыре месяца.

– Простишь? Котенок… – позвал Борис, заглядывая в глаза.

Он поджал губы, встретив ее долгое молчание. Собрав остатки воли и смелости, Карина придвинулась к его лицу. Близко-близко. Смотрела внимательно и пристально.

Он накрыл ее руку своей ладонью, и она вдруг смягчилась:

– Что же мне остается делать.

– Вот и замечательно, – Вишневский как-то резко вскинул рукой, и Карина инстинктивно дернулась, застыв в боязливом оцепенении.

Последовал неловкий мужской смех. Занеся руку над головой девушки, Борис все же погладил ее по мокрым волосам.

Карина поморщилась от боли. Заметив это, благоверный поспешил проявить заботу:

– Ой, прости. Все еще болит? Ты пьешь таблетки?

Хорошенькая блондинка сдвинула брови: он о каких – об обезболивающих или о тех, что по рецепту от психиатра?

Борис заставлял ее глотать асентру всякий раз, когда ее мнение не совпадало с его. То есть почти всегда. По его принципам, она не должна была ему перечить, всегда ловить каждое слово и ублажать по первому зову.

– Да, – согласилась она на всякий случай.

Конечно, таблетки стоило прятать, по одной за раз. Ведь он все проверял.

Последовал одобрительный кивок, и мужчина, расслабленно поднимаясь, протянул руку:

– Пойдем. Вылезай. Налью твоего любимого вина.

Карина не могла отвести от него настороженного взгляда. Порой ей казалось, что она готова простить ему многое. Но отчего же сердце так бешено колотится? Предчувствуя очередной несчастный финал?

Она поднялась из воды. Борис застыл, разглядывая аппетитные и манящие влажные изгибы ее тела. Его большие карие глаза пылали вожделением.

– Хотя, нет. Погоди, – ухмыляясь, он принялся стремительно раздеваться. – Хочу взять тебя здесь.

Полностью обнажившись и залезая в джакузи, он развернул ее спиной к себе. Спустя мгновение она вскрикнула от грубого и нестерпимого проникновения сзади.

Вишневский утолил свою страсть довольно быстро. После они вдвоем ополоснулись под душем. Несмотря на спонтанную, почти насильственную близость, Борис ласково намыливал парфюмированным гелем избитое тело Карины. Делая это, он повернул ее к себе лицом, чтобы смотреть в упор.

Она же, глядя в ответ, пыталась разгадать, что творится у него в голове, что он еще замышляет.

В последнее время Борис становился все более агрессивным.

Возвращаясь к школьным воспоминаниям, Карина отметила, что и тогда Вишневский был отпетым чудаком. Она люто ненавидела его – настоящего подонка, который задирал и избивал парней в школе. А еще… ее парня Дана.

Но с тех пор прошло тринадцать лет. Много воды утекло. К тому же по-настоящему их отношения с Борисом начались в конце прошлой осени, когда она еще не подозревала о его невесте и помолвке.

И даже узнав об этом, она не захотела отказываться от него. Нет, не потому, что он был из богатой семьи и в тот период баллотировался в депутаты. Просто она втюрилась по уши.

В первый раз близость случилась почти сразу после интервью, которое Карина брала у него в загородном коттедже. Это можно было назвать случайностью, так как тогда она замещала коллегу. Повторное «происшествие» случилось на корпоративе с коллегами из местной теле- и радиостанции. Корпоратив проводили в ресторане «Генерал» у федеральной трассы. Борис завалился туда с друзьями заполночь, будучи уже навеселе. С момента интервью прошло всего шесть часов. А брала она его по случаю избрания Вишневского в депутаты окружной думы.

Повторная за сутки близость запомнилась Карине особенно ярко! Они пошалили, вломившись в хозяйский кабинет и заперевшись там.

После исчезновения Дана Карина долгое время не стремилась к серьезным отношениям – только к мимолетным связям, меняя мужчин исключительно из спортивного интереса.

Но эпичная встреча с Борисом во взрослой жизни перевернула ее мирный быт с ног на голову. Вишневский сумел вызвать в Карине настоящий азарт. Спустя первые полгода отношений испытанные ощущения и эмоции она сочла за первый и настоящий опыт любви.

Когда наличие невесты и помолвки вскрылось, Борис попросил оставить все как есть. И прощения. Конечно, Карина простила и воодушевленно приняла его предложение продолжать встречаться. Хотя и понимала, что это уже конкубинат в чистом виде. Она добровольно стала содержанкой на его условиях.

***

– Замолчи, выхухоль драная! Давно кулака не нюхала?

– Прекрати, мне больно! Умоляю, хватит!

Всклокоченная, с разбитой губой и ссадиной на скуле, я застыла в распахнутых дверях, через которые стремительно выбежал Борис. Срочный звонок спас меня от очередного избиения.

«Когда вернусь, будешь очень долго и усердно извиняться!» – сердито бросил он, обуваясь в прихожей.

Уходя, на мгновение оторопел: за моей дверью замерли три молодых человека, среди которых был внук умершей соседки.

«Квартиру показывает? Потенциальные новые соседи, наверное, в диком ужасе от моих криков».

Борис, видимо, тоже узнал его и кивнул. Тот ответил. На остальных двоих он едва взглянул – да и времени не было. Как и у меня – я не желала «красоваться» перед ними.

Дождавшись, когда внизу хлопнет подъездная дверь, я намеревалась закрыть свою, но ощутила сопротивление. Кто-то удерживал ее с другой стороны.

– Эй. Карина. Это ты?

Сосед не мог обратиться ко мне так. Тогда кто?

Высунув голову и разглядев мужчину, я сильно удивилась:

– Дан? Как ты тут оказался?

***

[Дан Д.]

– Что? Что ты сказал? Повтори… Негодяй! Ненавижу! Вернулся, чтобы снова испортить мне жизнь? Если не угрожать вздумал?! Тогда зачем появился? А ну вали отсюда! Вон! Видеть тебя не хочу!

Карине таки удалось вытолкать меня за дверь. Обернувшись, я лишь тихо, вытянувшись в лице, буркнул:

– Ты что, больная? Как с цепи сорвалась.

А я ведь толком ничего и не успел объяснить.

Мигом проскочил внутрь, пока она гадала, действительно ли это я. Передо мной предстала она в прозрачном черном неглиже, сквозь кружева которого я увидел три, четыре… нет, целых шесть синяков! Наверное.

Сосчитать она мне их не дала. Явно смутившись, поспешила накинуть непроницаемый атласный халат из гардероба в прихожей, дальше которой я шагнуть не посмел.

– Из-за чего?

– Что? – хищно вскинулась она.

– Из-за чего вы поссорились? И почему именно он? Карина…

– Достовалов, ты охренел?! Может, скажешь, какими судьбами тут оказался? Давай лучше о тебе поговорим! – с каждым словом она яростно повышала тон.

– Мда, о каких теплых и приветственных объятиях может идти речь, – опрометчиво буркнул я.

Не сдержался. Мне было жаль Карину. Но на мне-то зачем срываться?

– Я пришел с миром. Карина, успокойся.

– Успокоиться? – ее губы задрожали в подступившей истерике. – Все-таки решил напомнить о прошлом и посадить меня? Так давай! Топи! Мне уже нечего терять! – Карину не на шутку понесло.

Истеричка.

Разрыдавшись, она закрыла лицо руками. Сделала пару шагов назад и, сползши по стене, опустилась на корточки.

– Пожалуйста. Уйди, – сдавленно бросила она, задыхаясь от спазмов.

– Давай поговорим. Я не могу оставить тебя в таком состоянии.

Я присел перед ней на колени и протянул руки. На некоторое время мне удалось прижать ее к себе. Я по-обыкновению просунул пальцы в ее волосы и сильно обескуражился, наткнувшись на большую гематому.

– Тебе надо к врачу, Карин. Давай, я увезу и привезу.

Она разозлилась и оттолкнула мои руки:

– Добродетель нашелся! – Резко вскочила и принялась выталкивать меня. – Оставь меня! Уходи!

– Ты чего разозлилась? Да забудь ты про Ингу Вишневскую! Ей уже все равно. Меня волнуешь ты! И этот мудак Борис!

Стоило мне по понятным причинам назвать Вишневского мудаком, как я тут же впал в немилость и был беспардонно вытолкан. Договорить мне так и не дали…

В какой-то мере я мог понять ее чувства. Ревность!

Все началось со знакомства с Вишневским-старшим. Мой отец позвал меня на встречу, чтобы представить ему и его дочери. То есть Инге. Да, у Бориса была старшая сестра. Родители уже все за нас решили…

Инга Вишневская – фэшн-модель. Ей выпал шанс поехать в Корею на показ мод. И поскольку моя мать была кореянкой, а я имел двойное гражданство, меня определили в сопровождающие.

Я знал, что Карина обидится. Я соврал ей о спонтанной поездке к дяде на зимних каникулах. Она очень рвалась поехать со мной. Тогда я сказал, что меня ждет отнюдь не отдых, а серьезные мероприятия и плотный график, в котором я не смогу найти для нее времени. Семейные обстоятельства.

Правда вскрылась, когда Инга выложила в сеть наши совместные фото и отметила меня на них. Карина пришла в бешенство. Она долгое время не подпускала меня близко, принявшись назло тусоваться с Борисом Вишневским. Зато остальные одноклассники могли выдохнуть – на это время он слишком увлекся беготней за моей девушкой, «растаявшей Снегурочкой», как он сам ее прозвал.

Я был разочарован. Но больше в самого себя. Пусть это и была временная размолвка, конец нашим отношениям был близок. Спустя какое-то время после возвращения к моей школьной рутине у нас с Ингой состоялась совместная фотосессия, в рамках общепринятых стандартов – довольно вызывающая. Часть снимков опубликовали в местной газете, о нас сняли репортаж, взяли такое же совместное интервью, которое показали в эфире развлекательного канала, и совсем мизерную часть – в новостях. О нас гудели из каждого утюга. Называли золотыми детьми, сливками общества, просто созданными друг для друга.

Я часто задумывался, был ли у меня шанс отказать отцу во всем этом цирке с самого начала, еще до поездки в Корею. Нет. Я думал лишь о благополучии своей матери.

Скажите, какой известный депутат не гуляет налево? С вероятностью девяносто девять процентов из ста. И мой отец – не исключение. И Вишневский-старший – тоже. Эти два бывших депутата округа Талица-сити, познавшие роскошь и частенько творившие мелкое беззаконие, – точно!

Я не хотел идти по его стопам. Мне было проще встать на сторону правосудия. И защищать таких же несчастных жен, какой была моя мать. Защищать людей, попавших в беду.

Став подполковником, я создал отдел по борьбе с преступлениями против нравственности.

Матушки моей на свете уже нет. Умерла от рака. Донервничалась. Инги Вишневской тоже нет. Ее столкнула с лестницы Карина в ночь выпускного после одиннадцатого класса. Я выкрал записи с камер ночного клуба, где мы праздновали. Тогда я спас Карину. И сделаю это снова. А мудака Вишневского, если потребуется, убью собственными руками.